Идеальный мир для Химеролога 5

Глава 17

Проснулся я от запаха еды. Причём пахло не привычной уже растворимой лапшой или горелыми тостами, а чем-то пряным, острым и до неприличия аппетитным. Аж слюнки потекли.

Я потянулся, хрустнул позвоночником и поплёлся на общую кухню.

Там уже собрался весь мой «младший научный состав». Катерина, Андрей и Роман оккупировали стол, заставленный высокими картонными коробками с изображением огнедышащего дракона.

— О, шеф проснулся! — поприветствовал меня Андрей с набитым ртом. — Падай к нам. Тут доставка приехала от «Дядюшки Ляо». Лапша с угрём, рис с курицей в кисло-сладком и какие-то жареные штуки, которые хрустят.

— Надеюсь, это не жареные хвостики бездомных собак Петербурга? — уточнил я, усаживаясь на свободный стул.

— Обижаешь, начальник, — буркнул Роман, ковыряясь палочками в коробочке. — Это морепродукты. Или свиные уши. Я пока не понял, но под соусом заходит отлично. Кофе будешь?

Катерина тут же подскочила, метнулась к кофеварке и через несколько секунд поставила передо мной дымящуюся кружку.

— Ваш эспрессо, двойной, без сахара. Всё как вы любите.

Я посмотрел на кружку, потом на неё.

Графиня Белозёрская. Пусть и изгнанная, но кровь-то не водица. Осанка, манеры, точёные скулы, этот поворот головы… И вот она суетится на моей кухне, подавая кофе, как заправская официантка.

— Кать, слушай, — я взял кружку. — А это вообще нормально? Ну, по понятиям вашего сословия. Ты же графиня, аристократка, голубая кровь и всё такое… А мне кофе носишь, как будто так и надо. Тебе корона не жмёт?

Она спокойно села обратно, расправила салфетку на коленях.

— Так вы же начальник. Иерархия превыше происхождения. На работе я ваш ассистент, а не графиня.

— Ну да, — кивнул я, делая глоток. — Логично. Но есть нюанс. Я-то не аристократ. Я простой ветеринар с окраины. По идее, ты должна на меня свысока смотреть и требовать, чтобы я тебе тапочки подавал.

Катерина посмотрела на меня с улыбкой.

— Ну, это ещё не доказано.

Я аж поперхнулся кофе.

— В смысле?

— В прямом, Виктор, — она аккуратно подцепила палочками кусочек какого-то морского гада. — Учитывая ваши силы, знания и те… специфические способности, которые вы демонстрируете, я не могу ручаться, что вы не аристократ. Скорее всего, у вас есть веские причины скрывать своё происхождение. Может, вы бастард императора? Или изгнанный принц далёких земель? Или вообще… — она понизила голос, — … скрываетесь от кровной мести какого-нибудь древнего клана.

— Фантазия у тебя богатая, — хмыкнул я. — Книги писать не пробовала? Слышал, этот жанр сейчас весьма популярен.

— Я просто анализирую факты, — пожала она плечами. — Обычные люди не умеют делать то, что делаете вы. Так что кофе я вам ношу не как простолюдину, а как… инкогнито. На всякий случай.

Я покачал головой и принялся за лапшу. Пусть думают что хотят. Чем больше тумана, тем меньше реальных вопросов.

Мы жевали в уютной тишине, каждый уткнувшись в свой телефон. Андрей листал ленту соцсетей, Катя читала какую-то электронную книгу, а Роман смотрел научный канал.

Вдруг наш штатный отравитель побагровел.

— Да вы что, издеваетесь⁈ — заорал он, чуть не уронив телефон в лапшу. — Куда вы исследуете⁈ В какую сторону, идиоты⁈

Все вздрогнули.

— Рома, ты чего? — осторожно спросил Андрей.

— Да ты посмотри на этих дегенератов! — Роман ткнул пальцем в экран, где какой-то важный профессор в очках вещал о прорыве в токсикологии. — Они пытаются синтезировать яд на основе белладонны и слизи болотной жабы! Это же тупик! Я ещё пять лет назад доказал, что этот синтез нестабилен! Он распадается через час! Там катализатор нужен на основе ртути, а они мешают с эфирными маслами! Ну тупы-ы-ые!

Он смачно шлёпнул ладонью себя по лбу.

