Император Пограничья 8

Глава 21

Реальность ворвалась в моё сознание, словно ледяная волна. Чертоги Памяти отпустили меня не плавно, как обычно бывает при выходе из транса, а резко, будто кто-то выдернул меня из глубокого омута за волосы. Тепло воспоминаний о брате сменилось холодом кабинета, и на мгновение я потерял ощущение пространства — стены качнулись, пол ушёл из-под ног. Резкая боль пронзила виски, отдаваясь пульсацией в затылке — плата за прерванное погружение.

Первое, что я увидел, — Ярослава, прижатая к стене моего кабинета. Её медно-рыжая коса растрепалась, серо-голубые глаза цвета штормового моря были широко распахнуты, но в них не было паники — только холодная ярость загнанного в угол хищника.

Два клинка — скрамасаксы, мой разум автоматически идентифицировал оружие — скрестились у её горла, готовые сомкнуться. Держал их невысокий поджарый мужчина лет сорока, чьё лицо блестело от пота. Он тяжело дышал, и я понял — времени у меня секунды, может быть, меньше.

Нефритовый отблеск клинков — аркалий. Чёртов металл, разрушающий любые заклинания при контакте. Я не смогу воздействовать на него магией. Мой взгляд метнулся по телу убийцы, отмечая детали за долю секунды — никаких пряжек, пуговиц, заклёпок. Профессионал, который знал, на кого идёт. Убрать все металлические предметы, взять аркалиевое оружие — классическая тактика против металломанта.

Но он допустил одну ошибку.

Мой взгляд упал на пол — там, в трёх шагах от убийцы, торчал воткнувшийся в половицы эспадрон Ярославы. Грозовой булат мерцал в свете магических светильников, словно ждал моего призыва.

Времени на размышления не было. Убийца уже сводил клинки, и я видел, как напряглись мышцы на его предплечьях. Ещё мгновение — и острые лезвия скрамасаксов разрежут нежную кожу на шее княжны, а следом и артерию.

Я выбросил руку вперёд, одновременно высвобождая свою силу. Магия хлынула из меня бурным потоком, устремляясь к эспадрону. Клинок откликнулся мгновенно — Грозовой булат был создан для проведения магии, и он жадно впитал мою волю.

Меч вырвался из пола с треском расщепляемого дерева. Я не стал тратить время на изящные манёвры — просто дёрнул клинок справо налево, направив остриё точно в живот убийцы. Расстояние было небольшим, и эспадрон преодолел его за долю секунды.

Враг успел повернуть голову на звук. Его глаза расширились — профессиональный убийца мгновенно понял свою ошибку. Он забыл про чужое оружие. Но было поздно.

Удар пришёлся чуть ниже солнечного сплетения. Лезвие вошло в тело с влажным чавкающим звуком, пробило насквозь и вышло из спины. Сила удара была такой, что убийцу буквально сорвало с места и швырнуло через всю комнату, пригвоздив к стене как бабочку к планшету энтомолога. Клинок с хрустом впился в деревянную стену напротив Засекиной.

Скрамасаксы остались торчать по обе стороны от шеи Ярославы, не задев её лишь чудом. Княжна стояла на цыпочках, хватая ртом воздух.

Убийца захрипел, повиснув на эспадроне. Кровь потекла по лезвию, капая на натёртый воском пол моего кабинета. Он попытался ухватиться за рукоять, чтобы вытащить меч из живота, но я усилил магическое давление, вжимая клинок глубже в дерево стены. Его руки бессильно повисли вдоль тела.

— Даже не думай, — процедил я, поднимаясь с кресла. Ноги слегка дрожали после долгого пребывания в трансе, но я заставил себя идти уверенно. — Кто тебя послал? Молчишь? — я подошёл ближе, доставая магофон из кармана. — Можем поговорить по-хорошему, а можем по-плохому.

Убийца сплюнул кровью в мою сторону:

— Делай что хочешь, выродок. Я всё равно мертвец.

Я внимательно изучил его. Жилистое тело профессионального убийцы, ни грамма лишнего жира. Тёмные волосы, прилипшие к вискам от пота. Но дело было не в поте от физической нагрузки — я видел лихорадочный блеск в его карих глазах, замечал, как подрагивают мышцы под кожей, словно по ним пробегают электрические разряды.

