Хроники Менталиста 2

Глава 19 Крик Банши

Я лежал на полу второго этажа, прижавшись лицом к щели между досками. Пыль щекотала ноздри, а неровные половицы впивались в рёбра, но я не смел пошевелиться. Внизу, в гостиной профессора, происходило что-то слишком важное, чтобы упустить хоть слово.

— Спасибо, что согласились меня принять, профессор, — голос Марты звучал глуше, чем обычно. — Знаю, это опасно.

— В наше время любая встреча опасна, — ответил Лебедев, внимательно изучая свою гостью. — Чем могу помочь легендарному лидеру сопротивления?

Я заметил, как Марта поморщилась от слова «легендарному».

— Мне нужна информация, — она откинула капюшон, обнажив коротко остриженные волосы и лицо, напряжённое, как натянутая струна. — Об… особенном беглеце. Том, кого Серые ищут с таким усердием.

Профессор откинулся в кресле, и оно протестующе скрипнуло под его весом.

— Особенный беглец, — медленно повторил он. — В городе много тех, кто скрывается от властей.

Нарастающее напряжение между ними было почти осязаемым.

— Не играйте со мной в игры, профессор, — её голос стал холоднее льда. — Вы знаете, о ком речь.

Лебедев неожиданно улыбнулся, словно разговор доставлял ему удовольствие.

— Может, выпьете со мной чаю? — предложил он, указав на чайник.

— Мне не до чая, — отрезала Марта. — Этот беглец очень важен для сопротивления.

Профессор вздохнул, будто разочарованный её отказом, и откинулся глубже в кресло.

— Чем же он так важен? — спросил он с искренним любопытством учёного. — Этот человек Одарённый? Информатор?

Марта заметно колебалась. Она подошла к окну, на мгновение отвернувшись от профессора, словно собираясь с мыслями.

— Он больше, чем просто одарённый, — наконец произнесла она. — Он… символ.

— Символы бывают разные, — заметил профессор, и в его голосе появилась новая нотка. — Иногда символом становится человек с определённой кровью.

Марта дёрнулась, как от удара. Затем медленно обернулась, и её лицо, наполовину скрытое тенью, стало жёстким и настороженным.

В комнате повисла тяжёлая пауза. В другой части комнаты Кристи перевернулась на скрипучей кровати, и я на мгновение замер, боясь, что звук нас выдаст. Но ни Марта, ни профессор, похоже, не обратили на это внимания.

— Я ищу последнего из Белозерских, — наконец произнесла Марта, и каждое слово, казалось, давалось ей с трудом. — Мальчика, которого все считали мёртвым.

Профессор вздрогнул, его глаза расширились от удивления — возможно, слишком театрального, если присмотреться.

— Что? — он подался вперёд, сжимая подлокотники кресла. — Но это невозможно. Вся императорская семья была уничтожена. Младший наследник погиб при штурме дворца.

— Нет, — Марта покачала головой. — Каким-то чудом этот мальчик выжил. И теперь он здесь, в городе.

Профессор потёр переносицу, словно пытаясь осмыслить услышанное. После длинной паузы он задал следующий вопрос:

— Зачем он вам?

— Чтобы спасти его от Серых, — ответила она, не отводя взгляда. — От… императора.

— От вашего отца, вы хотели сказать? — тихо уточнил профессор.

Марта резко обернулась. В её глазах полыхнула такая ярость, что даже сквозь щель в полу я почувствовал её жар.

— Откуда вы… — начала она, но профессор перебил её.

— Я многое знаю, — сказал он почти извиняющимся тоном. — Дочь Демидова против собственного отца. Интересный поворот в и без того занимательной истории.

Плечи Марты опустились, словно с них упал невидимый груз. Она выглядела одновременно разоблачённой и странно облегчённой — как человек, с которого наконец сняли маску, которую он носил слишком долго.

— Да, я его дочь, — сказала она с горькой усмешкой. — И именно поэтому я должна остановить его.

