Хроники Менталиста 3

Глава 11 Между рингом и кабинетом

Я стоял в центре ринга, вдыхая удушливую смесь крови, пота и эйфории. Вокруг бесновалась толпа, но звуки доходили до меня словно сквозь толщу воды — то есть глухо и как-то размыто. Сознание балансировало на грани между ясностью и помутнением от полученных ударов.

Вихрь лежал у моих ног. Поверженный чемпион, непобедимый телекинетик, который теперь казался обычным побитым пацаном. Его грудь едва заметно вздымалась, показывая, что он всё ещё жив, но боевой дух был окончательно сломлен.

Судья склонился над ним, проверяя пульс, и махнул в сторону выхода. Через несколько секунд в ринг забежали два мужика с носилками.

Когда они проходили мимо меня с Вихрем, я заметил его взгляд, мутный от сотрясения, но полный такой чистой, незамутнённой ненависти, что стало как-то не по себе. Походу, сегодня я нажил врага на всю жизнь. Впрочем, что такое ещё один враг, когда за тобой охотится вся Империя?

Хромой прорвался ко мне сквозь охрану, его лицо светилось восторгом человека, сорвавшего банк в казино. Он буквально запрыгнул на ринг, обнял меня и принялся колотить по спине с такой силой, что я поморщился от боли в ушибленных рёбрах.

— Ты сделал это, чёртов гений! Ты его уничтожил! — кричал он, брызгая слюной. — Я разбогател! Мы разбогатели! Пацан, да ты даже не представляешь, сколько денег я выиграл!

Лицо Хромого раскраснелось, глаза лихорадочно блестели. Он выглядел так, словно принял тройную дозу чего-то запрещённого.

— Я же говорил, что ты особенный! — продолжал он, тряся меня за плечи. — Чёрт, прости, твои рёбра… но это того стоило! Они все думали, ты просто уличный боец, но я знал, ты…

Его прервал подошедший Никонов. Хромой мгновенно замолчал, отступил на шаг и вытянулся, как солдат перед генералом. Всё его пьяное от радости веселье испарилось, сменившись подобострастным выражением.

— Господин Никонов, — пролепетал он, — ваш турнир превзошёл все ожидания! Я…

— Ты получишь свои деньги, — коротко бросил Никонов, даже не глядя на него. — А сейчас оставь нас.

Хромой понимающе кивнул и буквально испарился, растворившись в толпе окружающих ринг людей. Интересно, как он это делает? Секунду назад здесь стоял человек, а потом — пшик, и нет его. Уникальный дар мгновенного исчезновения при появлении более крупного хищника.

Никонов оглядел меня с головы до ног — не как зрители, упивающиеся кровавым зрелищем, а как ювелир, оценивающий качество бриллианта. В его взгляде не было ни восхищения, ни злорадства — только холодный, деловой интерес. Словно он выбирал не человека, а инструмент для какой-то работы.

— В моём кабинете через десять минут, — сказал он негромко. — Нам нужно поговорить. Наедине.

Не дожидаясь ответа, он развернулся и удалился, а я остался стоять посреди ринга, ощущая, как эйфория победы медленно уступает место тревоге.

Я быстро огляделся, пытаясь найти Кристи в толпе. Она обещала прийти, но её нигде не было видно. Куда она подевалась? Не то чтобы я волновался, но определенное беспокойство внутри все равно кололо.

Тем временем вокруг ринга творилось настоящее безумие. Богачи в первых рядах вскакивали с мест, тыкали в меня пальцами, словно в диковинную зверушку. Кто-то выкрикивал моё имя, точнее, мой псевдоним. Какая-то разодетая дамочка даже швырнула на ринг цветок, который приземлился у моих ног. Я не стал его поднимать.

— Сокол! Сокол! — скандировала толпа.

Было что-то одновременно опьяняющее и тревожное в этом внезапном признании. Ещё вчера я был никем, просто беглецом, выживающим на улицах чужого города. А сегодня моё имя, пусть и ненастоящее, на устах у местной элиты. Прямо как в сказке: из канализационной трубы в высший свет. Такой стремительный подъём обычно заканчивается хреново, но пока я просто наслаждался моментом.

Из-за ринга появился Лёва — тот самый бармен с армейскими татуировками, который встречал меня в прошлый раз. Он подошёл к канатам и окинул меня оценивающим взглядом.

— Неплохо отделал чемпиона, — хмыкнул он, потом кивнул в сторону служебного коридора. — Там душ и медик. Приведи себя в порядок, салага. Хозяин ждать не любит.

