Идеальный мир для Химеролога 5

Глава 10

Я сидел за столом в своём кабинете, который чудом уцелел после ночного погрома, и дописывал «Объяснительную». Точнее, это был черновик моих мемуаров, потому что ни один следователь в здравом уме в такое не поверит.

Напротив, на табуретке, сидел Кенгу. Мой курьер, логист и, как выяснилось, специалист по зачистке помещений. Он грыз морковку с таким невозмутимым видом, будто мы обсуждали погоду, а не гору трупов в приёмной.

— Так, давай ещё раз, — я постучал ручкой по бумаге. — Для протокола. Когда началась стрельба, ты был в подсобке?

Кенгу кивнул и хрустнул морковкой.

— Потом ты услышал шум, решил проверить, не привезли ли пиццу, и вышел в коридор. Так?

Кивок.

— Там эти… граждане уже начали активно сокращать популяцию друг друга. А что сделал ты?

Кенгу отложил огрызок, встал и принял героическую позу.

— Я вышел, — пробасил он своим низким голосом. — Спросил: «Джентльмены, вам помочь?». А они начали в меня стрелять.

Я покачал головой. Грубая ошибка. Стрелять в кенгуру, который таскает тяжести и прыгает на три метра в высоту — это как дёргать тигра за усы в надежде, что он будет в ответ мило улыбаться.

— И что дальше? — спросил я, хотя уже догадывался. — Ты убежал? Спрятался?

Кенгу посмотрел на меня и фыркнул.

— Нет. Я их… успокоил.

— Успокоил? — переспросил я. — Это тех двоих, у которых шеи были свернуты под углом девяносто градусов?

— Они очень громко кричали. Мешали работать.

— Понятно. А с теми двумя, что у входа лежали? Ты сказал, что добил их. В смысле добил? Как?

Кенгу молча отодвинул табуретку. Встал посреди кабинета.

— Вот так.

Он подпрыгнул, опираясь на свой мощный хвост, и в воздухе нанёс двойной удар задними лапами. Вжух-вжух! Скорость была такой, что воздух засвистел.

— Кия! — коротко выкрикнул он, приземляясь в идеальную боевую стойку.

Я присвистнул.

— Карате?

— Кенгу-до, — с достоинством поправил он. — Удар «Пятка справедливости».

— Впечатляет. Ладно, с физическим воздействием разобрались. Ты их вырубил. А дальше? Там же огнестрельные ранения.

Кенгу снова сел, взял со стола салфетку и начал показывать пантомиму.

Он сложил салфетку, будто держит тряпку. Сделал вид, что тщательно протирает невидимый предмет. Рукоять пистолета, догадался я. Затем он подошёл к воображаемому лежащему телу, вложил невидимый ствол ему в руку. Своей лапой сжал его пальцы.

И дважды дёрнул указательным пальцем воображаемого трупа.

— Пиф-паф.

Я отложил ручку и откинулся на спинку кресла.

— Ты вложил оружие им в руки?

— Угу.

— Предварительно стерев свои отпечатки?

— Угу. Салфеткой. Влажной. Спиртовой.

— И сделал по два контрольных выстрела? Уже с их мёртвых рук? Чтобы сымитировать перестрелку в упор?

— Угу.

Я смотрел на него во все глаза. Мой курьер. Животное, которому я пришил голосовые связки и немного подправил мозги, чтобы оно могло носить коробки.

— Вау… — выдохнул я. — Слушай, Кенгу, я, конечно, знал, что ты парень смышлёный. Но баллистика? Криминалистика? Сокрытие улик? Откуда ты вообще знаешь, как нужно стирать отпечатки и что вообще нужно делать в таких ситуациях? Я этому тебя не учил.

Кенгу пожал плечами, подошёл к телевизору, и ткнул в него когтистым пальцем.

— Мой любимый жанр, — пояснил он. — Детективы. «Убойная мощь», «Отпечаток», «Полицейские войны». Там всё показывают. Главное — не оставлять пальчики и гильзы. И создавать алиби.

— Алиби?

— Я в это время был на кухне, — невозмутимо сообщил Кенгу. — Мыл посуду. Хомяки подтвердят.

Я закрыл лицо руками и рассмеялся.

Это было… гениально. Абсурдно, дико, но гениально.

— Знаешь что, — сказал я, снова беря ручку. — Это тянет на бестселлер. Я это запишу. Немного подправлю имена, заменю кенгуру на отставного спецназовца с амнезией… Выложу на площадку самиздата. Может, когда-нибудь сделают экранизацию, снимут сериал, наподобие тех, что ты так любишь. Гонорар пополам.