— Гранты они получают! Премии! За то, что я забраковал ещё на первом курсе! Дайте мне лабораторию, я им такой синтез покажу, они облысеют от зависти!

— У тебя есть лаборатория, — напомнил я. — Иди и показывай.

— Там оборудования не хватает! — огрызнулся он, но тут же осёкся, наткнувшись на мой взгляд. — Ну… ладно. Пойду запишу формулу, чтобы не забыть, какие они кретины.

В этот момент микроволновка, в которой Андрей грел добавку, издала странный звук: «Вжжж-ПУХ!».

Дверца отлетела, и изнутри повалил густой чёрный дым.

— Опа, — сказал Андрей. — Кажется, рис сгорел. Вместе с магнетроном.

— Опять? — вздохнула Катерина. — Это уже вторая за месяц.

Не успели мы обсудить потерю бытовой техники, как со стены, прямо над раковиной, с грохотом отвалился здоровенный кусок штукатурки, подняв облако белой пыли.

— Кха-кха! — закашлялся Роман. — Это знак свыше, что это место проклятое!

— Это знак, что дом старый, а ремонт здесь делали ещё при царе Горохе, — заметил я, стряхивая извёстку с плеча.

Через секунду чайник, который мирно кипел на плите, вдруг засветился красным, задрожал и с громким хлопком перегорел.

— Ну, зашибись, — усмехнулся Андрей. — Вот и поели.

— Это помещение скоро станет непригодным для жизни, — мрачно произнесла Катерина. — Виктор, с этим надо что-то делать. Мы же не можем работать в руинах.

Я оглядел этот бедлам. Дым из микроволновки, пыль от штукатурки, сгоревший чайник…

— Ладно, уговорили. Ваша взяла.

— Что, переезжаем? — с надеждой спросил Роман.

— Нет. Ремонтируем. Капитально. Как придёт Валерия, поговорю с ней. Забабахаем здесь полную модернизацию. Чтобы всё блестело и работало.

Деньги у меня были. Сорок тысяч, полученные от графа, грели виртуальный карман. Для обывателя — сумма приличная, хоть и не космическая. Но если знать, ЧТО я сделал…

Я вытащил пацана с того света. Исправил то, что натворили мощные колдуны или какие-то духовные химерологи. Работа была ювелирная. По меркам этого мира такой заказ стоил бы полмиллиона, не меньше. Вытащить тварь было полдела. Главное, я сохранил парню рассудок, здоровье и будущее. Никаких последствий, никаких шрамов на душе. Чистая работа.

Так что потратить часть этих денег на комфорт своих сотрудников я считал вполне справедливым.

Послышался цокот каблучков, и в кухню влетела Валерия. Она сияла, как новый имперский рубль. Глаза горят, на щеках румянец, улыбка до ушей…

— Ребята! Всем привет! — пропела она.

Увидев меня, она вдруг распахнула объятия и кинулась мне на шею.

— Ой, это мой любимый начальник! Вик, ты лучший!

Она крепко обняла меня, прижавшись щекой к щеке.

В кухне повисла неловкая тишина. Даже Роман перестал ворчать.

Андрей деликатно откашлялся в кулак. Катерина приподняла бровь.

— Эм-м-м… — протянул Роман. — А вы что теперь, типа… вместе?

— Совет да любовь? — поддакнул Андрей.

Валерия замерла. До неё дошло, как это выглядит со стороны. Она отскочила от меня, как ошпаренная, и залилась краской.

— Ой, нет! Вы что! Нет, нет, нет! — замахала она руками. — Я просто… счастлива! У меня настроение хорошее! Вчера с подругой встретилась, мы так посидели, поговорили… Она мне такое рассказала! И вообще, жизнь прекрасна!

Она тараторила без умолку, пытаясь заболтать неловкость, но щёки её пылали всё ярче.

Я сидел, кивал и улыбался.

— Ну, конечно, конечно. Подруга, радость, все дела… Я понимаю.

Ничем себя не выдавал. Пусть думают, что это просто эмоциональный порыв.

— Так вот, — прервал я поток её оправданий. — Раз у тебя такое хорошее настроение, то держи задание. Мы начинаем большой ремонт.

Валерия мгновенно переключилась в рабочий режим.

— Ремонт? Где? Опять в лаборатории?

— Нет. Везде. В жилой зоне, на кухне, в комнатах отдыха. Полная модернизация. Хочу, чтобы здесь было удобно. Сделать всё по высшему разряду.

