Хроники Тириса. Книга 1

Глава 1

Открыв глаза, я уставился в потолок. Ещё один день. Такой же, как вчера. Как позавчера. Как все дни последних пяти лет. Ни выходных, ни отпусков, ни праздников. Только сухой воздух, отдающий горьким привкусом фильтров, зелёные цифры на визоре и целая гора металла, которую предстояло прогнать через переработку.

— Каэль Ардан, отправляюсь в сектор Л-12, — произнёс я в эфир, как только шлем щёлкнул в пазах.

— Сектор Л-12, принято, — ровным, протокольным тоном ответила Лия Верес. И тут же, тише, только для меня одного, добавила: — Удачи сегодня, Каэль.

Всего несколько слов, которые ничего не значат. Но в голосе Лии всегда было что-то личное. Что-то, что заставляло задуматься. Наверно, если бы я не был упрямым ослом, всё могло бы сложиться иначе. Как у меня, так и у нас.

Добравшись до ангара, я запустил проверку систем «Северного Ветра» — моей гордости. Старенький лёгкий корвет, переделанный под добычу полезных ископаемых, много повидал на своём веку. Я копил на него с пятнадцати, когда впервые решил для себя, что путь семьи не для меня. Отец наотрез отказывался покупать мне нормальный корабль, так что пришлось работать, вызывая зубной скрежет у семьи и смех у всех, кто знал Арданов. Младший сын главы богатейшего рода землепашцев Агриса не гнушался любой работы, хватаясь за всё, что ради развлечения подсовывали мне конкуренты семьи. Мерваны нанимали меня чистить дроны, а Каллисы обслуживать роботов. Платили хорошо, так что отказываться я не мог.

Пять лет каторги, которые позволили мне к двадцати годам купить собственный корабль. Не Арданов — мой! И никто из братьев не посмеет протянуть к нему свои ручонки!

Тормозные замки отстрелились и «Северный Ветер» пошёл на взлёт. Двигатели гудели натужно, стабилизаторы реагировали с задержкой, и приходилось подправлять крен вручную, чтобы корабль не вело. За полтора года я привык к дребезгу и к тому, что мой корабль всегда требовал чуть больше внимания, чем мне того бы хотелось. Как только я вышел из атмосферы, активировал локальный прыжок и сбежал от Агриса на другой край системы.

На экране выросла добывающая станция. Вернее, то, что от неё осталось. Искорёженный памятник прошлому, висящий на орбите астероида. Большей части корпуса уже не было — торчали обугленные балки, перекошенные фермы, пробитые модули. Эту махину уничтожили тридцать лет назад и для империи Тирис она являлась бесполезным хламом. Проще забыть о существовании старой станции, чем транспортировать её в ремонтные доки. Но так было для империи. Для нас, жителей фронтира, добывающая станция была источником жизни.

Система навигации запищала от перегруза данных, поэтому мне пришлось сбросить скорость. Сколько раз я тут врезался, рискуя угробить и корабль, и себя — лучше не знать. Управлять корветом я учился по книжкам и видеоинструкциям, но ни в одном учебнике не было главы «Как пристыковаться к полуразрушенной станции на посудине с глючной навигацией».

— Фиксация, — пробормотал я и «Ветер» застыл, прикованный к станции. Первая часть ежедневного подвига завершена. Начиналась вторая, не менее весёлая.

Магниты на ботинках щёлкнули, когда я ступил на обшивку станции. Страховочный трос соединил меня и «Ветер», и я дважды проверил качество креплений. Если что-то оторвётся, выжить будет тяжело. Проверено на собственной шкуре. Никому не советую повторять тот ужас, который мне пришлось пережить год назад. Только чудо в лице дрона Мерванов помогло мне тогда выжить.

Я достал плазменный резак и проверил заряд. Объём полный, охлаждение рабочее. Пара индикаторов мигали красным, но я привык их игнорировать. Резак работал и ладно. Остальное неважно. Переработчик на корабле загудел в режиме ожидания. Он ждал, когда я начну подкидывать металл.

