Идеальный мир для Химеролога 5

Глава 6

Ветеринарная клиника «Добрый Доктор»

Валерия нервно постукивала пальцем по столешнице. Часы на стене показывали уже час дня.

Она перевела взгляд на дверь кабинета Виктора, потом на коридор, ведущий в жилые комнаты.

Это было странно. Виктор, конечно, личность своеобразная, со своими тараканами (ну, или хомяками) в голове, но он жил работой. Он мог проспать завтрак, мог забыть пообедать, но чтобы не выйти в приёмную, когда полная запись?

«Может, заболел?» — мелькнула мысль.

Хотя, глядя на то, сколько у него энергии и как он возится с ядовитыми тварями, в его болезнь верилось с трудом. Скорее, он мог случайно телепортироваться в другое измерение или застрять в текстурах реальности.

Клиенты пока сидели смирно, довольствуясь тем, что их принимали молодые сотрудники — Рома, Катя и Андрей. Но любой тяжёлый случай мог устроить коллапс.

Валерия решилась и заглянула в его комнату. Пусто. Постель заправлена (ну, как заправлена — одеяло просто накинуто сверху). В кабинете и лаборатории его тоже не было.

— Ну и где он? — пробормотала она, нервно теребя край блузки.

Она снова посмотрела на часы. Час пятнадцать.

Звонить? Не звонить? Виктор не любил, когда его отвлекают по пустякам. Он всегда говорил: «Если клиника не горит, а Псих никого не съел — справляйтесь сами».

Но клиника стояла, Псих спал, а шефа не было.

— Ладно, — решилась она, хватая телефон. — Администратор я или где? Моя обязанность — знать, где находится шеф, даже если он находится в заднице у дракона. В конце концов, это нарушение трудовой дисциплины!

Гудки шли долго. Она уже хотела сбросить, когда трубку сняли.

— Да! — голос Виктора звучал бодро, даже слишком. — Я на связи!

Валерия облегчённо выдохнула.

— Вик, ты где⁈ — выпалила она. — Ты время видел?

— Да-да, всё хорошо, Лерочка! — прокричал он в трубку. — Скоро буду! Небольшая заминка вышла, тут…

Его голос потонул в чудовищном грохоте. На заднем фоне что-то взорвалось, потом раздался пронзительный визг, похожий на скрежет металла по стеклу, и утробное рычание, от которого даже через динамик телефона у Валерии по спине побежали мурашки.

— … в общем, задерживаюсь! — как ни в чём не бывало продолжил Виктор. — Ты большая молодец! Справляйтесь пока без меня! Если будет что-то сложное, перенеси запись на вечер!

— Вик, что там у тебя⁈ — крикнула она.

— Ш-ш-ш! — раздалось в ответ, а следом — звук, напоминающий удар кувалдой по мокрому мясу. — Всё, убегаю! Точнее, догоняю! Связь плохая!

Пи-пи-пи…

Валерия медленно опустила телефон.

Прошло два часа. Валерия успела перенести одного клиента, продать два мешка премиум-корма, помочь Кенгу перетащить коробки с лекарствами, выпить литр успокаивающего чая и съесть половину запасов печенья.

Вдруг со стороны чёрного хода послышался скрип. Тяжёлая металлическая дверь открылась и захлопнулась.

Валерия вздрогнула. Она как раз стояла на кухне, наливая себе апельсиновый сок, чтобы хоть как-то прийти в себя.

— Ну, слава богу, — выдохнула она. — Явился, не запылился.

Она взяла стакан и, напевая какой-то мотивчик, чтобы скрыть нервозность, пошла в коридор.

— Вик, ты нормальный вообще? Люди ждут, я уже не знаю, что им врать про твои…

Она вышла в коридор и замерла.

Песенка оборвалась на полуслове. Пальцы разжались. Стакан с соком полетел вниз, ударился о плитку и взорвался оранжевыми брызгами.

На пороге стоял Виктор.

Точнее, то, что от него осталось.

Его одежда превратилась в лохмотья, пропитанные грязью, копотью и чем-то бурым. Левый рукав отсутствовал полностью. Вся левая сторона тела представляла собой один сплошной синяк вперемешку с порезами. На боку зияла дыра, сквозь которую виднелось что-то, чего видеть не полагалось.

