Хроники Менталиста 3

Глава 19 Условия Корсакова

Ледяные пальцы сжали моё горло, когда я перечитал записку. «…Матвей Белозерский». Это были обычные два слова, написанные изящным почерком на дорогой бумаге с золотым тиснением, но они разрушили всё, что я строил последние месяцы. Мой тщательно созданный фасад — новые документы, новое имя, новая жизнь — всё рухнуло в одно мгновение.

Ненавижу это чувство — когда земля уходит из-под ног и ты понимаешь, что снова оказался в смертельной ловушке. Но паника — роскошь, которую я не мог себе позволить. По-крайней мере, не сейчас.

Я медленно выдохнул, заставляя мысли течь спокойнее. Итак, Корсаков знает, кто я. Знает настоящее имя. Знает, что я не просто уличный оборванец с ментальным даром, а последний из Белозёрских — рода, чья кровь и наследие представляют ценность для Империи. И угрозу для нынешней власти.

Но если он знает всё это, почему просто не сдал меня имперским агентам? Одним звонком Корсаков мог получить награду, благодарность Императора и избавиться от потенциального соперника. Вместо этого он похитил Кристи и прислал записку. Значит, ему что-то нужно. Он хочет договориться.

А если есть возможность для переговоров, значит, есть шанс вытащить Кристи и свалить отсюда куда-нибудь южнее. К примеру, в Ростовское княжество.

Я скомкал записку и засунул в карман, заставляя мозг работать на полную мощность. К Корсакову нужно идти немедленно. Пока он не передумал. Пока не решил, что сотрудничество с имперцами выгоднее. Но как добраться до его особняка, если за каждым моим шагом следит человек Никонова?

Я обвел взглядом улицу. Снег валил всё сильнее, превращая мостовую в белое марево. На углу дома маячила серая фигура — тот самый соглядатай, которого Никонов приставил ко мне неделю назад. Обычно он держался незаметно, но сегодня я чувствовал его присутствие кожей. Тц… словно удавка на шее.

Без плана тут не обойтись. Прямое ментальное воздействие? Слишком рискованно. Наверняка у него защитный амулет, как у всех людей Никонова. К тому же, любая попытка использовать дар привлечёт внимание. Нет, нужно что-то более… традиционное.

Мальчишка всё ещё стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу и с любопытством разглядывая меня. В его глазах светились надежда на ещё одну монету и уличная смекалка, которую не спрячешь за детской внешностью. И тут меня осенило.

Я окинул пацана оценивающим взглядом. Худой, юркий, с хитрым взглядом и быстрыми пальцами. Скорее всего, карманник. А карманники в Ржавом Порту знают все лазейки и умеют становиться невидимыми.

План начал формироваться в голове. Избавиться от слежки, затеряться в городе, добраться до особняка Корсакова. Договориться с ним, чего бы это ни стоило. Вытащить Кристи. И, если повезёт, выбраться из этого проклятого города живыми.

— Как тебя зовут? — спросил я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

— Мышонок, — гордо ответил пацан, выпячивая тощую грудь.

Уличная кличка. В трущобах редко пользовались настоящими именами — слишком опасно, когда каждый второй может продать тебя с потрохами за пару монет.

— Мышонок, значит, — я окинул его оценивающим взглядом. — Хочешь заработать?

Глаза мальчишки загорелись.

— А то! Что нужно сделать?

— Видишь того мужика в сером плаще? — я едва заметно кивнул на угол дома. — Он следит за мной уже второй день. Сможешь стащить у него амулет, который висит на шее?

Мышонок прищурился, мгновенно преображаясь из обычного пацана в настоящего хищника. Его взгляд стал цепким, профессиональным.

— Без проблем, — хмыкнул он. — У него в левом кармане нож, в правом — кошелёк. Амулет на тонкой серебряной цепочке, слишком тесно прилегает к шее. Придётся порвать.

Я удивлённо приподнял бровь. Пацан не просто осмотрел цель — он провёл полную разведку за считанные секунды.

— Откуда такая наблюдательность?

— В Ящике провёл три года, — пожал плечами Мышонок. — Учителя были строгие.

Ящик — местная банда карманников, специализирующаяся на обучении беспризорников. Жёсткая дисциплина, суровые наказания, но через пять лет ты либо становишься лучшим в своём деле, либо… не становишься никем. Слишком много сирот не дожили до выпуска.