Оглянувшись, я лишь тяжело вздохнул. Вокруг уже кипела работа. Дроны Мерванов резали панели целыми кусками и тащили их к своим переработчикам. Роботы Каллис ковыряли длинными манипуляторами отдельные узлы, выискивая остатки аппаратуры. Обшивка и балки их не интересовали. Фаррены держали свой фрегат чуть поодаль и раздавали короткие приказы, напоминая, что именно они защищают нас от пиратов и что мы должны быть благодарны им по гроб жизни. Правда, за полтора года, что я работаю на разборе станции, пираты ни разу в нашу систему не заходили. Но кого это волнует?

Я вернулся к своему участку. Всё выглядело так же, как вчера, позавчера, и месяц назад. У них — техника, деньги, люди. У меня — старый корабль, плазменный резак и руки. Каждый решает свои проблемы. Мои бездействием решить невозможно. Нужно работать.

Закрепив резак, я поставил сопло к обшивке и провёл линию. Плазма зашипела, металл начал поддаваться. Визор отметил температуру среза, удерживать угол приходилось вручную — автоматика на моём инструменте сдохла давно. Несколько минут работы, и край пластины пошёл трещинами. Я толкнул её ногой, она дрогнула и отошла от фермы.

— «Ветер», принимай, — приказал я.

Система управления кораблём была примитивной, но на простые приказы её хватало. Принять, отправить на переработку, складировать. Если бы я ещё и этим занимался, жизни бы не хватило, чтобы достичь результата.

«Ветер» послушно выдвинул захваты. Манипуляторы зафиксировали панель и потянули внутрь. В трюме загудел переработчик: сначала индукционный нагрев, потом масс-спектр. Визор вывел данные: 0,28 кг фазового сплава. Остальной металл спрессовался в серый брикет и был вышвырнут в пустоту.

Оставалось только грустно усмехнуться. Я давно установил для себя норму — двадцать килограмм фазового сплава за смену. Чтобы откладывать на будущее и относительно хорошо чувствовать себя в космосе без поддержки семьи, нужно держать этот уровень. Двадцать килограммов — это сотни плит, тысячи движений резаком, много часов упрямой, однообразной работы. И каждая секунда промедления приближала меня к провалу.

Через полгода мне исполнится двадцать два. Возраст, когда можно подавать заявку в боевую академию фронтира. Единственный шанс вырваться из тени братьев, перестать быть «младшим Арданом» и доказать, что я чего-то стою сам. Билеты, перелёт, подготовка — всё это стоит денег. И если я хочу поступить, мне придётся накопить самому. Отец платить не станет. Для него я уже давно сделал неправильный выбор. Так что каждый килограмм сплава был не только прожитым днём, но и шагом к свободе.

Первая плита дала меньше трети килограмма. Таких плит нужно нарезать и прогнать через «Ветер» больше шестидесяти, если повезёт — семьдесят. Я знал, что на участке Л-12 сделать норму мне не удастся. Никогда не удавалось. Слишком мало фазового сплава было в этой обшивке. Но другие участки станции были для меня закрыты, так что приходилось молчать и продолжать упорно работать. Я не землепашец!

Сзади мелькнул свет прожектора. Обернувшись, я увидел, как дроны Мерванов тащат сразу три панели, зацепив их большой сетью. Их переработчики заглатывали лом, не успевая даже охлаждаться. Всего за час Мерваны добывали фазового сплава в два-три раза больше моей выдуманной нормы. Я сжал зубы и снова включил резак. У них дроны, а у меня упрямство. Посмотрим, кто кого!

Станция трещала, металл плавился, плазма резала ровно. Я толкал куски к «Ветру», и он терпеливо их принимал. 0,31… 0,27… 0,34. Цифры ползли медленно, нехотя, но я давно привык подходить к делу обстоятельно, не гонясь за сиюминутным успехом. Нужно больше плит!

— Ардан, сдвинь «Ветер»! — в эфире послышался голос одного из Мерванов. — У нас сеть идёт, ты мешаешь.