Я спрыгнул с ринга, морщась от боли в рёбрах, и последовал за ним по тёмному коридору. В голове крутились вопросы — куда пропала Кристи, что хочет от меня Никонов, стоит ли нам бежать из города прямо сейчас? Но сперва нужно было смыть с себя кровь и привести мысли в порядок.

Следующие полчаса прошли как в тумане. Медик, невысокий лысеющий мужчина с въевшимся запахом антисептика, работал молча и эффективно. Его руки двигались как механизм — быстро, точно, без лишних движений. Холодные пальцы ощупывали мои рёбра, вызывая вспышки боли.

— Трещина, — констатировал он, нажимая на особенно болезненную точку. — Две. Серьёзного смещения нет, но месяц придётся поберечься.

Обычно процедура наложения повязки на рёбра — это особый сорт боли, но медик работал так профессионально, что я почти не чувствовал дискомфорта, только лёгкое давление и тугую фиксацию. Он явно привык латать бойцов после жестоких поединков.

— Бровь придётся зашивать, — продолжил он, осматривая рассечение. — Терпеть умеешь?

Я кивнул, и он достал тонкую изогнутую иглу и шёлковую нить. Первый укол заставил меня стиснуть зубы, но я не издал ни звука. Годы выживания в трущобах научили молча переносить боль.

Пока медик работал, я наблюдал за ним из-под полуприкрытых век. Его руки были покрыты старыми шрамами — профессиональными, как у бойца или военного. Интересно, кем он был раньше? И как оказался здесь, в подпольном клубе Никонова?

— Готово, — наконец сказал он, отступая на шаг. — Швы снимешь через неделю. Если, конечно, доживёшь.

Это прозвучало не как угроза, а скорее как констатация факта — равнодушное наблюдение человека, повидавшего слишком много.

— Что это значит? — спросил я, нахмурившись.

Медик пожал плечами, убирая инструменты.

— Никонов заинтересовался тобой. Для многих это билет в счастливое будущее, но есть и те, кто… просто бесследно пропадает. — Он помолчал, затем добавил: — Хозяин любит необычные экспонаты для своей коллекции.

Я хотел расспросить его подробнее, но он уже отвернулся, демонстративно занявшись уборкой. Разговор был окончен.

После душа я чувствовал себя немного лучше. Вода смыла кровь и пот, но не мог смыть неприятного ощущения, что я упускаю что-то важное. И где, мать ее, Кристи⁈

Когда я наконец поднялся в кабинет Никонова, мысли о Кристи отошли на второй план. Пришло время решать более насущные проблемы, а остальное пока что подождет.

Никонов стоял у панорамного окна спиной ко мне, рассматривая огни ночного порта. На столе перед ним лежал пухлый конверт, а рядом — бутылка коллекционного виски и два хрустальных стакана.

— Присаживайся, — сказал он, не оборачиваясь. — Выпьешь?

— Нет, спасибо, — ответил я, опускаясь в мягкое кресло.

Каждое движение отзывалось болью — ребро точно треснуло, бровь рассечена, костяшки пальцев разбиты. Медик в раздевалке залатал меня как мог, но полноценное лечение требовало времени. Либо сеанс у высококлассного целителя. Но откуда ему взяться в такой дыре, как Ржавый Порт⁈

Наконец Никонов повернулся, окинул меня внимательным взглядом и кивнул, словно подтверждая какие-то свои мысли. Затем налил себе виски, сделал небольшой глоток и сел напротив.

— Впечатляющий бой, — начал он, неторопливо поворачиваясь ко мне. — Особенно финал. Знаешь, Вихрь ещё никогда не проигрывал, ни разу за всю свою карьеру. А ты его не просто победил, ты его буквально уничтожил. Полностью сломал, как физически, так и морально. Это… заслуживает уважения.

В его голосе не было осуждения, скорее профессиональное одобрение человека, который ценит хорошо выполненную работу, какой бы жестокой она ни была.

— Ты хотел хорошее шоу, и я его обеспечил, — ответил я, стараясь звучать уверенно, хотя внутри всё еще бурлило от адреналина. — Как насчёт моего гонорара?

Никонов удовлетворённо усмехнулся и плавным движением подвинул ко мне лежавший на столе конверт. Было в этом жесте что-то покровительственное, словно кормишь с руки дикого зверя.

— Десять тысяч золотом, как мы и договаривались. Плюс небольшая премия за особенно эффектную победу, — произнес он, отпивая ещё виски и наблюдая за моей реакцией. — Впрочем, мы оба понимаем, что деньги в нашем деле далеко не главное, верно?