— Пятьсот рублей, — заметил Мышонок, хитро улыбаясь.

— Получишь тысячу, если справишься, — я достал из кармана несколько купюр и показал мальчишке, но не отдал. — Сначала амулет, потом оплата.

— Заметано, — кивнул Мышонок и, словно растворившись в воздухе, скользнул в толпу.

Я медленно двинулся по улице, намеренно выбирая маршрут через самые людные места. Снег падал всё гуще, превращая мостовую в скользкую кашу, а воздух — в белую пелену. Идеальная погода для моего плана. В такой метели даже опытному соглядатаю трудно не потерять цель из виду.

Краем глаза я отслеживал серую фигуру, маячившую в пятидесяти шагах позади. Надо отдать должное — человек Никонова знал своё дело. Держался на идеальной дистанции — не слишком близко, чтобы вызвать подозрения, но и не настолько далеко, чтобы упустить меня в толпе. Периодически менял темп и сторону улицы, чтобы не примелькаться. Но даже у профессионалов есть слабые места.

Сделав крюк через Рыбный рынок, где запах свежего улова смешивался с ароматами пряностей и дешёвого вина, я направился к Старому мосту. Идеальное место для моего плана — узкий проход, толпы людей даже в метель, шумные торговцы контрабандой, навязчивые попрошайки и, конечно, карманники, считающие мост своей территорией.

Когда я ступил на выщербленные камни моста, снегопад усилился. Крупные хлопья оседали на волосах и одежде, таяли на лице, затуманивали обзор. Сквозь белую пелену виднелись тени снующих туда-сюда людей — размытые силуэты, тёмные пятна на белом фоне. Река под мостом застыла неровной коркой льда, покрытой свежим снегом, словно огромный белый саван.

На середине моста я замедлил шаг и подошёл к перилам, делая вид, что любуюсь зимним пейзажем. На самом деле я внимательно изучал отражения в обледенелом металлическом щите, установленном у входа на мост — старая уловка карманников, позволяющая видеть, что происходит за спиной.

Тусклый блик выхватил знакомую фигуру в сером плаще. Соглядатай остановился в тридцати шагах позади, прикидываясь обычным прохожим, разглядывающим товары уличного торговца. Его правая рука была чуть опущена к поясу — там наверняка прятался нож или что похуже. Левая периодически поднималась к горлу, где под воротником виднелась тонкая серебряная цепочка.

Я украдкой проследил за перемещениями Мышонка. Мальчишка действовал как настоящий профессионал — не спешил, не суетился. Он словно растворялся в толпе, становясь невидимым среди снующих тел, а затем появлялся в нескольких шагах от цели. Каждое его движение было выверенным, точным, как у опытного хищника, выслеживающего добычу.

Пора было действовать. Я резко развернулся и пошёл обратно, прямо навстречу соглядатаю. Это был рискованный манёвр — нарушение всех негласных правил слежки. Преследователь никогда не ожидает прямой конфронтации.

Наши глаза встретились на мгновение, и в его взгляде промелькнуло удивление, быстро сменившееся профессиональной невозмутимостью. Он сделал вид, что просто разглядывает товары в ближайшей лавке, но его напряжённая поза выдавала настороженность.

Момент был идеальным. Пока внимание соглядатая сосредоточилось на мне, Мышонок появился за его спиной — словно соткался из снежной пелены. Его движения напоминали танец: одна рука якобы случайно толкнула прохожего, отвлекая внимание, вторая — молниеносно и неуловимо скользнула к шее соглядатая. Секунда — и тонкие пальцы нащупали цепочку. Ещё мгновение — и лезвие крошечного ножа, спрятанного в рукаве, перерезало металл.

Амулет соскользнул в подставленную ладонь Мышонка, исчезая в складках его поношенной куртки. Всё произошло так быстро, что я сам едва уловил момент кражи. Соглядатай не почувствовал ничего — маленький вес амулета, холод зимнего воздуха на коже, толчея снующих людей — всё это скрыло прикосновение воровских пальцев.

Я прошёл мимо, не останавливаясь и не оборачиваясь, словно ничего не произошло. Чувствовал, как за спиной соглядатай провожает меня настороженным взглядом, пытаясь понять смысл этого странного манёвра. Снег падал всё сильнее, скрывая меня в белом мареве.

— Дело сделано, — прошептал Мышонок, материализуясь рядом со мной, словно призрак. — Чистая работа. Он даже не моргнул.