— Сектор Л-12 закреплён за мной, — ответил я. — Панель моя.

— Слушай, не бузи, — прорычал он. — Скажи «да» и сделай, как надо.

«Как надо» — это как ему надо. Не мне.

— Сектор мой, — повторил я. — Корректируй дронов. Залетят ко мне — отправлю в переработчик. Лишним мне точно не будет.

В эфире послышалась ругань, но Мерваны сами отключили оператора. Я был в своём праве. Тратить драгоценное для меня топливо, чтобы сделать удобно ленивому оператору — последнее, что я хочу сегодня делать.

Очередной кусок пластины отошёл в сторону и у меня бешено застучало сердце. Нетронутый силовой лонжерон! Это же сразу половина нормы! Да, придётся повозиться, чтобы выбрать всё, до последнего кусочка, но оно того стоило! Сегодня я отложу на поступление гораздо больше, чем обычно!

Пот стекал по шее, система охлаждения в костюме еле справлялась. В горле пересохло. Я отхлебнул из гидропакета, но сухость никуда не ушла. Работа в космосе всегда оставалась одинаковой: жечь металл, ждать переработку, считать цифры. Привычно, уныло и убого. Впрочем, как и вся жизнь в нашем фронтире.

Убрав ещё несколько плит, я с ухмылкой уставился на силовой лонжерон. Счётчик показывал уже 5,4 килограмма, но это мелочь по сравнению с тем, что ждало впереди. Десять килограмм — это минимум! Сегодня день определённо удался!

Внезапно эфир разорвался криками:

— Сеть рвётся! Держите! Да держите, предтечи вас раздери! — завизжал кто-то из Мерванов.

— Остановите роботов! Мерваны, вы что творите⁈ — перекрывал его голос Каллис.

Я поднял голову и нахмурился. Дроны Мерванов ухватили слишком крупный блок. Не панель — целый модуль станции. Фермы, переборки, внешняя обшивка — всё в одном куске. Этот кусок зацепился за основную станцию, поэтому сеть, которой дроны тянули добычу к переработчикам, не выдержала. Тросы рвались один за другим, придавая совершенно никому ненужный импульс огромному куску станции, которая была раз в десять больше моего «Северного Ветра». Последний трос натянулся, дрон попытался его ослабить, но было поздно.

Эфир заполнился воплями. Одни кричали про потерю связи с дронами, другие орали о компенсациях, третьи требовали немедленно отводить корабли. Все голоса сливались в сплошной визг, в котором невозможно было разобрать отдельные слова.

Громадина медленно пошла в сторону, вращаясь и кроша всё на пути. Первой не выдержала сама станция — три соседних фермы сложились, как карточный домик. Дроны исчезли, будто их никогда и не было. Один из роботов Каллис попытался уйти, но его задело краем. Машину разорвало, и чей-то голос в эфире сорвался в истерику:

— У нас потери! Мы потеряли робота!

Затем громадина полоснула по борту корабля Мерванов. Я видел, как вспыхнули искры, и судно ушло в сторону на аварийном манёвре. И тогда меня озарило — набирающий скорость кусок станции идёт на меня!

Визор, словно слыша мои мысли, загорелся красным: Опасность столкновения!

Я рванулся к «Ветру», не забыв закинуть резак в крепление. Это Мерваны могут накупить себе дронов, а Каллис роботов. Для меня резак был равносилен месяцу бесплатной работы.

Магниты ботинок мешали, так что пришлось их отключить и, вцепившись в страховочный трос, тянуть себя к кораблю, придавая ускорение. Так выходило значительно быстрее и вскоре я увидел корабль.

— «Ветер», запускай двигатель! — закричал я.

Корабль ожил. Стабилизаторы раскрылись, корпус дрогнул. Я влетел в шлюз, ударился о переборку, несколько раз перевернулся, пролетел в основной отсек и, наконец, забрался в кресло.