Но самое страшное было с рукой. Она висела плетью, вывернутая под неестественным углом, а из плеча торчал какой-то осколок кости… или хитина? Лицо было залито кровью так, что белели только зубы и глаза.

Он стоял, привалившись к стене, и тяжело дышал.

— Привет, — хрипло сказал он и попытался улыбнуться разбитыми губами.

— Что… что с тобой? — одними губами прошептала Валерия. Лицо её стало белее белоснежной блузки.

— Работа такая… — начал он.

В глазах у Валерии потемнело. Ей стало не по себе от увиденного.

Виктор сделал шаг вперёд, и от этого движения из его бока выплеснулась тёмная струйка. Запах ударил в нос: кровь, горелая шерсть и что-то едкое…

— Лер, не надо, — прохрипел он и поднял здоровую руку, показывая «всё окей». — Просто… царапины.

— Царапины⁈ — голос Валерии сорвался на визг. — У тебя кость из плеча торчит!

Виктор посмотрел на своё плечо, будто впервые заметил.

— А, это… Это не моя кость.

— Вик, тебе в больницу надо! Сейчас! — Валерия потянулась к телефону, чтобы вызвать скорую.

Он перехватил её запястье железной хваткой.

— Не надо никуда звонить. Дай мне умыться…

Через полчаса она снова прошла его проведать.

Первое, что она заметила — он был чистым. На нём была свежая футболка и джинсы. Никакой крови, никакой грязи.

Он сидел в кресле напротив, держа в руке (в левой, той самой, что висела плетью!) чашку кофе. Выглядел он… ну, не как огурчик, но вполне живым. Синяки побледнели, рука двигалась нормально, дыры в боку не было видно. Только бледность и глубоко запавшие глаза выдавали крайнюю степень истощения.

— Ты… — она запнулась. — Ты как? Что это было? Тебя как будто самосвал сбил! И потом ещё проехался туда-сюда!

Виктор улыбнулся.

— О, это ты ещё не видела того второго парня. Ему повезло гораздо меньше.

Он сделал глоток кофе и поморщился.

— К тому же, самосвал — это слишком мягко сказано. Там скорее был карьерный экскаватор. С зубами.

В голове у Валерии снова всплыла картина: висящая рука, кровь, торчащая кость…

— Это кошмар… — прошептала она, чувствуя, как дурнота снова подступает к горлу. — Я не могу…

Глаза закатились, и ей захотелось упасть в обморок.

Но… ничего не произошло.

— Лера, прекрати симулировать. Ты больше не можешь падать в обморок.

Она резко распахнула глаза.

— Эй! — возмутилась Валерия. — Так нечестно! Даже отключиться по-человечески не дают! Я, между прочим, в шоке! У меня стресс! Я имею право на обморок!

— А смысл? — пожал плечами Виктор. — Лежать тут бревном, пока я кофе пью? Скучно же. Да и работать кому-то надо.

— Вик… ты невыносим! Ты приползаешь полумёртвый, пугаешь меня до полусмерти, а теперь говоришь «а смысл»⁈

— Ну, я же не умер. Погулял немного, размялся. Материал собрал.

— Погулял⁈ — истерически хохотнула она. — Это называется «погулял»⁈ Да тебя там чуть на фарш не пустили!

— Ну, не пустили же. Всё нормально. Организм молодой, регенерация работает, мазь есть.

Она смотрела на него и понимала, в какой глубокой и беспросветной заднице он был. Обычный человек после такого лежал бы в реанимации. Или, скорее всего, в морге. А он сидит, пьёт кофе и шутит.

Валерия выдохнула, пытаясь успокоиться.

— Ладно. Живой — и слава богу. А можно уточнить? — она серьёзно посмотрела на него. — Ты хотя бы выживешь? В глобальном смысле. Или мне готовиться к тому, что однажды ты придёшь не целиком, а по частям?

— А почему нет? — удивился он. — Конечно, выживу. Я вообще планирую жить вечно. Ну, или очень долго. Сейчас кофе допью, ещё пару таблеток закину — и вообще как новый буду. Легче станет.

