Идеальный мир для Химеролога 5

Глава 8

Меня везли уже минут сорок с мешком на голове. Судя по тому, как мою пятую точку подбрасывало на каждой кочке, амортизаторы у этой колымаги сдохли ещё в прошлом тысячелетии. Руки были стянуты за спиной пластиковой стяжкой — дёшево и сердито, но довольно прочно.

Я лежал на заднем сиденье, зажатый между двумя потными телами, и лениво размышлял о том, что сервис в сфере похищения людей катится в тартарары. Ни тебе вежливого «пройдёмте», ни комфортабельного седана с тонировкой. Схватили, кинули, как мешок картошки, и везут. Варвары.

Машина сбавила ход, а затем и вовсе остановилась. Сквозь ткань мешка пробился яркий свет прожектора.

— Пограничный пост, — буркнул водитель. — Сидите тихо.

Снаружи послышались тяжёлые шаги. Кто-то постучал в стекло.

— Документы, цель выезда за периметр? — голос стражника был скучающим.

— Свои, командир. В лесок, по грибы, по ягоды, — хохотнул водитель. — Ну и мусор вывезти, сам понимаешь.

Зашуршали купюры — универсальный звук, открывающий любые шлагбаумы.

— Мусор, говоришь? — голос стража стал чуть живее. — А ну, покажи багаж.

Дверь рядом со мной распахнулась. В салон ворвался холодный ночной воздух.

— Э! А это кто? — удивился страж, тыча в меня дулом автомата.

— Неважно, — отрезал мой сосед справа, тот самый, что «вырубил» меня в переулке. — Мы платим тебе не за то, чтобы ты задавал вопросы, служивый.

К машине подошёл второй страж, судя по звуку шагов — более грузный. Он заглянул через плечо первого.

— О, ещё одного везёте? — хмыкнул он, сплюнув на асфальт. — Часто вы нынче катаетесь.

— Работа такая, — огрызнулся водитель. — Просто вы нас не видели, и всё. Шлагбаум подними.

— Без проблем, — пожал плечами второй. — Но кто он? Мы должны понимать, кого пропускаем. Вдруг это сынок чей-то важный, а нам потом головы открутят.

— Неважно, говорю! — рявкнул бандит. — Меньше знаешь — крепче спишь.

— Да он хоть живой? — усомнился первый страж, ткнув меня стволом в ребра. — Лежит как мешок с картошкой.

Ну, раз спрашивают, надо ответить. Вежливость — главное оружие учёного.

Я слегка повёл плечами. Атрибут «Эластичность», который я позаимствовал у змей, снова пригодился. Суставы тихо щёлкнули, выходя из пазов, стяжка соскользнула с запястий. Я неспешно потянул руки вверх и сдёрнул с головы вонючий мешок.

Ярко. Свет прожектора ударил по глазам, заставив прищуриться. Я улыбнулся ошалевшим стражам и повернул голову к своим похитителям.

— Да, живой. А что такое? Вы переживали?

Бандит справа выпучил глаза, его рука дёрнулась к поясу, но он замер, не зная, что делать. Водитель вцепился в руль так, что побелели костяшки.

Стражи переглянулись. Второй, тот, что постарше, покачал головой и посмотрел на похитителей с презрением.

— Хрена себе вы косячники, парни… Вы даже связать клиента нормально не можете? Смотрите, чтобы он не вернулся. А то, судя по наглой роже, он ещё и вам наваляет.

— Не переживайте, — прошипел бандит, снова хватаясь за пистолет и тыча им мне в бок. — Уже не вернётся. Надевай мешок обратно, урод! Живо!

Я пожал плечами.

— Ну, как скажете. Просто душно там.

Я послушно натянул мешок обратно. Стражи заржали, шлагбаум поднялся, и мы поехали дальше.

Мы ехали ещё минут двадцать. Дорога стала совсем паршивой, машину трясло так, что я пару раз приложился головой о крышу. Вокруг, судя по звукам и запахам, был густой лес. Дикие Земли.

Внезапно водитель ударил по тормозам. Машину занесло.

— Твою мать! Что там ещё⁈

— Тварь на дороге! — заорал он. — Здоровая, сука!

Я почувствовал, как машина остановилась. Снаружи раздался рёв. Похоже на медведя-шатуна, только мутировавшего.

— Валите её! — скомандовал главный.

Похитители выскочили из машины. Загрохотали выстрелы. Рёв сменился визгом боли, потом перешёл в хрип. Слышался треск кустов, мат и беспорядочная пальба.