Снаружи царила катастрофа. Отвалившаяся часть станции уже почти разнесла весь сектор, где я работал. Обшивка трещала, фермы ломались, балки рвались одна за другой. В эфире стоял сплошной ор — ругань, крики о потерях, команды покинуть сектор, угрозы штрафами. Казалось, что в наушниках бушевал хаос целого мира.

— Вперёд! — выдохнул я.

«Ветер» рванул и ускорение вдавило меня в кресло. Громадина пронеслась неподалёку, заслонив собой весь обзор. Если бы я задержался хоть на минуту, меня бы просто расплющило.

Когда я забрал управление и, погасив скорость, развернул «Ветер», секторов К и Л больше не существовало. Там, где я недавно работал, теперь кружились обломки и горели искры. И, словно посчитав, что я ещё недостаточно деморализован, на визоре появился счётчик добытой руды. 5,4 килограмма. Кто-то мечтал о силовом лонжероне с десятью килограммами фазового сплава? Удачи ему в его нелёгких мечтаниях.

Огромный кусок металла окончательно оторвался от станции и медленно пошёл прочь, вращаясь вокруг своей оси. Я проследил за его траекторией и выругался, осознав, куда летит эта громадина.

Станция, которую мы разбирали, когда-то была полноценным узлом добычи. Мне даже попадались следы прошлой жизни: ряды вмятин от буровых корон, аккуратные площадки для контейнеров, линии кабелей, тянувшиеся по балкам. Ценности, позволяющие приблизиться к норме.

Но куда чаще попадались шрамы войны. Оплавленные ксорхианской биоплазмой секции, в которых металл застыл рваными волнами. Заклинившие двери и люки, которые пытались захлопнуться в аварийном режиме. Брошенные контейнеры с инструментами до сих пор висели там, где их оставили. Кто-то сумел вырваться, кто-то остался здесь навечно, когда чужая атака смела всё.

Уничтоженный ответным залпом корабль ксорхианцев всё ещё был здесь. Он висел над астероидом, чуть дальше станции. Чёрный. Рёбра корабля вытягивались наружу, делая чужой корабль похожим на обугленный скелет гигантской рыбы, изуродованную глубокими трещинами, уходящими вглубь корпуса.

Официальная позиция империи гласила, что корабль ксорхианцев мёртв. Что внутри этого биологического выверта чужого разума сохранились лишь остатки органов и каналы, где давно не течёт энергия. Но все знали, что корабль всё ещё жил своей странной жизнью. Я сам видел, как полгода назад дрон Мерванов приблизился к нему, вспыхнула тонкая игла света, и от дрона не осталось ничего.

И именно в ксорхианский корабль врезался отколовшийся кусок станции.

Удар был немым. Металл треснул, обломок раскрошил себе край и вонзился в борт чужого, пробив наружный слой. Но отлететь не смог. Казалось, что корпус ксорхианского корабля вцепился в осколок станции, не желая отпускать. При этом сам корабль остался на месте — импульс удара ему не передался. И после этого будут говорит, что ксорхианец мёртв?

Эфир вспыхнул с новой силой:

— Это вина Мерванов! — орали диспетчеры Каллис. — Кто тянет такие блоки, не удостоверившись, что не будет блокировки⁈

— Заткнитесь, сами лезли нам под руку! — отвечали Мерваны. — Ваш манипулятор был там, где не должен! Это ваша вина!

— Из-за вас мы потеряли роботов! Мы заявим тиринцам! — Каллис визжали уже на пределе.

— Всем заткнуться! — прорезался голос Фарренов. — Мы фиксируем нарушение. Штрафы на оба рода.

Я слушал этот хаос и не выдержал. Подключился в общий канал и заявил:

— А как насчёт того, что из-за вас меня чуть не раздавило?

На секунду все притихли. Потом голос одного из Каллисов хмыкнул:

— Ардан? Ты вообще зачем здесь? У тебя поле и урожаи. Земля тебе деньги даёт, вот и сиди на земле.

— Да-да, — подхватил кто-то из Мерванов. — Богатенький мальчик решил поиграть в космос? Если что-то не нравится — возвращайся к своим амбарам!

