Хроники Менталиста 3

Глава 12 Цена выживания

Я смотрел на протянутую руку Никонова, чувствуя, как каждая мысль в моей голове кричит о ловушке. О цене, которую придётся заплатить. О том, что я собираюсь продать не просто свои услуги — а самого себя.

И всё же…

Имперские агенты… Корсаков, жаждущий мести… Вихрь, которого я унизил на глазах у всего высшего общества… Деньги, которые рано или поздно закончатся. А потом… что потом?

Вечное бегство. Постоянный страх. Взгляды через плечо, ночи без сна, заколоченные окна и запасные выходы. Сколько раз нам с Кристи приходилось бросать всё и исчезать в ночи, едва завидев патруль Серых? Сколько раз мы теряли последнее, чтобы сохранить жизнь? И каждый раз след из пепла и крови оставался за нами, указывая путь нашим преследователям. Ни один из побегов не был окончательным. Ни одно убежище — по-настоящему безопасным.

Сколько мы еще продержимся без защиты? Месяц? Два? Ни у меня, ни у Кристи не было иллюзий насчёт того, насколько быстро Империя находит тех, кого действительно хочет найти. Особенно Одарённых. Особенно последнего из Белозерских.

А здесь — шанс. Хрупкий, опасный, с привкусом сделки с дьяволом. Но всё же шанс. Не просто выжить, а жить. Полноценно, с документами, именем, возможностями. С деньгами. С силой. С властью, которую мой род по праву носил в крови.

Конечно, Никонов не предлагает мне всё это из доброты душевной. Он видит во мне инструмент. Может быть, даже оружие. И чем острее и смертоноснее я окажусь, тем больше ему понравлюсь. Чем полезнее буду — тем дольше проживу. И тем больше власти получу.

Неопределённость будущего, пугающая раньше, теперь обретала форму. Жёсткую, зловещую, но осязаемую. Договор с Никоновым — это прежде всего структура. Чёткие правила игры, пусть и порой смертельной. А правила всегда можно использовать. Всегда можно найти лазейки, слабые места, точки, где можно надавить. Выиграть время. Набраться сил. Обрасти связями и ресурсами.

А когда я стану достаточно сильным, когда обрету вес и влияние… тогда можно будет думать о большем. О Ростовском княжестве, например. Гаррет говорил, что там ещё сильны позиции сторонников Белозерских. Что там меня могли бы поддержать. Но не как оборванца с туманными правами на престол, а как могущественного Одарённого со своими людьми, деньгами и репутацией. Того, кто сам стал силой, а не просто унаследовал её.

Это не бегство, а отступление на заранее подготовленные позиции. Не сдача, а временная капитуляция, чтобы потом нанести удар. В конце концов, разве не этому учила меня сама жизнь? Выживать, адаптироваться, ждать подходящего момента?

Мысль о Кристи укололась под сердцем. Что скажет она, когда узнает? Поймёт ли моё решение? Или увидит в нём предательство всего, во что мы верили вместе?

Кристи всегда была идеалисткой, даже в самые тёмные дни. Верила, что мы сможем преодолеть всё сами, что нам не нужны покровители, не нужна ничья помощь. «Мы справимся, Макс», — говорила она, — «мы всегда справляемся». И обычно она оказывалась права.

Но этот раз был другим. Слишком высокие ставки. Слишком могущественные враги. Слишком много глаз следило за каждым нашим шагом. Имперские агенты, местные воротилы, наёмники — все они сужали круг, не оставляя путей для отступления.

И да, я соглашался на сделку с дьяволом. Но прежде всего — ради неё. Чтобы она могла жить без страха быть схваченной и убитой только за то, что была рядом со мной. Я готов был продать душу, если это означало её безопасность. Пусть она этого не поймёт сейчас, но потом, когда пройдёт время… Когда первая боль и разочарование утихнут… Может, тогда она увидит, что у меня просто не было выбора.

Точнее, выбор был — жить или умереть. И ради неё я должен был выбрать жизнь. Даже если ей этот выбор ей не понравится.

— По рукам, — я сжал ладонь Никонова.

Пальцы промышленника были неожиданно твёрдыми и сухими, как будто высеченными из камня. Его рукопожатие — крепким, но не агрессивным. Он не пытался показать превосходство или запугать, как делали многие в мире, где я вырос. В его жесте чувствовалась уверенность человека, привыкшего получать то, что хочет.

— Отличное решение, — в глазах Никонова промелькнуло удовлетворение. Затем он отпустил мою руку и откинулся на спинку кресла. — И поверь мне, ты не пожалеешь.

— Что теперь? — спросил я, стараясь звучать деловито.

