Хроники Менталиста 3

Глава 9 В ожидании боя

Одарённый. Он был Одарённым.

Всё замерло. Посетители ресторана, официанты — все застыли, глядя на высокую фигуру в дорогом костюме. Никонов медленно вошёл в зал, и люди расступались перед ним, словно волны перед кораблём. Его шаги гулко отдавались в внезапно наступившей тишине.

Я ощущал невидимую силу, удерживающую моё тело на месте. Корсаков на другом конце зала тоже был скован телекинезом Никонова, и это явно его раздражало.

— Ты всегда любил эффектные появления, Виктор, — холодно произнёс Корсаков, даже в телекинетической хватке сохраняя достоинство.

— А ты — создавать публичные скандалы, Родион, — ответил Никонов с равной холодностью. Он обвёл взглядом притихший ресторан. — Думаю, наши уважаемые гости заслуживают некоторых объяснений.

Никонов опустил руку, и я почувствовал, как невидимые путы исчезают. Корсаков тоже освободился, сразу же выпрямившись и одёрнув пиджак. На его скуле наливался синяк от моего удара.

— Разумеется, — он развернулся к публике с широкой улыбкой профессионального политика. — Прошу прощения за это небольшое… представление. Иногда эмоции берут верх даже над лучшими из нас.

Его взгляд скользнул по мне, и на долю секунды маска светской учтивости спала, обнажив такую всепоглощающую ненависть, что у меня перехватило дыхание. В его глазах читалось обещание — не угроза, а именно обещание. Обещание охоты, боли и расплаты.

— Впрочем, — продолжил Корсаков, возвращая на лицо маску благодушия, — я получил то, что хотел. — Он бросил многозначительный взгляд на Никонова. — И даже больше.

Никонов едва заметно напрягся. Между ними происходил какой-то безмолвный диалог, понятный только им двоим.

— Боюсь, мне пора, — Корсаков кивнул своим спутникам, и те немедленно поднялись из-за стола. — Дела империи не ждут. — Он повернулся к Никонову. — Мы ещё обсудим это… происшествие. В более приватной обстановке.

— Буду ждать с нетерпением, — ответил Никонов с улыбкой, которая не затронула его глаз.

Корсаков направился к выходу, его люди следовали за ним, как тени. Проходя мимо нас с Кристи, он на мгновение остановился, глядя мне прямо в глаза.

— Мы ещё встретимся, мальчик, — произнёс он тихо, почти интимно. — И тогда никто не помешает нашей… беседе.

С этими словами он вышел, и атмосфера в ресторане словно разрядилась — люди начали шептаться, возвращаясь к прерванным беседам и остывающим блюдам.

Никонов подошёл ко мне и положил руку на плечо — дружеский жест, но его пальцы сжались чуть сильнее необходимого.

— Думай только о завтрашнем бое, — произнёс он тихо, но твёрдо. — А о Корсакове не беспокойся. Пока ты работаешь на меня, Родион не посмеет к тебе даже прикоснуться. Завтра в девять. Не опаздывай.

С этими словами он удалился к своему столику, где его ждали деловые партнёры. Один из них — тощий мужчина с острыми чертами лица — наклонился к Никонову и что-то прошептал, посматривая в нашу сторону.

Кристи потянула меня за рукав.

— Пойдём отсюда, — сказала она напряжённым голосом. — Немедленно.

Мы быстро расплатились и покинули ресторан, оставив на столе почти нетронутый десерт и горстку монет — всё, что осталось от наших денег после этого вечера.

Я проснулся задолго до рассвета. Сон, как всегда перед опасностью, был чутким и беспокойным — больше похожим на череду обрывочных видений, чем на настоящий отдых. Амулет на груди то нагревался, то холодел, словно вторил моему неспокойному сердцебиению. Среди смутных образов, мелькавших в полудрёме, мне почудился голос Александра — далёкий, будто доносящийся из-под толщи воды, но удивительно отчётливый: «Будь осторожен… он знает больше, чем показывает…».

