И в болезни, и в здравии, и на подоконнике

Глава 30

Зная вкусы Деллы, Стэн ожидал, что елка будет пиздец, и внутренне с этим смирился. Но реальность в очередной раз не оправдала ожиданий, и елка оказалась самая обычная: в меру высокая, темно-зеленая и разлапистая. Она вкусно пахла хвоей, жизнерадостно кололась и пачкала пальцы живицей. При этом была она насквозь искусственной – от шершавого, липкого ствола до острых иголок.

- Что я, совсем мудак – живое дерево ради традиций убивать? – оскорбилась на вопрос Делла, подумала и уточнила: - Если уж я и грохну кого-нибудь ритуально, то точно не елку.

Игрушки тоже оказались совершенно обычными – ну, насколько могут быть обычными волшебные вещи. Легкие, как мыльные пузыри, воздушные шары меняли цвет, стеклянные часики тикали, и раз в час из них выпрыгивала крохотная кукушка, объявляя, сколько времени осталось до рождества. Снеговик казался вылепленным из снега – а может, таковым и являлся. Сжимая его в ладонях, Стэн чувствовал, как проминаются и сочатся водой сбитые до ледяной крепости неровные шары, а когда отпускал, на глянцево-белой поверхности не оставалось следов пальцев.

Последним из коробки Стэн достал стеклянного рыцаря. Огненно-красный конь стоял на дыбах, молотя воздух передними копытами, стальные латы сверкали, а плюмаж на шлеме развевался от несуществующего ветра. Подцепив пальцем крючок, Стэн медленно повернул игрушку в воздухе, разглядывая детали: герб на щите, фигурную решетку забрала, вмятины на доспехах: длинные – от рубящих ударов, точечные – от колющих.

- Красивая, - качнул он рыцарем, и конь загарцевал на задних ногах, словно действительно удерживал равновесие.

- Да, - нежно взглянула на игрушку Делла. – Только старая очень. Этому рыцарю лет пятнадцать, наверное. Мы его с папой случайно купили. Шли домой, уже поздно было, все лавки закрыты – и только один чудила на улице задницу морозил. Разложил на лотке всякую ерунду: золотые шишки, поющие феи, огненный дождь. Ну и среди вороха хлама – этот рыцарь. Мы просто не могли его не купить.

Примерившись, Стэн повесил рыцаря не вниз – туда, куда требовала общая логика композиции, а наверх – на самое видное место.

- Вот так, - и тут же, воспользовавшись шансом, продолжил тему. – Ты много времени проводила с отцом?

- Да. Я вообще папина дочка была, - коротко улыбнулась Делла и развернула длиннющую ленту дождика – белую и сверкающую, как снег. – Преш.

Подчиняясь движению руки, дождик начал наматываться на елку по спирали. Заинтригованная текучим движением Мелочь подобралась поближе и попыталась уцепить серебряную змею когтем.

- А сейчас вы часто общаетесь?

- А сейчас он умер.

- Черт. Извини, - смутился Стэн.

- Да ничего, это давно было. Вот, держи, - ткнула ему Делла коробку со свечами – самыми настоящими, восковыми, в крохотных золотых подсвечниках. – Расставляй на ветки, они сами приклеятся.

Стэн достал свечку, колупнул черный нагар на фитиле и растер по коже сажу.

- У меня тоже мама умерла. Я тогда четвертый год служил, как раз ситуация обострилась и отпуска никому не давали. А у мамы опухоль нашли в печени. Аденокарцинома. Сначала вроде как нормально все было – ну, насколько оно нормально при онкологии, а потом вдруг полыхнуло. И мама через месяц умерла. А я приехал только через полгода, цветы на могилу положил.

Он бессмысленно вертел свечку, выдавливая на воске ногтем продольные и поперечные полосы. Делла вытащила у Стэна из рук игрушку, не глядя сунула ее на ветку и обняла, уткнувшись носом в грудь.

