Император Пограничья 8

Глава 19

— У меня есть одна идея, — запыхавшийся Зарецкий схватил меня за рукав, глаза горели лихорадочным блеском. — Совершенно безумная, но может сработать.

Я кивнул, давая понять, что слушаю. Алхимик быстро провёл рукой по взъерошенным светло-русым волосам, оставляя на лбу потные разводы.

— Я изучил свои конспекты и посовещался с Максимом Арсеньевым, — заговорил он торопливо. — Создать нужные зелья или амулеты для ментальной защиты не получится. Для зелий нужны особые Чернотравы, а для амулетов требуется определённый вид Пустодрев, которых у нас попросту нет.

Александр сглотнул, собираясь с духом:

— Именно поэтому я предлагаю радикальное решение. Помните гранаты из Душегубки, которые я создал ещё до начала Гона?

Я нахмурился, пытаясь понять, к чему он клонит:

— Те, что временно лишают магов способностей?

— Именно! — загорелся Зарецкий. — Они блокируют магический дар на четыре-шесть часов. Если наши маги временно лишатся способностей, они исчезнут из поля «зрения» Кощея. Споры Душегубки не только заблокируют дар, но и снимут все негативные эффекты ментального воздействия — головную боль, кошмары, галлюцинации.

Я ощутил, как холодок пробежал по спине. Предложение действительно было безумным.

— За это время маги смогут отдохнуть и восстановить силы, — продолжал алхимик. — А когда действие спор закончится, вы сможете периодически использовать своё заклинание, чтобы защищать их от повторных ментальных атак.

Передо мной встала моральная дилемма во всей красе.

Лишить магов их главного преимущества ради спасения… Магия была не просто способностью — это была наша сущность, то, что делало нас теми, кто мы есть. Отнять у мага дар, пусть и временно, означало превратить его в обычного человека, лишить той силы, которая позволяла ему защищать острог и его жителей. Это было похоже на то, как если бы воина лишили меча прямо перед битвой — технически он останется воином, но сможет ли сражаться?..

К тому же риск остаться беззащитными перед обычной атакой Бездушных был огромен. Кощей мог использовать момент слабости, чтобы обрушить на острог армию Трухляков и Стриг, против которых простые стрелки и дружинники могли оказаться бессильными. Без магического прикрытия, без возможности создать щиты или обрушить заклинания на врагов, защитники острога превратились бы в лёгкую добычу. Один просчёт — и все жители Угрюма могли погибнуть.

И наконец, доверие между магами и простолюдинами-беженцами и так висело на волоске после выходки Варфоломея. Люди только недавно убедились, что маги — их защитники, а не источник бед. Если вдруг они узнают, как эти самые защитники добровольно отказываются от своих способностей, кто-то может решить, что маги струсили, кто-то — что они предают свой долг, а иные вспомнят речи горе-пророка и поверят, что он был прав. Восстановить подорванное доверие будет намного сложнее, чем его завоевать изначально.

А что, если сама эта идея была подброшена Кощеем?

Мысль ударила как молния — противник всего час назад продемонстрировал способность манипулировать людьми на расстоянии, и кто сказал, что Александр не мог стать его невольным агентом?

Я активировал внутреннее зрение и внимательно осмотрел ауру алхимика — никаких чёрных нитей, никаких следов чужеродного вмешательства, но это ещё ничего не значило. Для полной уверенности я незаметно направил на Зарецкого слабый поток Крепости духа.

Александр моргнул, на секунду остановился, затем понимающе хмыкнул:

— Проверяете, не говорю ли я по чужой указке? Разумно, воевода. Моё предложение действительно звучит безумно, и на вашем месте я бы тоже перестраховался.

Внутри меня вспыхнула злость — не на Зарецкого, а на Кощея. Проклятый выродок не только мучил моих магов ментальными атаками, он ещё и отравлял атмосферу в остроге, заставляя меня подозревать верных людей. Теперь я не мог просто довериться предложению союзника — приходилось параноидально проверять каждого, опасаться удара в спину там, где раньше видел только поддержку.

Именно этого добивалась эта тварь — разрушить доверие изнутри, превратить крепость в логово недоверчивых одиночек, готовых в любой момент обернуться друг против друга. Кощей бил не только по телам и разумам — он методично уничтожал то, что делало нас сильными: единство.