В моём кармане теперь лежал потускневший медный амулет — плоский диск с выгравированным символом противодействия ментальному вмешательству. Примитивная защита, но достаточная, чтобы блокировать ментальные воздействия моего уровня. Теперь эта защита исчезла.

— Чудесная работа, — похвалил я, незаметно передавая мальчишке обещанные купюры. — А теперь исчезни.

— Меня уже нет, — ухмыльнулся Мышонок, сверкнув щербатой улыбкой. В его глазах плясали озорные искры, смешанные с уличной настороженностью. — Удачи, Сокол!

Он быстро скрылся в снежной пелене, смешавшись с толпой прохожих. Обычный уличный мальчишка, каких сотни в Ржавом Порту, умеющий становиться невидимым, когда нужно, и выживающий благодаря своей смекалке и ловкости пальцев.

Я направился в сторону рыночной площади, делая вид, что потерял к соглядатаю всякий интерес. Пройдя несколько десятков шагов, я свернул в узкий переулок между двумя лавками. Хоть я и прожил в этом городе всего несколько месяцев, но успел хорошо изучить эту часть района. В первые недели работы на Никонова я специально обходил все закоулки, запоминая пути отступления. Переулки здесь образовывали настоящий лабиринт, идеально подходящий для того, чтобы сбросить слежку.

Я выбрал место, где тропинка делала резкий поворот, создавая идеальную точку для засады. Прижавшись к заснеженной стене, я замер в ожидании. Снег продолжал падать, оседая на плечах и волосах, но я не обращал на него внимания. Все мои чувства были обострены, сосредоточены на звуках приближающихся шагов.

Соглядатай не заставил себя долго ждать. Он появился через несколько секунд, двигаясь осторожно и настороженно. Его глаза сканировали переулок, пытаясь уловить мой след на свежевыпавшем снегу. Он был профессионалом, но сейчас находился на моей территории, играл по моим правилам.

Я выждал момент, когда он почти поравнялся с моим укрытием, и выступил из тени, имитируя случайное столкновение. Мы столкнулись лицом к лицу, и я успел заметить вспышку узнавания в его глазах. Его рука инстинктивно дернулась к поясу, где наверняка был спрятан нож или что похуже.

Но я оказался быстрее. Прежде чем соглядатай успел среагировать, моя рука крепко легла на его плечо, пальцы сжали грубую ткань плаща. Амулет на моей груди мгновенно раскалился, и я почувствовал знакомый гул энергии, текущий через мое тело, словно теплый мед по венам.

— Мне кажется, ты весь день следил за Соколом, — сказал я, глядя прямо в его глаза и вкладывая силу в каждое слово. — Он ничего подозрительного не делал. Просто ходил по городу, заглядывал в лавки, пил чай в «Морском дьяволе». Вечером ты закончишь слежку и пойдёшь докладывать, что всё в порядке.

Лицо соглядатая на мгновение застыло, глаза остекленели. Я видел, как мои слова проникают в его сознание, перестраивая воспоминания о сегодняшнем дне. Без защитного амулета его разум был как открытая книга.

— Да, — произнес он безжизненным голосом. — Ничего подозрительного. Весь день следил.

Я отпустил его плечо и сделал шаг назад. Соглядатай моргнул несколько раз, затем развернулся и уверенно зашагал в сторону особняка Никонова. В его походке появилась целеустремленность человека, выполнившего задание и спешащего с отчетом.

Я выдохнул, чувствуя, как амулет на груди постепенно остывает. Неплохая работа для такой спешки. Теперь можно было заняться настоящим делом — пора было вытаскивать Кристи.

Особняк Корсакова возвышался на Восточном холме — массивное здание из чёрного камня с высокими шпилями и витражными окнами. Даже в метель он выглядел неприступной крепостью. Древней и зловещей, как в сказках, которых мы читали в детстве.

Я подошёл к воротам, отмечая значительные изменения. Когда я проходил здесь в последний раз, охрана была скорее формальностью — пара скучающих громил у входа. Теперь же периметр патрулировали не меньше десятка вооружённых людей, а на стенах виднелись сложные охранные устройства.

Корсаков явно готовился к войне.

— Стоять! — окликнул меня охранник, когда я приблизился к воротам. — Назовите цель визита.

— Скажите господину Корсакову, что пришёл Сокол, — ответил я спокойно. — Он меня ждёт.