Я сидел и «слушал» ауры. Зверь был так себе, средненький. Атрибут «Каменная шкура» и немного регенерации. Полезно, но не критично. У меня и так добра в подвале — завались.

Через минуту всё стихло. Дверь открылась, меня грубо выдернули наружу.

— Шевелись!

Под ногами хрустели ветки. Меня толкали в спину, вели куда-то вглубь чащи. Вскоре запахло дымом и гнилым деревом.

С меня сорвали мешок.

Мы были в какой-то полуразвалившейся охотничьей избушке. Грязный стол, пара лавок, тусклая лампочка под потолком, работающая от генератора.

Напротив меня на стуле сидел мужик. Лысый, со шрамом через всё лицо и глазами, в которых не было ни капли интеллекта, зато плескалась бездна жестокости. Дознаватель.

Он кивнул своим амбалам. Те швырнули меня на стул и привязали к нему — на этот раз верёвкой, да покрепче. Видимо, учли ошибку.

— Ну, здравствуй, герой, — прохрипел Лысый. — Давай сразу к делу. Кто тебя послал?

— В смысле? — удивился я. — Меня никто не посылает. Я сам прихожу.

Удар прилетел мгновенно. Тяжёлый кулак врезался мне в скулу. Голова дёрнулась, во рту появился металлический привкус крови.

— Не паясничай, — спокойно сказал Лысый, потирая костяшки. — Мы знаем, что в городе работает организация. Конкуренты. Они ищут сильного химеролога. Перекупают специалистов, воруют технологии. Ты работаешь на них?

Я сплюнул кровь на пол.

— Слушай, мужик, — сказал я, глядя ему в глаза. — Не надо бить. Это может плохо закончиться.

— Для кого? — ухмыльнулся он. — Для меня?

— Для всех, — честно ответил я. — У меня кожа нежная, синяки долго проходят. А ты руку собьёшь.

Лысый нахмурился. Он явно не привык к такому поведению жертв. Обычно все плакали или угрожали влиятельным папой.

— Борзый, значит…

Он встал, подошёл вплотную и ударил снова. На этот раз — в солнечное сплетение. Воздух выбило из лёгких. Я согнулся, хватая ртом кислород.

— Молчать, когда я не спрашиваю, — прошипел он мне в ухо. — И отвечать, когда спрашиваю. Ты тот самый специалист, которого они завербовали? Отвечай!

Я выпрямился, восстанавливая дыхание.

— Я ветеринар.

Лысый смотрел на меня с подозрением.

— Ветеринар, который не боится стволов? — он покачал головой. — Ладно. В подвал его.

Меня отвязали, подтащили к люку в полу и грубо спихнули вниз. Я приземлился на кучу гнилой соломы. Сверху хлопнула крышка, щёлкнул засов.

Темнота и сырость. Запах плесени и мышиного помёта.

Я устроился поудобнее на соломе. Сверху доносились приглушённые голоса.

— … мутный он какой-то, — бубнил Лысый. — Слишком спокойный.

— Может, правда ветеринар? — спросил другой голос. — Ошиблись мы, босс. Опять.

— Не ошиблись. Чуйка у меня. Да и двигается он… не как гражданский. Завтра Доктор приедет. Он у нас мастер языки развязывать. Вколет ему сыворотку правды, подключит к приборам… Если этот парень действительно сильный химеролог, он нам пригодится.

— А если нет?

— Тогда на органы пустим. Или внедрим куда-нибудь. Сделаем из него «торпеду», накачаем взрывчаткой и отправим к конкурентам на переговоры. Вариантов много.

Я лежал и слушал. Доктор, значит. Сыворотка правды. «Торпеда». Какая богатая у людей фантазия…

Прошло несколько часов. Ночь вступила в свои права. В доме наверху всё стихло. Охранники, судя по храпу, доносившемуся сквозь щели в полу, уже видели десятый сон.

Я сидел, прислонившись спиной к холодной земляной стене, и медитировал, восстанавливая микроповреждения тканей после ударов.

Послышался тихий, едва слышный шорох снаружи. Как будто кто-то царапал землю.

Затем скрипнула небольшая вентиляционная отдушина под самым потолком подвала. Решётка, державшаяся на честном слове и ржавчине, вывалилась наружу.

В проём просунулась мохнатая голова. Жёлтые глаза сверкнули в темноте.

Рядовая.

Моя верная обезьяна-телохранитель протиснулась в широкое отверстие с грацией кошки. Она спрыгнула на пол, совершенно бесшумно приземлившись на лапы. На ней был её любимый чёрный плащ и пояс с оружием.