Я посмотрел на Зарецкого — в его светло-карих глазах читалась искренняя тревога за товарищей. Этот запальчивый простолюдин, который в академии дрался с аристократами за обиженных студентов, сейчас предлагал единственный способ помочь магам острога.

— Риск огромен, — медленно проговорил я. — Если враг атакует обычными силами, пока наши маги беспомощны…

— Но сейчас они и так практически беспомощны! — возразил Александр. — Вы видели состояние Вельского, Безбородко, остальных? Они на грани срыва. Ещё день-два такого воздействия, и они просто сойдут с ума.

Я кивнул, принимая решение:

— Хорошо. Твоя идея безрассудна, но в нашей ситуации безрассудство может оказаться единственным выходом. Собирай гранаты.

Через полчаса в моём доме собрались все маги острога. Василиса с трудом держалась на ногах, массируя виски побледневшими пальцами. Тёмные круги под её глазами стали ещё глубже. Георгий Светов сжимал голову обеими руками, его рыжая борода потемнела от пота. Леонид Карпов, обычно невозмутимый профессор, нервно теребил седую бородку. Даже опытный боевой пиромант Степан Безбородко, выглядел измождённым.

— Друзья, — начал я, стараясь говорить спокойно и уверенно. — Как вы знаете, Кощей целенаправленно атакует наших магов ментальной магией, используя особых Бездушных — Глашатаев, как окрестил их Александр. Он предложил способ временно укрыться от его воздействия.

Я объяснил план с гранатами из Душегубки. Реакция была предсказуемой — сначала шок, потом тревожный ропот.

— Лишиться дара? — пробормотала Анна Соболева, её тонкие пальцы дрожали сильнее обычного. — Даже временно… Это же…

— Это как лишиться части себя, — закончил Максим Арсеньев, но в его голосе не было отрицания, скорее понимание.

Надежда Кронгельм, изящная аэромантка с саксонскими корнями, покачала головой:

— Без магии мы станем беззащитными. Если враг нападёт…

— Если враг нападёт сейчас, вы всё равно беззащитны, — жёстко возразил я. — Кто из вас способен сейчас провести серьёзное заклинание? Светов, ты можешь лечить раненых?

Целитель попытался поднять руку, но та упала как плеть:

— Едва могу… сосредоточиться… Голова раскалывается.

— Степан, твоё пламя поможет, если ты не можешь связать и двух мыслей?

Безбородко с болезненной гримасой покачал головой.

— Вот видите, — продолжил я. — Сейчас вы уже лишены дара де-факто. Зарецкий предлагает сделать это де-юре, но получить взамен передышку. Четыре-шесть часов без боли, без кошмаров, без чужого голоса в голове.

Тимур Черкасский, который до сих пор молчал, кашлянул:

— А что будет с защитой острога? Мы же не только для себя беспокоимся.

— После окончания действия спор я буду периодически накрывать всех своим заклинанием ментальной защиты, — ответил я. — Это даст временную передышку и позволит вам восстановить силы постепенно. Не идеально, но лучше, чем медленно сходить с ума.

Василиса подняла голову, и я увидел в её глазах решимость сквозь боль:

— Сколько… сколько времени продержится твоя защита?

— Час, может полтора, — честно признался я. — Зависит от силы ментальной атаки.

— То есть каждые час-полтора мы будем… снова страдать? — уточнила Элеонора Ольтевская-Сиверс.

— Нет, — возразил Зарецкий. — Чем дольше вы будете отдыхать от воздействия, тем слабее оно будет действовать потом. Это как мышца — если её постоянно напрягать, она устаёт. Дай ей отдохнуть, и она восстановится. Вы сможете использовать медитативную технику, которую уже демонстрировал воевода, и она будет более эффективна на отдохнувшем разуме.

Валентин Вельский, геомант, чьи предки славились умением находить руду, неожиданно рассмеялся — звук получился надломленным:

— Забавно. Всю жизнь гордился своим даром, а теперь мечтаю от него избавиться.

— Временно избавиться, — поправил я. — И ради спасения. В этом нет ничего постыдного.

Постепенно маги начали соглашаться. Их убедил и мой авторитет, и собственные страдания. Головная боль, похожая на иглы в мозгу, кошмары наяву, ощущение чужой злобной воли — всё это делало предложение Зарецкого желанным избавлением.