Охранник окинул меня подозрительным взглядом, но кивнул другому стражнику, который скрылся за воротами. Несколько минут мы простояли в напряжённом молчании. Снег падал на плечи, таял на лице, забивался за воротник.

Наконец, охранник вернулся и что-то прошептал своему коллеге.

— Проходите, — сказал тот с явным удивлением. — Вас проводят.

Массивные ворота с грохотом открылись, и на пороге появился седой мужчина в строгом черном костюме. Его невозмутимое, словно высеченное из камня лицо выражало профессиональное безразличие.

Дворецкий Корсакова чем-то неуловимо напоминал Михаила — та же выправка, тот же оценивающий взгляд, та же способность казаться одновременно незаметным и вездесущим. Кажется, все эти люди прошли одну и ту же школу, где их обучали искусству быть идеальными слугами богатых хозяев — незаметными, эффективными и абсолютно лишенными собственных эмоций.

— Следуйте за мной, — произнёс он бесцветным голосом.

Мы прошли через роскошный сад, теперь укрытый снегом, мимо фонтана с замёрзшими струями, похожего на странную ледяную скульптуру. Всё вокруг казалось остановившимся, застывшим во времени — холодная красота, лишённая жизни.

Дворецкий привёл меня не в главное здание, а к отдельно стоящему павильону на краю сада — изящной постройке из стекла и металла, похожей на огромный прозрачный цветок.

— Зимний сад, — пояснил дворецкий, заметив мой интерес. — Господин предпочитает принимать гостей здесь.

Он открыл тяжёлую стеклянную дверь, и меня окутало тепло и влажное дыхание тропических растений. После зимнего холода это было как погружение в другой мир — яркие цвета, странные ароматы, звуки падающей воды.

В центре зимнего сада, на изящной беседке из кованого железа, окружённой экзотическими цветами и миниатюрным искусственным водопадом, сидел сам Корсаков. Его строгий тёмно-синий костюм резко контрастировал с буйством красок вокруг.

Но все мои мысли занимала она. Кристи сидела рядом с Корсаковым, в изумрудном платье, которое делало её похожей на сказочную принцессу. Её волосы были уложены в сложную причёску с жемчужными шпильками, а на шее поблескивало изящное ожерелье. Она выглядела так, словно всю жизнь прожила во дворце, а не в трущобах столицы Империи.

Когда я вошёл, наши взгляды встретились. В её глазах промелькнули облегчение, страх и что-то ещё, более глубокое. Она едва заметно прошептала одними губами: «Прости».

— А, наш долгожданный гость! — Корсаков поднялся, приветствуя меня с неожиданной сердечностью. — Присаживайтесь, прошу вас.

Я не сдвинулся с места.

— Зачем вы её похитили? — спросил я напрямую, глядя на Кристи.

— Похитили? — Корсаков изобразил удивление. — Моя дорогая, скажите своему другу, что вы здесь по собственной воле.

Кристи поджала губы, но промолчала.

— Видите? — Корсаков улыбнулся. — Никто никого не держит. Ваша подруга — моя почётная гостья. Она может уйти в любой момент… теоретически.

Последнее слово он произнёс с особой интонацией, делая всю фразу издевательской. Я сделал шаг вперёд, сжав кулаки.

— Полегче, юноша, — Корсаков поднял руку. — Горячность не поможет. Давайте обсудим всё как цивилизованные люди.

Он указал на свободный стул рядом с Кристи.

— Пожалуйста, присядьте. Чаю?

Я медленно опустился на стул, не сводя глаз с Корсакова. Тот выглядел абсолютно расслабленным, даже довольным, словно всё шло по его плану. Его манеры разительно отличались от того высокомерного аристократа, которого я встретил несколько месяцев назад в ресторане, когда он смотрел на меня как на грязь под ногами.

— Прежде всего, — начал он, собственноручно разливая чай в изящные фарфоровые чашки, что само по себе было удивительно, — хочу принести свои глубочайшие извинения.

— Извинения? — я не смог скрыть удивления. Корсаков и извинения казались понятиями из разных вселенных.

— Да, за наше первое знакомство, — Корсаков передал мне чашку с такой почтительностью, словно я был, по меньшей мере, столичным губернатором. — Я был, как бы это сказать помягче… непростительно груб. Обращался с вами как с обычным отребьем из трущоб.

Он сделал паузу, внимательно изучая мою реакцию.