Эфир взорвался смехом и руганью, но все мгновенно умолкли, когда прозвучал спокойный голос старшего диспетчера Мерванов:

— Мы признаём инцидент, произошедший по нашей вине. Дронам иногда не хватает интеллекта, чтобы оценивать риски. Каллисы, готовьте список убытков, компенсируем. Каэль, тебе тоже что-нибудь перепадёт. Не ной.

Хорошо, что я догадался отключить общий канал — иначе Фаррены обязательно бы на меня какое-нибудь взыскание наложили из-за ругани. Не ной. Ты же сын богатого дома, куда тебе плакать? Я прекрасно знаю, что скажет родня. Старший брат: «Надо было всё обдумать заранее». Средний, с прищуром: «Дроны надо было купить, а не самолюбие кормить». Младший, самый холодный, лишь подняв бровь: «Любишь космос — плати». И отец, который никогда не смеётся: «Тебе нечего делать в космосе. Возвращайся к земле».

Никогда! Пока у меня есть «Ветер», я никогда не вернусь на землю!

Постепенно станция оживала. Инциденты случались часто, а норму никто не отменял. Сектора Л-12 больше не существовало, так что я сместился к ближайшему. Потом разберёмся, на чью территорию я залез и во что мне это выльется. Вот только стоило мне выйти из корабля и оценить металл, напала апатия. Здесь сплав был ещё хуже, чем на Л-12.

— «Ветер», готовь захват, — пробормотал я.

Металл под резаком зашипел. Я толкнул плиту ногой, и она ушла в переработчик. Цифры на визоре тут же показали — 0,13 кг. До двадцати килограмм — бездна.

Теперь приходилось работать, постоянно косясь на дроны Мерванов. Те носились, как стервятники, хватая всё, до чего дотягивались. Их сети распахивались и смыкались с чёткой координацией и каждое движение этих железных тварей отзывалось у меня под рёбрами неприятным холодом. Дронам не хватает интеллекта… Чушь! Здесь всем не хватает интеллекта. Даже мне.

Я начал резать новую панель, когда визор поймал странный блик. Сначала я подумал, что перегрел фильтр — такое бывало, если вести резак слишком долго. Но блик не исчез.

Подняв голову, я замер, ошарашенный необычной картиной. Из-за серого хребта астероида медленно поднимались три треугольных силуэта. Вытянутая корма, гладкие линии бронеплит, а на бортах холодно сверкали знаки рода Соларион. Имперцы? На фронтире? В позабытой всеми системе на окраине изведанного мира?

— Это ещё что за хрень? — выдохнул кто-то в эфире, и я был с ним полностью согласен. Происходящее не укладывалось ни в одну логику. Делать в нашем захолустье трём разведчикам нечего.

Вот только они оказались не одни. Из пустоты прямо рядом со станцией вышел крейсер. Просто материализовался. Огромный, чёрный, ужасающий.

Эфир взорвался.

— Имперцы⁈

— На фронтире? Да быть не может!

— Что им здесь нужно?

И тут в общий канал ворвался новый голос. Холодный. Ровный. Без эмоций.

— Рабочая зона объявлена закрытой. Всем добытчикам немедленно покинуть станцию.

Никто не дёрнулся. Я видел, как дроны продолжали тащить панели, как роботы всё ещё резали фермы. Все ждали объяснений. Я тоже ждал. Мне нужно ещё двенадцать килограммов. Я не мог бросить работу просто потому, что чей-то голос приказал. Пусть он даже принадлежал имперцу.

Но крейсер не объяснял. Его носовой отсек вспыхнул и белый слепящий луч ударил в ферму неподалёку от крейсера. Там, где секунду назад копошились десятки дронов, вспыхнуло солнце. Металл расплавился и разлетелся — огромной секции станции просто не стало.

Я почувствовал, как меня вдавило в кресло, хотя двигатель был выключен. Всё потому, что в эфире раздался боевой лозунг империи Тирис:

— Империя говорит один раз. Рабочая зона закрыта. Покиньте станцию.