— Хорошо, — сказала Василиса, первой приняв окончательное решение. — Я согласна.

Остальные один за другим кивнули.

Зарецкий принёс деревянный ящик с гранатами — плоскодонные стеклянные колбы размером с крупное яблоко с запаянными горлышками. Внутри каждой клубилась мутная субстанция сероватого цвета с лёгким зеленоватым отливом.

— Собираемся в большой комнате, — распорядился я. — Александр, объясни, как это работает.

— Я разобью одну гранату, — сказал алхимик, осторожно поднимая колбу. — Облако покроет всех одновременно. Постарайтесь не дышать глубоко первые несколько секунд — споры действуют мгновенно, но лучше избежать чрезмерной дозы.

Маги расположились в гостиной моего дома. Я встал у двери, готовый выйти и закрыть помещение.

— Кто-то должен остаться с нами, — заметил Арсеньев. — На случай, если что-то пойдёт не так.

— Я останусь, — сказал я. — У меня есть своё средство против ментальных атак.

С этими словами я вытащил из кармана аркалиевую цепочку и обмотал вокруг запястья. Эффект был мгновенным — давление Кощея исчезло, словно кто-то выключил надоедливый шум, но вместе с ним ушла и моя собственная магия. Я почувствовал себя словно оглохшим — мир стал плоским, лишённым той глубины восприятия, которую давал магический дар. Это была небольшая цена за возможность находиться рядом с магами и контролировать ситуацию, не опасаясь ментального вторжения.

Зарецкий поднял гранату:

— Готовы?

Дружный кивок.

Стеклянная колба разбилась о каменный пол с тихим звоном. Серо-зелёное облако мгновенно заполнило комнату, споры закружились в воздухе, как живые. Заблаговременно отступив к дальней стене, я задержал дыхание и наблюдал.

Эффект был почти мгновенным. Лица магов разгладились, исчезли гримасы боли. Василиса выдохнула с явным облегчением, Светов перестал сжимать голову. Карпов распрямил плечи, словно с них сняли тяжкий груз.

— Как себя чувствуете? — спросил я через несколько минут, когда споры осели.

— Странно, — ответила Василиса, ощупывая собственные руки. — Будто часть меня просто… исчезла. Но боль прошла полностью.

— Голова ясная, — добавил Светов. — Первый раз за дни не слышу этого проклятого шёпота.

— И усталость отступила, — заметил Арсеньев. — Словно сбросил тяжёлый рюкзак.

— Отлично, — сказал я. — Теперь у вас есть несколько часов передышки. Используйте их с пользой — поешьте, поспите, восстановите силы. А я займусь организацией обороны на случай обычной атаки.

Следующие часы прошли в напряжённом ожидании. Маги действительно смогли отдохнуть — впервые за дни они заснули спокойно, без кошмаров. Я же удвоил дозоры, разместил дополнительные стрелковые посты и предупредил Бориса о возможной атаке.

Кощей не заставил себя ждать. Ближе к вечеру по острогу снова прокатилась волна безумия — простые жители начали проявлять агрессию друг к другу, видя врагов в соседях, но на этот раз я был готов.

Я методично обходил улицы, накрывая группы людей Крепостью духа. Заклинание требовало больших затрат энергии, но сейчас у нас с лихвой хватало Эссенции, да и эффект был мгновенным — люди приходили в себя, переставали драться и оглядывались с недоумением.

К вечеру действие спор начало ослабевать. Первыми почувствовали возвращение дара Мастера — Карпов и Светов. Я сразу же накрыл их защитой.

— Как ощущения? — спросил я у Георгия.

— Намного лучше, — целитель осторожно сформировал небольшую лечебную ауру. — Воздействие есть, но слабее. Будто кто-то убавил громкость в голове.

Остальные маги восстанавливали способности постепенно. Каждого я сразу же накрывал Крепостью духа, не дожидаясь возобновления ментальной атаки.

Стало ясно — план сработал. Маги получили необходимую передышку, а регулярное применение моего защитного заклинания позволяло им функционировать, хоть и с ограничениями.

— Это не идеальное решение, — сказал я, собрав магов на утреннее совещание. — Но оно даёт нам время на поиск более постоянной защиты.

— И главное, — добавила Василиса, впервые за дни выглядевшая отдохнувшей, — мы снова можем думать и планировать, вместо того чтобы просто страдать от боли.