Он демонстративно покрутил левой рукой, проверяя сустав. Раздался тихий щелчок.

— Ну вот, почти срослось.

Валерия покачала головой. С этим человеком невозможно разговаривать как с нормальным.

— Просто, чтобы я понимала, — сказала она, вставая с дивана и поправляя юбку. — Мне сейчас идти работать, принимать звонки от клиентов и делать вид, что ничего не случилось? Или открывать сайт по поиску работы и обновлять резюме, потому что мой начальник — суицидник с тягой к саморазрушению?

Виктор поставил чашку на стол и посмотрел на неё своим фирменным пронзительным взглядом.

— Иди работай, Лера. Сайт тебе не понадобится. Я же обещал, что всё будет под контролем. А я свои обещания держу. Даже если для этого приходится иногда… немного пострадать.

— Немного… — фыркнула она.

— Ну, самую малость. Всё, иди. Там наверняка уже очередь. А мне нужно ещё… заштопать пару дырок.

Валерия закатила глаза, но пошла к двери. На пороге она обернулась.

— Если ты умрёшь, я тебя сама добью. Понял?

— Договорились, — улыбнулся он.

Я прислушивался к тому, как внутри организма с тихим хрустом и влажным чавканьем встают на место органы.

Ощущения, прямо скажем, на любителя. Будто внутри меня бригада гастарбайтеров делает перепланировку без согласования с жильцами. Печень регенерировала с такой скоростью, что чесалась где-то под рёбрами. Сломанная ключица уже срослась, оставив после себя лишь ноющую фантомную память о боли.

В целом, я был доволен.

Этот Масленников… Мясник-Вивисектор, как его пафосно окрестили в сводках. На поверку он оказался не столько сильным химерологом, сколько просто накачанным под завязку ходячим химзаводом.

В нём плескалось столько дрянь-эликсиров и мутагенов, что удивительно, как он не светился в темноте. Его сила была дутой, искусственной. Как мышцы, накачанные синтолом — выглядят внушительно, а на деле — пшик.

Зато армия у него была моё почтение.

Я вспомнил те бесконечные тоннели, которые кишели тварями. Неудивительно, что он сумел сбежать от гвардейцев. У него там было целое «метро», забитое монстрами.

Уровень контрабанды в этом городе начинал меня впечатлять. Протащить в столицу, под носом у Тайной Канцелярии, столько биоматериала, вырастить его, прокормить… Это требовало логистики уровня небольшой армии.

— Гхм… — я поморщился, когда ребро окончательно встало в паз.

В голове всплыла картинка из недавней бойни.

Масленников стоял на возвышении, его левая рука превратилась в жуткий костяной хлыст, покрытый ядовитой слизью. Он орал что-то про величие, про то, что я — пыль под его ногами.

— Ты сдохнешь! — визжал он, брызгая слюной. — Мои творения разорвут тебя! Я вырежу твоё сердце и скормлю его химерам!

Он был дерзким и наглым. Очень уж самоуверенным в своей неуязвимости.

А потом я просто сделал шаг в сторону, уходя от удара его хлыста, и щелчком пальцев отправил в полёт маленький костяной осколок — заготовку для иглы.

Чпок.

Звук был тихим, почти не слышным из-за рёва его зверинца.

Масленников схватился за лицо. Между его пальцев потекла тёмная жижа. Один глаз вытек. Мгновенно. Безвозвратно.

И вот тут произошло чудесное преображение. Вся его дерзость и пафос испарились, как утренний туман. Он замолчал. Как-то сразу скукожился. И начал очень внимательно следить за своим языком, понимая, что следующая «игла» может прилететь не в глаз, а в мозг.

Забавно, как быстро физическая боль вправляет мозги на место. Лучшая педагогика в мире.

Я потянулся к чашке с кофе.

Выводы сделаны. Мне нужно работать над собой.

Моя нынешняя стратегия — «Химерология Созидания». Окружить себя миньонами, способными отправиться в бой, пока я буду наблюдать за ними, попивая кофе. Это удобно, безопасно и в какой-то степени даже эстетично.

Но, как показала практика, иногда приходится марать руки самому.