Я обвёл рукой помещение.

— Поставим несколько холодильников. Больших, двухкамерных. Разделим их: один для реагентов и образцов, другие — для еды. А то я боюсь, что Рома однажды перепутает свою культуру бактерий с йогуртом.

Роман фыркнул, но возражать не стал.

— Микроволновки новые. Две штуки. И пароварку, — продолжил я. — Чтобы Андрей мог свои диетические брокколи варить.

— И духовку нормальную! — вставила Катерина. — Я пироги печь умею.

— И духовку, — согласился я. — И посудомойку, чтобы споров не было, чья очередь тарелки мыть.

— И кофемашину! — подал голос Андрей. — Нормальную, зерновую! Чтобы капучино делала! А то у нас в приёмной для посетителей, обламывает каждый раз в очереди стоять.

— И кофемашину, — кивнул я. — Хорошую, профессиональную.

Мы начали накидывать идеи. Тостер, блендер, мультиварка… Список рос.

— И автомат, который делает мороженое! — мечтательно произнесла Катерина.

— И автомат, который делает мороженое, — эхом отозвался я. — Мягкое. Ванильное и шоколадное.

Все замолчали, переваривая перспективы. Глаза у сотрудников горели. Ещё бы, из обшарпанной «коммуналки» мы планировали сделать пятизвёздочный отель.

— Вик… — Валерия подошла ко мне и тихо сказала, пока остальные спорили, какого цвета должен быть тостер. — Ты смотри. Если мы поставим автомат с мороженым… Есть предположение, что Катя только там и будет находиться. Она же сладкоежка. Растолстеет, облениться, работать перестанет…

Я посмотрел на неё и хитро подмигнул.

— Не переживай. Если так произойдёт, я добавлю в этот автомат… особый ингредиент. Что-то такое, от чего мороженое станет для неё на вкус как варёная брокколи. Она его есть перестанет раз и навсегда. Это неважно. Главное, чтобы вам было комфортно.

— А ты коварен, — улыбнулась она.

— Я предусмотрителен. Ладно, народ! Хватит мечтать. Время обеда подходит к концу, а работу никто не отменял. Валерия, занимайся заказами и сметой. Остальные — по местам. У вас клиенты, у меня великие свершения!

Все, радостные и воодушевлённые грядущими переменами, разбежались по своим углам.

Я допил остатки остывшего кофе и пошёл к себе в кабинет.

Когда рабочий день закончился, я перевернул табличку на двери.

— Всё, на сегодня хватит. Карапузики, всем спать. Рядовая и Псих, за старших. Кеша… просто не твори дичь.

Я повернулся к Валерии, которая с остекленевшим взглядом сортировала чеки.

— Лера, бросай бумажки. Мы идём тратить деньги. Это приказ начальства.

— Только, чур, место выбираю я. А то ты со своим вкусом нас опять в какую-нибудь пельменную заведёшь, где вместо мяса соя с ароматизатором «говядина идентичная натуральной».

— Обижаешь. Я ценю белок.

Мы отправились в ресторанчик под названием «Гриль-Хаус». Место было уютное, с приглушённым светом, тяжелыми дубовыми столами и запахом жареного мяса, от которого у меня сразу же проснулся зверский аппетит.

Нам принесли меню в кожаных переплётах. Я с интересом изучил список блюд.

— Хм… «Тартар из мраморной говядины с эмульсией из трюфеля», — прочитал я вслух. — Звучит как диагноз. А вот это интересно: «Утиная грудка су-вид с пеной из сельдерея». Пена… Надеюсь, это не утка перед смертью пустила.

Валерия хихикнула, прикрывшись меню.

— Вик, веди себя прилично.

Мы сделали заказ. Я взял стейк (надо же восполнять белок после всех манипуляций), а Валерия выбрала какой-то сложный салат и рыбу.

Пока ждали еду, Лера расслабилась. Она откинулась на спинку мягкого кресла, повертела в руках бокал с вином и посмотрела на меня с тёплой улыбкой.

— Знаешь, — задумчиво произнесла она. — А ведь я счастлива.

— Да ладно? — я изобразил удивление. — И это после всего, что тебе удалось пережить в нашей клинике? У тебя специфические представления о счастье.

— Нет, серьёзно. Жизнь у меня и раньше весёлая была. Но какая-то невезучая. Постоянно что-то случалось. То с работы выгонят ни за что, то квартиру затопят, то друзья окажутся козлами… Я привыкла выживать. Считать копейки, экономить на еде.