Никонов коротко усмехнулся, как будто оценив моё нетерпение. Он нажал на скрытую кнопку под столешницей, и через несколько секунд в кабинет вошёл Лёва с небольшой папкой в руках.

— Благодарю, — кивнул Никонов, принимая бумаги. — Можешь идти.

Бармен молча удалился, а Никонов открыл папку и просмотрел несколько страниц, затем удовлетворённо кивнул и протянул её мне.

— Твоё первое задание, — сказал он. — Ничего сложного для человека с твоими… талантами.

Я взял папку и начал просматривать содержимое. Внутри была карта порта с отмеченным на ней складом, несколько фотографий какого-то взрослого мужчины в деловом костюме и краткое досье.

— Это Сергей Волков, — пояснил Никонов, указывая на фотографию. — Владелец небольшой транспортной компании. Упрямый старик, который не понимает, что некоторые вещи неизбежны. — Он сделал паузу. — Уже третий месяц отказывается подписать передаточные документы на свой бизнес.

— И вы хотите, чтобы я… убедил его? — осторожно уточнил я.

— Именно, — кивнул Никонов. — Не нужно ничего… экстремального. Просто убеди его подписать бумаги. — Его голос стал чуть мягче. — Знаешь, иногда люди просто не понимают, что для них лучше. Они цепляются за старое, за привычное, даже если это тянет их на дно. Волков именно такой — сентиментальный старик, который не видит, что его время прошло.

Я молча просматривал бумаги. Волков, мужчина лет пятидесяти, седоволосый, с характерной родинкой у левого глаза и загрубевшими руками старого портовика. Судя по отметкам на карте, его держали на складе № 17 в восточной части порта.

— Он… пленник? — спросил я, заметив пометку о охране.

— Назовём это… гостеприимством с элементами принуждения, — улыбнулся Никонов. — Мои люди пригласили его обсудить детали, а он оказался несговорчивым. Сейчас ему просто дают время подумать. — Он сделал паузу. — Но время дорого, а твои способности могут значительно ускорить процесс.

Я закрыл папку, осознавая, что меня просят применить дар для принуждения человека против его воли. Не то чтобы я не делал этого раньше… но никогда это не было настолько… хладнокровно и преднамеренно.

— К утру мне нужны подписанные бумаги, — сказал Никонов, вставая. — Лёва отвезёт тебя на склад и даст все необходимые документы. — Он положил руку мне на плечо. — Это проверка, Сокол. Покажи мне, что я не ошибся, сделав на тебя ставку.

— А Кристи… — начал я.

— Займись сначала заданием, — отрезал Никонов. — Есть время до утра. А потом мы обсудим будущее твоей… подруги.

Мне не нравился его тон, но спорить сейчас было бессмысленно. Я кивнул и поднялся, забирая папку и конверт с деньгами.

— Не подведи меня, — произнёс Никонов, когда я уже был у двери. — Помни: теперь ты часть моей семьи. А я забочусь о своих.

Я кивнул, не оборачиваясь, и вышел из кабинета.

Ночной воздух был пропитан морской солью и запахом гниющих водорослей. Я брёл по пустынным улицам, гонорар от боя оттягивал карман, а мысли метались как загнанные звери. Конечно, я мог бы воспользоваться предложенной Никоновым машиной, но мне нужно было время подумать, поэтому я отказался, сказав, что сначала хочу заехать домой.

Улицы Ржавого Порта были пустынны в этот час. Редкие фонари бросали жёлтые пятна света на мокрую от недавнего дождя брусчатку. Где-то вдалеке завывала корабельная сирена — последний ночной состав готовился к отплытию.

Я думал о Кристи. О том, как объяснить ей своё решение. Она всегда верила в то, что мы сможем сами справиться с любыми трудностями. Что нам не нужны покровители, особенно такие, как Никонов. Что мы выкарабкаемся, как выкарабкивались всегда.

Но в этот раз всё было иначе.

Наше убежище встретило меня приглушённым светом и тишиной. Я тихо отпер дверь и вошёл, стараясь не шуметь — вдруг Кристи уже спит. Хотя, зная её, вряд ли она легла, не дождавшись моего возвращения.

И действительно — Кристи сидела за столом, уставившись в одну точку. Перед ней лежала раскрытая книга, но было видно, что она не читает. Заслышав мои шаги, она подняла голову, и её лицо на мгновение смягчилось, прежде чем снова стать напряжённым.

— Наконец-то, — сказала она, поднимаясь. — Я уже думала, что Никонов решил оставить тебя у себя насовсем.

— Так ты знала, что я пойду к нему? — я прошёл внутрь, прикрывая дверь.