Мне нужна «Боевая Химерология». Изменение собственного тела в реальном времени. Укрепление костей, мгновенная броня, когти, яд… Я сам должен стать грозным оружием, а не только оператором. Моё нынешнее тело ещё слишком хрупкое для тех игр, в которые я ввязался.

Чуть больше пропущенных ударов от тварей уровня Масленникова — и я бы сейчас не кофе пил, а беседовал с предками.

Хотя…

Я улыбнулся, глядя на своё отражение в зеркале.

Если быть до конца честным, я бы не пропустил эти удары, если бы не хотел.

Это была часть плана. Рискованная, болезненная, но необходимая.

Если бы я ворвался туда и начал разматывать его армию одним мизинцем, он бы сразу понял: ловить нечего. И сбежал бы в первые же секунды. У него там столько ходов и столько «мяса» для прикрытия, что я бы замучился его догонять по канализации.

Мне нужно было дать ему надежду. Заставить поверить, что у него есть шанс. Что я — просто наглый выскочка, которого можно задавить массой.

Поэтому я подставлялся. Позволил его тварям зацепить меня. Дал ему почувствовать вкус моей крови.

Он клюнул. Решил добить. Задержался, бросил в бой резервы, открылся… И проиграл.

Разминка удалась. Я понял, на что способны местные «топы» теневого рынка. Способны они на многое, но фантазии им не хватает.

Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянула Рядовая. На ней не было ни царапины. Только шерсть местами опалена да броня поцарапана.

Она увидела, что я не сплю, и довольно ухнула, показав мне большой палец. Вот кому было реально весело. Для неё эта бойня стала лучшим парком аттракционов. Она там резвилась, как ребёнок в песочнице, только вместо куличиков лепила кучи из трупов.

— Иди отдыхай, — махнул я ей. — Заслужила.

Она кивнула и исчезла.

Я допил кофе. Регенерация завершалась. Боль уходила, оставляя после себя только приятную гибкость в теле.

Сегодня работать я не буду. Хватит с меня операций и клиентов. Сегодня день, посвященный себе любимому.

Но сидеть на месте было скучно.

Я встал, размял плечи. Ничего не хрустнуло, не заболело. Отлично.

— Кеша! — позвал я.

Попугай, который всё это время притворялся ветошью на шкафу, тут же подал голос:

— Я тут, хозяин! Чего изволишь?

— Собирайся. Мы идём на шопинг.

— Опять⁈ — взвыл он. — Хозяин, у нас уже хомяков заселять некуда!

— Не ворчи. Это для дела.

Мы отправились на рынок животных. Но не на тот, парадный, где продавали пушистых котят аристократам. А на «Нижний ряд». Туда, где торговали из-под полы зверями из Диких Земель.

Мне нужно было выполнить обещание, данное ветеранам. Они выбрали себе напарников, и теперь моя задача — найти подходящий материал.

Я шёл между рядами клеток, сканируя ауры.

— Мусор… мусор… больной… — бормотал я себе под нос, проходя мимо рядов с облезлыми лисами и кашляющими волками.

И тут я остановился.

В тесной, грязной клетке сидел дикобраз с грустными глазами. Он не рычал, не бился о прутья. Он просто сидел и смотрел на проходящих мимо людей с каким-то философским спокойствием.

В его ауре я увидел потенциал.

— Почём зверюшка? — спросил я у продавца.

— Пятьсот.

— Двести. И я не сообщаю в инспекцию, что у тебя в соседней клетке сидит краснокнижный ястреб, крашеный под ворону.

Продавец поперхнулся, злобно зыркнул на меня, но кивнул.

— Забирай.

Первый есть.

Дальше я нашёл пару крупную собаку породы алабай. Немного поработаю над ней, и получится просто бомба.

И, наконец, главный гвоздь этого вечера.

В самом конце ряда, в аквариуме, сидела огромная змея.

— Фу, какая гадость, — скривился Кеша.

— Это не гадость, — улыбнулся я. — Немного магии, пара модификаций — и она будет идеальным телохранителем.

Я купил её, не торгуясь и вернулся в клинику.

Завтра мои старики-разбойники получат свои новые игрушки. И тогда отряд «Химера» станет ещё более укомплектованным.