На этот раз услышали все. Корабли один за другим снимались с позиций. Дроны складывались в контейнеры, сети обрывались, многие просто бросали их в пустоте. После демонстрации силы никто не спорил с Империей.

Визор вновь высветил предательскую информацию: 8,2 килограмма. Этого не хватит, чтобы выйти завтра на работу. Придётся залезать в накопления, а делать мне этого край как не хотелось. Слишком часто в последнее время туда залезаю, поэтому у меня нет права возвращаться домой пустым.

Мой взгляд переместился туда, где замер сорвавшийся кусок станции. Он торчал из борта чужого корабля, как огромная заноза. Заноза, которая могла кормить меня месяц. Каждая тонна — шаг к мечте. Но чужой корабль не был мёртв. Подойти — рискнуть всем.

Я видел, как расходятся добытчики. Даже самые жадные. Уходили, поджав хвосты, чтобы не попасть под второй выстрел крейсера. Я поймал себя на том, что не свожу глаз с корабля ксорхианцев. Мёртвый гигант, чёрный и молчаливый. И из его борта торчит мой шанс.

Руки сами нашли рычаги, но пальцы не двигались. Внутри гремела привычная арифметика: восемь килограмм… нужно двадцать… нужно копить, а не тратить. Нужно вырваться с планеты и поступить в боевую академию фронтира!

Пальцы пришли в движение. Стабилизатора, контроль, ускорение. «Ветер» дрогнул, корпус тихо завибрировал. Панели управления мягко подсветились. Всё ещё можно было передумать. Уйти, как все. Вернуться домой, объяснить, что «Тирис всех выгнал». Снова услышать голоса братьев. Снова видеть молчание отца.

Моё лицо исказилось в гримасе и пальцы вновь пошли в движение, отправляя «Ветер» вперёд. Арданы не сдаются! Они либо побеждают, либо умирают.

Астероид пошёл вниз, а корпус станции в сторону. Всё пространство вокруг меня стало шире, темнее. И только чужой корабль рос в визоре, заполоняя собой весь обзор. Я поймал себя на том, что дыхание сбилось. Включил фильтрацию на максимум, чтобы сбросить лишнюю влагу. Ладони в перчатках стали влажные. Страх сковывал и приходилось бороться с самим собой, вынуждая «Ветер» двигаться туда, куда мне было нужно.

Неожиданно в спину ударил свет. Обернувшись, я увидел чудовищную картину — имперский крейсер начал уничтожать станцию. Из пушек били такие лучи, что металл не плавился, а вспыхивал. Фермы складывались внутрь, словно гигантская рука сжимала их в кулак. Всё происходило в абсолютной тишине. Вакуум съедал звук, и оттого зрелище было ещё страшнее.

Через несколько минут на месте станции не осталось ничего, кроме облака искр и мусора.

Я вцепился в рычаги управления. Только что империя Тирис уничтожила единственный источник работы для тысяч жителей планеты Агрис. Да что там жители — они уничтожили единственный источник моего независимого будущего!

Что же, выбора у меня, по сути, больше не осталось. Только корабль ксорхианцев. Чёрный, мёртвый, с застрявшим в боку обломком станции. Мой последний шанс вырваться с Агриса!

Чёрный силуэт рос, заслоняя звёзды. Я ждал — в любой момент должны были вспыхнуть защитные системы. Раз исчез дрон, вполне может исчезнуть и старенький корвет. Пальцы лежали на кнопке активации аварийной тяги, чтобы рвануть прочь. Но ничего не происходило.

Корабль ксорхианцев висел неподвижно, как обугленный труп. Его рёбра торчали наружу, трещины тянулись по «коже», внутри не дрожало ни одного отблеска. Словно кто-то вырвал из него жизнь ещё раз.

«Ветер» мягко притормозил рядом с обломком станции. Ещё не сдохшие датчики молчали. Ни всплесков энергии, ни излучений. Даже фоновые шумы исчезли. Верилось в это с трудом. Всё нутро говорило, что это ловушка. Но приборы упрямо доказывали, что корабль чужих мёртв. Совсем.