Стэн устало уперся лбом ей в макушку.

Когда он приехал в отпуск, дом поразил его тишиной. Стэн отпер дверь, вошел, бросил на порог сумку – и погрузился в огромное, пустое ничто. Когда в доме была мама, ее присутствие ощущалось сразу: шаги, звон посуды, плеск воды, шорох предметов, сдвигаемых на то место, где они должны находиться. Мама всегда что-то делала, куда-то шла, начинала одно и заканчивала другое. Горела ровным тихим пламенем, как угли в камине. А теперь все исчезло – и дом превратился в опустевший склеп.

Стэн поднялся на второй этаж, зашел в спальню родителей и открыл шкаф. Мамина одежда висела ровным рядами: светлые платья, блузки, пушистые разноцветный кофты – она обожала эту кошмарную аллергическую хрень. Сняв с плечиков бледно-голубой свитер, Стэн лег на кровать и прижал ткань к лицу. От шерсти пахло любимыми мамиными духами – сладкие летние цветы и ваниль. Закрыв глаза, он вдыхал слабый призрачный запах и слушал стремительный, заполошный перестук собственного сердца. В доме не было звуков, которые могли бы его заглушить.

- А твой отец, он, ну...

- Погиб, на задержании. Он был стражем. Брали какую-то радикальную группу: запретные ритуалы, человеческие жертвоприношения, вся хуйня. Радикалы окопались в Большом городе, взяли в заложники семью. Пока ударная группа искала способы зайти с тыла так, чтобы никого по стенам не расплескало, отец и напарник отвлекали внимание на себя. Напарник остался без руки, отец поймал трехступенчатое проклятие. Две ступени целители заблокировали, третью не смогли.

- Достойная смерть. То есть, я… ну… - Стэн смешался, пытаясь подобрать слова, которые бы не были не тупостью, ни банальностью. И не смог.

- Да ладно тебе. Это же сто лет назад было, - толкнула его в плечо Делла. – Чего это тебя вдруг на беседы о прошлом потянуло?

Не то чтобы Стэн поверил ее преувеличенной бодрости, но за возможность поменять тему был искренне благодарен.

- Да так. Бабингтон о тебе расспрашивала, а я вдруг понял, что нифига не знаю, - выдал немного отредактированную истину Стэн.

- И что тебе нужно знать?

- Мне? Все, - подтолкнув Деллу к дивану, Стэн обрушился на подушки и увлек ее за собой. - Как ты училась в школе, с кем дружила, как звали твоего любимого хомячка?

- У меня не было хомячков.

- Вот! Я даже не знаю, был ли у тебя хомячок. Видишь, как все запущенно!

- Но я тоже не знаю, был ли у тебя хомячок.

- Не было. И собаки не было, хотя я очень хотел. Но мама сказала, что собака – это серьезно, а я – безответственный раздолбай. И мы завели кота, который ссал под ванной.

- Ужасная травма. Ты обсудил ее с целителем Бабингтон?

- Конечно. Она сказала, что единственный способ компенсировать нанесенный психике ущерб – завести питомца в зрелом возрасте. К тому же забота о других требует самоконтроля и выдержки. Это важный фактор в терапии ПТСР, - вдохновенно гнал Стэн.

- Так и сказала? – усомнилась Делла.

- Да. Именно так. Но я отверг ее предложение.

- Это почему же?

- А зачем мне второй питомец? – невинно захлопал ресницами Стэн и тут же позорно запищал, прижимая локти к ребрам. – Ай, не щекочи! Извини, был не прав, раскаиваюсь! Перестаааань!

Задыхаясь от смеха, извиваясь и ерзая, он все-таки перехватил верткую, как угорь, Деллу за запястья, перекатился и подмял под себя.

- Вот. Физическая подготовка – это важно, - назидательно сообщил Стэн и тщательно выверенным движением заломил ей руки за спину.