Зарецкий довольно улыбался в углу — его безумная идея спасла магов острога и купила нам драгоценное время в войне против Бездушных.

Вечерний свет тускло пробивался сквозь окна моего кабинета, где за столом сидели трое лучших специалистов острога. Максим Арсеньев, Анна Соболева и седобородый Леонид Карпов выглядели отдохнувшими, в их глазах читалась ясность мысли вместо прежней измотанности.

— Итак, какие у нас успехи с Маяком? — спросил я, располагаясь напротив.

Арсеньев первым выложил на стол свои чертежи, но говорил осторожно, словно боялся сказать что-то не то:

— Базовую конструкцию каркаса просчитал, воевода. Шесть опорных точек для кристаллов, центральный резонатор — технически это всё выполнимо. Но вот система энергетических контуров… — артефактор неуверенно покачал головой. — Я понимаю принцип создания магических усилителей, но не вижу, как именно должны взаимодействовать отдельные элементы в такой сложной конструкции.

Соболева добавила, её пальцы нервно постукивали по столу:

— С кристаллами похожая ситуация. Я могу их стабилизировать и синхронизировать — работала с нестабильными образцами в… в лаборатории. — На миг её голос дрогнул при воспоминании о плене. — Но для синхронизации шести гигантских кристаллов нужно точно знать, какие частоты резонанса требуются. Сейчас работаю практически вслепую.

— А теоретические расчёты, Леонид? — обратился я к профессору.

Карпов развёл руками:

— Базовая физика процесса понятна. Резонансные частоты, амплитудные колебания, интерференция волновых потоков — это всё описано в академических трудах. Однако дьявол, как известно, кроется в деталях — в точных параметрах воздействия на некротическую энергетическую структуру Бездушных, в способах усиления жизненной силы. Без точных данных мои формулы остаются элегантными, но бесполезными математическими абстракциями.

Я кивнул, понимая их досаду:

— То есть подвижки есть, но процесс затягивается отсутствием ключевых данных?

— Именно, — хором ответили все трое.

— Если бы у нас имелось полное понимание механизма работы артефакта, — продолжил Арсеньев, — детальные схемы усилителей, точные параметры кристаллических резонаторов, алгоритмы взаимодействия компонентов, процесс шёл бы намного живее. Мы могли бы завершить работу за неделю, а не тратить месяцы на эксперименты.

Я молча слушал их объяснения, но внутри нарастало понимание неизбежного. Поверхностных воспоминаний о работе Трувора было недостаточно. Нужны были детали, точные схемы, понимание каждого элемента конструкции. И для получения этого существовал только один способ…

— Хорошо, — сказал я наконец. — Продолжайте работу в том же направлении. Я попробую вспомнить больше подробностей о конструкции Маяка.

После ухода магов я остался один, мрачно глядя в окно на темнеющий острог. Было только одно средство получить нужную информацию, но оно сопряжено с серьёзными рисками. Погружение в Чертоги Памяти — древняя техника, разработанная Трувором для структурирования известной информации и извлечения забытых знаний из самых глубоких слоёв сознания. Она позволяла погрузиться в сокровенные уголки собственного разума и заново пережить давно забытые события с максимальной чёткостью.

Риски были немалые. Во-первых, существовала опасность потеряться в лабиринтах памяти, застрять в прошлом и не найти дорогу обратно в настоящее. Разум мог просто отказаться возвращаться в болезненную реальность, предпочитая комфорт воспоминаний.

Во-вторых, я терял возможность контролировать обстановку, что делало меня уязвимым для любого физического воздействия — включая атаки Бездушных или их агентов с промытыми мозгами.

В-третьих, интенсивное переживание травматичных воспоминаний могло нанести серьёзный ущерб психике, особенно если речь шла о трагических событиях.

Но выбора не было. Слишком многое зависело от успеха этого проекта.

Я тщательно подготовился к ритуалу. Зажёг свечи из пчелиного воска. Начертил вокруг кресла серебряным ножом защитные руны, которые Трувор вывел экспериментальным путём. Надел на шею амулет с небольшим кристаллом Эссенции — он должен был служить якорем, связывающим меня с настоящим.

Оставалось решить последний вопрос — кого попросить присмотреть за мной во время ритуала. Я отправил посыльного за Ярославой Засекиной.