Кенгу согласно кивнул.

— Название я уже придумал, — добавил он. — «Сумчатый мститель». Или «Убойный прыжок».

— Обсудим.

Я быстро застрочил в блокноте, фиксируя детали этой невероятной истории. А сам в голове прокручивал картину произошедшего.

Как же всё интересно складывается…

Две группы идиотов. Одни — бандиты, жаждущие мести. Вторые — продажные стражники с блокпоста, желающие убрать свидетеля. Они ворвались одновременно, с разных входов — с главного и чёрного. Столкнулись в центре приёмной.

Нервы на пределе, пальцы на спусковых крючках. Кто-то крикнул, кто-то дёрнулся… Началась пальба.

Они крошили друг друга в капусту, ломая мебель и дырявя стены.

А потом, на шум выстрелов, из подсобки вышел Кенгу. Просто посмотреть, что происходит. Может, думал, что салют запускают.

Какой-то нервный идиот, увидев в дверном проёме двухметровую фигуру, решил не разбираться и пальнул.

И вот тут они совершили фатальную ошибку. Они разозлили моего сотрудника при исполнении.

Кенгу не стал паниковать. Он просто включил режим «Дрюс Ли» (популярный в этом мире актёр-каратист). Прыжок, удар, хруст костей… Ещё прыжок — и второй стрелок впечатан в стену.

А когда дым рассеялся и последние стоны стихли, мой хозяйственный курьер оглядел поле боя, вспомнил какую-то из серий своего любимого сериала и решил «навести порядок».

Протёр стволы. Вложил в руки. Бах-бах. Чистая работа. Самооборона, перешедшая во взаимное уничтожение. Идеальное преступление, раскрыть которое сможет разве что такой же чокнутый химеролог, как я.

Я посмотрел на Кенгу, который снова захрустел морковкой.

— Ты страшное существо, друг мой, — с уважением сказал я. — Напомни мне, чтобы я никогда не переключал канал, когда ты смотришь телевизор.

Кенгу подмигнул мне и попрыгал в коридор.

Я сгрёб в ведро остатки «веселья».

Щепки, куски штукатурки, обломки мебели…

— Кенгу, тащи следующую партию! — скомандовал я.

Кенгуру подхватил ведро с мусором и потащил к двери, ведущей в подсобку к хомякам.

— Приятного аппетита, господа, — сказал, опрокидывая содержимое ведра в вольер.

Оттуда раздался радостный писк и звук, напоминающий работу промышленной дробилки. Мои утилизаторы как всегда работали на все пять баллов. Дерево, пластик, металл — им было всё равно. Главное, чтобы хрустело.

В этот момент в приёмную вихрем влетела Валерия. Глаза у неё были такие, будто она увидела привидение.

— Вик! Всё пропало! — зашипела она, хватая меня за рукав. — Нам конец!

— Что, опять? — я лениво отряхнул руки от пыли.

— К нам едет проверка!

— Ну, едет и едет. У нас тут каждый день кто-то проверяет на прочность то двери, то нервы.

— Ты не понимаешь! — она вцепилась в меня мёртвой хваткой. — Это не просто проверка. Это ОН. Дмитрий Львович Донской.

— И кто это?

— Это главный государственный инспектор по химерологическому надзору! Вик, я слежу за его карьерой в новостях. Он… он мясник от бюрократии! Он закрывает клиники одним росчерком пера! Он отправляет людей на каторгу за неправильно оформленный рецепт! Он невероятно жёсткий, принципиальный… А ещё он сильный химеролог. Государственного уровня!

Я хмыкнул.

— Видимо, вчерашняя история с «бешеной саламандрой» дошла до верхов. Оперативно работают.

— Вик, он может всё! Оштрафовать, закрыть, конфисковать имущество, посадить! Или вообще выписать пожизненный запрет на любую деятельность, связанную с животными! Даже кота погладить нельзя будет!

Она метнулась к стене и поправила покосившийся плакат на стене.

— Нам конец. У нас же тут… — она обвела рукой помещение. — У нас тут дурдом!

В этот момент к клинике подкатил чёрный кортеж.

Двери открылись, и оттуда вышел высокий мужчина лет сорока. Высокий, с идеальной осанкой. Чёрный костюм, ни одной лишней складки. Взгляд — как у рентгеновского аппарата.

За ним семенил целый отряд помощников с папками, приборами и чемоданчиками.

— Приплыли… — выдохнула Валерия и спряталась за мою спину.