— Я видела, как вы разговаривали после боя, — пожала плечами Кристи. — А потом эта его дочка… — она скривилась, словно откусила что-то кислое, — так на тебя смотрела, будто ты уже её собственность.

В её голосе звучала какая-то сдержанная злость — не на меня, а на ситуацию в целом.

— Я ушла оттуда, — она отвернулась к окну. — Не могла смотреть на всё это… представление. Фальшивые улыбки, деланный восторг. Выставка племенных бойцов для богатеньких господ.

Теперь понятно, почему я не нашёл её в толпе. Она видела начало боя, но потом предпочла не смотреть, как меня превращают в развлечение для местной элиты.

Кристи подошла ближе и осторожно коснулась моей рассечённой брови, где медик наложил швы.

— Выглядит паршиво, — заметила она. — Сильно болит?

— Пара трещин в рёбрах, но ничего серьёзного, — я попытался улыбнуться, но вышло криво.

Кристи внимательно изучала моё лицо, словно искала что-то, известное только ей. Затем кивнула каким-то своим мыслям и отступила.

— Я разогрела суп, — сказала она, указывая на стол, где стояла миска с дымящимся бульоном и лежал свежий хлеб. — Тебе нужно поесть после такого… испытания.

— Спасибо, — я опустился на стул, вдруг осознав, насколько устал и проголодался.

— Так что там произошло? — Кристи села напротив, подперев подбородок рукой. — После твоей победы?

— Я расскажу, — кивнул я, зачерпывая ложкой горячий суп. — Но это… долгий разговор.

Я начал рассказывать ей о бое, о том, как обнаружил трещину в блокираторе Вихря, как пробился через его защиту. С каждым словом её лицо становилось всё серьёзнее, а взгляд — всё внимательнее. Она слушала, почти не перебивая, только изредка задавая уточняющие вопросы.

Когда я замолчал, она некоторое время сидела молча, обхватив колени руками.

— А что было после? — наконец спросила она. — Никонов заплатил?

Момент истины. Я мог бы солгать, сказать, что просто получил гонорар и ушёл. Но врать Кристи… после всего, что мы прошли вместе я не мог.

— Он предложил мне работу, — сказал я, стараясь звучать спокойно. — Постоянную.

Кристи замерла. Её глаза расширились.

— И ты?..

— Я согласился.

Тишина, повисшая в комнате, была настолько плотной, что её, казалось, можно было резать ножом.

— Ты… что? — её голос дрогнул.

Я достал из кармана конверт с документами и положил на стол.

— Он дал нам новые личности. Документы, которые пройдут любую проверку. Имперские бумаги, Крис, понимаешь? С такими мы сможем жить нормально, не прячась.

Кристи медленно взяла конверт, открыла его и начала просматривать бумаги. Её пальцы слегка дрожали, когда она перелистывала страницы.

— Матвей Северов? — она подняла на меня взгляд. — И… Кристина Лавренева? Он уже и для меня всё подготовил?

— Он знает о нас больше, чем мы думали, — признал я.

— И ты просто… согласился на него работать? — Кристи отложила бумаги. — Стать его… кем? Наёмником? Убийцей?

— Решателем проблем, — я пожал плечами, стараясь казаться беззаботнее, чем чувствовал себя на самом деле. — Ничего такого, чего мы не делали раньше.

— И что за место ты получишь в его… организации? — Кристи сложила руки на груди. — Какую-то должность? Или просто будешь мальчиком на побегушках?

— Он называет меня своим протеже, — я провёл рукой по волосам. — Говорит, что видит во мне потенциал. Хочет… обучать меня, развивать мой дар.

— И ты веришь в это? — она покачала головой. — Макс, он бизнесмен. Криминальный авторитет. Он не занимается благотворительностью. Он будет использовать тебя, пока ты полезен, а потом…

— А потом я буду достаточно силён, чтобы выбирать самому, — перебил я её. — Никонов может дать мне то, чего у меня никогда не было — власть, возможности, связи. Я не собираюсь быть его марионеткой вечно, Крис. Это временная мера.

— Временная мера? — Кристи невесело рассмеялась. — Такие люди не отпускают тех, кто им служит, Макс. Либо ты с ними до конца, либо… конец наступает раньше, чем ты планировал.

Она была права, и я это знал. Но и я не стал ей говорить, что без сомнений разберусь с Никоновым, если он станет для нас угрозой.

— Чего он от тебя хочет? — её голос стал жёстче. — Какое первое задание?

Я помедлил. Скрывать дальше было бессмысленно.

— Есть человек, который не хочет подписывать какие-то документы. Никонов хочет, чтобы я… убедил его.

— Убедил? — она фыркнула. — Ты имеешь в виду — заставил? Применил дар против его воли?