Расширенные зрачки, несмотря на свет магических светильников. Вздувшиеся вены на шее и висках, пульсирующие в бешеном ритме. Дыхание частое, поверхностное, с лёгким свистом. И я сильно сомневался, что Ярослава — опытная мечница, маг ранга Мастер смогла бы проиграть обычному человеку. Значит, что-то усилило его.

Алхимический стимулятор. Причём из тех, что выжигают организм изнутри. Я встречал подобное в прошлой жизни — отчаявшиеся воины принимали смертельные эликсиры перед последним боем, получая нечеловеческую силу ценой собственной жизни.

— Что ты принял? — спросил я, хотя уже догадывался.

— Я ничего… не скажу.

— Это мы ещё посмотрим, — я сосредоточился, призывая силу Императорской Воли. Воздух вокруг меня задрожал от концентрированной магической энергии.

— Ты будешь говорить правду и отвечать на мои вопросы! Начнём с имени.

Сила обрушилась на сознание убийцы как молот на наковальню. Глаза мужчины расширились, из носа потекла тонкая струйка крови. Его тело забилось в судорогах, пытаясь сопротивляться давлению, но против Императорской Воли не было защиты. Мышцы на его шее вздулись канатами, челюсти сжались так сильно, что я услышал скрежет зубов.

Я включил видеозапись на магофоне, направив его в лицо незнакомцу.

— Макар… Макар Вдовин, — выдавил он сквозь стиснутые зубы.

— Кто послал тебя убить меня?

— Гильдия Целителей… Константин Петрович Скуратов-Бельский…

Я нахмурился, оценивая информацию. Значит, они решили действовать быстро после того, как я разгромил их «лечебницу».

— Кто ещё состоит в руководстве?

— Не знаю. Общался только… с ним.

— Расскажи о структуре его подразделения, — приказал я.

Макар захрипел, пытаясь сопротивляться, но Императорская воля не оставляла ему выбора:

— Скуратов-Бельский… возглавляет крыло Гильдии… тайные операции… боевые и небоевые… Под его началом агенты… убийцы, диверсанты, шпионы… Базы по всему Содружеству…

— Где ближайшая база?

— Лечебница под Владимиром… Там… там моя семья…

Его голос сорвался. Я увидел в глазах убийцы не холодную решимость профессионала, а отчаяние загнанного в угол человека.

— Что с ними?

— Жена Мария… сын Петька… Гильдия держит их… если я не выполню задание… — сведённые судорогой зубы едва не клацнули. — Убьют их… медленно убьют…

Проклятье. Старый как мир способ обеспечить лояльность — взять в заложники близких.

— Сколько времени у тебя было на выполнение задания?

— До конца Гона… В случае успеха должен был… передать сообщение по магофону…

— Где он?

— Внутренний карман… но связь… связь не работает… — Макар закашлялся кровью. — Вокруг Угрюма что-то блокирует…

Логично, ведь Кощей перекрыл связь, и этим неожиданно удружил мне. Гильдия Целителей не узнает о провале своего агента.

— И что ты должен был сделать, если связи не окажется?

— Константин Петрович… предусмотрел… Если не выйду на связь… Гильдия сама проверит через месяц после Гона… пошлют разведчиков… Если ты мёртв — семью отпустят… если жив… — его голос сорвался.

— Есть ли у тебя сообщники в Угрюме?

— Нет… работаю один… Проник с беженцами из Сергиева Посада… когда Гильдия узнала про набор жителей…

Я кивнул. Логично — среди десятков новых лиц легко затеряться одному убийце.

— Что ты выпил перед нападением? — повторил я первоначальный вопрос.

Макар судорожно вздохнул:

— Ярость Берсерка, наша разработка… даёт силу и скорость… на четверть часа… потом сердце…

Он не договорил. Глаза внезапно расширились, изо рта хлынула кровь. Тело задёргалось в конвульсиях. Макар Вдовин обмяк на эспадроне, пронзившем его насквозь. Сердце не выдержало перегрузки от сочетания смертельного зелья и полученной раны.

Равнодушно глянув на врага, я выключил запись на магофоне и огляделся. Ярослава смогла вырвать кинжалы из стены и теперь сидела, прижимая ладонь к боку — там, где вражеский клинок оставил царапину. Казалось бы вполне безобидную, вот только её лицо приобрело восковой оттенок, а на лбу выступила испарина.

Яд!

В кабинет уже врывались дружинники, привлечённые шумом. Среди них был Борис.

— Убрать тело, — коротко приказал я, поддерживая Ярославу. — Тихо, без паники. На меня совершили покушение. Усилить охрану периметра, перепроверить всех беженцев. И княжну нужно доставить к Светову.

