И в болезни, и в здравии, и на подоконнике

Глава 4

В гостиной тикали часы. Шестеренки внутри них поворачивались с отвратительно жестким механическим звуком – как будто кто-то невидимый клацал металлическими челюстями. В абсолютной тишине дома они казались оглушающе громкими, и больше всего Стэну хотелось встать, снять эти чертовы часы и врезать ими об стену. Но это было неправильно. Поэтому Стэн терпел.

Он привык терпеть. Тиканье часов, бессмысленные семейные ужины, испуганный, непонимающий взгляд отца… Стэн нес этот груз упорно и безропотно, как выкладку на марше. Потому что это было правильно. Потому что так надо.

- Так что это за работа? - отец надавил на лазанью вилкой, и темно-красный соус потек на тарелку, густой, как печеночная кровь.

- Просто работа. Хорошая. Тысячу в неделю.

Подчиняясь тревожному взгляду отца, Стэн подцепил кусок теста, положил в рот и начал пережевывать. Наверное, у лазаньи был какой-то вкус. И запах. Стэну было все равно. Просто набор калорий – белки, жиры и углеводы. В основном углеводы, конечно.

Херовый способ прожить еще один херовый день.

- Да. Тысяча – это много. Ты молодец. Я знал, что ты найдешь достойную работу.

Отец улыбнулся одобрительно и радостно – как будто собаку похвалил. Стэн почувствовал, как накатывает привычное раздражение, а следом за ним – стыд. Тоже привычный.

Отец не сказал ничего обидного. Он просто хотел поддержать. И Стэн должен ценить это.

- Да, папа. Больше никакого мазута на одежде.

Стэн замолчал. Тишина давила, и он хотел бы сказать что-то еще – но никак не мог придумать, что именно.

- И что ты будешь делать? – отец почти закончил со своим куском лазаньи. Теперь он собирал рассыпавшийся по тарелке фарш, укладывая его в аккуратный холмик.

- Не знаю, - пожал плечами Стэн.

- То есть как это – не знаешь?! – глаза у отца округлились, а лицо вытянулось, как в мультике.

- Ну… Так. Просто буду водить машину. А если возникнет опасность… Я приму меры. И все. Это простая работа. Я справлюсь.

- Ладно. Как скажешь, - тут же сдался отец. Потому что он пытался быть понимающим. И потому, что он нихера не понимал. – Ты опять толком не поел. Что, лазанья невкусная?

- Нет, папа, все отлично. Замечательная лазанья, - Стэн щедро зачерпнул начинку и запихнул ее в рот.

Пустые стулья выстроились вдоль стола почетным траурным караулом. Бабушкин стул. Дедушкин. Мамин.

Когда-то сюда приходили гости. На Рождество и на Пасху, на День Независимости и на День Благодарения… Паттерсоны собирались в гостиной, они говорили и смеялись, еда тогда была вкусной и все слова имели смысл.

- Пап, может, в следующий раз в гостиной поедим? Включим телевизор, посмотрим чего-нибудь.

Отец поднял голову от тарелки. Под глазами у него залегли глубокие тени.

- Ну что ты, Стэн. Так же мы совсем не будем разговаривать.

Лежа в кровати, Стэн смотрел в белый потолок и слушал часы. Он знал, что на самом деле никакого тиканья здесь нет, но в уши все равно ввинчивался этот монотонный лязгающий звук. Клац. Клац. Клац.

Как будто кто-то невидимый откусывает по кусочку реальность.

Клац. Клац.

Зачем он вообще согласился на эту дурацкую работу?

В Афгане Стэн сопровождал караваны. Он знал, как наблюдать за крышами, умел прочесывать взглядом толпу, выхватывая подозрительные лица. Стэн не растерялся бы, выскочи на него шахид с гранатометом наперевес. Просто очередь в корпус – и все, готово, еще один тюрбаноголовый отправился к Аллаху.

Но защита гражданского лица – это ведь совсем другое?

Все, что знал Стэн о работе телохранителя – это фильм с Уитни Хьюстон. I Will Always Love Youuuu… И этот еще, дурацкий. С Николасом Кейджем. Если работа телохранителя действительно похожа на всю эту хуйню – то зря он ввязался.

Хотя… Как же вытянулась рожа самодовольная рожа Шепарда, когда рыжая его на работу позвала! И Говард. Вот уж от кого Стэн не ожидал такой подлости… Нет, Говард был той еще занозой в заднице – вечно недовольный, вечно поучающий. Но Стэн искренне верил, что Говард о нем заботится. А тут вот такая херня! Говард приперся в «Торнадо» не для того, чтобы поддерживать Стэна. Он приехал, чтобы слить личную, мать его, информацию. Еще и от себя дерьма навалил, урод.

Ну вот какой, нахуй, срыв?! Стэн ни разу никого не подводил. Ни разу. Да, у него есть проблемы со сном, да, иногда он психует из-за какой-нибудь ерунды. Конечно, это неправильно - но Стэн никого не подвел! И если Говард уверен, что Стэн не справится – то он полный идиот.