Непонятно только кого он имел ввиду…

Кристи уже не спала. Она сидела на подоконнике, обхватив колени руками, и задумчиво смотрела на медленно светлеющее небо. Утренние лучи солнца, пробивающиеся сквозь серые тучи, окрашивали её профиль в золотистые тона, подчёркивая напряжённую линию плеч.

Заметив, что я проснулся, она соскользнула с подоконника и подошла ко мне с дымящейся кружкой.

— Заварила тебе травяной чай, — сказала она, протягивая мне напиток. — По рецепту Гаррета. Должен придать сил и помочь сосредоточиться перед боем.

Я благодарно принял кружку. Чай пах горьковато-сладкими травами, а на поверхности плавали какие-то мелкие листочки, придававшие напитку странный синеватый оттенок.

— Выглядит, как зелье какой-нибудь ведьмы, — хмыкнул я, делая осторожный глоток. Вкус оказался неожиданно приятным — терпкий, с лёгкой горчинкой, но странно бодрящий.

— Может, я и есть ведьма, — Кристи улыбнулась, но улыбка не коснулась её глаз. — Просто ты ещё не видел меня со всеми положенными атрибутами — котлом и метлой.

Я отпил ещё чая, чувствуя, как по телу разливается приятное тепло.

— Бой сегодня вечером, — произнесла Кристи, присаживаясь рядом на край кровати. — У нас целый день впереди. Может…

— Мы уже решили, — мягко перебил я. — Другого способа заработать на отъезд у нас просто нет.

Она вздохнула, и в этом вздохе было столько невысказанных опасений.

— Я знаю. Просто… после вчерашнего… — Она замолчала, подбирая слова. — Никонов не тот, кем кажется, Макс. Он Одарённый. И явно из сильных. Такие люди не привыкли проигрывать.

— И тем более нам нельзя здесь задерживаться, — ответил я. — Чем дольше мы остаёмся, тем больше опасности. Корсаков точно не забудет вчерашнего унижения. — Я поправил амулет под рубашкой. — Один бой, деньги, и мы уезжаем завтра на рассвете.

Кристи задумчиво прикусила губу.

— Ладно, — она решительно кивнула. — Раз уж мы в это ввязались, давай хотя бы подготовимся. До боя почти десять часов — нужно использовать это время с толком.

Мы раздвинули мебель, освобождая центр комнаты. Я начал с разминки — медленные круговые движения шеей, плечами, запястьями, разогревая каждый сустав. Затем перешёл к более основательной растяжке: наклоны к полу с прямыми ногами, шпагаты, скручивания корпуса. Мышцы отзывались приятным жжением, постепенно становясь податливее.

Скинув рубашку, я продолжил тренировку — отжимания на костяшках, подтягивания на перекладине, которую мы закрепили между стенами. Пот струился по спине, но я не сбавлял темп. После силовых упражнений перешёл к отработке ударов — быстрые комбинации по воображаемому противнику, блоки, уклонения.

Кристи сидела у окна, якобы наблюдая за улицей, но я то и дело ловил на себе её взгляд. Когда я остановился перевести дыхание, стоя в центре комнаты, её глаза на мгновение задержались на моём прессе. Заметив, что я заметил, она тут же отвернулась к окну, но румянец, предательски вспыхнувший на щеках, выдал её с головой.

Я сделал вид, что ничего не заметил, но сердце вдруг забилось чаще, и дело было не в физической нагрузке. Раньше между нами никогда не возникало такого напряжения. Возможно, близость опасности, ощущение, что мы на краю пропасти, делали каждый момент, каждый взгляд особенно значимым.