А пока… пока нужно выспаться. Завтра будет долгий день. И, зная мою удачу, наверняка кто-нибудь снова попытается меня убить.

Надо быть в форме.

Тайный бункер Масленникова

Глубоко под Петербургом

Сырость здесь была какой-то запредельной. С потолка, покрытого склизким налётом, постоянно капала вода.

Кап… Кап… Кап…

Этот звук бил по натянутым нервам, как молот по черепушке.

Масленников, великий «Мясник-Вивисектор», гений, который собирался поставить на колени весь этот мир и аристократию, сидел на ящике из-под патронов и трясся.

Его руки ходили ходуном. Зубы выбивали дробь. Он обхватил себя за плечи, пытаясь унять эту дрожь, но тело отказывалось слушаться. Оно помнило. Оно всё ещё находилось там, в том коллекторе, залитом кровью его творений.

Перед глазами снова и снова вставала одна и та же картина.

Удар.

Его костяной хлыст — венец его творения, выращенный из позвоночника редчайшей твари, пропитанный нейротоксином, способным убить химерного слона за секунду. Этот хлыст должен был разрубить человека пополам. Или хотя бы содрать мясо с костей.

Он ударил изо всех сил. Вложил в замах всю свою ярость, всю мощь своего Дара.

И что?

Тонкая красная полоска на коже. Царапина. Как будто кошка когтем задела.

А потом этот парень… Виктор… Он просто улыбнулся.

Масленникова передёрнуло. Эта улыбка теперь будет сниться ему в кошмарах. В ней не было страха и боли. Там было снисхождение. Так учёный смотрит на подопытную крысу, которая пытается укусить его за палец в перчатке.

«Но я же ударил его заклинанием! — билась в голове паническая мысль. — „Печать Покорности“! Она ломает волю высших химер! Она вызывает такую боль, что мозг плавится! Я влил в этот удар всё, что у меня было!»

А Виктор… Он просто скривился. Как будто съел лимон. Или наступил в лужу. Просто поморщился и продолжил стоять.

Кто он такой⁈

Масленников годами собирал свою армию. Выводил новые виды, скрещивал, мутировал. Он мечтал, как выпустит своих монстров на улицы. Как захватит поместья аристократов. Как они будут визжать от ужаса, видя его творения. Он видел себя королём нового мира.

И где теперь его армия?

Перемолота в фарш за считанные минуты.

Один человек. И одна обезьяна.

Они прошли сквозь его легион, как нож сквозь масло. Они унизили его. Показали, что всё, чего он добился, все его знания, все его амбиции — это ничто.

— Я слаб… — прошептал он, глядя в темноту недостроенного бункера. — Я ничтожество.

Здесь было всего две комнаты. Голый бетон, сырость и тусклая лампочка, мигающая от перепадов напряжения. Он готовил это место как самую крайнюю точку, «могилу», в которой надеялся никогда не оказаться. И вот он здесь.

Загнанный, сломанный и теперь одинокий.

Что делать дальше? Куда бежать? У него не осталось ничего. Ни лаборатории, ни образцов, ни денег. Только страх, липкий и холодный, который сковывал мысли.

Шорох.

Звук был тихим. Как будто кто-то царапнул когтем по бетону.

Масленников подпрыгнул на месте. Сердце тревожно забилось в груди. Неужели этот Виктор пришёл за ним и сюда⁈

— Кто здесь⁈ — взвизгнул он, вжимаясь спиной в холодную стену.

Его руки рефлекторно выставили перед собой щит — жалкие остатки магической энергии. Глаза лихорадочно шарили по углам, ожидая увидеть то самое чудовище в человеческом обличье. Или его обезьяну-убийцу.

В углу, среди кучи строительного мусора, что-то шевельнулось.

Масленников затаил дыхание, готовый ударить последним, что у него осталось — самоубийственным заклинанием распада.

Из-за обломка кирпича выбежал маленький серый крысёныш.

Он остановился посреди комнаты, пошевелил носом, посмотрел на дрожащего химеролога своими глазками и, пискнув, юркнул в щель.

Масленников медленно опустил руки. Щит развеялся.

Он сполз по стене на пол.