- А бальзамчики что, не действуют? - Делла хихикнула в подушку и взбрыкнула, проехавшись задницей по предательски твердому члену. Стэн с шипением выдохнул и навалился на нее всем весом.

- Охуенно действуют.

- Они же вроде как успокаивать должны.

- И поднимать настроение. Как видишь, отлично все поднимается.

Примерившись, Стэн прицельно цапнул Деллу за загривок и сжал зубы. Делла пискнула, ноги у нее разъехались, и Стэн, воспользовавшись шансом, вклинил колено.

- Ты же хотел о хомячках поговорить? – прошептала Делла севшим голосом и снова крутнула задницей.

- Обязательно поговорим. Потом, - перехватив ее запястья одной рукой, второй Стэн стащил штаны – сначала с Деллы, а потом с себя. Прикосновение кожи к коже оглушило, как удар током. Застонав, Стэн вжался членом ей в задницу и судорожно зашарил по дивану, нащупывая подушку. Делла урчала, как кошка, и ритмично раскачивалась, отчего член между ягодицами двигался вверх-вниз по собственной смазке. Остатки крови, питающие лобные доли мозга, ухнули вниз – в пещеристые тела, и Стэн зарычал. Поймав, наконец, проклятую подушку, он сунул ее Делле под бедра, приподнялся и засадил на всю длину. Смотреть на Деллу вот так, сверху, удерживая ее на коленях, было до боли сладко. Лазоревая футболка с апокалиптической брокколи задралась, сползла к шее, обнажая белую спину с проступающими косточками позвонков. Стэн толкнулся бедрами, наблюдая, как блестящий от смазки член медленно выходит и снова погружается в горячие мокрые складки. Делла застонала низким горловым звуком и подалась назад, насаживаясь так, что в глазах темнело.

- Лежи, - скомандовал Стэн, чуть сильнее надавливая ей на руки, поднялся на колени и сжал в кулаке растрепанные рыжие волосы. – И что ты теперь сделаешь?

На самом деле Делла могла сделать дохрена всего, от тяжких телесных до летального, и Стэн это понимал как никто другой. Трахать ее вот так, уткнув носом в подушки, было так же охуенно, как лететь вниз с американских горок. Восхитительно. Безумно. И безопасно. Делла позволила Стэну нагнуть себя, отдала ему руль, не колеблясь, и эта мысль сносила крышу напрочь. Стэн трахал ее размашистыми мерными движениями, наблюдая за движением собственного члена, как за работой хорошо отлаженного поршневого механизма: вперед-назад, вперед-назад. Делла глухо вскрикивала, оттопыривала задницу и подмахивала, по спине у нее пробегала короткая дрожь, а пальцы сжимались, бессильно хватая воздух.

Дурея от собственной наглости, Стэн остановился. Делла недовольно хныкнула, заерзала, подталкивая его к движению.

- Попроси меня.

- Что? – повернула она красное, мокрое от пота лицо, облепленное рыжими прядями.

- Попроси, чтобы я тебя трахнул.

Несколько секунд Делла смотрела на него так, что Стэн приготовился получить пяткой по яйцам – или проклятием в лоб. А потом улыбнулась дурной пьяной улыбкой.

- Трахни меня. Сейчас. Выебите меня, мистер Паттерсон, прошу вас.

Осторожным, невесомым, как прикосновение перышка, движением Стэн погладил Деллу по шее.

- Молодец, хорошая девочка.

И отпустил себя. Он трахал Деллу быстро, жестко, с оттягом, засаживал, как штык во врага. Тело наливалось томлением, густым и темным, словно патока, мышцы мелко дрожали от напряжения, в висках кузнечными молотами грохотал пульс. Делла вцепилась зубами в подушку и тихо подвывала в такт, прогнувшись в талии так, будто сейчас сломается. Еще несколько толчков, и она вскрикнула и сползла на диван, обмякшая, как растаявшее мороженое. Конвульсивно сжимающееся влагалище стиснуло член, и Стэн почувствовал, как оргазм взрывается в нем ослепительной вспышкой. Последним сознательным усилием разжав руки, чтобы не вывернуть Делле суставы, он рухнул, оглушенный и ослепший.