Она сделала глоток вина.

— А сейчас… Да, дурдом. Да, опасно. Монстры, бандиты, твой Кеша с его манией величия… Но, чёрт возьми, я чувствую, что живу! У меня есть деньги. Я могу зайти в магазин и купить платье, не глядя на ценник. Я могу пойти в ресторан. У меня интересная работа, пусть и немного… сумасшедшая.

Принесли еду. Я с научным интересом ткнул вилкой в свой стейк, принюхался… Прожарка средняя, волокна мягкие. Животное явно не мучалось перед убоем, уровень кортизола в тканях минимальный. Отлично.

— Жизнь — интересная штука, — продолжала философствовать Валерия, отправляя в рот кусочек рыбы. — Она даёт возможности там, где их не ждёшь. Кто бы мог подумать, что моё спасение придёт в виде странного парня, который разговаривает с животными и живёт в клинике с боевыми хомяками?

Я улыбнулся, прожёвывая сочное мясо.

— Ну, насчёт возможностей ты права. Главное, успеть увернуться, когда эти «возможности» летят тебе в лицо в виде кирпича.

Валерия рассмеялась.

— Ну да. Есть свои особенности, конечно. Если учитывать, что меня за всю жизнь столько раз убить не пытались.

Я отложил вилку и внимательно посмотрел на неё.

— А похитить?

Она задумалась, вспоминая.

— Ну… раза два, может, было. Один раз в клубе, какой-то пьяный мажор пытался в машину затащить. А второй раз — коллекторы, когда бывший кредит на меня повесил. Но я тогда через окно сбежала.

— А ограбить?

— О, ну это классика! Раз пятнадцать, наверное. Телефон из сумки вытаскивали, кошелёк в метро… Один раз даже пакет с продуктами отжали в подворотне. Я тогда так плакала… там йогурты были мои любимые.

Я кивнул, анализируя статистику. Для этого мира — вполне среднестатистическая жизнь неудачника.

— А там… — я прищурился, перебирая в памяти варианты из других миров. — Зачаровать? Заколдовать? Ослепить ментальным ударом? Может, наложить проклятие вечного чихания? Или подменить душу? Одурманить пыльцой феи-людоедки? Всякие разные варианты бывают, знаешь ли…

Я начал перечислять угрозы, с которыми сталкивался за свою долгую жизнь в Многомерной Вселенной.

— В одном месте тебя могут просто похитить ради выкупа. В другом — ради жертвоприношения. А в третьем — просто потому, что ты красивый и отлично смотришься в качестве статуи в саду у какого-нибудь безумного мага. Я вот знавал одного бедолагу, который полгода простоял каменным истуканом, пока его птицы не обгадили так сильно, что чары спали. Неприятный опыт, должно быть. Вот уж кого действительно можно назвать неудачником.

Валерия смотрела на меня широко распахнутыми глазами. Вилка в её руке замерла на полпути ко рту.

— Эм… Вик… Ты сейчас серьёзно или просто пересказываешь какой-нибудь сериал, который смотрит Рядовая?

— Я просто уточняю анамнез, — пожал я плечами. — В некоторых местах подобные случаи обычное дело.

Она покачала головой.

— Ну, полагаю, у тебя истории всё-таки поинтересней, чем мои.

— Намного, — согласился я. — Но твои мне тоже нравятся. В них есть… человечность.

Остаток вечера прошёл в более лёгком ключе. Мы обсуждали вкус еды (рыба Валерии оказалась «божественной», а мой стейк «вполне съедобной биомассой»), смеялись над пафосными официантами и строили планы на ремонт.

Потом нам принесли десерт — тирамису, воздушный, как облако, и присыпанный какао. Валерия ела его, прикрывая глаза от удовольствия, и рассказывала про какие-то свои детские мечты, про то, как хотела стать балериной, но сломала ногу, про свою бабушку, которая гадала на картах…

Я слушал. Мне было спокойно. В этом мире, полном хаоса, магии и мутантов, такие моменты были редкостью. Просто сидеть, есть вкусную еду и слушать обычную человеческую болтовню. Без планов по захвату мира, без разработки новых ядов, без спасения чьей-то задницы…

— Хорошо посидели, — сказала она, когда мы вышли из ресторана.

