Идеальный мир для Химеролога 5

Глава 12

Ветеринарная клиника «Добрый Доктор»

В кабинет ввалились трое.

Седой, Булат и Молчун выглядели так, будто их пережевали, а потом, решив, что на вкус они так себе, выплюнули обратно. Их новая тактическая форма, ещё недавно пахнувшая складом и свежей тканью, теперь представляла собой лохмотья, пропитанные канализационной жижей, копотью и чужеродной кровью.

За ними плелись их питомцы. Алабай Седого был похож на комок грязи с глазами. Змея Молчуна висела на шее хозяина безжизненным шлангом. А дикобраз Булата растерял половину иголок и выглядел как общипанная курица.

Виктор, сидевший за столом с чашкой кофе, поднял бровь.

— Я же вам сказал: когда наладите отношения и взаимодействие, только тогда выходить, — спокойно сказал он, разглядывая живописную группу.

Седой откашлялся в кулак и доложил:

— Мы уже всё наладили, командир.

Виктор искренне удивился. Он отставил чашку.

— Так быстро? Не может быть. Это процесс долгий, требующий терпения и…

— Наладили, — хрипло перебил его Булат. — Полный контакт. Абсолютное взаимопонимание.

— Да ладно? — Виктор прищурился. — Ну, расскажите, что вы там делали. А то вид у вас, прямо скажем, не героический.

Ветераны переглянулись. В их воспалённых и красных глазах промелькнули тени пережитого кошмара.

Седого накрыло воспоминание.

Темнота. Влажная, липкая, пахнущая метаном и предчувствием приближающейся смерти. Они бежали.

Сзади слышался грохот, будто за ними гнался товарный поезд. Но это был не поезд, а гигантский червь-камнеед, который решил, что три ветерана и их звери — отличная закуска.

Они неслись по коллектору, спотыкаясь об мусор. Алабай бежал рядом, и Седой впервые в жизни был благодарен псу не за то, что тот кого-то грызёт, а за то, что тот вовремя подставил спину, когда хозяин поскользнулся.

А потом был другой уровень. Там их встретили слизни. Огромные, кислотные твари, падающие с потолка.

Булат тогда прикрыл собой своего дикобраза, приняв удар слизи на бронежилет. Броня зашипела, но выдержала. Дикобраз в долгу не остался — он выстрелил иглами прямо в нападающих тварей, дав им секунду на то, чтобы нырнуть в боковой проход.

Потом они брели по какому-то грязному техническому отсеку, по пояс в воде. Зубы стучали от холода. Чтобы согреться, развели костёр из мусора, который проплывал мимо — пластиковых бутылок, обломков ящиков и чьих-то старых ботинок. Дым ел глаза, но давал хоть какое-то тепло.

Каким же издевательством показались им отчёты городских служб, которые наперебой трубили о контроле под землёй, ведь буквально перед вылазкой они слушали репортаж в новостях:

«…Имперская служба безопасности сообщает, что подземелья и катакомбы столицы находятся под полным контролем! Стражи проводят регулярные зачистки! Граждане могут спать спокойно, угрозы нет…»

— Безопасно, мать их… — прохрипел Молчун, пытаясь высушить над костром мокрые носки.

А потом они проголодались.

Еды не было. Сухпайки закончились.

— Смотрите, — Булат указал на пробегавшую мимо тварь, только отдалённо напоминающую привычную собаку.

Они поймали её. Зажарили на «пластиковом» костре. Запах стоял такой, что глаза слезились ещё сильнее. Но голод не тётка.

Они откусили по куску… И тут же дружно выплюнули. Мясо было горьким, как кожура грейпфрута, и жгло язык.

И вот тогда, сидя в грязи, голодные, холодные, сплёвывая горечь, они посмотрели на своих питомцев. Алабай положил голову на колени Седому. Змея обвилась вокруг руки Молчуна, грея его (или греясь об него). Дикобраз прижался к боку Булата.

В этот момент они поняли: они в одной лодке. И выберутся отсюда либо вместе, либо никто…

— Да так, — легкомысленно махнул рукой Седой, возвращаясь в реальность. — Немного зачистка затянулась… Прогулялись, посмотрели… гхм… достопримечательности. Ничего особенного.

Он попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривой. Глаза оставались грустными и пустыми, как у человека, заглянувшего в бездну.

