Хроники Менталиста 3

Глава 3 Праздник Разделения Вод

Я проснулся первым.

Серый рассвет лениво вползал в комнату сквозь тонкие шторы, которые мы повесили на ржавые гвозди. Ни один луч не пробивался внутрь, только размытое свечение, превращающее всё вокруг в монохромную картину.

Кристи спала на своей кровати, укутавшись в одеяло так, что виднелись только растрёпанные волосы. Она дышала тихо и ровно, изредка вздыхая во сне. Я смотрел на неё и пытался разобраться в вихре чувств, которые кружились внутри меня с прошлой ночи.

Тот поцелуй. Неловкий, неумелый, но искренний. Он изменил всё и одновременно ничего. Словно ножом разрезал невидимую нить, которая держала нас в относительно понятном положении друзей и напарников, но не дал ничего взамен. Теперь мы висели где-то между, в странной неопределённости.

Я поднялся с кровати, стараясь не скрипеть пружинами, и подошёл к окну. Ржавый Порт пробуждался. На улицах появлялись первые прохожие — работяги, спешащие на верфи, торговцы, разворачивающие свои лотки, дети, собирающие бутылки и металлолом.

Сегодня город выглядел иначе. Повсюду развешивали флаги и растяжки, кое-где устанавливали помосты для выступлений. Шла подготовка к празднику Разделения Вод — главному событию года в этом забытом богом месте.

— Доброе утро, — тихий голос Кристи заставил меня вздрогнуть.

Я обернулся. Она сидела на кровати, натянув одеяло до подбородка, и смотрела на меня странным взглядом — настороженным и одновременно тёплым.

— Привет, — я улыбнулся, пытаясь делать вид, что всё нормально. — Выспалась?

— Угу, — она кивнула, но глаза выдавали — врёт. Тёмные круги под ними говорили о бессонной ночи лучше любых слов.

Мы молчали. В комнате повисла такая тишина, что я слышал, как капает вода из неисправного крана в ванной. Кап-кап-кап. Словно отсчёт секунд неловкости.

— Похоже, у них тут какой-то праздник, — наконец сказал я, указывая на окно.

— Разделение Вод, — Кристи поднялась с кровати, кутаясь в старую рубашку, которую использовала как ночнушку. — Мне соседка снизу рассказала на днях. Помнишь, слегка сумасшедшая такая? Вечно рассказывает про своего сына, которого никто никогда не видел… Так вот, когда-то давно первый император перенаправил русло реки, создав гавань. Без неё здесь был бы просто скалистый берег, а не порт.

Она подошла к окну и встала рядом со мной, но не вплотную — сохраняя дистанцию. Раньше мы могли стоять плечом к плечу, не замечая этого. Теперь каждый сантиметр пространства между нами казался наполненным значением.

— Раньше это был грандиозный праздник, — продолжила она, глядя на улицу. — Фейерверки, парады, состязания лодочников. А теперь… — она кивнула на обтрёпанные флаги, — жалкое подобие.

Я разглядел, что на флагах красовался герб новой Империи — змея, кусающая свой хвост, обвивающая корону. Символ Демидова, узурпатора. Того, кто убил мою семью. Того, чья дочь сражалась за наше спасение.

— Слушай, я думаю прогуляться по городу, — сказал я, поворачиваясь к Кристи. — Хочу посмотреть, как тут всё устроено, разведать обстановку.

Она напряглась.

— Я с тобой, — быстро ответила она, но я покачал головой.

— Давай сегодня порознь, — я попытался звучать беззаботно. — Мне нужно… подумать о предложении Никонова, — добавил я, чтобы не пришлось объяснять, что на самом деле хочу разобраться в том, что происходит между нами.

Кристи смотрела на меня несколько секунд, словно пыталась прочитать мысли. Потом кивнула.

— Хорошо, — в её голосе звучала лёгкая обида, но она постаралась скрыть её. — Мне тоже не помешает пройтись. Встретимся вечером на главной площади? Говорят, там будут показывать представление.

— Договорились, — я улыбнулся. — Буду ждать у фонтана.

— И постарайся не ввязаться в неприятности до вечера, — она наконец улыбнулась в ответ. — Не то придётся спасать тебя прямо с праздника, а я хотела увидеть хотя бы половину представления.

Эта шутка немного разрядила обстановку. Мы быстро собрались, позавтракали остатками вчерашнего хлеба и разошлись — она пошла в сторону доков, я — к центру города.

Улицы Ржавого Порта казались странной смесью упадка и показного оживления. Обшарпанные дома с ободранной краской соседствовали с наспех украшенными витринами. Люди, одетые в заплатанную одежду, натягивали фальшивые улыбки, когда мимо проходили патрули Серых.