— «Ветер», фиксация, — пробормотал я.

Манипуляторы зацепили край плиты. Корабль завибрировал, подтверждая захват, после чего двигатели отключились, и всё погрузилось в абсолютную тишину. Передо мной был корабль чужой расы, и, что было самым жутким, он ничего не делал.

Выбравшись наружу, я медленно пошёл по обломкам станции. Магниты ботинок цеплялись за металл с глухим щелчком. Каждый шаг отдавался вибрацией, и я ловил себя на мысли, что будто иду по гробнице.

Пройдя почти сотню метров, я остановился в нескольких шагах от корпуса корабля чужих. Сердце колотилось так, что заглушало собственное дыхание. Прямо передо мной зияла чёрная трещина — рваная рана, оставленная ударом. Металл чужого корабля разошёлся, как треснувший панцирь.

Трещина уходила внутрь. Не тоннель, не коридор — просто дыра, за которой скрывалась пустота. Сенсоры молчали. Ни энергии, ни движения. Впервые за все годы этот корабль казался настоящим мертвецом.

Я поднял руку и медленно коснулся края. Перчатка легла на чужой металл. Холодный. Не просто холодный — мёртвый. Как обугленный камень Я ждал всего —: вспышки, удара света, что год назад распылил дрон Мерванов. Ждал, что сенсоры завоют, что костюм дёрнется от перегрузки.

Ничего.

Стало ещё тревожнее. Этот корабль всегда считался опасным. А сейчас он был по-настоящему пуст. Словно решил умереть именно сегодня.

Я включил фонарь на запястье и луч прорезал темноту. Внутренности ксорхианского корабля не походили ни на что человеческое. Стены не были стенами — они напоминали слоёный панцирь, внутри которого что-то органическое давно срослось с металлом. Гладкие участки перемежались с наростами, похожими на застывшие вены. Где-то ткань растрескалась и обнажала слои, будто порванные мышцы. Я ждал движения. Ждал, что хотя бы одна из этих мышц дрогнет. Но ничего.

Магниты зацепили поверхность, позволив перенести вес и заглянуть глубже. Запаха не было — вакуум не пропускал его, но я всё равно чувствовал, каким он должен быть. Сухим. Пыльным. Сладковатым, как у старого трупа.

Решившись, я сделал несколько шагов внутрь. Магниты ботинок глухо щёлкали, будто я шёл по металлу, хотя стены выглядели органическими. Луч фонаря дрожал вместе с моей рукой, выхватывая то гладкие плиты, то похожие на застывшие жилы наросты. Всё было чужим и мёртвым.

Вдруг слева блеснуло. Я повернул запястье с фонарём, освещая новый участок. В стене шла трещина, узкая, но глубокая. Корпус повело от удара, и металл с органикой разошлись, открывая внутреннюю полость. Я наклонился ближе и свет фонаря скользнул внутрь, освещая небольшое помещение.

Там клубился белый туман. Он медленно переливался, словно дышал. Я застыл. Вакуум не позволял существовать подобному. Это не мог быть газ. Не могло быть ничего.

А потом туман дрогнул.

Он двинулся в мою сторону, будто почувствовал свет. Я машинально отступил, поднял руку, но было поздно. Туман вышел из трещины и скользнул прямо на меня. Он не встретил преграды. Прошёл стекло шлема и корпус костюма, будто их вовсе не существовало.

Холод ударил в грудь. Я ахнул и зацепился перчаткой за край стены, пытаясь удержаться. Туман уже был внутри. Я чувствовал, как он вливается в меня — лёгкий, скользкий, чужой. Он не жёг, не душил. Просто входил и занимал пустоты.

Последнее, что я успел заметить, — свет фонаря дёрнулся и выхватил пустой проход впереди. И эту тишину. Слишком мёртвую, чтобы быть настоящей.

А потом всё захлестнуло белым.