В этот момент Молчун, стоявший сбоку, громко чихнул.

— Апчхи!

Реакция была мгновенной.

Змея, висевшая у него на шее под курткой, молниеносно скользнула вниз, нырнула во внутренний карман разгрузки, достала оттуда помятый грязный платок и, держа его в пасти, протянула хозяину.

Молчун невозмутимо взял платок, высморкался и сунул обратно змее, которая тут же спрятала его в карман.

Алабай Седого, сидевший у ноги, поднял морду и отчётливо гавкнул:

— Гав-здрав!

Что явно означало «Будь здоров».

Дикобраз Булата тоже не остался в стороне. Он деловито подошёл к ноге Молчуна, выдернул из своей спины одну иглу и протянул её, как зубочистку. Мол, вдруг пригодится.

Виктор смотрел на это представление с явным интересом. Он медленно похлопал в ладоши.

— Вижу. Впечатляет. Для первого раза — просто отлично.

Он кивнул на дверь.

— Можете идти отдыхать. Вы заслужили. И да, передайте остальным, что я на днях зайду. Мы подберём химер для новой тройки. Они тоже отправятся туда. Сразу говорю: не забудьте сообщить им, что вы видели и с чем сталкивались. Чтобы у них было понимание, что их там ждёт. Но главное, не перестарайтесь с подробностями. Иначе вы одни сходили, а остальные откажутся.

Седой застыл.

— В смысле… откажутся? — не понял он. — А разве… можно было отказаться?

— Ну да. Я же никого не буду заставлять. Это дело добровольное. Я же не тиран.

Трое ветеранов переглянулись.

Можно было отказаться…

Они могли просто сказать «нет». И не лезть в этот ад.

Они молча развернулись и на ватных ногах вышли из клиники.

На улице светило солнце, но для них мир всё ещё был серым.

— Можно было отказаться… — прошептал Булат, глядя в пустоту.

В его памяти всплыл ещё один момент.

Они сидели в одном из вонючих коридоров, пытаясь разжевать жёсткую, как подошва, пещерную крысу. Горло драло от жажды. Им тогда безумно хотелось кофе. Горячего и сладкого кофе с молочком.

И тут дверь в стене рядом с ними открылась. Из проёма вышла Рядовая. Обезьяна была в чистеньком комбинезоне. В одной лапе она держала огромную катану, а в другой большой картонный стакан с дымящимся кофе. Сбоку даже было написано «Пушистый Латте».

Она остановилась. Посмотрела на грязных, измученных ветеранов, жующих крысу. Посмотрела на свой кофе. Сделала глоток, блаженно прикрыв глаза.

А потом просто прошла мимо, скрывшись в другом тоннеле, даже не предложив им глотка.

Это было самое жестокое испытание за всю их жизнь.

— Знаете, пацаны… — тихо сказал Седой, прерывая молчание. — А ведь мы стали сильнее.

Булат и Молчун переглянулись. Они посмотрели на своих зверей, которые жались к ним.

Они действительно чувствовали странную связь. Силу, которая текла от животных к ним и обратно. Они выжили там, где сдох бы целый взвод обычной гвардии.

— И взаимодействие наладили, — добавил Булат, поглаживая дикобраза.

— Ну да.

Седой прищурился.

— Поэтому предлагаю остальным не говорить, — предложил он. — Скажем, что прогулялись. Немногое видели. Ну, один раз сражались с какой-то мелочью. И всё нормально. Лёгкая прогулка.

— Согласен, — тут же подхватил Булат. — А то ишь, мы страдали, а они на всём готовом? Пусть тоже хлебнут.

— Дело говоришь, — кивнул Молчун. — Пусть прочувствуют.

Алабай посмотрел на хозяина и одобрительно гавкнул. Змея согласно зашипела. Даже дикобраз воинственно встопорщил иглы. Химеры тоже были «за».

— Ну, пошли, — усмехнулся Седой. — Расскажем парням, как там классно.

Я сидел в телефоне и пролистывал новостные каналы. Выпуски были один «горячее» другого, в прямом смысле этого слова.

В огромную яму, образовавшуюся посреди жилого квартала, заливали напалм. Огненные реки текли вниз, в провал, освещая его багровым светом. Из глубин доносился вой, но он быстро стихал.