Я шёл, засунув руки в карманы, наблюдая за этим показным весельем, и не сразу заметил, что тоже стал объектом наблюдения.

Первым звоночком стала женщина с корзиной овощей. Она появилась на рынке, где я разглядывал лотки. Потом я заметил её у фонтана на главной улице. А затем — возле лавки оружейника, хотя зачем домохозяйке оружие?

Вторым звоночком стал мужчина в потёртой кожанке. Его военная выправка бросалась в глаза даже под гражданской одеждой. Он слишком профессионально сохранял дистанцию, никогда не сближаясь, но и не упуская меня из виду.

К полудню я был уверен — за мной следят. Как минимум двое, возможно, больше. Они работали посменно, сменяя друг друга на разных участках маршрута. И если женщина ещё могла оказаться случайностью, то мужчина с военной выправкой — нет.

Я перебрал варианты. Серые? Вряд ли. Эти ребята не стали бы утруждать себя профессиональной слежкой — проще схватить подозреваемого прямо на улице и допросить в подвале. Они славились своей прямолинейностью. К тому же, Серые не отличались такой выучкой и незаметностью. Эти же ребята работали чисто, но совсем по другой схеме.

Хромой? Нет смысла. Я и так у него на виду, да и нет у него ресурсов на такую операцию.

Оставались два варианта: либо Никонов решил узнать побольше о потенциальном экспонате для своей коллекции, либо кто-то из крупных шишек, что вчера поставили на Молота, затаил обиду и решил отомстить. Зная азартный характер местной элиты, оба варианта выглядели вполне вероятными.

Но интуиция подсказывала, что это был Никонов. Кто же ещё? Видимо, моё нежелание соглашаться на его предложение сразу только разожгло интерес. Богатые люди не привыкли к отказам. И если он готов тратить ресурсы на слежку, значит, я представляю для него особую ценность.

Вместо того чтобы паниковать, я решил проверить, насколько всё серьёзно. Если они хотят следить за мной — что ж, устрою им экскурсию по настоящему Ржавому Порту.

Я нырнул в узкий переулок, резко ускорил шаг, потом замедлился, меняя ритм движения, сбивая преследователей с толку. Уловка, которой меня научил Гаррет. «Меняй темп и никогда не двигайся по прямой, если хочешь проверить хвост», — говорил он.

Мужчина в кожанке клюнул. Он ускорился, пытаясь не упустить меня из виду, на секунду забыв о конспирации. Я заметил, как он быстро говорит что-то в рацию, которую достал из-за пояса.

Ага, значит, их больше.

Я вывел преследователей на центральную улицу, где располагались богатые магазины для элиты города. Витрины, заполненные дорогими товарами из столицы, мраморные ступени, начищенные до блеска. И тут же, в подворотнях — нищие дети с протянутыми руками. Стражники отгоняли их палками, чтобы не портили вид для «приличных людей».

Затем я повернул к докам, петляя между складами и рыбацкими пристанями. Тут было удобно проверять слежку — множество укромных мест, узких проходов между ящиками, неожиданных поворотов.

Проходя мимо причалов, я наблюдал, как истощённые работяги разгружали тяжёлые ящики за мизерную плату. Мужчины с потухшими глазами вкалывали по двенадцать часов за еду и койку в бараках. Новая Империя не баловала трудовой народ.

На рыбацкой пристани я стал свидетелем привычной для местных, но возмутительной для меня картины — агенты Империи отбирали у рыбаков лучший улов, так называемую «имперскую долю». Тощие мальчишки, помогавшие отцам разгружать сети, смотрели на это с плохо скрываемой ненавистью.

Я продолжал петлять по городу, меняя темп и направление, то ускоряясь, то замедляясь, чтобы лучше вычислить преследователей. К моему удивлению, они держались профессионально — не слишком близко, но и не теряли из виду. Кто бы ни нанял их, он не пожалел денег на хороших специалистов.

К обеду я достаточно попетлял по городу и решил, что пора заканчивать игру в кошки-мышки. Выведя хвост к заброшенным докам, я резко свернул за ржавый контейнер, прижался к металлической стенке и прислушался к шагам.

Мужчина в кожанке шёл осторожно, но его выдавало дыхание — слишком тяжёлое для обычной прогулки. Когда он поравнялся с контейнером, я резко вышел из укрытия, оказавшись лицом к лицу с преследователем.

— Гуляете? — спросил я с насмешливой улыбкой.

Он отшатнулся, рука инстинктивно дёрнулась к поясу, где, я был уверен, прятался пистолет. Мужчина был крепким, лет сорока, с коротким ёжиком седеющих волос и шрамом, пересекающим левую бровь.

— Не дёргайся, парень, — произнёс он хриплым голосом бывалого вояки. — Я не собираюсь тебе вредить.