Чтобы скрыть собственное смущение, я усилил темп тренировки — серия ударов, уклонения, блоки. Движения становились всё быстрее, я чувствовал, как пот стекает по спине, как напрягаются и расслабляются мышцы. В какой-то момент всё вокруг исчезло — остался только ритм, только движение, только пустота в голове.

Я настолько погрузился в тренировку, что совершенно не заметил, как Кристи тихо выскользнула за импровизированную занавеску, отделявшую от основной комнаты крошечную кухоньку. Не слышал ни шороха посуды, ни шипения масла на сковороде, ни звона ложки о чашку. Мир сузился до моих движений, до пульсации крови в висках, до ритма дыхания.

Лишь спустя время — могло пройти полчаса, а могло и больше — до меня донёсся восхитительный запах жареного хлеба с пряностями. Только тогда я осознал, как сильно проголодался. Желудок отозвался предательским урчанием.

— Перерыв, — Кристи появилась в дверном проёме, вытирая руки о полотенце, и протянула мне чистую тряпицу. — Завтрак готов.

Наши пальцы на мгновение соприкоснулись, и этот случайный контакт словно разрядил накопившееся напряжение. Мы обменялись короткими улыбками.

На стол она выставила настоящее сокровище — свежий хлеб, обжаренный на сковороде с каким-то пряным маслом, нарезанный тонкими ломтиками сыр, два вареных яйца и даже крошечную баночку настоящего мёда — редкость в этом городе. Рядом дымилась кружка с её особым травяным чаем.

— Где ты всё это взяла? — удивлённо спросил я, рассматривая это пиршество.

— Вчера выменяла у старьёвщика на той безделушку, что мы нашли в доках, — она пожала плечами, но в её глазах читалась гордость. — Тебе нужны силы перед боем.

Я сел за стол, вдыхая восхитительные ароматы. Корочка хлеба хрустела под пальцами, внутри он был мягким и тёплым. Сыр оказался слегка солоноватым, с орехово-сливочным вкусом, а яйца были сварены идеально — с чуть жидковатым желтком.

— Это… потрясающе, — искренне сказал я, наслаждаясь каждым кусочком.

Кристи улыбнулась, глядя, как я ем, и в её улыбке читалась настоящая радость — простая и чистая, какой в нашей жизни всегда было слишком мало.

— Не торопись, — сказала она, подливая мне чая. — И не переедай. Перед боем желудок должен быть лёгким.

Мы завтракали, сидя друг напротив друга за маленьким шатким столом, соприкасаясь коленями. За окном шумела улица, грохотали телеги, кричали торговцы — обычный день Ржавого Порта. Но здесь, в нашей крошечной комнатке, было тихо и уютно, словно мы отгородились от всего мира.

Я смотрел на Кристи, на её сосредоточенное лицо, когда она аккуратно намазывала мёд на хлеб, и думал о том, что ради таких моментов и стоит жить. Не ради роскошных ресторанов и дорогих вин, а ради этого простого, домашнего счастья — когда рядом человек, который знает тебя лучше, чем ты сам, и принимает таким, какой ты есть.

— О чём задумался? — спросила Кристи, заметив мой взгляд.

— О том, что этот завтрак стоит дороже, чем всё меню в «Золотом якоре», — честно ответил я.

Она слегка покраснела и опустила глаза.

— Глупости. Просто обычная еда.

— Нет, — я покачал головой. — Не просто еда.

Она поняла. Конечно, она поняла — мы всегда понимали друг друга без слов.

После еды настало время ментальной подготовки. Я сел в центре комнаты в позе медитации, которой меня научил Гаррет. Скрестив ноги, выпрямив спину, положив руки на колени ладонями вверх. Глубокий вдох, медленный выдох. Вдох, выдох. С каждым циклом дыхания мысли становились тише, а тело — легче.

Гаррет всегда говорил, что бой выигрывается сначала в голове, а потом уже на ринге. Для менталиста вроде меня контроль над собственным разумом был важнее любой физической силы.