Она подошла ко мне, оглядела верёвки на моих руках и ногах, достала нож и одним движением разрезала их.

Я размял затёкшие кисти.

— Отлично, — прошептал я. — Я, конечно, и сам мог выбраться. Кости размягчить, выскользнуть… Но зачем напрягаться, когда есть такие помощники? Молодец, Рядовая. Премию выпишу.

Обезьяна коротко кивнула и указала на лестницу, ведущую к люку.

Я поднялся, отряхнул одежду. Подошёл к лестнице. Люк был не заперт на ключ, просто закрыт на засов с той стороны. Для Рядовой, которая могла поднять автомобиль, выбить его было делом секунды.

Но она не стала его выбивать. Она просунула тонкое лезвие ножа в щель и аккуратно сдвинула засов.

Мы поднялись в комнату.

Двое охранников спали на диванах. Лысый спал в соседней комнате — оттуда доносился самый мощный храп. На столе стояла недопитая бутылка водки и лежала монтировка.

Я уже собирался направиться к двери, чтобы тихо исчезнуть в ночи.

Но Рядовая не двинулась с места.

Она посмотрела на меня, потом на монтировку. Потом на спящего охранника — того самого, что ударил меня в переулке.

Она легонько тронула меня за плечо и отрицательно покачала головой.

«Подожди».

В её глазах читалась почти человеческая злость. У неё был должок.

Она подошла к столу. Взяла монтировку. Взвесила её в руке, проверяя баланс. Тяжёлый кусок железа.

Она подошла к дивану, где храпел бандит.

Я не стал её останавливать. Воспитательный процесс — дело тонкое.

Рядовая замахнулась.

ХРЯСЬ!

Удар пришёлся по бедру. Глухой, влажный звук ломаемой кости.

Охранник дёрнулся, его рот раскрылся в немом крике, глаза вылезли из орбит. Он набрал воздух, чтобы заорать…

ХРЯСЬ!

Второй удар молниеносно пришёлся по плечу. Ключица хрустнула.

Он начал извиваться, пытаясь вдохнуть, чтобы огласить лес воплем боли.

Я шагнул к нему. Спокойно, не торопясь.

Положил ладонь ему на лоб.

— Тш-ш-ш… — прошептал я.

Мой импульс прошёл сквозь его череп, ударяя по центрам, отвечающим за передачу нервных сигналов. Я просто выключил его, как лампочку.

Глаза охранника закатились, тело обмякло. Он потерял сознание, так и не успев издать ни звука. Боли он больше не чувствовал. Пока не проснётся. А проснётся он очень нескоро.

Рядовая удовлетворённо хмыкнула. Она вытерла монтировку о край дивана.

Затем подошла ко второму охраннику, который спал на соседней койке и даже не пошевелился. Аккуратно, стараясь не разбудить, она вложила окровавленную монтировку ему в руку. Согнула его пальцы, чтобы они крепко сжимали металл.

И даже слегка измазала его рубашку кровью первого.

Она отступила назад, полюбовалась композицией. Идеальная подстава. Утром у них будет очень интересный разговор. «Почему Вася переломан, а Петя спит с монтировкой в обнимку? И куда делся пленник⁈».

— Идём, — шепнул я.

Мы выскользнули из избы.

— А ты становишься злопамятной, — заметил я. — Мне это нравится.

Рядовая довольно ухнула.

Чёрный внедорожник, на котором меня сюда привезли в качестве багажа, стоял там же, где его бросили.

Я подошёл к водительской двери. Не заперто. Ключи в замке зажигания.

Я плюхнулся на водительское сиденье. Кресло было продавлено под комплекцию того жирного упыря, который меня вёз.

Рядовая с трудом втиснулась на пассажирское, её колени уперлись в бардачок. Броня стукнула о пластик.

— Ну что, поехали домой? — я повернул ключ зажигания.

Двигатель отозвался довольным урчанием. Мощный аппарат. Подвеска усиленная, стёкла бронированные. Жаль будет расставаться, но оставлять такую улику у себя — верх идиотизма. Доедем до города, а там брошу где-нибудь в подворотне. Пусть местные разбирают на запчасти.

Я выжал сцепление, врубил передачу, и тяжелая машина, тронулась с места.

Обратная дорога показалась короче. Я гнал, не жалея подвеску. Лес мелькал по сторонам чёрными стенами.

Впереди показались огни того самого блокпоста.

Я сбросил скорость, но не остановился. Подкатил к шлагбауму вальяжно, как хозяин жизни.