А рыжая увидела, чего Стэн стоит на самом деле. И она, блядь, права. Стэн отличный солдат. Этого хватило Америке – этого хватит и рыжей. Стэн справится.

Все будет хорошо. Все будет просто отлично.

Ухватившись за это решение, как утопающий за буек, Стэн выдохнул и соскользнул в сон. Тишина приняла его в теплые мягкие ладони, укрыла и спеленала. Стэн опускался все глубже и глубже, и темнота расступалась под ним, податливая, как вата. А потом он встал. На небе яростно скалилось безжалостное афганское солнце, а вокруг был песок – бесконечный, бескрайний песок, и земля под ним содрогалась от взрывов. Смерть приближалась к Стэну, невидимая и беспощадная, она летела, расправив крылья, и воздух вокруг нее выл и вибрировал. Стэн был таким крохотным. Таким маленьким и беззащитным посреди этой огромной пустыни. Смерть размолола бы его в фарш, разорвала плоть и переломала кости. Стэн видел, как это происходит. Оглушающий грохот – и вместо человека перед тобой лежит кусок орущего мяса. А потом проходит время – и это мясо больше не орет.

Смерть надвигалась, она была все ближе и ближе, и нужно было бежать, но Стэн никак не мог сдвинуться с места. Ноги стали тяжелыми, они вросли в песок и пустили корни – а тяжкий, нарастающий вой становился все ближе и ближе. Захлебываясь от ужаса, задыхаясь и всхлипывая, Стэн рванулся изо всех сил… и смог. Он вырвался. Стэн бежал, захлебываясь горячим воздухом, поскальзывался, падал и снова бежал. А потом на Стэна надвинулась огромная бесформенная тень. Она накрыла землю, залила чернотой белый песок. Смерть рухнула с неба на Стэна. И он умер.

Стэн сел в кровати, хватая воздух перекошенным ртом. Футболка промокла от пота, руки тряслись, в горле булькал то ли плач, то ли хрип. Стэн нащупал мобильник. Три часа ночи.

Господи. Надо было ложиться в окопе.

***

- Ты точно уверен, что тебе не нужен костюм?

- Точно. Сказали, чтобы без официоза, в обычной одежде.

Стэн нервно повел плечами и еще раз посмотрел в зеркало. Джинсы, ковбойка, сверху армейская куртка. Все чистое, аккуратное, приглушенных тонов. Вроде бы годится. Или нет? Может, белую рубашку надеть? Мама всегда говорила, что первое впечатление – самое важное. Надо правильно себя зарекомендовать.

На задворках сознания маячил кто-то высокий, в дорогом костюме и с модельной стрижкой. Кто-то, похожий на Шепарда. Охуенный мужик, надраенный, как новенький «Роллс-ройс».

Тряхнув головой, Стэн решительно сунул за пояс пистолет. Нахер Шепарда, нахер белые рубашки.

Все будет нормально.

На кухне пахло свежезаваренным кофе и поджаренным беконом.

- Может, все-таки позавтракаешь? – отец неуверенно ковырнул содержимое сковородки и тут же отдернул руку – перегретое масло с треском расстреляло боезапас, оплевав и печку, и кафель, и футболку. – Вот черт!

- Ты осторожнее. Крышкой накрой, что ли, - Стэн быстро, обжигаясь, проглотил горький кофе. От плотного, чуть сладковатого запаха бекона мутило, и в горле поднималась едкая кислая волна.

- Я тут картошку поджарил. И яйца. Тебе положить?

Две тарелки уже стояли на столе – глянцевые и бессмысленные, как глаза покойника.

- Нет, спасибо. Я не голодный.

- Тогда хоть сандвичи с собой возьми.

- Все нормально, пап. Я перекушу где-нибудь в обед. Горячая еда, овощи, все такое. Правда, - Стэн торопливо кивнул и выскочил из дома, не дожидаясь очередного предложения, на которое тоже придется отвечать «нет». Последнее время все общение с отцом сводилось к этому слову. Нет, я не хочу. Нет, я не буду. Нет, все нормально.

Блядь.

Стэн остановился на крыльце, подставив лицо под влажный ноябрьский ветер. Ночью похолодало, и на газоны выпал первый прозрачный снег. На ступеньках он уже таял, оставляя после себя мутно-серые кляксы, но разросшиеся нестриженные кусты все еще топорщились серебром.

В детстве Стэн любил снег.

Спустившись с крыльца, он наступил на мерцающую бриллиантовыми искрам гладь. Миллиарды кристаллов под его ногой сломались, рождая скрипучий хруст. Стэн сделал шаг, потом другой и прислушался к себе, выискивая проблески искрящегося, взлетающего в небо счастья.

Ни-хе-ра.

Стэн вытащил из кармана мобильник, посмотрел на часы и торопливо зашагал к присыпанной снегом машине. За ним тянулась цепочка глубоких темных следов. Рельеф армейских протекторов стремительно наполнялся грязью.