— Эффективно, — прокомментировал я, наблюдая, как на экране бравые ребята в огнеупорных костюмах деловито разматывают рукава.

Новости пестрели заголовками: «Зачистка подземелий!», «Имперская гвардия наносит удар!», «Мутанты не пройдут!».

С других входов в коллекторы спускались штурмовые группы. Они тоже действовали жёстко: ставили блокпосты на узловых развязках, заливали переходы пеной, отстреливали любую тварь, которая пыталась высунуть нос на поверхность.

В студии новостей сидели эксперты и с умным видом обсуждали, чем лучше засыпать этот проклятый туннель — бетоном или специальным алхимическим составом, превращающим органику в камень.

— Вик… — Валерия подошла ко мне и заглянула в экран. — А это вообще того стоило? Ну, весь этот хаос, пожары, военные на улицах…

Я поднял на неё взгляд.

— Конечно, стоило. Раньше там, внизу, росла и крепла угроза, о которой никто не знал. Твари плодились, жрали друг друга и готовились выйти наверх. А власти делали вид, что всё в порядке. Теперь они видят проблему. Я ткнул их в неё носом. И теперь они её решают. Это их работа, Лера. Они за это деньги получают, их этому в академиях учили. Пусть отрабатывают зарплату и звания.

— Наверное, ты прав. Как всегда. Главное, чтобы к нам не пришли спрашивать, кто эту кашу заварил. У нас тут клиент, кстати. Черепашка с насморком.

— Зови, — кивнул я.

Я успел принять черепашку (оказалось, она просто наелась пыли за диваном) и даже выпить кофе, когда к клинике подкатил чёрный броневик.

В приёмную влетел Макар. Начальник гвардии Новиковых выглядел так, будто сам только что вылез из той ямы с напалмом.

— Виктор! Срочно! — рявкнул он с порога. — Госпожа хочет тебя видеть!

Я даже не встал.

— Макар, ты видишь очередь? — я обвёл рукой пустую приёмную. — Я на работе, вообще-то. Пусть записывается на следующую неделю.

— Это вопрос жизни и смерти! Она… она умирает, Виктор!

Я посмотрел на него. Он не врал. Его аура пульсировала от страха.

— Ну, раз умирает, — я поднялся, — то поехали. Лера, я скоро. Наверное.

Мы неслись по городу, игнорируя светофоры и правила.

— Что случилось? — спросил я.

— Новая вылазка за город. Нам нужны были ингредиенты… Она сама возглавила отряд. Нарвались на тварь. Какую-то странную, я таких раньше не видел. Она её поцарапала. Мелочь, царапина на плече… А через час госпожа свалилась. Наши целители бессильны. Приглашённые магистры разводят руками. Говорят, яд неизвестной природы, распад тканей, необратимые процессы… Счёт идёт на часы, если не минуты.

Я молча смотрел в окно. Агнесса, Агнесса… Неуёмная ты девушка.

Мы влетели в ворота поместья, промчались по аллее. Я выскочил из машины, не дожидаясь, пока мне откроют дверь.

Меня провели в её спальню. Огромная комната, зашторенные окна, тяжёлый запах лекарств и благовоний, которыми пытались перебить сладковатый дух гниения.

Агнесса лежала на широкой кровати, утопая в подушках.

Я подошёл ближе и с трудом сдержался, чтобы не присвистнуть.

Выглядела она… ярко.

Кожа переливалась всеми цветами радуги. Синие пятна на шее переходили в зелёные разводы на щеках, лоб был фиолетовым, а руки ярко-оранжевыми.

«Тропическая лягушка», — подумал я.

Вокруг кровати толпились люди. Нотариусы с папками, управляющие, какие-то дальние родственники с постными лицами.

— … и поэтому, — голос Агнессы был слабым, — контрольный пакет акций «Северной Стали» переходит в доверительное управление фонду…

Она увидела меня. Попыталась улыбнуться, но вышла печальная гримаса.

— Виктор… Пришёл. Хорошо. Подожди, пожалуйста.

Она повернулась к нотариусу.

— Пишите. Моему брату, Михаилу, обеспечить полную охрану. Двадцать четыре на семь. Нанять лучших учителей. Когда ему исполнится восемнадцать, передать дела. До этого момента — регентский совет. Вы все головой отвечаете за его жизнь.

Она перевела дыхание, каждый вдох давался ей с трудом.