Из будки вывалился тот же самый страж — грузный мужик с красным лицом. Он узнал машину. Ещё бы не узнать, эти бандиты тут, похоже, частые гости.

— Что, забыли че… — начал он, лениво поднимая шлагбаум и подходя к водительскому окну.

Он явно ожидал увидеть своих «дружков». Может, хотел стрельнуть сигарету или получить ещё пару купюр за срочность.

Я опустил стекло.

— Доброй ночи, офицер! — гаркнул я с самой лучезарной улыбкой.

Страж застыл. Его глаза полезли на лоб, рот приоткрылся, обнажая прокуренные зубы. Он узнал меня. Того самого парня, которого час назад везли в этом же салоне с мешком на голове и стяжками на руках.

Он перевёл взгляд на пассажирское сиденье.

Там сидела огромная обезьяна в черном плаще. Она медленно повернула к нему голову, сдвинула тёмные очки на кончик носа и подмигнула жёлтым глазом.

Челюсть стража окончательно упала на грудь.

— Как служба? — поинтересовался я. — Комары не кусают?

Он не мог выдавить ни слова. Просто стоял и хлопал глазами, пытаясь осознать, что произошло с той бригадой головорезов, что поехала в лес, и почему обратно на их машине едет их жертва в компании мартышки-переростка.

— Ну, бывай, — я весело помахал ему рукой. — Ребят обратно не жди. Они… задержатся. Надолго. У них там тихий час.

Я нажал на газ. Внедорожник сорвался с места, оставив ошарашенного стража глотать пыль и выхлопные газы.

В зеркале заднего вида я видел, как он так и остался стоять, провожая нас взглядом.

— Надеюсь, у него крепкое сердце, — хмыкнул я. — А то такая смена шаблона может и до инфаркта довести.

Рядовая рядом довольно ухнула и включила радио. Играл какой-то шансон.

— Не, ну это перебор, — я переключил станцию. — Давай лучше рок. Под него приятнее возвращаться с победой.

На следующий день я развлекался тем, что играл с Рядовой в настольный теннис.

— Победа! — радостно объявил я, глядя, как белый шарик, пущенный моей кручёной подачей, пролетает мимо ракетки Рядовой и ударяется о край стола. — Счёт одиннадцать-пять. Ты проиграла, подруга.

Мы играли в пинг-понг прямо в моём кабинете. Я сдвинул столы, натянул сетку из бинтов и вручил обезьяне ракетку.

Рядовая посмотрела на шарик, который издевательски катился по полу. Потом на свою ракетку.

Её глаза наполнились яростью берсерка.

Она издала пронзительный визг, подпрыгнула на месте и с размаху швырнула ракетку в стену. Та с треском разлетелась на щепки. Затем Рядовая схватила край стола и попыталась его перевернуть, но, вспомнив, что это казённое имущество, ограничилась тем, что начала колотить себя кулаками в грудь и скакать вокруг меня, ухая и строя страшные рожи.

— Умей проигрывать достойно, — наставительно сказал я. — В следующий раз повезёт. Наверное. Если я поддамся.

Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянула Валерия. Она окинула нас взглядом и даже бровью не повела. Привыкла уже.

— Вик, ты уже видел новости? — спросил она, проходя внутрь.

— Какие новости? — я поднял шарик и сунул его в карман.

— Ну, те, которые с тобой, судя по всему, связаны.

Я сделал максимально невинное лицо.

— А что это сразу со мной? Чуть что — сразу Виктор. Может, это Кеша? Или хомяки восстание подняли?

— Ну, ты вчера где был? — прищурилась она.

— Ну, гулял. Дышал свежим воздухом. Наслаждался архитектурой промышленных районов.

— Ну вот, ты классно погулял. Сейчас покажу.

Она схватила пульт от телевизора и нажала кнопку включения.

Экран остался тёмным.

Валерия нахмурилась. Нажала ещё раз. Сильнее. Потрясла пульт. Постучала им по ладони.

Ноль реакции.

— Да что такое… — пробормотала она.

Подошла к самому телевизору и нажала кнопку на панели.

Тишина. Чёрный квадрат, а не экран.

— Сломался, наверное, — пожал я плечами. — Ну и хрен с ним.

Валерия медленно повернулась ко мне. Потом её взгляд упал на розетку. Шнур питания валялся на полу, демонстративно выдернутый из гнезда.

— Ах ты ж! — выдохнула она. — Просчитал, да? Всё предусмотрел?

— Электричество экономлю, — невозмутимо ответил я. — Тарифы растут, знаешь ли.