До центра города Стэн добраться за рекордные полчаса. Но на выезде к площади Триборо изнывала смогом и длинными тоскливыми гудками чудовищная пробка – и не было ей ни конца, ни края. Уже впилившись в замедляющийся, обреченный поток, Стэн заметил в плотной веренице машин просвет. Чудом прорвавшись на правую полосу, он свернул в какую-то сумеречную арку и выехал на улицу с односторонним движением.

Мысленно благословляя три месяца, проведенные за рулем такси, Стэн нырял в забитые мусорными баками проулки, распугивая бомжей и кошек. Он срезал несколько углов через дворы, проехал под табличкой «Въезд воспрещен» - охранника там не было, а камера давно не работала – и выбрался наконец на Манхеттен. Плотный нью-йоркский траффик подхватил его, словно конвейерная лента, и понес вперед – к Пятой Авеню. Когда на горизонте замаячили рога «Уолдорф-Астории», Стэн покосился на часы. Без двадцати девять.

Нормально. В графике.

Включив поворотник, Стэн плавно свернул к отелю. Проехав под низкой бетонной аркой, он вырулил на стоянку и бессильно выругался. На площадке для посетителей все было забито. Вообще все. А пропуска на стоянку для сотрудников Стэну не выдали. Да еб же твою мать!

Судорожно взревев двигателем, Стэн вылетел на шоссе и завертел головой. Площадка перед бутиком забита. Перед рестораном – забита. Перед какой-то неведомой претенциозной херней – забита наглухо. С ума они, что ли, посходили все в девять утра!

Проскочив на мигающий зеленый, Стэн засек место на платной стоянке и спикировал на него, как альбатрос на макрель. Подрезав дорогущий спортивный «БМВ», он загнал старенький «Додж» на парковку и выключил зажигание.

На часах было без десяти девять. Запихнув пистолет в бардачок, Стэн выскочил из машины и галопом помчался к «Уолдорф-Астории». Чертова парковка была слишком далеко, а таймер в голове уже не щелкал - орал.

К отелю Стэн добежал, имея в запасе целых три минуты. Остановившись перед витриной ювелирного салона, он пригладил взъерошенные волосы и одернул куртку. Ну, вроде нормально. Несколько раз глубоко вдохнув, Стэн проскочил под толстенными колоннами и толкнул дверь.

Три минуты. Вполне реально успеть.

- Что вы хотели? – грузный мужчина за стойкой посмотрел на него устало и неодобрительно.

- Я… Э-э-э-э-э… Мне надо… - Стэн попытался не пялиться на огромный холл. Отделанные мрамором стены возносились вверх, смыкаясь арками, как в католическом соборе. Под полом мерцали хрусталем многоярусные люстры, в кадках зеленели монструозных размеров пальмы и какой-то, нахрен, батат. С тихим отчаянием Стэн вдруг осознал, что ботинки у него грязные, а джинсы заляпанные, как после марш-броска. И ведь пробежал-то всего ничего! Чертов снег…

- Сэр? Вы что-то хотели? – напомнил о своем существовании привратник. Или швейцар. Или консьерж. Или как там его, нахрен.

- Да. Мне нужна комната 549, - Стэн сунул руку в карман – и вдруг не обнаружил там пригласительную записку. Растерянность, паника и мгновенная жаркая ярость – эмоции ударили в Стэна пулеметной очередью. Руки вспотели, и в голове стало пусто и мертво, словно в старом осином гнезде. – Сейчас. Минуту. Я сейчас. – Стэн хлопал себя по карманам, безжалостно выворачивая подкладку. – Вот черт. Ну было же! Оно где-то здесь. Сейчас.

Консьерж устало ждал. На лице у него застыла обреченная гримаса человека, который повидал сотни, нет, тысячи придурков – и смирился.

- Я брал эту бумажку, сейчас найду.

- Да-да, конечно, сэр. Не торопитесь, - в голосе консьержа Стэн услышал тщательно скрываемое презрение. Он вдруг отчетливо увидел, как подходит к жирному борову, берет его за галстук и с размаху вколачивает в черную лакированную стойку.

Нет. Стоп. Так нельзя.

У Стэна есть задание. Он должен выполнить задание.

Спокойно.

Отупев от гнева и растерянности, Стэн снова засунул руку в карман – тот самый, с которого и начинал поиски. И нащупал бумажку. Свернутая пополам, она лежала между банкнотами и кредитной картой.

– Да вот же оно!

Консьерж лениво принял записку, пробежал ее взглядом и равнодушно пожал плечами.

- Добро пожаловать, мистер Паттерсон. Пройдите вон к тому лифту, поднимитесь на пятый этаж и поверните направо.

- Спасибо. Понятно.

Натянутая вдоль позвоночника струна медленно расслаблялась, отзываясь усталой немеющей дрожью. Стэн сунул записку в карман и быстро направился к лифту. На часах было пять минут десятого.