В её глазах стояла смесь ярости и боли — чувства, которые она, очевидно, годами держала внутри. Теперь, когда тайна вышла наружу, что-то в её лице изменилось — словно железный панцирь, который она носила в качестве лидера сопротивления, дал трещину, позволяя мельком увидеть настоящую Марту.

— Знаете, профессор, — она нервно провела рукой по волосам, — легче сражаться с тираном, когда никто не знает, что он твой отец. Когда твоя ненависть не вызывает подозрений.

Она начала расхаживать по комнате, как зверь в клетке. Половицы скрипели под её шагами, отсчитывая секунды напряжённой тишины.

— Белозерский не просто символ. Он ключ, — в её голосе звучала убеждённость фанатика. — Не козырь в игре, а надежда свергнуть тирана. Последний законный наследник трона.

Она остановилась, глядя на пыльный портрет на стене — старика в военной форме, чьи глаза, казалось, следили за каждым её движением.

— Демидов боится призраков старой династии. Боится, что народ вспомнит, как жилось при настоящих правителях, а не при узурпаторе. Даже упоминание фамилии «Белозерский» запрещено в публичных местах, — её кулаки сжались. — Он начал тратить огромные ресурсы на поиски мальчика, которого считал давно мёртвым. Это говорит о многом, не правда ли?

Профессор задумчиво потёр подбородок, словно взвешивая свои следующие слова. Он медленно поднялся с кресла и подошёл к старинным напольным часам, стоявшим в углу комнаты. На мгновение он замер, прислушиваясь к их мерному тиканью, отсчитывающему секунды напряжённой тишины. Затем, будто приняв важное решение, он развернулся к Марте.

— А что, если я скажу, что знаю, где он? — произнёс он почти небрежно, но в его глазах вспыхнул странный огонёк.

Марта замерла на полушаге. Её лицо на мгновение озарилось надеждой, которая тут же сменилась острым подозрением. Она медленно подошла к профессору, вглядываясь в его лицо так, словно пыталась прочесть скрытые мысли.

— Он сейчас наверху, — продолжил профессор, глядя на потолок. — Спит в моей гостевой комнате.

Мир словно остановился для Марты. Она застыла, не в силах выдавить ни слова. Её взгляд метнулся к лестнице, затем обратно к профессору, будто проверяя, не шутка ли это.

Я понял, что прятаться дальше бессмысленно. Медленно поднялся на ноги, чувствуя, как затекли мышцы от долгого лежания в неудобной позе. Каждая ступенька скрипела под моими шагами, отсчитывая секунды до неизбежной конфронтации.

Когда я появился в дверном проёме, Марта инстинктивно дёрнулась к поясу, где обычно носила оружие. Но сегодня его там не было — видимо, профессор настоял на встрече без средств поражения.

Мы долго смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Два человека, связанных цепью случайностей и чужих решений, принятых задолго до нашего рождения.

— Не ожидал встретить тебя здесь, Марта, — наконец нарушил я тишину.

— А я не ожидала, что ты станешь подслушивать чужой разговор, — парировала она, но в её голосе не было настоящей злости.

Она смотрела на меня иначе, чем обычно. Не как на подчинённого, не как на подростка из трущоб, а как на равного. Или, может быть, как на потенциальную угрозу — наследника престола, законного претендента на трон её отца.

— Значит, ты всё знаешь, — она кивнула на щель в потолке. — Обо мне. О моём отце.

— Ты — дочь человека, уничтожившего мою семью, — я постарался, чтобы мой голос звучал ровно. — Дочь узурпатора, которая возглавляет сопротивление против него же. Довольно ироничный поворот.

— Демидов мой отец по крови, но не по духу, — Марта выпрямилась, в её глазах вспыхнула сталь. — Я видела, что он сделал с твоей семьёй. И с сотнями других. С целой страной.

— И всё это время ты знала, кто я? — я сделал шаг к ней. — С самого начала?

— Нет, — она покачала головой. — Я узнала, кто ты, только когда вы с Гарретом сами рассказали мне. До этого ты был просто одарённым из трущоб с необычайно сильным даром. Но когда правда раскрылась… я решила защитить тебя любой ценой.