— В своё оправдание могу сказать лишь, что не знал, с кем имею честь говорить. Вы же понимаете, в нашем положении приходится проводить определенные… границы в общении. — Его голос стал почти интимным. — Но с наследником рода Белозерских такое обращение совершенно недопустимо. Не так ли, Матвей?

Моё настоящее имя в его устах прозвучало как удар хлыста. Я невольно вздрогнул, и эта реакция не укрылась от внимательных глаз Корсакова. Его улыбка стала шире, словно мое подтверждение доставило ему особое удовольствие.

Я смотрел на этого человека и понимал, насколько глубоко в нем сидит убеждение в собственном превосходстве. Для него мир делился на два лагеря: достойных уважения благородных людей и всех остальных — безликую массу, с которой можно обращаться как заблагорассудится. И теперь, узнав о моем происхождении, он автоматически перенес меня из одной категории в другую, даже не задумываясь о противоречии.

— Как вы узнали? — спросил я, решив не отрицать очевидное.

Корсаков откинулся на спинку стула, словно наслаждаясь моментом.

— У меня много связей в столице, — сказал он с лёгкой улыбкой. — Я в курсе того, что на самом деле произошло там несколько месяцев назад. Сопоставить события и узнать выжившего наследника древнейшего рода Белозёрских было несложно. — Он отпил чай. — Особенно когда этот наследник демонстрирует такие… впечатляющие ментальные способности.

Я украдкой взглянул на Кристи. Она сидела, опустив глаза, но я видел, как подрагивают её пальцы, сжимающие чашку.

— И что теперь? — спросил я. — Выдадите меня имперским агентам? Потребуете выкуп? Шантаж?

Корсаков рассмеялся — искренне, без фальшивых ноток.

— О нет, ничего столь примитивного. Я не собираюсь вмешиваться в имперские дела. Это обычно ничем хорошим не заканчивается. — Он поставил чашку. — Но… при всём уважении к вашему императорскому роду, вам придётся немного поработать на меня. А ваша подруга некоторое время погостит у меня, в качестве залога. Не хочу, чтобы вы наделали глупостей.

Я почувствовал, как амулет на груди начинает нагреваться, реагируя на мои эмоции. Один ментальный удар — и Корсаков рухнет без сознания. Я смогу схватить Кристи и…

— Даже не думайте, — Корсаков словно прочитал мои мысли. — Я достаточно обеспеченный человек, чтобы позволить себе лучшую защиту от ментального воздействия.

Я расслабил сжатые кулаки и заставил себя выдохнуть. Нет смысла дёргаться, когда тебя загнали в угол. Сначала нужно понять правила игры.

— Ну хорошо… что именно от меня требуется? — спросил я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

Корсаков улыбнулся.

— О, сущий пустяк, — он взмахнул рукой. — Вам предстоит проиграть в третьем раунде следующего боя против Вихря.

Я непонимающе уставился на него.

— Проиграть? Зачем? Если вы хотите заработать, то получите куда больше выгоды, сдав меня имперским агентам.

Корсаков усмехнулся:

— Деньги меня не особо интересуют, их у меня предостаточно. — Его глаза сузились. — А вот уничтожить Никонова — цель моей жизни. И ваше поражение от Вихря будет первой ступенью в этом деле.

— Ничего не понимаю, — покачал я головой. — Какая связь между моим поражением и падением Никонова?

— Видите ли, — Корсаков отпил чай и поставил чашку с идеальной точностью ровно на то же место на блюдце, — в высших кругах нашего города все строится на репутации. Никонов поставил слишком многое на вашу… звездную карьеру. Ваше публичное поражение нанесет сокрушительный удар по его влиянию.

— Но это всего лишь бой, — возразил я. — Даже чемпионы проигрывают.

— О, это будет не просто поражение, — Корсаков наклонился вперед. — Это будет унижение. Третий раунд — ни раньше, ни позже. После того, как публика и букмекеры увидят в вас фаворита. Я знаю, вы способны продержаться ровно столько, сколько нужно.

Я окинул взглядом Кристи, которая сидела неподвижно, опустив голову. Ее присутствие здесь было молчаливым, но очень ясным аргументом.

— А если я откажусь? — спросил я, хотя уже знал ответ.

Корсаков не стал произносить угроз. Он просто перевел взгляд на Кристи, и этого было достаточно. Сообщение получено, четко и ясно.

— Хорошо, — сказал я наконец, чувствуя, как эти слова застревают в горле. — Я проиграю в третьем раунде. Но после этого вы отпустите Кристи.