— Теперь по бизнесу. Корпорацию разогнать. Вложить резервы, поднять обороты до ста двадцати процентов. Создать видимость процветания. А потом — продать. Это убыточная дыра, она тянет нас на дно. Найдите дурака, который купит её на пике.

Я стоял у двери, слушая, как она распоряжается судьбой миллионов.

— Гхм, — я поднял руку, как школьник. — Прошу прощения. А ничего, что тут сейчас озвучиваются государственные тайны и секреты рода, а я тут стою и всё слышу? Может, мне выйти?

Нотариусы и управляющие посмотрели на меня как на пустое место.

— Неважно, — прошептала Агнесса, закрывая глаза. — Скорее всего, род долго не просуществует без меня. Они… кха-кха… они растащат всё…

Её скрутил приступ жуткого кашля. На губах выступила разноцветная пена.

— А можно я скажу? — спросил я.

— Подожди, пожалуйста… Спасибо, что пришёл, Виктор. Я сейчас договорю. Это важно.

И она продолжила. Ещё два бесконечных часа она раздавала указания. Кому продать завод, кого уволить, кого назначить, где спрятаны заначки, какие взятки кому заносить… Она выпотрошила всю подноготную своего рода. Сдала все явки и пароли.

Приглашённые специалисты — те самые магистры в мантиях, стоявшие в углу, — только скорбно качали головами.

— Мы бессильны, — шепнул один из них мне. — Яд уже въелся в ауру. Структурный распад. Ей осталось от силы три часа.

Наконец, поток распоряжений закончился. Агнесса махнула рукой.

— Всё. Уходите. Оставьте нас.

Люди начали расходиться, пятясь к дверям и кланяясь. В комнате остались только мы.

Я подошёл к кровати.

— Со всеми вашими тайнами у вашего рода всё очень плохо, — констатировал я. — Ты только что слила информацию, за которую конкуренты убили бы.

Агнесса попыталась что-то ответить, но из горла вырвался лишь сип. У неё не было сил даже шевелить языком.

— Я как будто слушаю немое радио, — сказал я, наклоняясь над ней. — Говори нормально.

Она слабо улыбнулась. Губы беззвучно зашевелились. Я разобрал что-то вроде «Ты идиот» или «Ты не понимаешь». В её взгляде читалась мольба. Мол, дай умереть спокойно, не издевайся.

— Нет, — твёрдо сказал я.

— У меня… есть… просьба… — прошелестела она, собрав последние крохи сил. — Пока… выслушай… меня…

Она начала бормотать, сбиваясь, теряя сознание.

— Нет, так дело не пойдёт, — я покачал головой. — Я ничего не понимаю. Ты предлагаешь мне действовать наугад? Подписываться под тем, чего я не слышал? Нет уж.

Я протянул руку.

Моя ладонь легла ей на лоб. Вторая рука коснулась тела под пышной грудью, где под повязкой была та самая «смертельная» царапина.

Я закрыл глаза и «нырнул» в её тело.

Картина была… пёстрой. Яд действительно был сильным. Сложная органика, смесь токсинов нескольких редких тварей. Он работал как вирус, переписывая структуру клеток, заставляя их менять пигментацию и отмирать.

Магистры говорили «нереально»? Хех.

Я глубоко вдохнул, втягивая в себя часть этой дряни. Принял удар на себя. Мой организм, закалённый уже десятками экспериментов, тут же отреагировал. Печень заработала в форсированном режиме, кровь «закипела», вырабатывая антитела. Я пропустил яд через свой внутренний фильтр, разложил его на составляющие, понял структуру.

Ага. Основа — яд пятнистой саламандры, катализатор — слюна пещерного паука, которого накануне сожрала саламандра. Плюс магическая привязка к нервной системе.

Я сформировал контрзаклинание. Сплёл его из собственной энергии и послал импульс обратно в тело Агнессы.

Это было похоже на то, как смывают грязь из шланга под высоким давлением.

Волна моей силы прошла по её венам, выжигая токсин, восстанавливая клетки, возвращая им нормальный вид.

Синяя кожа на шее посветлела, став обычной, телесного цвета. Фиолетовый лоб разгладился. Оранжевые руки снова стали белыми и изящными.

Рана на теле, оставив лишь тонкий розовый шрам.

Вся процедура заняла от силы три минуты.