— И поэтому ты скрыла, кто ты на самом деле? — я не мог сдержать горечи. — Дочь императора, играющая в революцию?

Марта вздрогнула, словно я ударил её, но быстро взяла себя в руки.

— Думаешь, в сопротивлении приняли бы меня, если бы знали? — она усмехнулась. — «Привет, я Марта Демидова, дочь тирана. Можно к вам в революционеры?» Меня бы пристрелили на месте. Или хуже — использовали как заложницу.

Профессор наблюдал за нашим обменом колкостями с видом учёного, изучающего редкий эксперимент.

— Что ж, — сказал он, когда мы замолчали, — предлагаю всё-таки выпить чаю. Думаю, разговор предстоит долгий.

Несколько минут спустя мы сидели за столом, как шахматисты перед решающей партией. Профессор разлил чай по чашкам, но никто к нему не притрагивался.

— Моя мать пыталась предупредить твоего отца о заговоре, — сказала Марта после долгой паузы. Её голос звучал ровно, но я чувствовал за этой ровностью усилие воли. — Будучи близкой к Демидову, она имела доступ к его кабинету и личным вещам. Однажды она случайно обнаружила тайную переписку, заметки, списки с именами генералов и промышленников. Она поняла, что её… любовник готовит переворот, и решила действовать. Собрала доказательства — фрагменты записей, подслушанные разговоры, копии документов с подписями заговорщиков.

— И что случилось? — спросил я, хотя догадывался об ответе.

— Демидов узнал, — она сжала кулаки так, что побелели костяшки. — Он запер её в поместье на севере. Годами держал под домашним арестом. А потом… — она замолчала, глядя куда-то сквозь меня. — Он убил её. Медленно, год за годом. Не пулей в затылок, а одиночеством, страхом и ложью. Когда я была подростком, её нашли мёртвой. «Несчастный случай», — она выплюнула эти слова, как что-то ядовитое.

— И ты поклялась отомстить, — закончил я за неё.

— Я поклялась уничтожить всё, что он построил, — поправила Марта. — Систему, империю, его самого. Не ради мести, а ради всех, кого он уничтожил. Включая твою семью.

Что-то в её голосе, в её взгляде заставило меня поверить. Как ни странно, именно ненависть к Демидову в её глазах выглядела искренней и настоящей.

— Ты одарённая? — спросил я, вспомнив слова о её даре, которые слышал в подземельях.

Марта помедлила, потом медленно извлекла из-под воротника цепочку с медальоном. Не простым украшением, а амулетом-блокиратором — я узнал его конструкцию. Тусклый металл с выгравированными рунами поглощения силы, камень в центре, неестественно чёрный, словно поглощающий свет.

— Банши, — произнесла она почти шёпотом. — Но я не использую дар. Никогда.

— Почему?

Марта бросила на меня быстрый взгляд, затем вернула внимание к медальону в ладони. Пальцы слегка дрожали, выдавая внутреннее напряжение.

— Это не просто вопрос контроля или морали, — опустившись в кресло, Марта впервые за весь разговор выглядела по-настоящему уставшей. — Мой дар… сила Демидовых… разрушительна сама по себе, но опасна вдвойне из-за своей уникальности. Каждое его проявление оставляет в эфире след, который нельзя подделать или скрыть.

Задумчиво проведя пальцем по контуру медальона, Марта продолжила тише:

— Представьте, сколько сил я потратила, чтобы исчезнуть. Сменить имя, внешность, стереть все следы прошлой жизни. Годы ушли на создание новой личности, выстраивание сети сопротивления. — Глаза сузились, взгляд стал жёстче. — А один-единственный крик перечеркнет всё. Это как радиосигнал, направленный прямо к нему: «Вот она, твоя непокорная дочь. Иди и забери её.»

Перевела взгляд на меня, в глазах отразилась горечь:

— Этот крик разрывает барабанные перепонки, вызывает кровоизлияния в мозг, останавливает сердца, — голос звучал ровно, будто зачитывая технические характеристики оружия. — Невозможно его контролировать или направлять. Просто… тотальное уничтожение всего живого вокруг.