Несколько минут они лежали в тишине и молчании, вслушиваясь в грохот сердец. Первой пришла в себя Делла. Перекатившись на бок, она повертела запястьями с отпечатавшимися на них красными следами захвата.

- Ты не Скайвокер, ты Палпатин!

- Такова темная сторона Силы, - зловеще просипел Стэн. – Скоро ты будешь называть меня Повелитель…

- Размечтался, - безжалостно разрушила пафос момент Делла. За что получила смачный шлепок по заднице. Ибо пафосные моменты случаются в жизни редко, и портить их – смертный грех.

Украшенная наконец-то елка таинственно мерцала золотистыми огнями. Горели свечи, снежными сугробами белел дождик, шары медленно наливались цветами: из красного в синий, из серебряного в золотой.

Стэн и Делла валялись на диване в обнимку, любуясь на творение рук своих.

- Так что ты хочешь знать о моей семье?

В глазах у Деллы отражались золотые отблески свечей.

- Честно? Без понятия. Все, что расскажешь. – Стэн намотал на палец локон, рыжий, словно кленовый лист. – У тебя же есть семейные фото?

- У меня вообще какие-нибудь фото есть? – вопросом на вопрос ответила Делла. Стэн захлопнул рот. Только сейчас он сообразил, что не видел у Деллы фотографий. Никаких. Не было снимков с выпускного, не было детских фоток в обнимку с родителями, не было «мы на пикнике», «мы с левыми чуваками», «мы и самая большая тыква урожая хренадцатого года». Ноль. Зеро.

На стене в гостиной висели хопперовские амбары Кобба, а в спальне – его же акварели, бледные, холодные и прозрачные.

Стэн попытался осмыслить эту старую-новую информацию. Это же что-то означает, правильно? Что-то такое… важное. Или нет.

- Ой, вот только не делай такое лицо! – пихнула его в бок Делла. – Несколько штук есть. Преш!

Из коробки на верхней полке вылетела папка, подплыла к владелице, зависла, словно в раздумьях, и переместилась к Стэну. Он нерешительно потянул тканевые завязки. В папке обнаружились четыре фотографии. На одной рыжая девочка лет пяти чинно сидела на руках у молодой темноволосой женщины. Они неподвижно и очень смотрели в объектив камеры. На второй – снова девочка, теперь с невысоким сухощавым мужчиной. Рыжие волосы у обоих, веснушки и совершенно одинаковые улыбки. Над мужчиной парит крохотная яхта, привязанная за веревочку, как воздушный шар, и девочка, хохоча, запрокидывает голову. Третья – мужчина, один, улыбается, насмешливо изогнув бровь. Ветер треплет вьющиеся рыжие волосы, парусом надувает белую рубашку. И четвертая – все вместе. Мужчина держит девочку на руках, а женщина смотрит куда-то мимо камеры, раздраженно нахмурив брови.

- Кажется, у тебя очень строгая мама. Вы часто видитесь? – попробовал снова Стэн.

- Где-то раз в полгода хожу на могилу.

Да мать же твою! В этом мире остались безопасные темы?!

Мельпомена Ругер была многообещающим герметистом. К тридцати годам она у нее за спиной была разработка трех собственных заклинаний и девяти – в составе группы. Мельпомена писала диссертацию на тему «Шаманские практики вокализации. Влияние акустических характеристик пения на утилитарную эффективность обряда». На кафедре прикладной герметистики Мельпомене прочили большое будущее. Но будущего не случилось. На тестовом прогоне заклинания обратимой криоконсервации кто-то перепутал местами амулеты. Кто именно – выяснить не удалось. Лабораторию и три прилегающих помещения разметало взрывом так, пришлось перестраивать все крыло здания.

