И в болезни, и в здравии, и на подоконнике

Глава 31

- Блядь… - Делла тоскливо обозрела длинную витрину, заставленную тортами, пирогами, кексами и еще какой-то неведомой херней. – И что брать?

- Да что угодно, Паттерсоны непривередливые, - попытался успокоить ее Стэн. – Давай вон тот, с яблоками.

- С яблоками – это банально, а у нас тут Рождество, - забраковала предложение Делла.

- Ну с персиками.

- Он некрасивый.

- Тогда торт, - Стэн ткнул пальцем в ажурную конструкцию из завитков белого, красного и золотого крема. – Этот красивый.

- Зато держится на магии. Вон, смотри, - Делла тыкнула пальцем в кремовый букет. Стэн присмотрелся: сидящая на цветке бабочка медленно развернула и сложила крылья.

- А если отключить? Ты же можешь?

- Могу. Но тогда это говно рассыплется!

- Блядь… - Стэн устало помассировал треугольник между бровями. – Давай в обычный магазин пойдем, там с магией проблем не будет.

- В обычном я не знаю, что вкусное!

- А тут ты, значит, отлично все знаешь, - не удержался Стэн и получил в ответ бешеный взгляд.

- Я выбираю! Это важно! Это, мать твою, твой отец, и это семейный ужин, и официальное знакомство…

- Так. Иди сюда, - Стэн за рукав оттащил Деллу от прилавка и увлек к стене. – Успокойся. Все хорошо.

- Ага, как же, - Делла втянула голову в плечи и нахохлилась, как замерший воробей. – Я же нихрена про лишенных дара не знаю. Сто процентов облажаюсь, Древними богами клянусь!

- Да ладно? Я не волшебник, и нормально общаемся. Манкель в Большом городе вырос. Просто не говори о работе, и все будет отлично. Если запутаешься, я подстрахую, что-нибудь совру.

- А если я ему не понравлюсь? Твоему отцу? – впервые за все время общения Стэн видел на лице у Деллы откровенную панику.

- Рехнулась? Мой батя готов поставить тебе алтарь и приносить на нем кровавые жертвы. Он же мечтал, чтобы я начал с кем-нибудь встречаться – а тут вдруг ты, как божественный ответ на молитвы.

Делла еще больше сбледнула с лица и словно бы уменьшилась в росте.

- Ой. Кажется, я к такому не готова.

- Не-не-не, все хорошо. Отец не будет докапываться, он вообще классный – добрый, веселый, без загонов. Твоя задача – просто посидеть за столом и сожрать то, что в тарелке. Все. Остальное беру на себя. Можешь даже не разговаривать, улыбайся и кивай, этого хватит.

- А если я ему не понравлюсь? - снова спросила Делла, тихо и очень серьезно.

- Значит, не понравишься. Какая разница? Ты же не с моим отцом встречаешься, а со мной. А мне ты очень нравишься. Я тебе больше скажу: я тебя люблю, - Стэн наклонился и чмокнул Деллу в холодный красный нос.

- Я тоже тебя люблю, - Делла привстала на цыпочки и поцеловала его – горячо, жадно и сладко. Мир затих, отодвинулся, расступаясь в стороны, как воды Красного моря. Остался только поцелуй, прикосновения ладоней и пульсация крови в ушах.

Когда Делла отстранилась, Стэн смущенно крякнул и сунул руку в карман, поправляя внезапно возникшее затруднение.

- Хорошо. Берем вон ту херню с орехами и карамелью – на вид она очень рождественская, - обретя почву под ногами, Делла встряхнулась и оживилась.

- А вон там вишневый штрудель лежит, - тоном опытного провокатора прошептал Стэн, склонившись к самому уху. – Я читал, что эту херню с мороженым едят. Горячий штрудель, холодное мороженое, кофе…

- Вот ты сволочь! – возмутилась Делла. – Возьмем и то, и другое. Херню отнесем к отцу, а штрудель дома слопаем.

Дом встретил Стэна веселым перемигиванием гирлянд. Отец обмотал ими все кусты, протянул светодиодную ленту по крыше, закрепил вокруг двери и частой спиралью обвил флагшток. Такой иллюминации Стэн пару лет не видел – с тех пор, как умерла мама.