Я не ответил, просто положил руку на конверт. Тяжёлый. С такой суммой мы с Кристи могли бы добраться до любого края Империи и даже за её пределы. Теперь мы точно сможем начать новую жизнь с новыми документами.

— Знаешь, что меня больше всего поразило в твоей победе? — продолжил Никонов, изучая меня поверх стакана. — Не сила удара. Не выносливость. Даже не ментальное воздействие, которым ты так эффектно закончил бой. — Он сделал паузу. — Меня поразила техника. Твоя боевая стойка, позиция рук, движение корпуса.

Он говорил медленно, смакуя каждое слово, словно давая мне время осознать, к чему он клонит. Игра кошки с мышью, где мышь должна понять, что её загоняют в угол, ещё до того, как увидит тупик.

Его глаза неотрывно следили за моей реакцией.

— Знаешь, техника высокородных очень узнаваема для тех, кто знает, на что смотреть, — произнёс он негромко.

Я похолодел, но постарался сохранить безразличное выражение лица. Гаррет учил меня: лицо бойца — это его щит. Не важно, что творится внутри, наружу должно проступать только то, что ты сам решишь показать.

— Не понимаю, о чём вы говорите, — ответил я. — Я научился драться на улицах.

Никонов улыбнулся — так улыбается взрослый, поймавший ребёнка на очевидной лжи.

— Конечно, на улицах. — Он кивнул с показной серьёзностью, затем его тон изменился: — А ещё на улицах учат распознавать моменты концентрации телекинетика и уходить от его атак? Или, может, в подворотнях объясняют, как использовать родовой амулет императорской династии?

Он встал, обошёл стол и остановился прямо передо мной. Его движения были плавными и уверенными, как у хищника, который точно знает, что добыча никуда не денется. Его взгляд стал еще пронзительнее.

— Я видел, как он светился во время боя. Синее сияние проступало через ткань твоей формы при каждой атаке. Такого не бывает у обычных талисманов, даже у редких артефактов Одарённых. Только у родовых амулетов, передающихся по наследству через кровь и имя.

Я молчал, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле. Никонов знал. Он знал слишком много. Настолько, что даже не задавал вопросов — он утверждал.

Он снова сел, откинувшись в кресле. Выдержав паузу, он взял в руки стакан, покрутил его, рассматривая, как свет играет в янтарной жидкости.

— Тебя зовут не Макс и не Сокол, — произнёс он спокойно. — Ты из аристократического рода, потерявшего всё при перевороте. Возможно, даже из высшей знати, судя по силе амулета. — Его голос стал тише. — И ты бежишь от кого-то. От кого-то очень могущественного.

Внутренне я выдохнул с облегчением — Никонов видел во мне лишь отпрыска какой-то опальной аристократической семьи, а не последнего Белозерского. Это давало пространство для манёвра. И всё же я продолжал просчитывать пути к отступлению. Окно — высоко, не выжить при падении. Дверь — наверняка снаружи охрана. Оставался только мой дар, но после боя я был истощён, а Никонов наверняка готов к ментальной атаке.

— Расслабься, — сказал Никонов, заметив, как напряглись мои плечи. — Если бы я хотел выдать тебя властям, то сделал бы это ещё вчера. — Он отставил стакан. — У меня к тебе другое предложение.

Он достал из ящика стола папку и положил её передо мной. Внутри оказались документы — безупречно выполненные, с официальными печатями и подписями. Не дешёвые подделки с рынка, а настоящие имперские бумаги, которые могли выдержать любую проверку.

— Новая личность, — пояснил Никонов. — Матвей Северов, восемнадцать лет, уроженец северных провинций. Сирота, воспитанник закрытой школы для одарённых детей, ныне мой протеже. А для твоей подруги — Кристина Лавренева, сирота из того же учреждения. Все необходимые записи в имперских реестрах уже появились.

Я молча листал документы, чувствуя, как колотится сердце. Каждая страница была проработана до мельчайших деталей — история болезни, школьные оценки и даже характеристика от преподавателей. С новыми бумагами мы могли бы свободно перемещаться по Империи, не опасаясь проверок. Даже пересечь границу.

Но один вопрос не давал мне покоя: почему Никонов уже позаботился о документах для Кристи? Он ведь даже не видел её, откуда он вообще знает о её существовании? Очевидно, за нами следили гораздо дольше и тщательнее, чем я предполагал.

— Зачем вам это? — спросил я наконец. — Что вы хотите взамен?

Никонов улыбнулся — на этот раз искренне.