Она фыркнула, воткнула вилку в розетку и снова щёлкнула пультом. На этот раз экран ожил. Она быстро переключила на новостной канал.

На экране мигала плашка «СРОЧНЫЕ НОВОСТИ». Ведущая с причёской, которой позавидовал бы любой лев, вещала тревожным, но торжественным голосом:

— … в ходе масштабной спецоперации, проведённой этой ночью, была ликвидирована крупная организованная преступная группировка, занимавшаяся похищением людей и незаконными экспериментами.

На экране замелькали кадры: то самое здание, в котором я был, оцепление, мигалки, люди в масках, выводящие скованных бандитов…

— Как сообщает пресс-служба Тайной Канцелярии, данная группировка имела разветвлённую сеть филиалов по всему городу и даже за его пределами. Следствие установило связь с аналогичными преступлениями в других регионах Империи…

— Ого, — прокомментировал я. — А они быстро работают. Уже и филиалы нашли. Оперативно примазались.

— … в подвалах здания были обнаружены и освобождены более двадцати пяти человек, — продолжала ведущая. — Среди них — известные в узких кругах специалисты, а также студенты профильных вузов. По предварительным данным, из спасённых — двадцать четыре с половиной химеролога.

Валерия, которая до этого внимательно слушала, вдруг повернулась ко мне с округлившимися глазами.

— Почему половина химеролога? — спросила она. — Это как? Его что… распилили?

Я посмотрел на экран, где показывали носилки, на которых кого-то грузили в скорую.

— Я бы на твоём месте не удивлялся. Если бы меня спросили, сколько там было химерологов, я бы сказал — ни одного. Так что каждый считает по-своему.

— В смысле? — не поняла она.

— Ну, смотри. Если человек умеет пришить собаке пятую ногу, но при этом собака умирает от болевого шока — он химеролог? Или живодёр? Там наверняка сидели студенты-недоучки и пара лаборантов. Назвать их химерологами — это сильное преувеличение. А «половина» — это, наверное, какой-нибудь стажёр…

Валерия открыла рот, чтобы что-то сказать. В её глазах мелькнул огонёк догадки и желание пошутить.

— Если ты сейчас хочешь пошутить про карликов, то не стоит, — перебил я её, поднимая указательный палец.

Она возмущённо всплеснула руками.

— Нет! Я не хотела такое шутить! Я вообще про другое подумала!

— Знаю я твоё «другое». Стереотипы. Маленький рост — значит, половина человека. Это дискриминация.

— Да я вообще не об этом!

— Кстати, я знавал одного карлика, над которым решил прикольнуться один стражник. Тоже, знаешь, любил пошутить про «половинки» и «полтора землекопа». Рассказал ему шутку в таверне.

Я сделал паузу, предаваясь воспоминаниям.

— А он, этот карлик, взял и полгорода разнёс. Буквально. Смешно было всем. Особенно стражнику, когда он летел над крышами без штанов. Это был старый магистр Манус из клана Подгорных Творцов. Он реально был карликом. Просто есть такая раса — карлики. Или дварфы, они по-разному себя называют. Очень обидчивые ребята, особенно когда дело касается их роста. И очень могущественные.

Валерия посмотрела на меня и покачала головой.

— Интересные книги ты читаешь, Вик. Фэнтези, да?

— Ага… А ещё иногда живу в них. Ничего страшного, привыкнешь.

Я снова перевёл взгляд на экран.

Репортаж продолжался. Теперь показывали бравых офицеров полиции и каких-то важных чинов из Канцелярии. Они жали друг другу руки, блестели медалями и говорили правильные слова.

— … за проявленное мужество и героизм при ликвидации опасной банды к наградам представлены капитан Пронин, лейтенант Долгин… — ведущая перечисляла фамилии. — Также благодарность объявлена сводному отряду быстрого реагирования…

Я зевнул.

— Ну вот. Гулял я, рисковал шкурой я, пауков на них спускал я… а награды другие получают. Где справедливость? Хоть бы грамоту дали. Или купон на бесплатную шаверму.

— Ты же сам хотел оставаться в тени, — напомнила Валерия.

— Хотел. Но всё равно обидно. Чисто по-человечески.

И тут тон ведущей изменился. Он стал более тревожным.

— Однако, по сообщениям наших источников в следствии, в банде был ещё один участник. Крайне опасный преступник, сильный химеролог, который действовал с ними в связке. Судя по всему, в момент штурма он находился в здании, но ему удалось сбежать, воспользовавшись хаосом. Сейчас его личность устанавливается.