Я убрал руки.

— А теперь говори.

Агнесса глубоко вдохнула. Её грудь поднялась, наполняя лёгкие воздухом. Глаза открылись. В них больше не было мутной пелены смерти.

— В общем, я хочу, чтобы, когда я умру, ты не забыл своё обещание и излечил брата, — затараторила она, продолжая свою мысль с того места, где её прервала слабость. Она даже не поняла, что произошло. Инерция мышления умирающего человека. — На это будет примерно полгода, в течение которых он будет формальным главой рода, а потом его, скорее всего, вывезут в другой город к дальним родственникам. Всё будет распродано, уничтожено, что-то захвачено…

Я слушал её, скрестив руки на груди.

— Классно, — кивнул я. — Значит, у меня есть полгода. Записал. А если не умрёшь?

Агнесса грустно улыбнулась.

— Виктор, не надо… Мне сказали…

Я молча взял с туалетного столика зеркало и сунул ей в руки.

— Хватит притворяться. Посмотри на себя.

Она взглянула в зеркало. Из отражения на неё смотрела молодая, здоровая, хоть и уставшая девушка. Никаких пятен. Нормальный румянец.

Она потрогала щёку. Ущипнула себя.

— Но… как? — прошептала она, поднимая на меня удивлённый взгляд. — Они же сказали… Необратимо…

— Давай, поднимай свою красивую попку и иди рули родом, — сказал я, направляясь к двери. — А то, видите ли, приуныла она. Помирать собралась. Работы непочатый край, завод убыточный продавать надо, а она тут прощается.

Я вышел, оставив её сидеть на кровати с зеркалом в руках.

Идя по коридору, я думал: «Она совсем себя не бережёт. И доверяет идиотам. Да, яд был неприятный, комплексный. Но для меня это задачка раз плюнуть. Принять на себя, проанализировать, сгенерировать противоядие, влить обратно. Базовая химерология. Химера, которая её поцарапала, была без магических секретов. Просто сильный природный яд. А эти „магистры“ уже похороны заказали… Тьфу».

Я стоял над ретортой, в которой бурлила густая фиолетовая субстанция. Это была вытяжка из желёз подземной гидры. Капризный материал. Стоило перегреть его на полградуса, и он начинал вести себя агрессивно.

— Ну же, давай, стабилизируйся, — прошептал я, добавляя в смесь каплю нейтрализатора.

Жидкость в реторте недовольно булькнула. А затем выпустила облако плотного фиолетового пара.

Туман был красивым. Он клубился, переливался, заполняя пространство, стелился по полу тяжёлым ковром. Была только одна маленькая проблема: этот туман мгновенно блокировал передачу нервных импульсов к дыхательным путям.

Я, естественно, задержал дыхание и активировал внутренний фильтр, перестроив слизистую носа. Для меня это было просто лёгкое неудобство.

Но тут дверь открылась.

— Виктор, я там с реагентами разобрался, куда их… — начал Роман, войдя в лабораторию.

Он сделал вдох.

Его глаза, скрытые за круглыми очками, моментально вылезли из орбит и налились кровью. Лицо приобрело оттенок варёной свеклы. Он схватился за горло, издал сдавленный хрип и, сделав пару неуверенных шагов, упал на колени.

Наш великий мастер ядов, человек, которого боялась половина криминального мира столицы, сейчас напоминал рыбу без воды. Он хватал ртом воздух, но лёгкие отказывались работать.

— Рома, не дыши! — крикнул я, хотя совет был так себе, ведь он и так не дышал. — Это нервно-паралитический аэрозоль!

Роман в ответ только прохрипел что-то нечленораздельное и попытался ползти к выходу, скребя ногтями по полу.

Следом за ним в дверях появилась Валерия.

Она застыла, глядя на клубящийся фиолетовый туман и корчащегося на полу Романа, который уже начал синеть.

— Да ладно…

— Лера! — крикнул я сквозь туман. — Открой вытяжку! Рычаг слева от двери! Быстрее, а то мы сейчас потеряем ценного сотрудника!

Валерия посмотрела на фиолетовое облако, которое медленно ползло в её сторону.

— Не пойду! — заявила она, делая шаг назад в коридор.

— В смысле?