То, что осталось от Мельпомены Ругер, похоронили в закрытом гробу.

- Боги, какая трагедия, какая немыслимая трагедия! – причитала на кладбище Бетси Арсега, двоюродная сестра Мельпомены. – Ах, если бы Молли оставила эти глупости и занималась семьей! Я же так ее уговаривала!

Делайла Ругер примерилась и от души пнула тетушку по коленной чашечке.

- Ах ты ж мелкая… сиротка, - подавилась воплем Бетси Арсега. – То есть бедная. Несчастное дитя.

К чести тетушки нужно отметить: она действительно жалела племянницу. И искренне хотела помочь. Бездетная Бетси оформила опекунство, забрала Деллу к себе и за все девять лет, отделявших девочку от совершеннолетия, не сняла ни цента с банковского счета Ругеров. При этом на племяннице женщина не экономила – ни деньги, ни силы, ни время. Бетси сделала в гостевой комнате ремонт, превратив ее в очаровательное гнездышко, накупила ажурных платьицев и лаковых туфелек. Она водила Деллу в школу танцев, на уроки вокала и к преподавателю актерского мастерства, читала ей вслух истории про фей. А еще Бетси воспитывала племянницу. Пыталась исправить тот педагогический кошмар, который создали недальновидные родители.

- Ты же хорошая девочка… - грустно вздыхала Бетси, выпутывая из рыжих вихров обильные репьи. – Ну зачем ты подралась с Тревором?

- Потому что он Билли дразнил, - поначалу пыталась объяснять Делла.

- Ну вот пусть Билли бы и разбирался.

- Билли боится Тревора, он не смог бы!

- Тогда пусть Билли пожалуется своей маме.

- А папа всегда говорил, что нужно не жаловаться, а решать проблему! – приводила коронный аргумент Делла. Папа говорил то. Мама делала это. Бетси не знала, что на это ответить, но понимала: если девочка пойдет тем же путем, что родители, то и закончит приблизительно так же. Поэтому она продолжала объяснять. Какое-то время Делла спорила. А потом перестала. Она молча слушала тетку, глядя через нее на что-то далекое и значительно более интересное, чем какая-то там Бетси Арсега. Делла ждала, когда тетка закончит, равнодушно кивала, обозначивая этим, что приняла информацию к сведению, а потом делала ровно то, что делать ни в коем случае не следовало.

Петь Делла отказалась, танцевать – тоже. А на занятиях по сценическому мастерству выразительно рассказала стишок, в котором самым приличным словом оказалась «жопа».

Бетси пыталась справиться с проблемой. Она безропотно чинила порванные платья, извинялась перед родителями избитых детей и регулярно ездила в школу, чтобы выслушать очередную порцию упреков от директора. Бетси хотела помочь. А потом поняла, что не сможет. Она просто не справляется. И тогда Бетси сделала то единственное, что могла сделать в сложившейся ситуации порядочная женщина. Она оплатила Делла обучение в школе-интернате. «Золотая сова» была лучшим магическим интернатом во всей Северной Америке. Там преподавали самые опытные учителя, там работали самые талантливые психомаги… Если не они – то кто? – подумала Бетси Арсега. Это не потому, что я устала, - подумала Бетси Арсега. Это для девочки. Так будет для нее лучше.

И подписала договор.

Будущее показало, что Бетси была права. Оказавшись в школе-интернате, Делайла довольно быстро завела приятелей, перестала дичиться и даже радовалась тетке, когда та забирала девочку на каникулы. Они начали общаться – и Делла не смотрела сквозь Бетси немигающим равнодушным взглядом. Она слушала.