На экране появился фоторобот. Какой-то размытый силуэт в капюшоне, с безумными глазами и почему-то с крючковатым носом.

Я уставился на экран.

— Да ладно, вы издеваетесь? — возмутился я. — Сильный химеролог? В связке с ними⁈ Я их, блин, уничтожил! Я их в асфальт закатал! А меня в их подельники записали⁈

Валерия хихикнула.

— Ну, а что ты хотел? Ты там был? Был. Магию применял? Применял. Трупов нет, следов нет, бандиты в ужасе, пленники освобождены… Для полиции это выглядит так, будто кто-то очень крутой пришёл, навёл шороху и ушёл. А раз ушёл, значит — преступник. Герои обычно ждут, пока им медаль дадут.

— Вот и делай людям добро, — проворчал я. — Спасай их из плена. А они тебя потом в розыск объявляют.

Я посмотрел на фоторобот.

— И нос у меня не такой. Художника надо уволить.

Рядовая, которая уже успокоилась после проигрыша, подошла к телевизору, ткнула пальцем в «мой» портрет и снова захихикала, прикрывая рот ладонью.

— Да иди ты, — беззлобно бросил я ей. — Ладно, новости посмотрели, посмеялись, теперь за работу. У нас там хомяки не кормлены, клиенты не лечены, а идеальный мир сам себя не захватит.

Валерия улыбнулась и пошла к выходу.

— Как скажешь, шеф. Но если тебя повяжут по этому фотороботу, я буду долго смеяться.

— Договорились.

Я остался в кабинете.

Сбежавший химеролог… Ну-ну. Пусть ищут.

Главное, что те двадцать четыре с половиной недоучки теперь на свободе. И, возможно, кто-то из них окажется достаточно умным, чтобы заглянуть в клинику «Добрый Доктор» и попросить работу.

Ведь мне как раз нужны новые кадры.

Дверь в лабораторию распахнулась от пинка, и внутрь, пятясь задом, ввалился Кенгу. Он тащил за собой огромный, пропитанный влагой мешок, который оставлял на полу мокрый грязный след.

Следом за ним заскочила целая орда хомяков. Они несли что-то поменьше, но не менее пахучее.

— Отлично, — глухо прозвучал мой голос из-под респиратора. — Сгружайте здесь. На этот стол. Только аккуратнее, вон та печень может быть нестабильна при тряске. Взорвётся — отмывать будете вы.

Мои помощники послушно вывалили содержимое мешков на металлический стол.

Это был последний улов. Те самые твари из катакомб, которых так эффективно зачистила тройка моих ветеранов — Седой, Молчун и Булат. Туши «ласок» и сегментированные панцири гигантских мокриц.

Вид у всего этого был, мягко говоря, нетоварный. А запах… Запах стоял такой, что мухи дохли на подлёте.

Я поправил тяжёлые резиновые перчатки и затянул ремешки на защитном фартуке.

— Ну-с, приступим к вскрытию.

Взял в руки огромные кусачки и принялся за челюсть «ласки».

ХРУСТЬ!

Звук ломаемой кости эхом разнёсся по лаборатории. Зубы этих тварей были ценным материалом. Из них получался отличный абразивный порошок, способный шлифовать даже алмазы. А если добавить немного магии, то выходила основа для зелья «Стальной укус».

Я работал быстро. Измельчал зубы в ступке, смешивал получившуюся пыль со светящейся синей жидкостью, переливал всё это в реторты…

Вокруг меня всё кипело, шипело и булькало. В одной колбе варились магические жилы, выделяя фиолетовый пар. В другой — растворялись хитиновые пластины, превращаясь в вязкую жижу. Горелки гудели, центрифуга вибрировала, готовая взлететь…

Атмосфера царила такая, что любой инквизитор, заглянувший сюда, сжёг бы меня на костре без суда и следствия. Чисто на всякий случай.

Дверь приоткрылась, и в лабораторию заглянула Валерия.

— Виктор, тут курьер привёз расписку за оборудование, нужна твоя… Ого…

Она замерла на пороге, увидев меня в полном боевом облачении алхимика-маньяка: в противогазе, заляпанном фартуке, посреди клубов разноцветного пара.

Валерия тут же рефлекторно прижала папку с документами к лицу, закрывая нос и рот. Её глаза расширились от ужаса. Она явно решила, что попала в эпицентр биологической катастрофы.

— Я… я поняла, — сдавленно пропищала она через папку. — Я зайду позже. Когда… проветрится. Или когда радиация спадёт. Если спадёт.