- Приехали. Выходим, - перегнувшись на заднее сиденье, Стэн достал коробку с ореховой херней, которая по чеку проходила как карамельно-ореховый финаньсе с миндалем, пеканом и фисташками. – Бутылку захвати.

Под влиянием импульса они все-таки прикупили сделанный в Скрытом городе виски – благо на этикетке не указано, что напиток изготовлен с применением магии.

- Ага. Иду, - Делла сидела неподвижно и таращилась на освещенное мерцающими огоньками крыльцо, как Жанна д’Арк на костер. – Сейчас.

- Эй! – подергал ее за локон Стэн. – Земля вызывает Марс, прием.

- А?

- Все хорошо, - Стэн торопливо обнял Деллу и прижался губами к впадинке над ключицей. – Сворачивай панику. Если будет совсем пиздец, пнешь меня под столом, и я придумаю повод, чтобы уйти.

Вздрогнув, Делла отмерла, щелкнула пальцами, подзываю бутылку вискаря, и шагнула в промозглую, совершенно не рождественскую слякоть.

- Фух. Свисток – шайба в игре, - вздохнул Стэн и вышел вслед на ней. Размокший в кашу снег сыто зачавкал под ботинками.

- Иди сюда.

Прихватив Деллу за талию, Стэн провел ее по ступеням, ненавязчиво подталкивая в спину, и открыл дверь.

- Папа, мы пришли!

В доме пахло полиролью для мебели, хвоей и жареным на огне мясом. Отец вышел навстречу, ослепляя сиянием белой рубашки. О стрелки на брюках можно было резать бумагу.

- О, Стэн. И Делайла. Снимайте куртки, проходите, уже все готово! – отец растянул губы в широкой панической улыбке.

Стэн понял, что на ближайшие два-три часа он единственный нормальный человек в доме. И захотел выйти в окно.

- С Рождеством, пап!

Отпустив на секунду Деллу, Стэн шагнул вперед и крепко обнял отца, успокоительно похлопывая по спине. Коробка с ореховой херней неловко болталась в оттопыренной руке.

Потом была неуклюжая толкотня, в ходе которой Делла и Стэн жонглировали куртками, бутылкой и кексом, и Стэн все время боялся, что какой-нибудь из предметов зависнет в воздухе. Такая фигня выходила у Деллы сама собой, просто на рефлексах.

Отец исчез на кухне и развил там бурную деятельность: хлопал дверцами шкафов, звенел кастрюлями и дребезжал стеклом.

- Сейчас-сейчас, у меня все готово!

- Пап, я помогу! – наконец-то разобрался с барахлом Стэн, шлепком по заднице отправил Деллу в гостиную, к елке и телевизору, и устремился на кухню. – Что делать?

Отец развернулся, удерживая в одной руке два бокала, а в второй – стопку тарелок.

- Достань салат из холодильника. А мясо в микроволновку, оно уже остыло. Вино… Хлеб нарезать. Соус…

Стэн обозрел кухню, заставленную чистой и грязной, пустой и наполненной посудой.

Ну мать твою. А говорил, что просто сделает барбекю.

Как хорошо, что Бабингтон уже выписала бальзамы. И как плохо, что не выписала каннабиноиды.

- Я понял, пап. Сейчас все сделаю. Делл! – заорал он с таким расчетом, чтобы перекрыть бубнеж телевизора. – Иди сюда!

Всучив пришибленной Делле пучок бокалов, Стэн указал на застеленный клетчатой скатертью стол.

- Я буду давать тебе посуду, а ты расставляй.

Дисциплинированно кивнув, Делла промаршировала к столу, а Стэн сосредоточился на кухонных баррикадах. Так, хлеб – в плетеную миску. Запеченные овощи – на блюдо, туда же кукурузу и жареную картошку. Соус – в стеклянную плошку, кетчуп – во вторую такую же…

Вдохновленный поддержкой, отец торопливо застучал ножом, нарезая на крупные дольки огурцы, помидоры и сладкий перец.

Когда Стэн, неся на вытянутых руках блюдо, ощетинившееся свиными ребрами, как макет корабля – шпангоутами, вошел в гостиную, Делла уже заканчивала с сервировкой. Небольшие тарелки на широких и плоских, рядом – сияющие неестественным блеском бокалы. Вилки и ножи – на математически выверенном расстоянии, салфетки свернуты в замысловатое оригами. Складки на скатерти исчезли, неровные поверхности свечей распрямились.