Княжна явилась через несколько минут, её медно-рыжие волосы были, как всегда, заплетены в косу с металлическими кольцами. Серо-голубые глаза окинули подготовленный кабинет с профессиональным интересом.

— Что-то серьёзное затеваете, боярин, — заметила она, разглядывая руны на полу.

— Ритуал. Рискованный, но необходимый, — коротко объяснил я. — Мне нужен кто-то, кто присмотрит за мной, пока я буду… отсутствовать.

Ярослава чуть выпрямилась, в её взгляде мелькнуло удивление:

— И вы просите меня? — В голосе прозвучали нотки искреннего любопытства. — Почему не Бориса или кого-то из ваших приближённых?

— Потому что вы талантливая мечница, как я убедился во время нашей дуэли, — честно ответил я, — и опытный командир. Если что-то пойдёт не так, вы сможете сами принять правильное решение, а не будете ждать, пока вам кто-то отдаст приказ.

Лёгкий румянец тронул её скулы, хотя княжна старалась сохранить невозмутимое выражение лица:

— Понятно. А что именно может пойти не так?

— Я могу потерять связь с реальностью, застрять в воспоминаниях. Или стать уязвимым для различных атак. В первом случае нужно будет меня разбудить, во втором — защитить.

Ярослава кивнула с деловитым видом:

— Сколько времени займёт ритуал?

— От часа до нескольких. Точно сказать не могу.

— Хорошо. Буду следить, — она коротко кивнула, принимая на себя ответственность. — Но если вы там, в своих воспоминаниях, решите задержаться подольше обычного, я вас оттуда вытащу. Жёстко.

Несмотря на напряжение предстоящего ритуала, я едва заметно улыбнулся:

— Вот так сразу? А как же цветы или ужин, княжна?

Ярослава мгновенно покраснела до корней волос, но тут же сощурилась с опасным блеском в серо-голубых глазах:

— Очень смешно.

Устроившись в кресле, я закрыл глаза и начал медленно погружаться в транс. Первым этапом было успокоение сознания — отпустить все текущие заботы, страхи, планы на завтра. Дыхание стало глубже и медленнее. Сердцебиение замедлилось. Мир вокруг постепенно растворился.

Затем нужно было нырнуть глубже, в те древние слои памяти, где хранились события давно минувших дней. Я представил себя плывущим в тёмной воде сознания, ища среди тысяч воспоминаний одну конкретную нить. Образы мелькали и исчезали — детство во дворце, первые уроки фехтования, коронация, бесчисленные битвы…

И вот я нашёл то, что искал.

Макар Вдовин лежал в сарае за кузницей, прислушиваясь к крикам на улицах. Очередная волна безумия накрыла острог — самое время действовать. За двадцать лет службы в Гильдии Целителей он убил больше сорока человек, всегда чисто и профессионально — яд в вине, кинжал между рёбер, «несчастный случай» на дороге. Но никогда раньше ему не приказывали пить смертельное зелье для выполнения задания.

Дрожащими руками он достал из тайника стеклянную ампулу с кроваво-красной жидкостью. «Ярость Берсерка» — одного глотка хватало, чтобы превратить обычного человека в неуязвимую машину для убийства на четверть часа. Потом сердце разорвётся от перегрузки. Перед глазами всплыли лица жены Марии и сына Петьки, которых Гильдия держала в своих подвалах.

«Убей воеводу любой ценой, и твоя семья останется жива», — пообещал Константин Петрович. Макар знал, что выбора нет. Скуратов-Бельский, тот самый потомок Малюты Скуратова был человеком безжалостным несмотря на весь свой невзрачный вид. Убийца своими глазами видел, как Константин Петрович проводил допрос одной важной цели, буквально разбирая её заживо по частям на органы.

Макар опрокинул ампулу в рот, почувствовал, как огненная волна прокатилась по жилам, а мышцы налились нечеловеческой силой.

Выскочив из укрытия, он бесшумно перемахнул через забор дома воеводы. В окнах дома горел свет — Платонов находился дома. Семён подкрался к стене, цепляясь пальцами за неровности бревенчатого здания, и начал взбираться к освещённому окну кабинета. Зелье пело в крови, даря сверхчеловеческую ловкость и силу. Пора заканчивать последнее дело в жизни.