Я отложил щипцы, стянул с лица противогаз и бросил его на стол.

— Да ладно тебе, Лера. Заходи. Тут не опасно.

Она сделала маленький неуверенный шажок внутрь, стараясь не дышать. Огляделась по сторонам, увидела банку с плавающими в ней глазами, которые, казалось, следили за ней, и побледнела ещё сильнее.

— Я вижу, — прошептала она. — Вообще не опасно. Прям санаторий.

— Да брось, — я снял перчатки. — Это всё антураж.

— В смысле? — она опустила папку.

— Ну, я видел в фильмах и читал в журналах, что местные крутые алхимики так работают. Халаты, маски, загадочный пар… Решил тоже попробовать. Фигня полная, если честно. В противогазе жарко, в перчатках неудобно, а очки потеют. Но смотрится прикольно, согласись? Клиенты бы оценили.

Валерия опустила руки и скептически оглядела мой «наряд».

— То есть ты хочешь сказать, что этот жуткий намордник тебе не нужен? И мы тут не умрём от паров ртути?

— Не умрём. Максимум — лёгкие галлюцинации от спор грибов, но это даже весело.

Она подошла ближе, с опаской косясь на бурлящую колбу, в которой жидкость меняла цвет с чёрного на ядовито-розовый.

— И что ты тут… варишь?

Я принял важный вид профессора на кафедре.

— О, это сложнейший процесс! Сейчас происходит трёхфазная дистилляция экстракта поджелудочной железы для гипердинации эфирных потоков. Далее последует диффузия с эссенцией корня на магической основе стабилизированной эктоплазмы, с обязательным учётом аспекта лунного цикла и фазы прилива.

Валерия моргнула.

— Чего?

— Ну, я же говорю — сложно. Если по-простому: смешиваю одну хрень с другой хренью, чтобы получилась третья, более дорогая хрень.

Она покачала головой, но уже без страха. Подошла к столу, где на спиртовке в маленькой кастрюльке булькало что-то густое, мутно-зелёное и пузырящееся. От варева валил густой пар.

Валерия снова инстинктивно прикрыла нос рукой.

— А вот это что за штука? — она указала пальцем на кастрюльку. — Выглядит как… смерть в жидком виде. Это яд? Для крыс? Или для конкурентов?

Я посмотрел на кастрюльку. Взял ложку, зачерпнул немного зелёной жижи, подул и… с громким хлюпаньем отправил в рот.

Глаза Валерии полезли на лоб. Она уже открыла рот, чтобы закричать и звать на помощь, но я довольно причмокнул.

— М-м-м… Соли маловато.

— Ты… ты это съел⁈ — выдохнула она.

— Ну да. Это бульон. Из зелёных куриц.

— Из кого⁈

— Из зелёных куриц, — терпеливо повторил я, зачерпывая ещё ложку. — Понимаешь, в этом мире сейчас мода такая. Аристократы с ума сходят по экзотической еде. Обычная курица — это фу, это для плебеев. А вот нефритовая курица, выращенная на склонах Тибета… это деликатес. Стоит в пятьдесят раз дороже. Хотя по вкусу — курица и курица.

Я помешал варево ложкой.

— Весь прикол в пигменте. Поменять цвет мяса не так уж и сложно. Вот я и решил попробовать сварить. На вкус — как обычный бульон, только цвет прикольный. Хочешь?

Я протянул ей ложку с зелёной жижей. Валерия позеленела в тон бульону и попятилась.

— Нет, спасибо. Я… я не голодна.

— Зря. Натуральный продукт. Ладно, мне самому больше достанется.

В этот момент на соседнем столе что-то дзынькнуло. Колба, в которой бурлила фиолетовая жидкость, изменила цвет на прозрачный, как слеза.

— О! Готово! — обрадовался я.

— Что готово? — с подозрением спросила Валерия, всё ещё косясь на бульон.

— Мой новый шедевр. Хочешь посмотреть, как работает настоящая наука?

Я взял колбу, взболтал её и повернулся к выходу.

— Псих! Ко мне!

Из коридора тут же послышался цокот когтей. В лабораторию вбежал мой верный пёс. Он выглядел бодрым и весёлым, явно надеясь на угощение.

— Сидеть!

Псих послушно плюхнулся на задницу, виляя хвостом и преданно глядя мне в глаза.

— Открой рот.

Пёс открыл пасть. Я влил туда содержимое колбы.

— Глотай.

Псих сглотнул, облизнулся и вопросительно гавкнул. Мол, и это всё?