На улице уже стемнело. Город зажёг огни, воздух стал прохладным и свежим.

— Такси? — спросил я.

— Нет, давай пройдёмся, — предложила Валерия. — Тут недалеко, если срезать. Но мы не будем срезать. Пойдём по широкому кругу, через набережную. Хочу на воду посмотреть.

— Как скажешь. Гулять так гулять.

Мы шли по набережной. В чёрной воде отражались фонари. Где-то вдалеке гудел катер.

Валерия шла рядом, цокая каблучками по брусчатке. Она выглядела расслабленной и довольной. Я поймал себя на мысли, что мне нравится просто идти с ней рядом.

Вдруг она остановилась и указала на небо.

— Смотри, какая луна. Огромная. Жёлтая. Как сыр.

Там висел огромный диск, заливающий город призрачным серебристым светом.

— Ага, — кивнул я. — Полная. В такие ночи активность оборотней повышается на тридцать процентов, а упыри становятся агрессивнее. А ещё приливы магической энергии могут вызвать спонтанные мутации у грибов. Надо будет сказать Роману, чтобы проверил свои посевы в подвале.

Валерия толкнула меня локтем в бок.

— Ну вот зачем ты всё портишь? Просто красиво же!

— Красота — это субъективное понятие, — заметил я. — А вот статистика нападений в полнолуние — объективная реальность.

— Ты неисправим, — вздохнула она, но улыбнулась. — Романтик из тебя, как из меня балерина.

— Зато я практичный.

Мы сделали большой круг, пройдясь по набережной. Вода в реке была чёрной и блестящей. Оттуда тянуло сыростью и чем-то ещё. Я на всякий случай просканировал воду — чисто, никаких кракенов и прочих опасностей, только мутировавшая рыба, вроде корюшки.

К клинике мы подошли уже за полночь. В окнах было темно, только дежурная лампочка горела над входом.

— Спасибо за вечер, Вик, — сказала Валерия, останавливаясь у двери своего подъезда. — Это было… здорово. Правда.

Она стояла близко, в полумраке дежурной лампочки, и лунный свет серебрил края её волос. Глаза блестели — то ли от вина, то ли от усталости, то ли от чего-то ещё… Я вдруг заметил, как она чуть прикусывает нижнюю губу, будто собирается сказать что-то важное, но не решается.

Я молчал. Просто смотрел на неё. В этом мире, где каждый день приносил новые события с безумной скоростью, такие моменты были дороже любых денег.

Валерия вздохнула, отвела взгляд в сторону, потом снова посмотрела на меня.

— Знаешь… я ведь не просто так обняла тебя утром. На кухне. Это не только от радости было. Просто… в этом безумном мире я вдруг поняла, что мне больше не страшно. С тобой я чувствую себя на своём месте.

Она подняла на меня глаза. В них отражался свет луны, делая их глубокими и какими-то беззащитными.

— Спасибо, что вытащил меня из того болота, Вик.

Она сделала шаг вперёд, сокращая дистанцию до минимума. Я почувствовал тонкий аромат её духов — что-то цветочное, едва уловимое в ночной прохладе. Валерия чуть приподнялась на цыпочках, коснулась ладонью моего плеча и быстро, почти невесомо прикоснулась губами к моей щеке, совсем рядом с уголком рта.

Мимолётный жест, в котором благодарности было больше, чем страсти, но от которого по коже всё равно пробежал странный электрический разряд.

— Доброй ночи, начальник, — прошептала она, уже отступая к двери и лукаво улыбаясь, заметив моё секундное замешательство.

— Доброй ночи, Лера, — ответил я, когда за ней закрылась дверь.

Я дождался, пока в её окне на втором этаже загорится свет. Постоял ещё немного под тусклой лампой, глядя на огромную жёлтую луну.

На щеке всё еще чувствовался призрачный след её поцелуя, а в голове уже привычно начали всплывать планы на завтра: заказать плитку для кухни, проверить формулу Романа, разобраться с документами…

Торопиться было некуда. У нас впереди было ещё много времени, чтобы понять, во что всё это превратится.

Улица, напротив дома Валерии

Тёмный тонированный минивэн

Кислый барабанил пальцами по рулю, глядя на нужный подъезд. Рядом на пассажирском сиденье скучал его напарник по кличке Шашлык.

— Долго мы тут ещё сидеть будем? — зевнул Шашлык. — Не придёт она уже. Поехали на хату.