— Крыса… — истерически хихикнул он. — Просто крыса.

Ещё вчера он планировал передел сфер влияния в столице. Он смотрел на людей как на ресурс, как на биомассу. Он считал себя вершителем судеб.

А сегодня он, великий Мясник, чуть не обделался от вида помойной крысы.

До чего он докатился?

Внезапно полумрак разрезала яркая вспышка.

Ф-Ф-ФЫХ!

Свет ударил по глазам, ослепляя. Масленников вскрикнул, закрывая лицо руками.

— Меня нашли!

Он упал на пол, пытаясь закатиться за ящики, сжался в комок, ожидая удара, боли, смерти…

Но ничего не происходило.

Он осторожно, сквозь пальцы, приоткрыл один глаз.

Перед ним, в метре от его лица, прямо из бетонного пола торчала голова крота.

На морде крота были надеты круглые очки в медной оправе. На голове — каска с фонариком. А в лапках он держал маленький квадратный фотоаппарат, из которого ещё поднималась тонкая струйка дыма после вспышки.

Масленников моргнул. Протёр глаза.

Крот не исчез.

Он невозмутимо покрутил колёсико перемотки плёнки. Щёлк-щёлк… Навёл объектив на ошарашенное лицо химеролога.

Ф-Ф-ФЫХ!

Ещё одна вспышка.

— Ты… — прошептал Масленников. — Что ты делаешь?

Крот опустил фотоаппарат. Поправил очки. Затем достал из кармашка своего крошечного комбинезона блокнот, послюнявил карандаш и поставил галочку.

Странность. Абсурд. Безумие.

И тут в голове Масленникова словно щёлкнул переключатель.

Крот в одежде. С фотоаппаратом. Разумный!

Он вспомнил обезьяну, которая резала его химер.

— Это он… Это его тварь!

Холодный пот прошиб его с новой силой.

Если здесь крот… значит, он знает. Виктор знает, где он.

Это не случайность. Это послание. «Я вижу тебя. Я знаю, где ты. Ты нигде не спрячешься».

Крот деловито спрятал блокнот, подмигнул Масленникову из-под очков и, мгновенно работая лапами, ушёл под землю, оставив после себя лишь аккуратную кучку разрыхлённого бетона.

Масленников вскочил, как ужаленный.

Всё. Конец. Его спалили.

Он заметался по комнате, хватая свои жалкие пожитки. Сумка с запасной одеждой, фляга с водой, последний нож…

— Бежать! — бормотал он, запихивая всё это в рюкзак трясущимися руками. — Бежать отсюда! Из города! Из Империи! На другой континент!

Он не знал, куда. Не знал, как. Знал только одно: нужно оказаться как можно дальше от этого проклятого человека и его зоопарка.

Он рванул к выходу, спотыкаясь и падая, охваченный животным ужасом. Потому что он понял: в этом городе появился хищник, по сравнению с которым он, Масленников, был просто безобидным травоядным.

На следующий день я снова был в особняке, который мои пенсионеры-спецназовцы уже окончательно превратили в неприступный форт.

На пороге меня встретил Семён Петрович. Вид у него был бодрый, глаза горели. Пилюли работали как надо.

— Здравия желаем, командир! — гаркнул он. — Личный состав построен и готов к получению инвентаря!

Я прошёл в зал. Двенадцать пар глаз уставились на меня с нетерпением. Они напоминали детей перед ёлкой, только вместо привычного в этом мире Деда Мороза был я, а вместо подарков — живое биологическое оружие.

— Ну что, орлы. Принимайте пополнение.

Первым я подозвал к себе Молчуна, который в анкете указал, что предпочитает скрытное ношение оружия и внезапные атаки.

— Держи, — я достал из рюкзака небольшую змейку.

Она была красивого изумрудного цвета, с чешуйками, отливающими металлом. Тонкая, изящная, она быстро обвилась вокруг моего запястья.

Боец скептически посмотрел на «подарок».

— Эм… Командир, при всём уважении… Я просил что-то убойное. А это что? Шнурок для ботинок?

— Это не шнурок. Это твой новый галстук. Или ожерелье. Как тебе больше нравится.