— Есть, воевода!

— Я могу идти сама, — возразила Засекина, и попыталась встать, но ноги подкосились.

Я едва успел подхватить её, не дав упасть.

— Не время для гордости. Это яд, и неизвестно, как быстро он действует.

Я взял её на руки и быстрым шагом направился в лазарет. Ярослава оказалась легче, чем я ожидал — несмотря на высокий рост и атлетическое телосложение, в моих руках она весила не больше подростка. Медно-рыжая коса свесилась через мой локоть, металлические кольца в волосах тихо позвякивали при каждом шаге.

Её голова прижалась к моей груди, и я почувствовал, как участилось её дыхание — короткие, поверхностные вдохи, словно лёгкие отказывались работать в полную силу. Серо-голубые глаза были полуприкрыты, но в них всё ещё горела упрямая искра — она боролась с ядом каждой клеточкой своего тела.

Внезапно память подбросила другой образ — светлые волосы вместо рыжих, карие глаза вместо серых. Хильда, истекающая кровью после нападения Алчущих, такая же лёгкая в моих руках, такая же упрямая в своей борьбе за жизнь.

«Не сейчас», — оборвал я себя, ускоряя шаг.

— Держись, княжна, — пробормотал я, чувствуя, как её пальцы слабо сжимают ткань моей рубашки. — Ещё не время тебе умирать. Ты обещала мне танец после Гона, забыла?

— Отравленная девица… не лучшая партнёрша… — она попыталась усмехнуться. — Все ноги… отдавлю.

Эта женщина была воином до мозга костей, и она не сдастся какому-то яду без боя.

Коридоры острога пролетали мимо. Дружинники шарахались в стороны, освобождая дорогу. Я краем глаза наблюдал, как челюсти Ярославы стискиваются всё сильнее — яд прогрессировал, но она не издала ни звука. Гордая, упрямая, сильная. Как Хильда. Нет, не как Хильда. Ярослава была собой, и я не имел права проецировать на неё тень прошлого.

В лазарете нас уже ждал Георгий Светов. Целитель выглядел отдохнувшим после инновационного решения Зарецкого.

— Отравленная рана от клинка, — коротко объяснил я, пока Ярославу укладывали на койку. — Убийца использовал какой-то яд.

Светов кивнул и склонился над пациенткой, осторожно разрезая ткань вокруг раны. Царапина была неглубокой, но края уже приобрели нездоровый фиолетовый оттенок.

— Парализующий токсин, — определил целитель, призывая магию. — Крайне неприятный. Без лечения полный паралич дыхательных органов наступил бы через четверть часа.

Его руки засветились мягким золотистым светом. Я наблюдал, как целительная магия проникает в рану, нейтрализуя яд и восстанавливая повреждённые ткани. Ярослава тихо застонала, когда токсин начал выходить — на коже выступили чёрные капли, которые Светов тут же стирал чистой тканью.

Через несколько минут дыхание княжны выровнялось, а лицо приобрело нормальный цвет. Она открыла глаза и попыталась сесть, но целитель мягко удержал её.

— Полежите ещё немного. Яд нейтрализован, но организму нужно время на восстановление.

— Спасибо, — она откинулась на подушку и перевела взгляд на меня. — Если бы не ты…

— Долг платежом красен, — я присел на стул рядом с койкой. — Ты спасла мою жизнь, я — твою.

Княжна слабо улыбнулась:

— Какие счёты, боярин? Мы же союзники.

— Именно поэтому тебе нужно предупредить своих людей. Если Гильдия узнает о твоём вмешательстве, она может попытаться ударить и по Северным Волкам.

— Предупрежу, — она попыталась приподняться на локтях. — Но ты мне скажи лучше, зачем Гильдия Целителей убивать тебя?

Я невесело усмехнулся:

— Потому что я влез в их дела глубже, чем следовало. Помнишь скандал с Фондом Добродетели в Сергиевом Посаде?

— Что-то слышала. Якобы благотворительная организация трудоустраивающая бедолаг из долговых тюрем?

— «Якобы» — ключевое слово. На деле это была лаборатория, где ставили эксперименты над людьми. Превращали должников в подопытных кроликов, испытывали на них Реликты, пытались создать улучшенных солдат.

Глаза Ярославы расширились:

— А ты здесь причём?