Вот, - подумала Бетси. – Наконец-то. Теперь все будет хорошо. Трудные времена позади, девочка взялась за ум и теперь все будет отлично. Делайла окончит школу, потом лицей, поступит в университет и станет целителем. Или психомагом. А может быть, артефактором – тоже отличная профессия для девочки. И очень востребованная – хороших артефакторов в Нью-Йорке по пальцам одной руки можно пересчитать.

Так Бетси думала ровно до тех пор, пока Делайла не подала документы на факультет боевой магии.

Вот тогда-то Бетси и сорвалась. Она кричала, захлебываясь воздухом, судорожно взмахивала руками, а когда слов не хватало, топала ногами в пол, словно капризный ребенок.

- Ты! Ты!.. Как ты могла? Да я же для тебя… Ты с ума сошла? Хочешь закончить, как твой папаша?! Вот все из-за этого мерзавца! Если бы не он, Молли бы до сих пор жива была! Вышла бы замуж за нормального человека, детей растила, а не в лабораториях сутками торчала! – вопила Бетси, не замечая, как по лицу катятся слезы и падают с трясущегося подбородка на воротник. – Я так старалась все это исправить! Так старалась… А ты! Ты тоже! Ты же калекой станешь! Погибнешь! Ну почему ты не хочешь нормально жить?! Как все люди?

Делла смотрела сквозь нее равнодушным немигающим взглядом.

А Бетси не понимала. Действительно не понимала. Все было так хорошо! Она почти справилась. И вот. И вот…

- Я отказываюсь за это платить! – выдала последний залп Бетси. – Ни цента не дам!

- Я закончила лицей с отличием, - напомнила Делла. – И у меня отличный академический рейтинг. Университет гарантирует мне стипендию.

- Да я жизнь на тебя потратила! Думала, что ты… А ты… Видеть тебя не могу! – выкрикнула Бетси, оседая на стул. – Уходи! И не приходи, пока не одумаешься! Не хочу! Убирайся, уходи, прочь с глаз моих!

- Конечно, тетушка, - очень спокойно сказала Делла и вышла, тихо притворив за собой дверь.

Бетси думала, что Делла вернется. Может, через неделю, может, через месяц, но вернется.

Делла не вернулась.

- Ну, вот как-то так и живем, - подвела итог Делла. – Я работаю тем, кем работаю, а тетушка делает вид, что меня не существует.

- Ээээ… - глубокомысленно промычал Стэн, судорожно подыскивая слова. Они наверняка были – но прямо сейчас ничего адекватного в голову не приходило. – Я как-то… Эммм…

- Вот только не делай такое лицо, - тыкнула Стэна пальцем под ребро Делла. – Мы с теткой вечно не ладили, а в магдепе охеренные зарплаты и самая крутая медицинская страховка. Так что в целом я в плюсе.

- Так вы совсем не общаетесь?

- Совсем.

- Вообще-вообще?

- Абсолютно. Каждый год я покупаю для Бетси два подарка – на день рождения и на Рождество. Поначалу она возвращала их не распакованными. Теперь не возвращает. Пару раз я наложила на коробку отслеживающие чары – хотела узнать, открывает она коробку или принципиально в мусор выбрасывает. Оказывается, все-таки открывает и даже подарки достает.

- А, - сказал Стэн. – Ага. Ну, если достает – то это, несомненно, прогресс. В этом году тоже купила?

- Конечно, - Делла взмахнула рукой, и со стеллажа спланировала небольшая картонная коробка. Внутри обнаружилась серебряная вазочка, густо оплетенная чеканными листьями и цветами. – Ну как?

- Красивая, - одобрил Стэн, взвешивая в руке вазу. Фунта полтора, не меньше. – Так ты, значит, подарки по почте посылаешь?

- Ну да.

- И на Рождество никаких обязательных визитов не запланировала?

- Нет, а что?

- Мой отец приглашает тебя на ужин.

- ЧТО, БЛЯДЬ?!