- Ух ты… - растерялся Стэн. – Я думал, ты просто посуду расставишь. Но ты молодец вообще, круто, - тут же исправился он, заметив, как напряженно выпрямилась Делла. – Так намного лучше.

Как ни странно, неловкая суета с последними приготовлениями сняла напряжение, и за стол все сели вполне умиротворенными. Отец все еще скалился, как Безумный Шляпник, а Делла держала спину так прямо, что по ней можно было угол наклона Пизанской башни высчитывать. Но в целом все было нормально.

- Пап? – прервал затянувшуюся паузу Стэн и указал взглядом на бутылки.

- О. Да, - отец потянулся к вину и запнулся. – Делайла? Вино или виски?

- Вино – это отлично, - неожиданно мягко улыбнулась Делла, и Стэн погладил ее под столом по колену – просто в целях поощрения. – Немного, полбокала.

- Вы не пьете алкоголь?

- Пью, но мало. Не люблю рассредоточенность сознания.

- Это мудро, - похвалил отец, отмеряя ровно полбокала темно-красного, словно кровь, вина. – Никогда не слышал об этой марке виски. Что-то новенькое, наверное? Вы уже пробовали?

- Да, отличная штука, - вступил Стэн. – Тебе понравится.

Виски действительно было охуенным – хотя бы потому, что магическая сепарация сивушных масел намного эффективнее химической. Если можешь выбрать те оттенки вкуса, которые хочешь оставить, а остальные удаляешь усилием воли – или чем там они удаляют, - результат впечатляет.

Беседа петляла, как следы пьяного: работа, прошлое, семья. Отец осторожно прощупывал почву вопросами и постоянно косился на Стэна: нормально? Я не пересекаю границы? Ты не обиделся? Не злишься?

Делла отвечала вежливо, развернуто и честно, но Стэн, знакомый с реальным положением вещей, поражался: как можно не врать, создавая настолько искаженную картину реальности.

- Моя тетка архитектор-дизайнер, она постоянно загружена работой. А поскольку живем мы раздельно, то общаемся меньше, чем хотелось бы, - мило хлопала ресницами Делла, а Стэн мысленно сопоставлял сегодняшнюю правду и позавчерашнюю. Найди десять отличий…

- Ваша тетя, наверное, гордится вами, - сделал комплимент отец, и Стэн беззвучно застонал.

- Я думаю, дело не во внешней оценке наших поступков, а в том, чтобы приносить реальную пользу обществу, - глазом не моргнув, выдала глубокомысленную хуйню Делла. Стэн еще раз погладил ее по колену – хоть какая-то замена аплодисментам.

- Да, вы совершенно правы. Когда Стэн подписал контракт, мы все им гордились. Но дело было не в том, что Стэн хотел порадовать меня и Маргарет. Он шел защищать Америку, - распрямил плечи отец и с вызовом посмотрел на Стэна: мы гордимся. Я горжусь. Отрицай сколько хочешь, но для меня ты герой.

Делла все еще улыбалась, но взгляд у нее стал холодным и жестким, как промерзшая декабрьская земля.

- Может, вина? – совершенно недипломатично вмешался Стэн. – Делла, давай еще немного. Папа, виски? Кстати, как тебе? Приятное послевкусие, правда?

Отец обиженно сник, но виски выпил и одобрительно кивнул: «Да, очень мягкое. Даже сладковатое, кажется».

- А помнишь, пап, как мы в первый раз вместе пили? После выпускного…

- Да! Он тогда домой под утро пришел, довольный до ужаса, и рубашка в пом… идорном соке, наверное, кетчупом заляпал. Маргарет уже уснула, а я дождался. Мы взяли бутылку бурбона, вышли на задний двор и встретили рассвет вместе – со стаканами в руках. Я тогда впервые понял: все, мой сын больше не ребенок. Он вырос.

В глазах у Деллы блеснул нехороший огонек.

- А фото у вас есть? Я хочу это увидеть!

- Да, конечно! – обрадовался отец и сорвался из-за стола.

- Папа! Не надо! - выкрикнул вслед ему Стэн, и беззвучно проартикулировал: – Ах ты мстительная коварная пакость!