Донской вошёл в клинику. Окинул взглядом приёмную. Поморщился, увидев свежую дырку в стене (след от вчерашней перестрелки).

— Добрый день, — его приветствие прозвучало как начало обвинительного приговора. — Плановая внеочередная проверка по факту сигнала о содержании незарегистрированных опасных существ. Кто старший?

— Я, — я вышел вперёд, вытирая руки тряпкой. — Виктор Химеров.

Донской смерил меня взглядом, в котором читалось: «Я тебя съем и переварю».

— Приступайте, — бросил он своим помощникам.

И началось.

Они разбрелись по клинике, как тараканы. Заглядывали во все щели, светили сканерами, брали пробы воздуха, соскобы со стен…

Сам Донской направился прямиком в мою лабораторию. Я пошёл за ним. Валерия, бледная как смерть, плелась в хвосте.

Инспектор остановился посреди комнаты и начал осмотр. Он брал в руки колбы, нюхал содержимое, хмурился.

Его взгляд упал на мою гордость — ту самую кофемолку, переделанную в измельчитель.

— Это что? — он ткнул пальцем в агрегат.

— Молекулярный деструктор костной ткани с вихревым приводом, — не моргнув глазом, ответил я.

Он подошёл к плите. Обычная электрическая плитка, на которой я варил свои зелья (и иногда пельмени). Сейчас на ней стояла кастрюля с бурлящей жижей.

— А это что за варочная поверхность? — он с подозрением принюхался. — Выглядит… кустарно.

— Это прототип, — я сделал серьёзное лицо. — Термический реактор фазового перехода. Используется для возгонки альфа-атрибутов и превращения зеро-структур в мелкодисперсную магическую пыль. Требует точной калибровки температуры, поэтому выглядит просто, но внутри — сложнейшая маго-механика.

Донской медленно кивнул. Достал блокнот.

— Фазовый переход… зеро-структуры… — пробормотал он, записывая. — Интересно. Нестандартный подход.

Я видел, как Валерия за его спиной делает страшные глаза и проводит ладонью по горлу.

— Нам конец, — одними губами прошептала она. — Он же сейчас поймёт, что это просто электрическая плитка!

Но Донской, казалось, купился. Или делал вид.

Он прошёл дальше. Остановился у клетки с хомяком, который в данный момент делал подъём с переворотом на турнике.

— А это?

— Тестовый образец. Проверяем влияние усиленной гравитации на вестибулярный аппарат грызунов.

— Хм… — он снова записал.

Проверка длилась час. Помощники таскали ему отчёты, он хмурился, кивал, что-то черкал в своём блокноте. Валерия уже даже не паниковала — она просто сидела за компьютером и бездумно листала сайт вакансий, смирившись с судьбой.

Наконец, Донской захлопнул блокнот.

— Все свободны, — скомандовал он своей свите. — Ждите в машине.

Помощники испарились.

Мы остались втроём. Я, Валерия (которая уже мысленно примеряла тюремную робу) и наш «ревизор».

Напряжение в воздухе можно было резать ножом.

Донской медленно снял очки, протёр их платком. Посмотрел на меня, потом на Валерию.

— Ну что я могу сказать… — начал он тяжёлым голосом.

Валерия зажмурилась.

— У вас тут… полный бардак. Нарушений — вагон и маленькая тележка. Санитарные нормы? Не слышали. Пожарная безопасность? Отсутствует. Лицензии на препараты? Нет.

Он загибал пальцы.

— Вентиляция смонтирована с нарушениями. Проводка кустарная. Стены фонят магией так, что у моих приборов стрелки погнулись.

Он сделал паузу.

— А ещё у вас в подсобке сидит обезьяна в бронежилете, которая разбирает и собирает штурмовую винтовку быстрее, чем инструктор спецназа. Я засёк время — восемнадцать секунд. Это рекорд.

Я моргнул.

— Чёрт… — вырвалось у меня. — Я забыл ей сказать, чтобы спрятала ствол…

— Не успел, — констатировал Донской. — Она мне даже воинское приветствие отдала. И дуло протёрла. Вежливая.

Валерия открыла глаза.

— Господин инспектор… — начала она дрожащим голосом. — Может, всё не так уж и плохо? Мы можем всё исправить! Мы заплатим штрафы! Мы… мы переделаем вентиляцию! Только не закрывайте нас, пожалуйста!

Донской посмотрел на неё, потом перевёл взгляд на меня. Молчал он долго. Секунд десять. Для Валерии это была вечность.

А потом он вдруг как-то сдулся. Вся его стальная, непробиваемая аура государственного чиновника исчезла. Плечи опустились.