Я вспоминал уроки Гаррета, представляя его голос, его спокойные наставления. «Наблюдай за противником. Ищи шаблоны. Каждый боец, даже самый опытный, имеет привычки, ритмы, любимые приёмы. Найди их — и ты найдёшь слабость».

Время в медитации текло иначе. Когда я наконец открыл глаза, солнце уже клонилось к закату. Комната постепенно погружалась в сумрак. Кристи зажгла старую керосиновую лампу, и её тёплый свет создавал вокруг неё мягкий ореол, смягчая черты лица.

Стук в дверь раздался неожиданно, заставив нас обоих вздрогнуть.

— Кто там? — напряжённо спросила Кристи, моментально напрягшись.

— От Никонова, — раздался незнакомый мужской голос. — Машина ждёт внизу.

Мы переглянулись с Кристи. До боя оставалось ещё несколько часов.

— Хозяин сказал, что вам нужно прибыть заранее, — объяснил посыльный через дверь. — Подготовка, знакомство с правилами, примерка формы.

Я кивнул Кристи — в этом был смысл. Она поджала губы, но спорить не стала.

— Я приду на бой, — тихо сказала она, сжимая мою руку. — Будь осторожен.

Я быстро собрался, проверил, надёжно ли спрятан амулет под рубашкой, и открыл дверь. На пороге стоял крепкий мужчина в строгом костюме с непроницаемым лицом телохранителя.

— Готов? — спросил он без лишних церемоний.

Я кивнул, бросив последний взгляд на Кристи. Она стояла у окна, силуэт тёмным пятном выделялся на фоне вечернего неба. В её глазах читалась тревога, но она старалась держаться уверенно.

— До встречи, — сказал я и вышел, готовясь к предстоящему бою.

Клуб «Морской Дьявол» днём выглядел иначе, чем ночью. Без неоновых огней и толпы богатых гостей здание казалось почти обычным — добротное кирпичное строение с массивными дверями и охраной у входа. Но я знал, что за этим фасадом скрывается мир роскоши и опасных развлечений, доступный лишь избранным.

Хромой вёл меня не через главный вход, а через служебный — тот самый, куда я приходил для встречи с Никоновым. На этот раз охранник не задавал вопросов — лишь коротко кивнул, пропуская нас внутрь.

Пока мы шли по служебным коридорам, я заметил, что Хромой нервничает. Он то и дело поправлял свой видавший виды пиджак, который явно берёг для особых случаев, провёл по волосам расческой не меньше трёх раз и даже протёр носовым платком свои старые туфли.

— Волнуешься? — спросил я, когда мы остановились перед очередной дверью.

— Ещё бы, парень! — Хромой нервно хохотнул. — Знаешь, кто сегодня будет на твоём бое? Половина городской элиты! — Он понизил голос почти до шёпота. — Там будет Ривз, главный судовладелец порта, и Томсон, который контролирует все грузоперевозки в западном секторе, и даже, говорят, прибыл какой-то чин из столицы!

В его глазах горел лихорадочный блеск человека, увидевшего возможность выбраться из низов на новый уровень.

— Для тебя это просто ещё один бой, Сокол, — продолжил он, нервно потирая руки. — А для меня… знаешь, сколько я пытался пробиться в этот круг? Годами! Никонов впервые дал мне шанс. Если ты сегодня победишь, то… — он осёкся, словно сказал лишнее, затем продолжил уже более спокойным тоном. — В общем, это важно. Для нас обоих.

— Кто мой противник? — спросил я, понимая, что Хромой просто взволнован перспективами.

— Вихрь, — ответил он, снова начиная нервничать. — Я мало о нём знаю, если честно. Говорят, телекинетик. Никогда не проигрывал. — Он неуверенно улыбнулся. — Но и против такого, как ты, ещё не выходил! Ты его сделаешь, Сокол! Ты же мой лучший боец!