— Ждём, — процедил Кислый. — Время ещё детское.

Они пасли эту Валерию весь день по наводке от её «подруги» Анжелы.

В задней части минивэна лежала целая гора реквизита. Форма сотрудников ЖЭКа, полицейские кители, костюмы доставщиков пиццы… Кислый любил работать чисто и с фантазией. Зачем ломать дверь, если жертва сама её откроет?

— Смотри, идут, — Шашлык ткнул пальцем в лобовое стекло.

К подъезду подошла пара. Та самая Валерия и какой-то парень.

Кислый прищурился, доставая из бардачка сканер. Простенький артефакт, купленный на чёрном рынке, но своё дело он знал.

— Ну-ка, кто тут у нас…

Он навёл прибор на спутника Валерии. Стрелка даже не дёрнулась.

— Пусто, — хмыкнул Кислый. — Обычный гражданский. Аура слабая, как у хлебушка. Одарённости ноль.

— Может, вальнём обоих? — предложил Шашлык, потягиваясь. — Меньше свидетелей.

— Ты дебил? Работаем по схеме. Нам нужен доступ в квартиру. Там баблишко, цацки… Если начнём шуметь на улице, сбегутся соседи. Ждём, пока он свалит. Или используем как отмычку.

Они наблюдали, как парочка прощается. Поцелуй в щёчку, улыбки… Тьфу, сопли.

Девушка скрылась в подъезде. Парень остался стоять под фонарём, глядя на окна.

— Романтик, мать его, — сплюнул Кислый. — Пошли, пообщаемся с клиентом.

Они вышли из машины. Двигались быстро, как хищники, почуявшие кровь. Шашлык на ходу достал из кармана выкидной нож. Кислый поправил за поясом тяжёлый травматический пистолет, переделанный под стрельбу боевыми.

Они подошли к парню с двух сторон, отрезая пути к отступлению.

Тот стоял, засунув руки в карманы, и смотрел на луну.

Шашлык, не тратя времени на прелюдии, шагнул вплотную и упёр острие ножа парню в бок, сквозь куртку.

— Рыпнешься — проткну, — тихо, но очень доходчиво прошептал он. — Почки лишние есть?

Парень медленно опустил взгляд на нож, потом посмотрел на Шашлыка, потом на Кислого. На его лице не было ни страха, ни паники. Только лёгкое удивление.

— И что же вам нужно, господа? — спокойно спросил он.

Кислый ухмыльнулся. Лох. Даже не дёрнулся.

— Неважно, что нам нужно, — ответил он, подходя ближе. — Сейчас делаешь, как мы тебе говорим. Без самодеятельности. Заходим с тобой в подъезд. Поднимаешься к той крале, с которой пришёл. Стучишь в дверь.

— И что сказать? — уточнил парень.

— Что хочешь, то и скажи. Забыл что-то. Руки помыть приспичило. Телефон сел, такси вызвать надо. Неважно. Главное — чтобы она открыла дверь. Понял?

Парень кивнул.

— Конечно, понял. Как не понять. Дело житейское.

Он развернулся и направился к подъезду. Бандиты пристроились по бокам, плотно зажав его в коробочку. Нож Шашлыка всё так же упирался ему в область почки.

Они вошли в тёмный подъезд. Лампочка на первом этаже мигала, создавая нервозную атмосферу.

Поднимались молча. Кислый шёл чуть позади, держа руку на рукояти пистолета. Шашлык контролировал жертву.

В голове Кислого уже крутился план дальнейших действий. Как только девка откроет, они врываются. Парня — сразу в отключку. У него с собой был отличный артефакт — «Сонная Дымка». Надеваешь на голову мешок с этой дрянью, и человек превращается в овощ часа на четыре. Ничего не видит, не слышит, не помнит. Удобно. А если начнёт бычить — можно и перо под ребро. В этом районе трупом больше, трупом меньше — никто и не заметит.

— А вы уверены, что это хорошая идея? — вдруг спросил парень, не оборачиваясь.

Шашлык ткнул его ножом посильнее.

— Разговорчики! Шагай давай.

— Просто спрашиваю. Может, договоримся? Я вам денег дам. У меня с собой есть.

— Заткнись, — прошипел Кислый. — Дойдём до квартиры — всё отдашь. И ты, и твоя шмара.