— Молодой человек, — тихо сказал он, глядя мне в глаза. — Скажите… Есть ли хоть малейший шанс, что вы возьмёте меня в личные ученики?

В кабинете повисла такая тишина, что было слышно, как в соседней комнате хомяк хрустит сухариком.

Валерия выронила телефон.

— Ч-что?.. — прошептала она.

Я вздохнул и присел на край стола.

— На чём я спалился?

Донской усмехнулся. Но это была не злая усмешка инспектора, а усталая улыбка профессионала.

— На всём, — развёл он руками. — Абсолютно на всём.

Он начал перечислять, загибая пальцы:

— Во-первых, графиня Новикова. Агнесса. Она известна своим… сложным характером. И тем, что никогда не пользуется услугами дилетантов. А она здесь бывает чаще, чем у себя дома. И, по слухам, очень вас уважает.

Второй палец.

— Во-вторых, Роман Ушаков. Федеральный розыск, награда за голову. Я его сразу узнал, хоть он и пытался прикинуться дурачком. Он ходит здесь, опустив глаза в пол, тише воды, ниже травы. Человек, который может отравить целый полк одним чихом, боится лишний раз вздохнуть в вашем присутствии.

Третий палец.

— Химеры. Они у вас без привязок. Вообще. Ни ошейников, ни рун, ни ментальных поводков. Они ходят здесь, как новобранцы на плацу. Свободные, но абсолютно послушные. Такого уровня контроля я не видел даже у магистров.

Он обвёл рукой лабораторию.

— И, наконец, вот это всё… Лаборатория, простите за мой французский, из говна и палок. Кофемолка вместо дезинтегратора, плитка вместо реактора… Но результат! Я чувствую фоновую магию ваших препаратов. Это высший пилотаж. Чистейшая работа.

Он посмотрел на меня с восхищением.

— Я — государственный химеролог. Мастер. У меня три диплома, звание, доступ к лучшим лабораториям Империи. Но я… я тоже хочу так уметь. Творить магию на коленке. Управлять монстрами взглядом. Я хочу понять, как вы это делаете. А что насчёт проверки… — он махнул рукой. — Вы её прошли, конечно. С отличием.

Валерия медленно поднялась со стула.

— Сто-о-о-оп… — протянула она, глядя на меня. — Я много раз видела вас по телевизору… Вы же вроде всегда действуете по-правильному? По закону? Мы же боялись…

Он улыбнулся.

— Конечно, по-правильному. А что может быть правильнее, чем жить долго и счастливо? Понимаете, дорогуша… Если бы вас закрыли, этот уважаемый молодой человек, — Донской кивнул в мою сторону, — мог бы обидеться. Разозлиться. Решить отомстить. А я бы этого, скорее всего, не пережил. Дело в том, что я видел множество химерологов. И прекрасно понимаю, где можно гнуть свою линию, а где лучше… не выпендриваться. Так что я лучше выберу чему-то научиться.

Я покачал головой.

— Учеников я не беру. Простите. Слишком много возни и ответственности… Да и методы у меня, сами видите, специфические. Не для имперских протоколов.

Лицо инспектора вытянулось. Он выглядел как ребёнок, которому отказали в покупке щенка.

— Но, — добавил я, — я приглашаю вас на кофе в моё кафе напротив. Раз в неделю, по четвергам. Будем сидеть, пить хороший кофе и беседовать. О химерологии, о жизни, о том, как правильно настраивать кофемолки для расщепления костей. Идёт?

Донской расцвёл.

— Это… это честь для меня! — он поклонился. Искренне, глубоко, как кланяются мастеру. — Спасибо. Я буду приходить. Обещаю принести лучший кофе во всей Империи!

— Договорились.

Он ещё раз поклонился, извинился перед Валерией за предоставленные неудобства, и довольный поспешил к выходу.

Когда дверь за ним закрылась, Валерия сползла по стене на пол.

— Я увольняюсь, — слабо сказала она. — Моя нервная система этого не выдержит. Главный инспектор Империи… просится в ученики…

— Не уволишься, — я подал ей руку. — У тебя контракт. Вставай, Лера.

— С тобой не соскучишься, Вик, — улыбнулась она, принимая мою руку.

— Я знаю. И это самое прекрасное, что есть в этом мире.

Я посмотрел на дверь, за которой скрылся «страшный инспектор», и подумал, что четверги теперь будут интересными. Всё-таки иногда полезно иметь друзей в верхах. Особенно, если они считают тебя своим учителем.