- Ну что ты, дорогой, - сложила губы бантиком Делла. - Мы должны больше знать друг о друге.

Следующие полчаса они провели, разглядывая семейный альбом Паттерсонов. Бабушки, дедушки, дяди и тетя, отец и мать, красивая и живая. И Стэн. Счастливый, скалящийся во все тридцать два белых зуба, как молодая акула, и лохматый, как пони.

- Я же говорила: тебе пойдет стрижка подлиннее! – обрадовалась Делла, вытащив фотографию, на которой смеющийся Стэн позировал на фоне хоккейного поля. Снимок был сделан до начала игры. Тогда Стэн еще не знал, что они проиграют. На всех этих фотографиях глупый веселый мальчишка не знал, что проиграет.

- А это кто? – Делла указала на черно-белый снимок. Молодой светловолосый мужчина в форме морской пехоты смотрел в камеру серьезно и строго. Отец взял фотографию, осторожно погладил ее пальцем.

- Это Франклин Паттерсон. Мой отец. Служил во Вьетнаме в чине сержанта, когда вернулся – устроился в Пожарный департамент Нью-Йорка. Отец мечтал, чтобы я тоже пошел в армию, но здоровье… Плоскостопие. Меня не взяли. А брат, Зак, отслужил, сейчас работает менеджером в охранной фирме.

Идея узнать побольше о прошлом Деллы уже не казалась Стэну хорошей. Потому что теперь ковырялись в его жизни, как в лотке «Любая вещь за доллар», – и это было нихуя не приятно.

Как же дед гордился своей службой! Вспоминал об этом времени как о самом правильном в жизни. Мужчина должен быть воином. Бойцом. Солдатом. Настоящий мужчина не будет отсиживаться дома, когда родина просит о помощи. Так делают только бесполезные трусы – своей пассивностью они уничтожают страну, как паразиты – молодое, сильное животное.

Будь храбрым. Сильным. Надежным. Делай что должно, не ной и не жалей себя.

Именно таким был Франклин Паттерсон – несгибаемый мужик со стальными яйцами. Он мог починить автомобиль, построить дом и въебать зарвавшемуся хаму так, что зубы веером разлетались. Любил одну-единственную женщину со школы и был верен ей всю жизнь. Каждое воскресенье ходил в церковь. До самой смерти в восемьдесят семь лет делал солнышко на турнике.

Франклин Паттерсон был героем. И он презирал слабость.

Бабингтон говорила, что ПТСР – это естественная реакция мозга на чрезмерный стресс. Вот только для Франклина не существовало чрезмерных стрессов.

Либо ты справляешься – либо ты слабак. Все просто.

Франклин Паттерсон справлялся.

- А это бабушка Джудит, - вытащил такую же старую фотографию Стэн. – На каждое Рождество она дарила всем вязаные свитера. Дурацкие такие: с оленями, со снеговиками… Носить их было невозможно, а отказаться – стыдно. У меня до сих пор коллекция в шкафу. Показать?

Ухватив Деллу за локоть, Стэн повлек вверх по ступеням. Отец проводил его позорное отступление многозначительно-понимающим взглядом и сделал телевизор погромче. И совершенно зря – единственной целью Стэна было прекратить этот вечер воспоминаний. Не более того.

- Что? – развернулась к нему Делла, как только Стэн затащил ее в свою комнату. – Мы же должны поближе узнать друг друга!

- Нахуй. Был неправ, осознал ошибку, обещаю исправиться. Боже, какой пиздец, - потряс головой Стэн. – Как будто в мозг выебали, хером между больших полушарий.

- Да ладно, зря ты. Было очень познавательно, - Делла взъерошила ему волосы на макушке и быстро чмокнула в подбородок. – И да, школьная прическа идет тебе больше.

- Если я пообещаю отпустить волосы, ты пообещаешь забыть о семейном альбоме?

- Заметано!

Договор скрепили рукопожатием. Делла отправилась на экскурсию по комнате, заинтригованно разглядывая экспонаты: фотографии на стене, бейсбольные мячи и клюшки, стоящий на столе компьютер. Стэн уселся на тщательно, под линеечку застеленную кровать, а потом рухнул на нее и задрал ноги на покрывало.

- Иди сюда, - протянул он к Делле руки.

- Зачем?