Они поднялись на площадку второго этажа. Вот она, нужная дверь. Обычная, деревянная, обитая дермантином. За ней — деньги, драгоценности и перепуганная девчонка. Лёгкая работа.

Парень остановился перед дверью.

Бандиты напряглись. Шашлык поудобнее перехватил нож. Кислый расстегнул кобуру.

— Звони, — скомандовал Шашлык.

Парень тяжело вздохнул.

— Ладно, — сказал он. — Необщительные вы какие-то. Но зря вы всё-таки решили с Валерией связаться. Она мне всё-таки нужнее.

Кислый нахмурился. Что он несёт?

И в этот момент свет в подъезде погас.

Не мигнул, а просто исчез. Глаза, не привыкшие к темноте, почти ничего не видели в этом полумраке.

Кислый инстинктивно потянулся к пистолету, но замер. Тихо. Ни звука. Ни возни, ни крика. Только какой-то… хруст.

Секунда… Две…

Свет зажёгся так же внезапно, как и погас.

Кислый моргнул, обратно привыкая к яркости.

Парень стоял на том же месте. Руки в карманах, спокойная поза.

«Показалось, — подумал Кислый. — Лампочка барахлит».

Он повернул голову к Шашлыку, чтобы дать команду.

— Давай, толкай его к…

Слова застряли у него в горле.

Шашлык стоял рядом. Нож в руке. Но что-то с ним было не так.

Его голова.

Она была повёрнута на сто восемьдесят градусов. Лицо Шашлыка смотрело ровно назад, на стену подъезда. При этом тело оставалось неподвижным, обращённым к парню.

Глаза подельника были широко раскрыты. Он был мёртв. Стоял, но был мёртв.

Мозг Кислого на долю секунды завис. Это невозможно. Так не бывает. Человек не может стоять со свёрнутой шеей.

А потом пришёл страх. Ледяной и парализующий.

Кислый дёрнулся. Рука рванула к поясу, где висел пистолет. Особый, с артефактными разрывными пулями, которые прошивали магические щиты.

Он почти успел. Пальцы коснулись рифлёной рукояти.

Но тут его запястье перехватили.

Парень, который ещё секунду назад стоял метре от него, мгновенно оказался рядом. Он держал руку Кислого мягко, почти нежно.

— Нет, нет, не надо, — тихо сказал он. — Это громко. Соседей разбудишь.

Кислый попытался вырваться. Дёрнул рукой.

ХРУСТЬ!

Звук был сухим и коротким, как треск сломавшейся ветки.

Кисть руки просто сложилась под неестественным углом. Кости лопнули.

Кислый открыл рот, чтобы заорать. Воздух набрался в лёгкие, готовый вырваться воплем боли.

Но крика не последовало.

Парень свободной рукой легонько коснулся его горла. Просто прижал палец к кадыку.

Голос пропал. Связки онемели. Кислый хрипел, выпучивал глаза, но не мог издать ни звука.

Он попытался ударить второй рукой, но парень перехватил его за шею железной хваткой.

В следующий миг мир перевернулся.

Удар головой о бетонную стену был коротким и жёстким. Звёзды вспыхнули перед глазами и тут же погасли.

Кислый сполз по стене, хватая ртом воздух. Ноги не держали. В голове гудело, рука горела огнём. Он сидел на грязном полу подъезда, глядя снизу вверх на свою недавнюю жертву.

Тот присел перед ним на корточки.

— А с тобой мы побеседуем, — сказал он будничным тоном. — Информация лишней не бывает.

Он покачал головой, глядя на бандита с лёгкой укоризной.

— Ишь ты, Валерия вам всем понадобилась. Не многовато ли внимания для простого администратора?

Парень улыбнулся. И от этой улыбки Кислому стало даже страшнее, чем когда он увидел перевёрнутую голову Шашлыка.

— Вставай. Пойдём в гости. У меня в подвале как раз клетка освободилась.

Кислый попытался отползти, но тело не слушалось. Он понял, что эта ночь для него ещё очень долго не закончится.

Я сидел на перевёрнутом ящике напротив прикованного к клетке Кислого и с интересом наблюдал за его попытками сохранить остатки самообладания. Получалось у него паршиво.

Подвал моей клиники — место специфическое. Здесь своя атмосфера. Сырость, полумрак и тихий, едва уловимый шорох сотен лапок где-то в углах.