Я протянул змею ему. Она тут же переползла на руку ветерана, скользнула вверх по рукаву и, выбравшись через воротник, уютно устроилась у него на шее, прикидываясь экзотическим украшением.

— У неё уникальная структура мышечных волокон, — пояснил я. — Она эластична до безобразия.

Я достал из кармана кусок вяленого мяса и поднёс к мордочке змеи.

ХАМ!

Челюсти змеи, которые секунду назад казались крошечными, раскрылись неестественно широко, как лепестки хищного цветка, и кусок мяса исчез в глотке мгновенно. Змея чуть раздалась вширь, но тут же сжалась обратно.

— Она меняет размер, — продолжил я. — И массу. В бою она может увеличиться до размеров анаконды за пару секунд, если её подпитать энергией или биомассой. А ещё она жрёт всё. Кости, броню, плоть… И чем больше жрёт, тем больше становится. Идеальная удавка. И всегда при тебе.

Боец осторожно погладил холодную чешую на шее.

— А голову мне не откусит?

— Не должна. Я ей объяснил, что ты невкусный.

Следующим был боец по прозвищу Булат.

Я открыл клетку, и оттуда, сердито фыркая, вылез дикобраз.

Только это был не обычный лесной зверёк. Его иглы были чёрными и выглядели так, будто их выточили из обсидиана. На кончике каждой иглы блестела капелька мутной жидкости.

— Дикобраз? — Булат почесал затылок. — Командир, это… необычный выбор. Я рассчитывал на что-то более… массивное.

— Массивное — это отличная мишень, — парировал я. — А этот парень — ходячая артиллерийская установка.

Я щёлкнул пальцами. Дикобраз встряхнулся, и один из его шипов с тихим свистом вылетел, вонзившись в деревянную ножку стула на другом конце комнаты. Дерево вокруг места попадания мгновенно почернело и задымилось.

— Иглы с паралитическим токсином, — пояснил я. — Стреляет прицельно на двадцать метров. Перезарядка — мгновенная, новые иглы растут прямо на глазах, если кормить его кальцием. А ещё он умеет сворачиваться в шар и работать как живая булава. Попробуй пни такого.

Булат с уважением посмотрел на зверька.

— Беру. Будем с ним в дартс играть. На выживание.

И, наконец, очередь дошла до Седого. Он хотел собаку.

Я свистнул.

В зал, тяжело ступая мощными лапами, вошёл пёс.

Это был алабай. Но не тот добродушный увалень, который охраняет овец. Это была машина, созданная для войны. Огромный, с широченной грудью, покрытый густой жёсткой шерстью, под которой угадывалась костяная броня. Его голова была массивной, как молот, а в глазах светился интеллект.

Уши были купированы так коротко, что их почти не было видно. Хвост укорочен. Никаких лишних деталей, за которые враг мог бы ухватиться.

— Вот. Химерный алабай. Модификация «Танк».

Седой медленно подошёл к псу. Он присел перед ним на корточки, заглядывая в глаза. Пёс не зарычал, не отвёл взгляд. Он смотрел на человека спокойно и уверенно.

— Привет, бродяга, — тихо сказал Седой.

Пёс коротко выдохнул носом и лизнул ветерана в нос.

— Челюсти перекусывают арматуру, — перечислил я характеристики. — Болевой порог завышен практически до максимума. Регенерация тоже усилена. Устойчивость к ядам и ментальным воздействиям. И он никогда не отступает. Если вцепился — разожмёт челюсти только по команде или после смерти.

Седой обнял пса за мощную шею.

— Это то, что надо, командир. Спасибо.

— А теперь, — я хлопнул в ладоши, — слушай боевую задачу. Хватит штаны протирать. Сегодня у вас первое боевое крещение с новыми напарниками.

Ветераны подобрались. Шутки в сторону. Работа.

— Сейчас объясню, куда вы пойдёте. Нам нужно провести полевые испытания. Проверить слаженность, боевые качества… Ну и прибарахлиться заодно.

Я развернул карту города.

— Вот здесь, в коллекторе под старым заводом, есть интересная зона. Там завелись какие-то грибы-паразиты, а с ними и фауна соответствующая. Слизни, жуки-переростки… В общем, весело. Спускаетесь туда, зачищаете сектор, собираете образцы. Это ваше первое боевое крещение с новыми питомцами.