— Ну да, — я не видел смысла отрицать очевидное. — Что в этом такого? Я и раньше так делал.

— Когда речь шла о выживании! — Кристи вскочила на ноги. — Когда у нас не было выбора! А сейчас… сейчас ты просто продаёшься!

— У нас и сейчас нет выбора! — я тоже поднялся, чувствуя, как внутри закипает раздражение. — Ты не понимаешь, что происходит? В городе имперские агенты! Они ищут таких, как я! Они знают о нас, Кристи!

— Именно поэтому мы должны бежать отсюда, а не связываться с криминальным боссом! — выкрикнула она. — У нас есть деньги с боя, мы можем купить билеты и уехать прямо сейчас!

— Куда? — я взмахнул руками. — Куда ты предлагаешь бежать? С фальшивыми документами, которые расколются при первой же серьёзной проверке?

Кристи отступила на шаг, её лицо исказилось от ярости и боли.

— Ты слушал этого… Никонова, — процедила она. — И решил, что он заботится о твоём благе? Ты действительно веришь, что ему есть до тебя дело? До нас?

— Нет, конечно! — я рассмеялся, но смех вышел горьким. — Я не идиот, Крис. Он хочет использовать меня. Но пока наши интересы совпадают…

— Интересы? — она перебила меня, и в её голосе звенела сталь. — Какие, чёрт возьми, интересы? Стать марионеткой в руках того, кто будет заставлять тебя ломать людей?

— Выжить! — рявкнул я. — Мой единственный интерес — это выжить! И твой, кстати, тоже! Или ты предпочитаешь героически сдохнуть от руки имперских агентов?

Мы стояли друг напротив друга, тяжело дыша. Это была наша первая настоящая ссора за долгие годы дружбы. Не просто размолвка, а глубокий, фундаментальный конфликт, в котором каждый считал, что прав именно он.

— Знаешь, что я вижу? — тихо спросила Кристи, и её тихий голос ударил сильнее крика. — Я вижу, как ты превращаешься в то, что всегда презирал. В марионетку, в наёмника, в убийцу без принципов.

— Я всегда был убийцей без принципов, — горько усмехнулся я. — Или ты забыла? Это ты у нас всегда была светлой и чистой, а я просто выживал, как мог.

— Нет, — она покачала головой. — Ты всегда был лучше, чем думал о себе. Всегда. Даже в самые тёмные времена ты сохранял… человечность. — Она сделала паузу. — А теперь ты просто… сдаёшься. Становишься тем, кого тебе навязывают.

— Я становлюсь тем, кем должен быть, чтобы выжить! — выкрикнул я. — И если ты не понимаешь этого, значит, ты просто… наивна! Живёшь в своём выдуманном мире, где добро побеждает зло, а принципы важнее жизни!

Кристи отшатнулась, словно я её ударил. В её глазах блеснули слёзы — редкое зрелище для девчонки, которая могла выдержать пытки, не проронив ни звука.

— Значит, вот как, — тихо сказала она. — Ты выбрал свой путь.

— А у меня был выбор? — горько спросил я.

— Всегда есть выбор, Макс, — ответила она. — Всегда.

Она смотрела на меня долгим, изучающим взглядом, словно видела впервые. Между нами словно разверзлась пропасть — такая глубокая, что её уже не перепрыгнуть. Мы оба это чувствовали.

— Я не могу на это смотреть, — медленно произнесла она. — Не могу видеть, как ты становишься… этим. Тем, кого мы всегда презирали.

Её слова били точно в цель. Часть меня хотела схватить её за плечи, встряхнуть, заставить понять. Другая часть — признать, что она права, что я действительно предаю всё, во что верил.

Я встал, чувствуя, что если сейчас же не уйду, мы наговорим друг другу слишком много такого, о чём потом пожалеем. Мы никогда раньше не ссорились по-настоящему. Никогда не были по разные стороны баррикад. Мы всегда были «мы против мира», а теперь…

— Мне нужно идти, — сказал я, направляясь к двери. — Поговорим утром, когда оба остынем.

— И что изменится утром? — спросила она. — Ты всё равно пойдёшь выполнять это задание, верно?

Я не ответил, просто взялся за ручку двери.

— Я буду ждать тебя, — сказала она тихо. — Но если ты сделаешь это… если применишь дар, чтобы сломать человека ради Никонова… что-то между нами изменится навсегда. Ты это понимаешь?

Я кивнул, не оборачиваясь. Понимал. Но выбора у меня не было. Или мне так казалось.

— Мне жаль, Крис, — сказал я. — Правда жаль.

Я вышел, тихо прикрыв за собой дверь, чувствуя, как внутри что-то обрывается. Словно я отсекал часть себя, оставляя её в этой комнате с Кристи.