— Ты мне нравишься, мальчик, поэтому не буду ходить вокруг да около и сразу перейду к делу. — Он сложил руки на груди. — Спрашиваешь, чего я хочу получить? Ответ прост: твои услуги, твой талант и твою… исключительность.

Он поднялся и подошёл к глобусу в углу, медленно провёл пальцем по его поверхности. Его силуэт на фоне ночного города выглядел внушительно — высокая фигура, гордая осанка, уверенные движения. Человек, привыкший повелевать.

— Видишь ли, я коллекционер редкостей. Антиквариат, предметы искусства, старинные артефакты. — Он сделал паузу. — И люди. Особенно Одарённые с необычными способностями.

Он бросил на меня оценивающий взгляд, словно мысленно прикидывая, на какую полку своей коллекции меня поставить.

— Ты — редкость. Менталист с могущественным амулетом, умеющий драться как тренированный боец спецподразделения. У тебя есть потенциал, какого я давно не видел.

Что-то в его тоне заставило меня насторожиться. Он говорил обо мне не как о человеке, а как об особенно ценном экспонате. Интересно, что случается с его коллекцией, когда экземпляры перестают его развлекать?

— И вы хотите… что? Чтобы я стал вашим бойцовым псом? — спросил я с вызовом.

Никонов рассмеялся, запрокинув голову.

— Нет, мой юный друг. Я хочу, чтобы ты стал моим партнёром. Моим… протеже. — Он снова стал серьёзным. — Я предлагаю тебе защиту от имперских агентов. Новую личность, о которой я уже позаботился. Профессиональное обучение для развития твоего дара — у меня есть связи с лучшими менталистами вне Академии.

Он говорил, а я слушал, понимая, что это предложение заманчивее, чем он сам думает. Всю жизнь я считал себя беспризорником, никем, сиротой без роду и племени. Только недавно я узнал о своём происхождении, о даре, о том, что во мне течёт кровь императоров. И до сих пор не знал, что делать с этой информацией. А теперь передо мной открывался путь к могуществу.

Я мог бы научиться использовать свой дар на полную мощность. Понять истинную силу амулета. Стать кем-то большим, чем просто мелкий воришка с улиц. Возможно, даже вернуть то, что принадлежало моей семье по праву.

— Влияние, ресурсы, связи — всё это будет в твоём распоряжении, — продолжал Никонов. — Взамен ты будешь работать на меня. Решать… деликатные проблемы. Быть моими глазами и ушами там, куда я сам не могу попасть.

— Какого рода проблемы? — уточнил я, хотя и так догадывался.

Никонов сделал неопределённый жест рукой.

— Разные. Иногда нужно просто добыть информацию. Иногда — убедить кого-то принять правильное решение. — Он посмотрел мне прямо в глаза. — А иногда… устранить препятствие. Твой дар идеально подходит для таких задач. Особенно когда амплифицирован родовым амулетом.

То есть, шпионаж, манипуляции и убийства. Прекрасное будущее для наследника императорского рода — стать наёмником криминального авторитета.

— А если я откажусь? — спросил я.

Никонов пожал плечами с наигранным безразличием.

— Тогда возьмёшь свой гонорар и уйдёшь. — Он сделал паузу. — Но долго ты не проживёшь. Корсаков не забыл, как ты унизил его в ресторане. А Вихрь… поверь, он найдёт способ отомстить. К тому же, в город прибыли имперские агенты. Они ищут беглых Одарённых. — Он встретился со мной взглядом. — И особенно их интересует один подросток со способностями Менталиста…

Я сжал кулаки под столом. Они знали о нас. Они были здесь. Проклятье. Как же быстро они нашли наш след? Может, Никонов прав, и нам с Кристи не выбраться из этого города самостоятельно?

— И что насчёт Кристи? — спросил я. — В вашем… предложении есть место для неё?

Никонов слегка наклонил голову, словно этот вопрос его удивил.

— Конечно. У меня достаточно просторный особняк. Ей найдётся комната. — Он сделал паузу. — Хотя должен предупредить: девочка может не одобрить твой выбор. У неё, как я понимаю, довольно… принципиальный характер.

Откуда он знает о характере Кристи? Сколько времени он за нами следил? И где она сейчас?

— Подумай хорошенько, — произнёс Никонов, видя моё замешательство. — Я даю тебе время до утра. Но знай: моё предложение — твой единственный шанс выжить в этом городе. И не просто выжить, а стать тем, кем ты должен быть по рождению. Сильным. Влиятельным. Уважаемым.

Он протянул руку, словно для рукопожатия, но остановился в нескольких сантиметрах от моей.

— Что скажешь, Матвей Северов? По рукам?