- Просто иди, - призывным жестом Стэн пожамкал пустоту пальцами. Три раза он схватил воздух – а на четвертый уже Деллу. Потянув за пуловер, Стэн завалил ее на себя и обнял. – Вот. Именно то, что я хотел.

- Чтобы на тебе полежал кто-нибудь тяжелый и твердый?

- Чтобы ко мне, в эту вот самую кровать, пришла самая охуенная девушка на планете. Мечта всей моей юности. Каждое утро просыпался со стояком и представлял, как это произойдет.

Оседлав Стэна, Делла уперлась подбородком ему в грудь и совершенно неприлично отставила задницу.

- А если твой отец зайдет?

- Не зайдет. Он же прекрасно все понимает. Кстати, ты как, нормально? Освоилась?

- Да. Он у тебя классный, - одобрила Делла, и Стэн почувствовал неожиданное облегчение. Оказывается, все это время он боялся, что отец Делле не понравится, и теперь радовался, как будто сдал сложный тест.

- Конечно, классный! Мы, Паттерсоны, офигенные!

Делла нависла над ним, очень серьезно посмотрела и кивнула.

- Совершенно офигенные.

И поцеловала его. Сначала легко и нежно, едва прикасаясь губами к губам, потом сильнее и жестче. Через минуту они сосались, как перевозбужденные подростки, тиская друг друга через одежду. Спина у Стэна взмокла, губы покалывало от возбуждения, а член болезненно упирался в молнию джинсов. На мгновение мелькнула совершенно безумная и невыносимо соблазнительная мысль разложить Деллу прямо тут, на своей девственной, мать ее, кровати. Реализовать сладкую фантазию отрочества: Стэн трахает у себя в комнате самую охуенную красотку школы – ну, пусть не школы, пусть Департамента. И ей это нравится! Красотка в восторге, красотка кончает раз за разом, потому что Стэн охрененный мужик.

А родителей нет дома. И вернутся они не скоро.

Скрипнув зубами, Стэн убрал руки подальше от промежности Деллы.

- Все. Стоп. Тайм-аут.

- Да, - просипела она, сдувая с лица растрепавшиеся локоны. Губы у Деллы распухли и покраснели, а глаза съехались к переносице, как у пьяной. – Стоп.

Делла отползла к спинке кровати и пригладила пятерней волосы. Стэн смотрел в деревянный потолок, медленно дышал, считая вдохи и выдохи, и всерьез прикидывал: может, по-быстрому передернуть? Член стоял колом, яйца ломило, мышцы в паху пульсировали.

- Твою мать. Нахуя я это затеял?

- Ты у меня спросил?!

Поманив пальцем пластиковую ручку, Делла трансформировала ее в пластовой же кривобокий стакан.

- Джала!

Стакан наполнился прозрачной водой, по стеклу побежал туман измороси.

- Пей.

- Откуда она? – подозрительно прищурился на воду Стэн.

- Родник в Андах. Как-то раз мы с Петером туда по делам мотались, ну, я и подвязала координаты к заклинанию…

Не слушая продолжения, Стэн огромным глотками Стэн осушил псевдостакан.

- Еще!

- Джала.

- А теперь льда добавь, - попросил Стэн и опрокинул ощетинившуюся морозными иглами воду себе на голову. – Фух. Попустило. Делла, солнышко, тебе не кажется, что мы какие-то ужасные ебланы?

- Мне не кажется. Я это знаю, - мрачно изрекла Делла и выплеснула следующий стакан себе в лицо.

В гостиную они спустились сухие, тщательно причесанные и корректные, как передовица «Таймс». Делла прижимала к груди один из многочисленных свитеров бабушки Джудит, который почему-то страстно возжелала.

Отец не услышал их шагов. Он старательно смотрел какое-то бессмысленное шоу, выставив звук на максимум, и задумчиво грел в ладонях стакан с виски. По усталому, осунувшемуся лицу пробегали разноцветные отсветы гирлянд.

Стэн подошел к нему сзади, наклонился и обнял за плечи.

- Спасибо, пап.

- За что? – отец испуганно вздрогнул, но тут же смущенно заулыбался.

- За все. С Рождеством тебя. Хочешь кофе?

В телевизоре семья из пяти человек пыталась влезть на гладкую высокую горку. Они соскальзывали и падали, но все равно подставляли друг другу плечи и ползли вперед, к вершине.