— Я разгромил их «лечебницу», освободил пленников, сжёг всё к чертям. А потом на дуэли убил боярина Елецкого — одного из руководителей проекта. Я публично объявил войну всем, кто стоит за этими экспериментами.

— Безумец, — выдохнула княжна. — Гильдия Целителей — одна из самых влиятельных организаций Содружества. У них связи везде, от князей до простых лекарей.

— Знаю, — я пожал плечами, — но я не мог пройти мимо. Они захватили моего двоюродного брата, держали простых людей как скот, в загонах, ставили опыты… А теперь, видишь, некий Скуратов-Бельский решил убрать меня чужими руками.

Ярослава помолчала, переваривая информацию:

— Значит, после Гона тебя ждёт война с Гильдией?

— Если переживу Гон — да. Придётся нанести визит вежливости этому Константину Петровичу. Но сначала нужно разобраться с тысячами Бездушных у наших стен.

— Что будешь делать с информацией о базе под Владимиром? Там семья убийцы…

Я задумался о невинных людях, ставших инструментом шантажа.

— Пока ничего. После Гона… если переживём его, займусь Гильдией вплотную.

Ярослава кивнула:

— Разумно. Но Прохор… будь осторожен. Они не остановятся на одной попытке.

— Знаю, — я встал. — Но у них кончатся убийцы раньше, чем у меня — терпение. Отдыхай, княжна. Скоро нам понадобятся все силы.

Покинув лазарет, я вызвал к себе троих магов. Карпов, Арсеньев и Соболева явились через четверть часа — взволнованные слухами о покушении, но готовые к работе.

— У меня есть для вас недостающие детали по Маяку Жизни, — начал я без предисловий, раскладывая на столе свежеисписанные листы. — Точные схемы резонансных контуров, параметры кристаллических матриц, алгоритмы синхронизации.

Арсеньев схватил первый чертёж, и его глаза расширились:

— Боги… Это же… Теперь понятно, как должны взаимодействовать усилители!

Соболева склонилась над формулами частотной модуляции, её пальцы задрожали от нения:

— Шестикратная синхронизация с обратной связью… Очень элегантное решение!

Даже невозмутимый Карпов не смог сдержать восхищения:

— Фазовый сдвиг для компенсации некротической интерференции… Как я сам не догадался!

— Бросайте все текущие проекты, — приказал я. — Маяк — абсолютный приоритет. Берите любых помощников, любые ресурсы. Времени мало.

Маги переглянулись, и в их глазах я увидел священный огонь творцов, получивших ключ к невозможному.

— Справимся, — твёрдо заявила Соболева, собирая чертежи. — Теперь, когда есть все данные…

Они ушли, почти бегом, и я знал — Маяк будет готов.

Следующим утром я отправился на обход острога вместе с Борисом. Нужно было убедиться, что после вчерашнего покушения в городе не началась паника.

— Народ встревожен, — докладывал мой заместитель, пока мы шли по главной улице. — Слухи о покушении расползаются быстрее чумы.

— Ожидаемо. Что ещё?

— Позавчера вечером произошёл неприятный инцидент, — Борис поморщился. — Трое идиотов из новоприбывших напали на Крестовского.

— Из-за чего?

— Приняли за Зарецкого. Матвей как раз шёл из лаборатории, а эти придурки наслушались проповедей Варфоломея о том, что маги — исчадия ада, вот и решили «защитить острог от нечисти».

— Живы остались? — хмыкнул я.

— Крестовский бил сильно, но аккуратно, — улыбнулся спутник.

— Где эти герои сейчас?

— В карцере сидят, трясутся.

— Неделю на самые тяжёлые работы, — решил я. — Расчистка выгребных ям, таскание брёвен, ремонт стен, помощь в кузнице. Пусть трудом искупают дурость. И предупреди всех беженцев — следующий, кто поднимет руку на защитника острога, отправится в петлю.

— Будет исполнено, воевода.

Следующие пять дней слились в один бесконечный кошмар. Кощей атаковал наши умы с методичностью осадной машины. Сначала слабые головные боли у магов, потом — галлюцинации у простых охранников. К третьему дню некоторые бойцы начали впадать в транс посреди дежурства.

Спасали гранаты Зарецкого. Это давало магам передышку. Я сам использовал Императорскую волю и Крепость духа, чтобы вырвать захваченных из ментальных тисков Лорда. Однако с каждым днём это давалось всё труднее — Кощей учился, адаптировался, искал бреши в нашей защите.

