Хрупкий мир: СтеклоВатный Writober-25

27. Самозванцы и лжепророки

В его руках знамя, в его глазах бревна,

Внутри него пусто, вокруг него много

Ему подобных.

Айви, как и другие жители обыкновенной островной деревни, состоящей из тростниковых хижин, укрытых пальмовыми ветвями, не могла не повестись на этого таинственного пришельца. На его шее блестели и звенели нити бус, собранных из осколков стеклянных бутылок, пивных крышек, семян, птичьих костей и перьев, алюминиевых ошмётков и прочего мусора. В его немытые космы также были вплетены всевозможные дешёвые и мусорные блестяшки. Он ходил в рванье, но это был самый настоящий хлопок, а не грубый лён, тканный вручную.

Он проповедовал — о да, он очень много проповедовал: о мире, о справедливости, о том, что жизнь плоти в сути своей есть страдание, от которого всякий человек должен иметь цель избавиться. Что материя: тела из кости и мяса, пальмы, песок и даже океан — всё есть иллюзия, и лишь дух истинен и бессмертен, лишь дух настоящий в этом мире, полном несправедливости. Какой смысл заботиться о материи, если она иллюзия? Какой смысл в постоянном труде, если это просто бесконечная игра с тем, что не существует на самом деле? Разве не следует сосредоточить всё внимание на духе, раз только он истинен?

И люди — простодушные, с вечными мозолями на руках, с выжженной солнцем кожей, проводившие дни свои в непрерывном труде, который должен был обеспечить жизнь и существование их деревни — эти люди слушали его, раскрыв рты. И Айви слушала, раскрыв рот. Этот пришелец открыл ей то, о чём сама она порой задумывалась, когда ткала плащи, чистила кокосы, вялила рыбу, плела сети или занималась другой трудной, кропотливой и необходимой работой.

Он любит лить воду, он учит всех жизни,

Зовет идти в ногу, куда не знает точно.

Мазанный дёгтем.

Проповедник махал руками, дёргал головой, точно тревожная птица, мотал своими бесчисленными бусами. Его слова звучали громко и туманно, и порой смысл их казался не более ясным, чем ночное небо во время бури, и оттого бедные деревенские жители верили ему всё больше с каждым днём. Они оставляли повседневные дела, чтобы слушать его, они носили ему варёный ямс, сладкий батат, кокосы, рыбу и другие яства, которые проповедник, устававший от своей бурной деятельности, поглощал в неимоверных количествах, несмотря на свою страшную худобу.

Айви посчитала самым счастливым в своей жизни тот день, когда пришелец со скупой благодарностью принял так тщательно очищенные ею коренья.

Проповедник призывал к укреплению духа и пренебрежению нуждами материи. Он убеждал, что всё в этом мире бессмысленно, и жизнь надо так, чтобы удовлетворять свой дух. Жители деревни поняли его, потому скинули с себя запылённые и выцветшие повседневные одежды, нарядились в яркие и лёгкие накидки и юбки, разожгли костры, позвали лучших музыкантов и начали плясать, громко крича, маша перьями райских птиц и звеня украшениями из каури. А во главе этой вакханалии встал проповедник, который плясал, кричал и махал руками намного сильнее остальных.

Зомби играет на трубе — мы танцуем свои танцы.

Но, видит Бог, скоро он отряхнет прах с ног,

Плюнет в небо и уйдет, оставив нам свои сны.

Семь дней и семь ночей длился нескончаемый праздник укрепления духа и презрения к материи, пока однажды вялая и одуревшая Айви не обнаружила, что проповедник исчез.

Жители деревни всполошились и начали искать своего мессию. Но поскольку были они измождённые и одурманненые от своего празднества, поиски длились долго, а подготовка к поискам и того дольше.

Наконец они нашли проповедника. Бедолага, сильно перебравший с весельем, ушёл в джунгли облегчиться, да споткнулся о лежавший пальмовый ствол, полетел в овраг и разбил голову о камень. Вытекшие мозги его уже привлекли к себе множество мух, жуков и даже бабочек, которые теперь поедали тело познавшего истину духа.

Народ кричал "Харе!", пока хватало пойла,

Но, осушив море, никто не смог утром

Вспомнить его имя.

Угрюмые и раздосадованные жители вернулись к себе в деревню. Ветер и пробегавшие животные разрушили часть хижин. Рыба порвала сети и ушла. Оставленные сушиться фрукты и рыба сгнили или были съедены птицами. Бардак и запустение царили в некогда процветающей деревне на берегу океана.

Жители поохали, повздыхали, но делать нечего. Убрали они праздничные наряды, надели свои старые одежды и принялись за работу. Солнце жгло их кожу, грубые волокна срывали мозоли, тяжёлые столбы срывали спины, переспелые кокосы неожиданно падали на головы. Надо было плести новые сети, надо было срубать тростник и укрывать им крышу, надо было чинить лодки и уходить в бухту, надо было искать коренья и батат в джунглях. Долго и тяжело восстанавливали они свой материальный порядок.