Он похлопал меня по плечу, и в этом жесте было столько искренней веры, что я невольно проникся его настроем. Хромой мог быть продажным дельцом из трущоб, но сейчас он вкладывался в меня всей душой.

Мы прошли ещё несколько коридоров и оказались в раздевалке. Небольшое помещение с лавками вдоль стен, шкафчиками и душевой кабиной в углу. На вешалке висел спортивный костюм моего размера — чёрные шорты и лёгкая куртка с эмблемой клуба.

— Переоденься, — сказал Хромой, указывая на костюм. — Это специально для тебя. Никонов распорядился. — В его голосе звучала смесь гордости и благоговения. — У тебя есть час до выхода на ринг. Хочешь что-нибудь? Воды? Поесть?

Я покачал головой, изучая помещение. Одна дверь, через которую мы вошли. Маленькое окно под потолком — слишком узкое, чтобы протиснуться. Привычка оценивать пути к отступлению въелась в кровь после стольких лет в трущобах.

— Просто оставь меня одного, — сказал я. — Нужно настроиться.

Хромой кивнул с пониманием.

— Конечно, парень, конечно! Я зайду за тобой перед самым боем. — Он неловко переминался с ноги на ногу, явно желая сказать что-то ещё. — Слушай, Сокол… ты ведь выиграешь, да? Я… я поставил на тебя всё, что у меня было. Это мой шанс.

В его глазах читалась мольба — человека, для которого этот бой был, возможно, единственным шансом выбраться из нищеты и грязи, в которой он прожил всю жизнь.

— Я сделаю всё, что смогу, — ответил я, понимая, сколько для него стоит на кону.

Хромой благодарно кивнул и вышел, оставив меня одного. Я медленно выдохнул, только сейчас осознав, как передалось мне его волнение. Это был уже не подпольный бой в задней комнате дешёвого бара. Это была совсем другая лига.

Я переоделся в предложенный костюм. Ткань оказалась на удивление качественной — лёгкая, но прочная, идеально подходящая для боя. Амулет оставил на шее, спрятав под тканью куртки. Тёплый металл успокаивал, напоминая, что я не один.

Оставшееся время я провёл, разминаясь и медитируя. Гаррет когда-то научил меня нескольким техникам концентрации — дыхательным упражнениям, которые помогали успокоить нервы и сосредоточиться перед боем. Сейчас они были как нельзя кстати.

Постепенно моё дыхание выровнялось, а сердцебиение замедлилось. Я чувствовал, как амулет отзывается на моё состояние — он становился то теплее, то холоднее, словно живое существо. Краем сознания я ощущал присутствие предков — не как голоса или образы, а скорее как смутное ощущение поддержки.

Когда дверь раздевалки снова открылась, я был готов. Или думал, что готов.

Только вот на пороге стоял не Хромой. Передо мной был сам Никонов — в безупречном тёмно-синем костюме, с золотой цепью карманных часов, пересекающей жилет. Его седые волосы были идеально уложены, а в петлице красовался маленький значок в виде якоря — символ его компании.

— Готов к бою, юноша? — спросил он с лёгкой улыбкой. — Зрители уже собрались. И, должен сказать, сегодня особенно… взыскательная аудитория.

Я кивнул, сохраняя внешнее спокойствие, хотя внутри всё сжалось. Что-то в его тоне, в том, как он смотрел на меня, вызывало тревогу.

— Кто мой противник? — спросил я, вставая с лавки.

Никонов улыбнулся шире.

— О, один из моих… подопечных. Талантливый парень, немного старше тебя. Предпочитает держать дистанцию в бою. — Он сделал паузу. — У него довольно впечатляющий послужной список — шесть побед, ни одного поражения. Но я думаю, ты справишься.

Он говорил так, словно делал мне комплимент, но я чувствовал скрытый подтекст.

— Идём, — Никонов сделал приглашающий жест. — Не будем заставлять гостей ждать.