В зале повисла тишина. Бойцы переглянулись. Лица у них скисли.

— Командир… — протянул Костыль. — Может, не надо под землю? Там сыро, воняет… У меня колено на сырость ноет.

— И темно, — добавил Глазок. — Мой имперский имплант в темноте барахлит, рябь даёт.

— Да и вообще, — поддержал Беркут. — Мы же вроде как элита. А нас — в канализацию. Не солидно.

Я вздохнул. Началось.

— Хорошо, — сказал я. — Есть альтернатива. За город. В сектор «Болота Скорби». Там сейчас сезон гона у болотных гулей. Они агрессивные, голодные и их там сотни. Зато свежий воздух, природа…

Бойцы снова переглянулись.

— Не, ну если подумать… — быстро сказал Костыль. — Под землёй тоже своя романтика есть.

— Ага, — кивнул Глазок. — Эхо там хорошее. И от ветра прятаться не надо.

— Ладно, — подытожил Беркут. — Лучше под землю.

— Тогда собирайтесь.

Я смотрел на них и думал. Двенадцать человек. Отправлять их всех сразу в пекло — риск. Животные ещё не привыкли к хозяевам, люди не привыкли к возможностям животных. Синхронизация требует времени.

Если они начнут все мешать друг другу в бою, будет мясорубка.

Нужно, чтобы они сработались. Чтобы научились доверять.

— И ещё одно, — сказал я, когда они уже навьючивали на себя снаряжение. — Самое главное.

Все повернулись ко мне.

— Берегите их, — я кивнул на животных. — Они ещё маленькие. Слабенькие. Неопытные. Психика неокрепшая. Если что-то пойдёт не так — прикрывайте их собой. Химера — это дорогой инструмент, его жалко. А вы… ну, вы крепкие ребята, заживёт.

Повисла тишина. Потом раздался дружный хохот.

— Конечно, командир! — осклабился Булат, поглаживая своего дикобраза, который в этот момент точил когти о ножку стола, оставляя глубокие борозды. — Будем пылинки сдувать!

— Грудью на амбразуру ляжем, лишь бы не обидели!

Седой, который стоял рядом со своим алабаем, вдруг стал серьёзным. Он положил руку на холку пса.

— А я серьёзно, — тихо сказал он. — Я о такой собаке мечтал столько лет. Я её теперь никуда не отпущу. И порву любого, кто косо на неё посмотрит.

— Вот и отлично, — кивнул я.

Бойцы начали выходить из зала, обсуждая предстоящую «прогулку» по дерьму и сырости.

Я остался стоять, провожая их взглядом.

Когда рядом со мной проходил тот самый алабай, я подмигнул ему. Пёс замедлил шаг. Посмотрел на меня умным, практически человеческим взглядом. И едва заметно кивнул. Мол, «всё понятно, босс. Присмотрим за этими двуногими. Чтобы не убились».

Дикобраз, семенивший следом, тоже остановился, фыркнул и деловито поправил иголки, как бы говоря: «Не дрейфь, прикроем».

Змея, висевшая на шее у бойца, высунула раздвоенный язык, пробуя воздух, и её глаза на миг сверкнули, посылая мне ментальный сигнал: «Ситуация под контролем».

Я улыбнулся.

Ветераны думали, что это они ведут своих питомцев на прогулку. Что это они — опытные вояки, которые будут защищать «слабых» зверушек.

Наивные.

Они даже не подозревали, что настоящая охрана в этом отряде — это как раз химеры. Я вложил в них программы защиты, инстинкты телохранителей и достаточно интеллекта, чтобы они могли принимать самостоятельные решения в бою.

Если кто-то из стариков затупит, подставится или просто не успеет среагировать — его зверь прикроет. Оттащит, загрызёт врага, примет удар на себя.

Это была идеальная схема. Люди давали химерам тактику и направление. Химеры давали людям грубую силу и сверхъестественную реакцию. Симбиоз.

— Ну что. Удачи на прогулке. Надеюсь, вы не слишком сильно испачкаетесь.