— Жди… — прошептал я, глядя на часы. — Три… два… один…

Зрачки собаки расширились, заполнив всю радужку чернотой.

Псих замер. Его тело напряглось, как струна.

А потом началось.

Сначала раздался треск. Это лопалась кожа на его спине. Мышцы начали вздуваться, бугриться, увеличиваясь в объёме в два, в три раза. Пёс рос на глазах, превращаясь в чудовище.

Из его пасти вырвался рык — не собачий, а демонический, низкий и вибрирующий. Челюсть выдвинулась вперёд, клыки удлинились, став похожими на сабли.

— Мамочки… — пискнула Валерия, прячась за мою спину.

Из лопаток Психа с влажным хрустом вырвались огромные кожистые крылья, как у летучей мыши-переростка. Размах — метра три. Он расправил их, сбив со стола пустые банки.

Вдоль хребта выросли костяные шипы. Глаза загорелись багровым огнём безумия.

Псих встал на задние лапы, упираясь головой в потолок, и заревел так, что замигала лампочка. Это был не пёс. Это был демон войны, воплощение ярости и разрушения.

— ОГОНЬ! — заорал я.

Псих набрал воздуха в грудь, его глотка засветилась изнутри…

И тут он… лопнул.

Нет, его не разорвало на куски. Он просто… испарился. Превратился в облако густого белого пара. Раздался мягкий хлопок, как будто кто-то открыл шампанское.

Пар заполнил лабораторию, скрывая всё из вида.

— Вик⁈ — испуганно позвала Валерия из тумана.

Пар начал рассеиваться.

На полу, на том же самом месте, сидел Псих. Обычный. Нормального размера. Без крыльев, шипов и горящих глаз. Он выглядел слегка ошарашенным, мотал головой и чихал.

Валерия вышла из-за моей спины, оглядела собаку, потом меня.

— Вау, — произнесла она с сарказмом. — Потрясающе. Ты изобрёл собаку, которая умеет превращаться в облачко? Очень полезно. Можно на детских утренниках показывать.

— Подожди, — я поднял палец. — Главный эффект ещё не сработал.

Псих перестал чихать. Замер. Напрягся. Его глаза округлились.

ПУНЬК.

Звук был тихим, скромным. Из-под хвоста собаки вырвалось маленькое облачко ярко-зелёного газа.

Псих с облегчением выдохнул и снова завилял хвостом.

Я торжествующе посмотрел на Валерию.

— О! А теперь сработало!

Она стояла, глядя на облачко газа, которое медленно растворялось в воздухе. Её лицо выражало сложную смесь чувств: недоумение, отвращение и глубокое разочарование в человечестве (и во мне в частности).

— А что это… вообще было? — спросил она, стараясь не дышать.

— Так это настойка от коликов! — гордо заявил я. — Чтобы не пучило. Видишь? Газы выходят, давление спадает, животному легче.

— Настойка от коликов… — медленно повторила она. — Которая превращает собаку в демона, а потом взрывает её паром?

— Ну, это побочный эффект, — отмахнулся я. — Эффектная визуализация процесса, так сказать. Зато работает безотказно! Мгновенное облегчение!

Валерия подошла ко мне, положила руки мне на плечи и посмотрела в глаза очень серьёзным взглядом.

— Виктор. Послушай меня.

— Да?

— Ради всего самого хорошего в этом мире, ради нашей репутации, ради психики наших клиентов… Не стоит это продавать. Прошу тебя.

Я посмотрел на довольного Психа, который уже забыл о своих страданиях и вылизывал лапу.

— Думаешь? А мне казалось, эффектно получилось.

— Слишком эффектно, Вик. Если у бабушкиной болонки начнут расти крылья и шипы посреди гостиной, бабушка не доживёт до момента, когда собачка пукнет.

Я вздохнул.

— Ладно. Убедила. Оставлю для личного пользования. Буду Психу давать, когда он опять сожрёт что-то не то.

Валерия покачала головой и пошла к выходу. У двери она обернулась.

— И бульон вылей. Зелёная курица — это перебор даже для нас.

Она вышла.

Я остался один. Посмотрел на кастрюльку с бульоном. Зачерпнул ложку, съел.

— Ничего она не понимает в высокой кухне, — пробормотал я. — Вкусно же.

Псих подошёл и положил голову мне на колено, выпрашивая угощение.

— Хочешь супчику? — спросил я.

Пёс радостно гавкнул.

— Ну, давай. Заодно проверим, как он с твоими газами взаимодействует. Наука требует жертв, брат.

Я налил ему миску зелёного бульона. Псих начал лакать.