Медальон исчез в крепко сжатом кулаке.

— Когда сила впервые проявилась, я потеряла контроль. Погибли невинные люди, — голос дрогнул. — Но хуже всего, что в тот же миг я почувствовала связь. Как где-то далеко, в Императорском дворце, отец поднял голову, ощутив меня. Связь крови, связь дара — её невозможно разорвать. С того дня эта часть меня заперта. Навсегда.

В комнате повисла тишина, нарушаемая только тиканьем старых часов на стене.

Внезапно снаружи донёсся шум — топот ног, лязг оружия. Профессор бросился к окну, осторожно отодвинул край тяжёлой шторы.

— Чёрт! — выдохнул он, резко отпрянув. — Вас нашли!

В следующий момент входная дверь слетела с петель, сотрясая весь дом. Сверху донёсся грохот — кто-то вламывался через окно второго этажа.

— Дом окружён! Сопротивление бесполезно! — проревел голос через мегафон снаружи.

Марта схватила меня за руку:

— Это ловушка! — прошипела она. — Они следили за мной!

Не успела она договорить, как на лестнице появилась грузная фигура в чёрной броне. Наёмник тащил за волосы Кристи, которая отчаянно сопротивлялась. Её лицо было в крови, губа разбита, один глаз заплывал.

— Макс! — выкрикнула она, пытаясь вырваться.

Здоровяк рывком швырнул её на пол. Следом за ним спустились ещё трое наёмников, все в защитных амулетах, блокирующих ментальное воздействие.

— Какая прелесть, — осклабился главарь, обводя нас взглядом. — Дочка императора, последний Белозерский и профессор-предатель. Полный комплект.

Он приставил пистолет к виску Кристи. Она попыталась телепортироваться — её тело на мгновение окуталось синеватым сиянием, но наёмник ударил её рукоятью по затылку, и свечение погасло.

— Спокойно, девочка. Попробуешь еще раз вытворить что-нибудь подобное, я тебя прикончу, — произнёс он, надавливая стволом на висок Кристи так, что она поморщилась. — Тебя, дочурка, папочка хочет видеть живой. Мальчишку — желательно целым. Остальные… — он ухмыльнулся, глядя на профессора, — расходный материал.

Второй наёмник ткнул стволом:

— На колени. Все, кроме неё, — он кивнул на Марту.

Нас загнали в угол. Я лихорадочно искал выход, но понимал — любое моё ментальное воздействие разобьётся о защитные амулеты наёмников. А Кристи, судя по её бледности и дрожащим рукам, была слишком истощена для телепортации.

Краем глаза я заметил, как Марта смотрит на свой медальон-блокиратор. Её пальцы подрагивали, словно она боролась с каким-то решением.

— Не надо, — сказал я, поняв её намерение.

— У нас нет выбора, — отозвалась она, не глядя на меня. Её глаза были устремлены куда-то вдаль, словно она видела перед собой не комнату, а другую реальность.

— Прости меня, — прошептала она, и я не понял, к кому она обращается — ко мне, к себе или к тем, кто давно мёртв.

А в следующее мгновение цепочка с медальоном со звоном упала на пол.

Три секунды абсолютной тишины. Казалось, даже сердца перестали биться. Воздух внезапно загустел, стал холоднее. Изо рта вырывались облачка пара, хотя мгновение назад в комнате было тепло. Керосиновые лампы замерцали и одна за другой начали гаснуть.

А затем Марта открыла рот и закричала.

Это не был обычный крик — звук, извергающийся из человеческого горла. Это была смерть, облечённая в звуковую волну. Первобытный ужас, боль и ярость, спрессованные в высокочастотный вопль, который, казалось, раздирал саму ткань реальности.

Стёкла в окнах взорвались, рассыпаясь мириадами осколков. Наёмники выпустили оружие и схватились за головы. Из их ушей, носов, глаз потекла кровь. Первым рухнул тот, кто держал Кристи — его тело забилось в конвульсиях, изо рта хлынула алая пена.