— Эта дрянь даже нашего мастера ядов убивает за три секунды! Ты хочешь, чтобы я туда зашла⁈ Чтобы я там рядом легла⁈

— Лера, это безопасно, если не дышать! Просто задержи дыхание!

— Ага, конечно! Сам открывай! Ты же у нас бессмертный!

Она захлопнула дверь.

— Ну вот, никакой взаимовыручки.

Пришлось действовать самому. Я подошёл к Роману, который уже начал терять сознание, ухватил его за шиворот и рывком поднял на ноги. Одной рукой держа обмякшего алхимика, другой я дотянулся до рычага и дёрнул его вниз.

Загудели мощные вентиляторы. Фиолетовый туман, закручиваясь в спирали, полетел в вытяжку.

Я выволок Романа в коридор.

— Дыши, — скомандовал я, ударив его ладонью по спине, запуская диафрагму.

Роман судорожно втянул воздух. Закашлялся, согнулся пополам.

— Жить будешь. И в следующий раз стучи, прежде чем входить. У нас тут наука, а не проходной двор.

Оставив его приходить в себя под присмотром Валерии, я направился в приёмную. Надо было перевести дух и выпить кофе.

Устроившись на диване, я достал телефон.

«Интересно, как там дела у наших доблестных защитников города? Наверняка уже залили всё бетоном и празднуют победу».

Я открыл новостную ленту. На экране творился ад.

Тот самый район, где образовался провал, теперь напоминал кадры из фильма-катастрофы.

Оцепление было прорвано в трёх местах. Бронетехника горела. Улицы были заполнены тварями.

Это были не те жалкие несколько десятков монстров, что вылезли вначале. Это была неиссякаемая лавина, которая валом валила из расширившегося туннеля. Как будто кто-то там, внизу, открыл шлюзы плотины. Ну, или гнал их кнутом.

Они лезли друг по другу, давя слабых, выплёскиваясь на улицы, заполняя дворы.

Гвардейцы отступали, ведя беспорядочный огонь.

— Ситуация критическая! — орал репортёр, прижимая гарнитуру к уху. На заднем плане что-то ухнуло. — Подкрепление не может пробиться! Их слишком много! Они прут стеной!

Камера дрогнула и повернулась к небу.

Над провалом завис боевой вертолёт. Его мощный прожектор бил столбом света прямо в центр ямы, пытаясь высветить дно. Пулемёты на бортах поливали тварей свинцом.

— Смотрите! — заорал репортёр.

Из чёрной глубины провала, прямо навстречу лучу света, выстрелило нечто длинное и розовое.

Гигантский липкий язык, только толщиной с фонарный столб.

Он преодолел десятки метров за долю секунды.

ШЛЁП!

Язык обвил хвостовую балку вертолёта.

Пилот попытался рвануть машину вверх, двигатели взревели на форсаже. Вертолёт накренился, его затрясло. Но тварь внизу была гораздо сильнее.

Язык натянулся, как струна. А потом потащил вниз.

Хруст ломающегося металла был слышен даже через динамики телефона. Вертолёт клюнул носом и, вращаясь, полетел вниз, в зияющую пасть земли.

— Они катапультируются! — закричал ведущий.

Из вертолёта вылетели несколько человек. Парашюты раскрылись почти мгновенно — белые купола показались в свете прожекторов.

Трансляция прервалась помехами.

Я отложил телефон.

— Понятно, — вздохнул я. — Даже с этим они не смогли справиться. Просто залить бетоном — и то не осилили.

Я допил кофе, который вдруг показался безвкусным.

Людей там сейчас сожрут. Не только пилотов. Твари прорвут оцепление, хлынут в жилые кварталы. И тогда количество жертв пойдёт на сотни.

— Ладно, — я поднялся. — Всё равно рабочий день закончен.

Я посмотрел на часы. Пять минут шестого.

— Лера! — крикнул я. — Закрывай лавочку. Я ухожу.

— Куда? — она выглянула из коридора.

— На прогулку. Рядовая! Псих! Ко мне! Полная боевая готовность!

Через минуту моя гвардия стояла в приёмной.

Рядовая уже нацепила броник и проверяла затворы винтовок. Псих нетерпеливо перебирал лапами, чувствуя моё настроение.

— Вик, ты же не хочешь… — спросила Лера, глядя на экран моего телефона, где всё ещё горела надпись «Связь потеряна».

— Хочу. Иначе там всех сожрут.