— Разумеется, — Корсаков широко улыбнулся. — Как только дело будет сделано, ваша подруга будет свободна. У меня нет причин удерживать ее дольше необходимого. А сейчас, думаю, вам не помешает несколько минут наедине с вашей… подругой. Обсудить детали вашей маленькой роли, — он подмигнул мне с фальшивым дружелюбием. — Мы подождем за дверью.

Он изящно вышел из беседки, дворецкий бесшумно последовал за ним. Как только дверь закрылась, я бросился к Кристи.

— Ты в порядке? Они тебя не тронули?

Она покачала головой, и я заметил слёзы, блестевшие в её глазах.

— Всё хорошо, Макс. Они… они обращаются со мной уважительно. — Её голос дрогнул. — Корсаков сказал, что я его гостья, не пленница. Даже выделил служанку и этот… гардероб.

Она с отвращением провела рукой по изумрудной ткани платья.

— Я вытащу тебя отсюда, — сказал я, сжимая её ладони. — Обещаю.

Кристи грустно улыбнулась.

— Знаю. Но не делай глупостей. Корсаков не такой, как Никонов. Он… страшнее. Холоднее. — Она понизила голос. — Он заставил служанку выпороть горничную за то, что та не так постелила постель. Просто приказал, даже не повысив голоса, и продолжил пить чай, слушая её крики.

Я вздрогнул. Да, такое больше похоже на Корсакова, которого я встретил в ресторане несколько месяцев назад, а не на этого вежливого хозяина с безупречными манерами.

— Но со мной… — продолжила Кристи, — со мной они обращаются как с принцессой. Корсаков даже наказал слугу, который «недостаточно почтительно» ответил мне.

— Потому что ты — рычаг давления на меня, — мрачно заметил я. — Ты нужна ему целой и невредимой.

— Пока нужна, — поправила Кристи.

Я обнял её, вдыхая знакомый запах её волос, сейчас слегка перебитый дорогими духами.

— Сделаю, как он просит, — прошептал я. — А потом мы уедем отсюда. Далеко. Туда, где нас никто не найдёт.

Кристи крепче прижалась ко мне, ее пальцы вцепились в ткань моей куртки, словно боялась, что меня сейчас отнимут у нее. Я чувствовал, как бьется ее сердце — быстро, тревожно, почти лихорадочно.

— Будь осторожен, Макс, — прошептала она, приподнявшись на цыпочки, чтобы ее слова достигли только моих ушей. — Здесь что-то нечисто. Слишком легко он тебя отпускает. Корсаков никогда не делает того, что не приносит ему выгоду. Никогда.

Я хотел ответить, заверить ее, что все будет хорошо, что я просчитаю все варианты, но дверь беседки распахнулась, и на пороге появился Корсаков. Его сиятельная улыбка не достигала глаз — они оставались холодными и расчетливыми, оценивающими каждую деталь нашего прощания.

— Время истекло, — объявил он, небрежно проверяя часы. — Уверен, вы успели обменяться всеми необходимыми нежностями. Впрочем, скоро у вас будет достаточно времени для более… обстоятельных бесед.

В его голосе звучала фальшивая доброта, от которой внутри все сжималось. Не верилось, что этот человек так просто отпустит нас после того, как получит желаемое.

Я медленно отстранился от Кристи, стараясь запомнить каждую деталь этого момента — тепло ее тела, легкий аромат ее волос, теперь смешанный с запахом дорогих духов, выражение ее глаз, в которых решимость боролась со страхом.

— Я вернусь за тобой, — пообещал я, вкладывая в эти слова всю уверенность, какую только мог собрать. — Что бы ни случилось.

— Знаю, — ответила она с той непоколебимой верой, которую я всегда в ней ценил. Затем добавила тише: — Я буду ждать. Только… не рискуй напрасно.

Уходя, я обернулся в последний раз. Кристи стояла в своем изумрудном платье среди буйства экзотических цветов, как яркий маяк в море зелени. Ее спина была выпрямлена, подбородок гордо поднят — она не собиралась показывать слабость перед Корсаковым. Такая сильная даже сейчас, даже здесь. И глядя на нее, я знал, что сделаю все возможное и невозможное, чтобы вырвать ее из этой золотой клетки.

Даже если для этого придется сыграть по правилам Корсакова. И даже если потом мне придется сломать все эти правила.