К вечеру пятого дня Маяк был почти готов. Оставалось провести финальную калибровку и испытать его в деле.

Я сидел в своём доме, двери были распахнуты настежь — душно стало от напряжения последних дней. У порога дежурили двое охранников, поставленных туда, чтобы обеспечить мою безопасность после недавней попытки покушения.

В кабинет вошли Борис и Зарецкий. Внешний вид алхимика оставлял желать лучшего, но это можно было сказать почти о каждом жителе острога.

— Докладывайте, — устало попросил я.

Борис начал первым, и его обычно спокойный голос дрожал от едва сдерживаемой тревоги:

— Воевода, дела худо. Боеприпасы на исходе — патронов осталось на два-три дня интенсивных боёв. Продовольствие… — он покачал головой. — Если урежем пайки вдвое, протянем неделю. Люди измотаны до предела. Дозорные засыпают на постах, бойцы еле держат оружие.

Краем глаза я заметил, как вокруг головы охранника у двери на мгновение мелькнули едва заметные чёрные нити.

Зарецкий, нервно откашлявшись, подхватил мрачную эстафету:

— С гранатами тоже проблема, воевода. Осталась последняя. Одна-единственная. Компоненты кончились, новых не сделать.

— То есть, если мы хотим, чтобы маги в последний раз нормально отдохнули… — начал я.

— Придётся собрать их всех в одном месте и использовать гранату, — кивнул алхимик. — Взрыв отключит магические способности у всех разом. Часов на шесть, как показали испытания.

— Главное, чтобы враг об этом не прознал, — громко добавил Борис, нервно поглаживая усы. — Если Кощей заметит, что все наши маги беспомощны… Острог станет беззащитным.

— Да, тяжело, — вздохнул я. — Но ничего, сдюжим как-нибудь. Когда планируете использовать последнюю гранату?

— Завтра на рассвете, — коротко ответил Зарецкий.

— Ясно, — кивнул я. — Придётся на эти шесть часов усилить обычную оборону. Поставьте лучших стрелков на стены, подготовьте горючие смеси и камни.

Борис и Зарецкий кивнули.

— Идите, готовьтесь, — отпустил я их.

Чёрные нити вокруг головы охранника исчезли. Он покачнулся, но устоял на ногах.

Откинувшись в кресле я прикрыл глаза и медленно выдохнул.

Семён Кривцов стоял на северной стене Угрюма, сжимая автомат побелевшими костяшками пальцев. Утренний туман медленно рассеивался, открывая картину, от которой кровь стыла в жилах.

Они шли. Тысячи и тысячи тварей.

Ещё до того, как туман начал редеть, Семён почувствовал их приближение. Воздух стал тяжелее, словно перед грозой, только хуже — в нём появилась какая-то мёртвая тяжесть, давящая на грудь. Металлические части винтовки под пальцами стали ледяными, хотя утро было тёплым. На укреплениях стены выступил иней, расползаясь причудливыми узорами.

А потом наступила тишина. Неестественная, абсолютная тишина. Ни птичьего крика, ни шороха ветра в листве. Даже собаки в остроге перестали лаять, забившись в самые дальние углы.

Первыми из тумана появились Трухляки — иссохшие тела животных и людей в лохмотьях, с пустыми глазницами и чёрными венами, опутавшими серую кожу. Они двигались неровной, дёргающейся походкой, но в их движении была страшная синхронность — словно одна воля управляла всеми этими мёртвыми марионетками. За ними ползли Стриги — чудовищные твари размером с лошадь, покрытые прочнейшей шкурой.

— Матерь Божья… — выдохнул кто-то справа от Семёна.

Но худшее было впереди. За спинами вражеской армии возвышались кошманые Жнецы.

Армия Бездушных растянулась от горизонта до горизонта. Земля дрожала под их поступью. Воздух наполнился затхлым запахом разложения и чем-то ещё — холодом небытия, от которого першило в горле.

— Где маги-то? — сдавленно прохрипел сосед Семёна, пожилой охотник Архип.

Семён знал ответ — он стоял в карауле у дома воеводы вчера вечером и слышал разговор. Все маги острога сейчас беспомощны, их дар подавлен последней гранатой алхимика. Шесть часов они будут обычными людьми.

Ревун протрубил сигнал тревоги. Защитники заняли позиции, но Семён видел тревогу в их глазах. Без магов, без колдовства — только обычное оружие против орды, которой неведома усталость, боль или страх.

Семён понял — это конец. Без магов им не продержаться и часа.