— А что собираешься? — я скрестил руки на груди, чувствуя, как амулет нагревается под рубашкой. — Следить весь день? По чьему приказу?

Он прищурился, взгляд стал жёстким и холодным.

— Я просто прохожий, парень, — произнёс он с такой убедительностью, что сам, казалось, поверил в это. — Тебе показалось.

Его лицо оставалось абсолютно бесстрастным — я имел дело с профессионалом, обученным не выдавать себя ни единым движением мускула.

— Мне кажется, ты сейчас расскажешь, кто тебя послал, — произнёс я, вплетая силу амулета в каждое слово.

Он напрягся, явно сопротивляясь влиянию. На висках проступили вены, зрачки расширились. Но мой дар был сильнее.

— Никонов, — выдавил он сквозь стиснутые зубы, словно слова причиняли физическую боль. — Чёрт… я не должен… говорить…

— Мне кажется, ты расскажешь, зачем он послал тебя следить за мной, — я шагнул ближе, глядя прямо в глаза.

Мужчина вздрогнул, на лбу выступила испарина. Он явно пытался сопротивляться — судя по напряжённой шее и желвакам, ходившим на скулах, в нём шла внутренняя борьба.

— Сбор… информации, — процедил он. — Никонов хочет знать… твои маршруты… привычки… с кем ты общаешься.

— Мне кажется, есть что-то ещё, — я надавил сильнее, чувствуя, как амулет пульсирует в такт сердцебиению. — Что именно Никонов хочет узнать обо мне?

Глаза мужчины затуманились. Он моргнул, словно пытаясь стряхнуть наваждение, но безуспешно.

— Всё, — ответил он безжизненным голосом. — Особенно… твои способности… если они есть. И амулет… он очень заинтересован в твоём амулете.

Последние слова заставили меня напрячься.

— Почему он интересуется моим амулетом? — я вложил в фразу максимум силы.

Мужчина вздрогнул всем телом, словно через него пропустили электрический разряд. Зрачки расширились, затопив радужку, на висках вздулись вены.

— Никонов думает… — его голос звучал механически, как у сломанной куклы, — что ты из аристократов… беглый наследник какого-то влиятельного рода… твоя техника боя выдаёт профессиональное обучение…

— Мне кажется, ты объяснишь, почему он так решил, — я впустил в голос больше силы.

Мужчина дёрнулся, пытаясь разорвать невидимые путы внушения. Губы кривились, словно каждое слово вырывали клещами.

— Не говорит… скрывает мотивы… — пот струился по его лицу. — Приказал следить… за твоими движениями в бою… за реакциями…

Я увидел, что его взгляд начинает проясняться. Внушение слабело. Нужно было действовать быстро.

— Мне кажется, ты забудешь наш разговор, — я вложил в слова всю оставшуюся силу. — Ты просто потерял меня из виду в доках и продолжил поиски в другом направлении.

Его глаза на мгновение затуманились, потом он моргнул несколько раз.

— Где… — мужчина растерянно огляделся. — Чёрт, потерял след.

Он больше не смотрел на меня — взгляд скользил мимо, словно я стал невидимкой. Это сработало. Не дожидаясь, пока эффект развеется, я тихо отступил за контейнер. Он достал рацию.

— Объект ушёл в район восточных доков, — доложил он. — Преследую.

Отлично. Теперь у меня было немного времени. И ценная информация — Никонов что-то подозревает о моём происхождении. Но не знает наверняка. А значит, встреча с ним станет игрой в кошки-мышки, где мне придётся выяснять его намерения, не раскрывая своих.

К вечеру я добрался до главной площади, где должно было начаться празднование. Воздух был наполнен запахами жареной рыбы, дешёвого пива и потных тел. Толпа уже собралась — сотни людей, молчаливых и напряженных, с угрюмыми лицами под показными улыбками, когда мимо проходили представители власти.

На наскоро сколоченной сцене выступали местные музыканты, играя патриотические марши. Звуки разносились над площадью — фальшивые ноты, неуверенные аккорды. Никто не аплодировал. Даже дети, обычно радующиеся любому празднику, стояли притихшие, крепко держась за руки родителей.

Я пробирался сквозь толпу, высматривая Кристи. Фонтан, где мы договорились встретиться, находился у дальнего края площади. Вокруг него толпились люди, набирающие воду в бутылки — фонтанная вода считалась целебной, особенно в праздник Разделения Вод.

Церемония началась с торжественных фанфар — хриплых и надтреснутых, как голос старика. На сцену поднялся упитанный чиновник в слишком тесном мундире, который, казалось, вот-вот треснет по швам. Золотые пуговицы натянули ткань так, что между ними проглядывала белая рубашка. Он вытер пот с блестящего лба платком, расшитым имперской символикой, и начал речь.