— Ну что, болезный, — я покрутил в руках скальпель. Просто так, для антуража. Резать я его не собирался. Это грязно и неэффективно. — Будем играть в молчанку или сразу перейдём к конструктивному диалогу?

Кислый сплюнул кровавую слюну на пол.

— Пошёл ты… — прохрипел он. — Мои пацаны тебя найдут. Тебе конец.

— Твои пацаны? — я усмехнулся. — Это те, что разбежались, роняя кал, после встречи с моей обезьянкой? Ты последний, друг мой. Финита ля комедия.

Я встал и подошёл к нему вплотную.

— Знаешь, я не люблю боль. Причинять её скучно. Но у меня есть друзья, которые очень голодны.

Я легонько топнул ногой.

Из темноты, сверкая красными глазками, выступил мой Крысиный Король. Он стал ещё больше, размером с хорошую собаку. За ним плотной серой массой колыхалось его войско.

Кислый вжался в трубу.

— Убери их! — взвизгнул он.

— Зачем? Они просто хотят познакомиться. Поближе. С твоими пальцами, ушами… носом.

Я направил тонкий импульс энергии в мозг бандита — лёгкое касание, стимулирующее центры страха.

Для него мир изменился. Тени стали гуще, шорох крыс превратился в оглушительный грохот, а их писк в предвкушающий шёпот. Его психика, и так расшатанная ночным происшествием, дала трещину.

— Нет… Не надо… — заскулил он, когда одна из крыс деловито понюхала его ботинок.

— Тогда говори. Всё. С самого начала.

И его прорвало. Слова лились из него потоком, вперемешку со слюнями и соплями. Он торопился, глотал окончания, боясь, что я передумаю и дам команду «кушать».

— Мы работаем уже пять лет! Крадём людей, выбиваем долги, прессуем коммерсантов!

— Скольких похитили?

— Я не считал! Много! Десятки! Девок в бордели, мужиков на стройки или в долговые ямы! А тех, кто сопротивлялся…

Он осёкся.

— Ну⁈

— В расход! В Неву! Или в кислоту! Мы на прошлой неделе семью одну… они квартиру не хотели отдавать… Мы их… всех… Даже собаку!

Я слушал эту исповедь, и внутри меня поднималась целая волна брезгливости. Этот человек… нет, это существо, не стоило даже воздуха, которым дышало. Убийства, похищения, пытки — для него это была просто рутина.

Он вываливал на меня всю грязь своего мирка, надеясь купить себе жизнь.

— … только убери их! — умолял он, когда поток откровений иссяк. — Пожалуйста! Не надо! Они же смотрят на меня! Они хотят меня сожрать! Перестань их звать! Я всё сказал! Я больше ничего не знаю! Клянусь!

Он рыдал, дёргаясь в путах. Крысы облепили его с ног до головы, создавая живую, шевелящуюся шубу.

— Достаточно, — сказал я.

Крысы замерли.

Я подошёл к нему. Кислый посмотрел на меня с надеждой. В его глазах, полных слёз и ужаса, читалась мольба: «Я же всё рассказал, отпусти».

— Ты рассказал достаточно. Даже слишком много. Ты признался в таких вещах, за которые в приличном обществе вешают на первом же суку.

— Я же всё рассказал! — закричал он. — Ты обещал!

— Я обещал, что они тебя не съедят живьём, — поправил я. — Я держу слово.

Я узнал всё, что хотел. Этот человек был мусором. Грязью, которую нужно смыть, чтобы город стал чуточку чище. Он не заслуживал ни суда, ни тюрьмы, где он, скорее всего, откупился бы или вышел по амнистии. И уж точно он не заслуживал лёгкой смерти.

Но я — не он. Не палач и не садист. Я химеролог, который просто устраняет дефектные элементы.

— Спи.

Короткий магический импульс пронзил его мозг. Он ударил точно в мозг, мгновенно останавливая сердце и дыхание.

Кислый даже не успел испугаться. Свет в его глазах просто погас. Голова упала на грудь.

Всё. Быстро. Безболезненно.

Может быть, это было слишком гуманно для такой мрази. Он заслуживал того, чтобы мои крысы действительно им пообедали, пока он был в сознании. Но я не собирался марать свою карму его мучениями.

— Ужин подан, — бросил я крысам.

Серая масса зашевелилась, накрывая тело.

Я развернулся и пошёл к лестнице. Мне нужно было составить новый список дел. В городе оставалось ещё слишком много мусора, который нужно было утилизировать.