Айви уж давно позабыла проповедника с мусорными бусами, когда собирала на песчаном берегу раковины, из которых они делали известковый порошок для удобрения полей. Мир вернулся на круги своя, деревня жила по своим многовековым правилам. Материя и дух существовали как равные, и никто не спешил плясать у костра во славу отвержения труда и плоти.

Но вот вдали показалась незнакомая лодка. Пока Айви сбегала в деревню сообщить всем об этом неоднозначном событии, лодка пристала к берегу и оттуда вышел престранный человек: тонкая пёстрая рубашка, широкие брюки, длинные волосы подвязаны платком, на шее висит что-то, похожее на металлическую крестовину.

— Возрадуйтесь, о дикари, поклоняющиеся кровавым идолам! — вскричал он, увидев собравшихся на берегу жителей, смотревших на него со смесью страха и любопытства. — Возрадуйтесь, ибо я приплыл, чтобы подвести вас под крыло Господа нашего во имя мира и любви!

Недоверчиво слушали его жители включая Айви, но им очень уж нравилась его блестящая крестовина. А незнакомец меж тем вступил на берег, пал на колени и поцеловал его: покрытый мелким чёрным илом, песчаный и мокрый. После чего возле руки к небу.

— Благодарю тебя, Господи, что помог сюда добраться!

Такое не могло не впечатлить простодушных жителей, которые сами благодарили мир и духов за то, что те дают им. Они принесли незнакомцу еды, и тот начал им проповедовать.

— Господь наш есть любовь, и этот мир был создан для любви. Величайшим грехом было превратить этот мир в сплошную войну и страдание. Это ужасное преступление! Господь льёт слёзы, глядя на нас, и эти слёзы превращаются в ливни.

Жители деревни хорошо знали, что такое сильные ливни, и были поражены тем, что это небесные слёзы.

— Мы, — продолжал новый проповедник, взобравшись на камень, точно Иисус или Ленин, — должны искупить грех, совершенный человечеством против Господа. Мы должны воспеть любовь в этом мире, мы должны сделать так, чтобы в этом мире было больше любви! Ненависть разрушает этот мир, а любовь — это созидание, это сохранение мира и воспроизведение воли Господа. Предаваясь любви, мы делаем истинный облик мира!

И снова горели костры, и снова пестрели яркими бликами праздничные накидки и юбки, музыканты выводили нежные мелодии, насколько это было возможно на костяных и деревянных флейтах, вращающихся дисках и тумутуму. Проповедник воспевал любовь, и люди обращались к этой любви всеми возможными способами. У Айви ещё не было мужа, но в эти безумные и безудержные ночи ей зачали ребёнка.

Когда же жители, вновь одуревшие и измождённые, снова опомнились, проповедника и след простыл. В отличие от того, с мусорными бусами, он никуда не свалился. Он просто нагрузил полную лодку фруктов, кокосов, рыбы и батата, забрал торпедообразные деревянные флейты, собрал перья райских птиц и ракушки каури, после чего уплыл, а куда — то, наверное, знал только его Господь любви.

И снова жители погоревали, повздыхали, но ничего сделать не могли. Сами запустили свою деревню, самим её и восстанавливать. Похищенное уж не вернуть.

Айви родила ребёнка и теперь носила его с собой на спине, когда ходила в джунгли за кореньями.

Именно там она встретила таинственного путешественника, у которого был необыкновенный музыкальный инструмент…

Может, найдутся те, кто упрекнёт Айви и её соплеменников в невежестве, ведомости и наивности. Сколько раз им лили в уши ладан, а они всё верили.

Но здесь, на острове, где веками не менялось ничего, каждый такой пророк казался чем-то сродни редчайшему погодному явлению. С той лишь разницей, что память о нём стиралась каждый раз, как он исчезал. Если для пришельцев забава с дикарями была развлечением, то и жителям деревни каждый их новый пророк был не меньшим развлечением.

Когда одурманенный прелестями острова таинственный путешественник упал со скалы в солёную и захлебнулся, Айви, утомлённая необходимостью совмещать празднества с воспитанием своего ребёнка, без задней мысли сожгла дорогую акустическую гитару на костре. Звук лопающихся струн таял в душной ночной тишине так же красиво, как слова пустых, но изящных проповедей.

Многовековой уклад деревни у океана снова тёк привычным образом. До встречи с очередным человеком с большой земли, думающем, что он способен провести дикарей.

О, сколько их было, один другого круче,

И каждый знал правду, и каждый был лучше

Того, что был прежде.

Великий храм рухнул, остались лишь камни,

Но есть еще время для танцев и веселья

Во славу пепла.

_____________________

Группа "Крематорий", текст песни "Зомби", автор Армен Григорян