— Дорогие соотечественники! — его голос разносился над площадью через потрескивающие динамики. — Сегодня мы отмечаем великий день в истории нашего славного города! День, когда силой и мудростью императорской власти были Разделены Воды!

Он говорил о величии Империи, о мудрости нынешнего Императора, о процветании, которое ждёт всех нас. Слова звучали пусто, как эхо в заброшенном здании.

Люди вокруг безучастно слушали. Иногда кто-то поднимал руку в приветственном жесте, когда мимо проходил патруль Серых, но это выглядело механически, заученно. Будто спектакль, где актёры забыли свои роли, но продолжают двигаться по сцене по инерции.

И вдруг произошло неожиданное.

Из толпы выступил немолодой мужчина в потёртой рабочей одежде. Портовый грузчик — судя по мозолистым рукам и загорелой до черноты шее. Он поднял над головой наполовину пустую бутылку с самогоном и крикнул во всё горло:

— За истинного Императора! За Белозерских!

Толпа ахнула. На мгновение время словно остановилось — люди застыли с открытыми ртами, шокированные такой дерзостью. Мать прижала к себе маленькую дочь, закрывая ей уши. Старик в потёртом военном кителе опустил глаза, сжав кулаки. Молодая женщина в праздничном платье тихо охнула, прикрыв рот ладонью.

А потом началось движение — быстрое, слаженное, будто репетированное.

Серые появились из ниоткуда. Шестеро здоровенных агентов в штатском схватили мужчину, заломили ему руки за спину с такой силой, что он вскрикнул от боли. Кто-то ударил его под дых, и он согнулся пополам, хватая ртом воздух. Бутылка разбилась о брусчатку, осколки разлетелись, задев ноги стоящих рядом людей.

— Изменник! — заорал чиновник со сцены, брызгая слюной так, что первые ряды зрителей невольно отшатнулись. — Враг Империи! Предатель!

Толпа расступилась, образуя пустое пространство вокруг арестованного. Никто не вмешивался. Никто даже не пытался помочь. Я видел в глазах людей смесь страха и стыда — они понимали, что происходит нечто неправильное, но боялись что-либо предпринять.

Серые швырнули мужчину на колени посреди площади. Один из них, крепкий парень с лицом, изуродованным шрамом, достал плеть — тонкую, с металлическими вплетениями на конце.

— За измену Императору — пятьдесят ударов! — объявил он громко, чтобы все слышали. Его голос звучал почти радостно, словно он ждал подобного случая.

Первый удар рассёк рубаху на спине несчастного. Мужчина вскрикнул — короткий, сдавленный звук человека, который пытается сохранить достоинство.

Второй удар оставил алую полосу на коже. На этот раз он стиснул зубы, не издав ни звука.

К десятому удару спина превратилась в кровавое месиво, а мужчина уже не кричал — только хрипел, вздрагивая при каждом новом ударе. Кровь стекала по изодранной одежде, собираясь лужицей на брусчатке.

Я стоял, сжимая кулаки так, что ногти впивались в ладони. Внутри всё клокотало от ярости. Амулет на груди пульсировал, словно второе сердце, требуя действий, мести, крови.

«За истинного Императора! За Белозерских!»

Эти слова били набатом в висках. Человек выкрикнул фамилию, о которой большинство боялось даже шептать. Фамилию, которую я сам узнал совсем недавно.

В голове промелькнула вспышка воспоминания — Гаррет, оседающий на пристани, его кровь, растекающаяся тёмным пятном по дощатому настилу. Его последний выдох: «За истинного Императора». Вот чем закончилась его верность.

Меня накрыло волной ярости. Амулет отозвался на эмоции, нагреваясь под рубашкой. Я опустил взгляд и с ужасом увидел, как ткань просвечивает голубоватым сиянием. Чем сильнее хлестала плеть, тем ярче становился свет.

Я попытался прикрыть грудь курткой, но было поздно. Люди вокруг начали отодвигаться, бросая встревоженные взгляды. Женщина с ребёнком отшатнулась, прижимая дочь к себе. Какой-то старик уставился на меня, его глаза расширились от удивления и страха.

Осматриваясь в поисках пути к отступлению, я заметил движение на периферии зрения. Справа, проталкиваясь через толпу, приближался мужчина с военной выправкой — один из соглядатаев Никонова, которого я встретил в доках. Он напряжённо всматривался в мою сторону, рука опасно замерла у пояса.

Ещё минута — и какой-нибудь особо наблюдательный гражданин поднимет тревогу. Крики об одарённом мгновенно привлекут внимание Серых, а светящийся амулет не оставит сомнений в моей виновности.

Нужно было срочно взять себя в руки…