Остальные держались на секунду дольше, но результат был тем же — они падали один за другим, как марионетки с обрезанными нитями.

Амулет на моей груди раскалился, образуя вокруг меня защитное поле. Но даже сквозь эту защиту я чувствовал, как крик Банши вибрирует в моих костях, как от него сворачивается кровь.

Профессор корчился на полу в позе эмбриона, из его носа сочилась кровь. Кристи, закрыв уши руками, пыталась отползти подальше, но её движения были вялыми, неуверенными.

А Марта… она не могла остановиться. Её глаза полыхали синим пламенем, волосы развевались в невидимом урагане. Её рот был открыт в крике, который, казалось, становился только громче. Вокруг неё плясали электрические разряды, мебель тряслась и разваливалась на части.

Я понял: она убьёт всех, включая себя, если не остановится. Но как остановить оружие, созданное убивать?

«Помоги ей», — прошептал в моей голове голос, похожий на голос Александра. — «Ты можешь».

Стиснув зубы, я начал бороться против урагана силы, пытаясь добраться до Марты. Каждый шаг был битвой — звуковые волны физически отталкивали меня, давили на грудь, словно каменная плита.

Амулет на груди вспыхнул, наполняя меня древней силой предков. Я двигался медленно, мучительно медленно, но всё же приближался.

Когда я наконец коснулся её плеча, мир перед глазами поплыл. Вместо комнаты профессора я увидел…

…маленькую девочку лет восьми, сидящую в тёмной комнате. Вокруг неё лежали мёртвые птицы, десятки мёртвых птиц. А она сидела среди них, беззвучно плача.

…подростка с короткими волосами, в ужасе смотрящего на тело служанки, лежащее на полу. Изо рта женщины сочилась кровь.

…молодую женщину, надевающую медальон-блокиратор на шею. «Никогда больше», — шептали её губы. — «Клянусь матерью, никогда больше».

Я вернулся в реальность так же резко, как провалился в чужие воспоминания. Марта всё ещё кричала, но я уже держал её за плечи, амулет пульсировал между нами, создавая что-то вроде моста.

— Ты сильнее этого, — сказал я, хотя не был уверен, что она меня слышит. — Ты не чудовище. Вернись.

Постепенно крик начал ослабевать. Синее свечение в её глазах потускнело, тело перестало вибрировать от напряжения.

Когда последние отголоски её голоса растворились в тишине, Марта посмотрела на меня взглядом, полным ужаса и осознания.

— Что я наделала? — прошептала она, и ноги подкосились под ней.

Я едва успел подхватить её, не давая упасть. Вокруг царило разрушение — выбитые окна, сломанная мебель, мёртвые наёмники с застывшими в гримасах ужаса лицами. Профессор с трудом приподнялся на локте, его лицо было бледным как мел. Кристи сидела, прислонившись к стене, но в её глазах снова появилась осмысленность.

Снаружи донеслись крики и звуки подъезжающей техники. Подкрепление — кто-то всё-таки успел вызвать помощь.

— Вам нужно уходить, — прохрипел профессор. — Немедленно.

Кристи с трудом поднялась на ноги.

— Я могу телепортировать, — сказала она, вытирая кровь с лица. — Но только… двоих. И… недалеко…

Я посмотрел на Марту, полуживую в моих руках, на раненого профессора, на приближающуюся опасность снаружи.

— Забирай профессора и уходи, — сказал я. — Мы с Мартой найдём другой выход.

— Макс, нет! — запротестовала Кристи.

— Это приказ, — отрезал я, и что-то в моём голосе, какая-то новая нота власти, заставила её подчиниться.

Она подошла к профессору, обхватила его рукой. Посмотрела на меня, и в её глазах читалось столько невысказанного.

— Я найду вас, — пообещала она и исчезла в голубоватой вспышке.

Я остался один с полумёртвой Мартой на руках. Амулет на моей груди пульсировал, как второе сердце, синхронно с моим собственным.

«Дочь императора сломала клятву ради нас», — подумал я, слыша, как снаружи уже гремят выстрелы и слышны призывы сдаться. — «Теперь моя очередь платить».