Хроники Менталиста 2

Глава 15 Наследник и беглец

Мы продвигались по подземным туннелям уже несколько часов, когда Гаррет вдруг остановился, вскинув руку в предупреждающем жесте. Из бокового прохода доносились приглушённые голоса и лязг оружия.

— Серые, — прошептал он, прижавшись к стене и жестом приказывая нам сделать то же самое. — Целый отряд.

Мы затаили дыхание. В тусклом свете наших фонарей стали видны свежие следы на пыльном полу — кто-то недавно проходил здесь, и не один человек.

— Они знают о туннелях, — процедил Гаррет сквозь зубы. — Кто-то слил информацию.

Шакал, который до этого момента уверенно вёл нас по лабиринту подземелий, напрягся и замер, прислушиваясь. На его обычно невозмутимом лице промелькнула тревога.

— Что-то не так, — пробормотал он. — Этого патруля здесь быть не должно.

Мы бесшумно отступили назад, выбирая обходной путь. Но на следующей развилке нас ждало новое разочарование — туннель, который должен был вывести нас за городские стены, оказался завален. Массивные каменные блоки перекрывали проход, а в воздухе всё ещё висела пыль от недавнего обвала.

— Чёрт, — выругался Гаррет, оценивая масштаб разрушений. — Здесь не пройти. Придётся искать другой выход.

Шакал выглядел встревоженным. Его глаза метались по сторонам, а пальцы нервно поглаживали рукоять ножа.

— Так, слушайте сюда, — он прищурился, оценивая ситуацию. — Похоже, кто-то слил наши маршруты, так что придется разделиться.

— Разделиться? В этом лабиринте, кишащем Серыми?

— Именно, — Шакал кивнул. — Одна группа привлечёт внимание, другая проскользнёт. Я отвлеку их, а вы сможете выбраться через восточный выход.

— Звучит как хороший способ попасться по отдельности, — скептически заметил Гаррет.

— У тебя есть идея получше, старик? — огрызнулся контрабандист. — Если нет, то заткнись и слушай. — Он повернулся ко мне. — Следуйте по этому туннелю до развилки, потом налево. Выход ведёт на старое кладбище в восточном квартале. Оттуда сможете добраться до убежищ сопротивления.

И, не дождавшись нашего ответа, Шакал растворился в тенях туннеля — настолько стремительно, что я едва уловил движение. Секунда — и от него остался лишь затихающий звук шагов где-то в глубине лабиринта.

Ещё через пол часа блужданий по указанному маршруту мы наткнулись на третий патруль — двое агентов с ищейками обследовали боковой проход. Мы едва успели спрятаться за выступом стены.

— Они прочёсывают все туннели, — прошептал я, когда опасность миновала. — Надеюсь, Шакал смог уйти.

— Если кто и способен выскользнуть из этой западни, так это он, — мрачно заметил Гаррет. — Но меня больше беспокоит, почему он так быстро согласился разделиться.

— Думаешь, подстава?

— Не знаю. Но в любом случае, подземным маршрутом мы из города не выберемся.

Еще некоторое время мы кружили по лабиринту, избегая патрулей и прислушиваясь к эху чужих шагов. С каждым поворотом воздух становился всё свежее, а запах сырости — менее удушливым. Наконец, впереди забрезжил тусклый свет — узкий лаз, ведущий наверх.

— Кажется, там выход, — прошептал я.

Гаррет осторожно проверил узкий туннель на предмет ловушек, после чего кивнул:

— Выглядит чисто. Но будьте готовы ко всему.

Один за другим мы протиснулись через узкий проход, карабкаясь вверх по осыпающимся земляным ступеням. Последние метры дались особенно тяжело — руки скользили по влажным корням, ноги искали опору в рыхлой земле.

Выбравшись из затхлых туннелей, я жадно глотал влажный воздух, наполненный запахом мокрой листвы и гари. Где-то вдалеке выли сирены патрульных машин Серых. Казалось, что весь город стоял на ушах.

— Нужно двигаться, — Гаррет нервно оглядывался по сторонам, его рука не отпускала рукоять пистолета. — Шакал сказал, что восточный квартал относительно безопасен, но я бы не доверял его словам.

— Согласен, — кивнул я, помогая Кристи выбраться из узкого лаза. Она выглядела измученной: тёмные круги под глазами, бледная кожа, потрескавшиеся губы. Путешествие по подземельям далось ей тяжелее, чем она показывала.

От Шакала не было ни следа — контрабандист сдержал своё слово и увёл погоню в другом направлении. Или, что более вероятно, просто воспользовался удобным моментом, чтобы избавиться от опасных попутчиков. Его последние слова звучали в моей голове как зловещее пророчество: «Когда вернёшься за своим троном, вспомни, кто помог тебе выжить».

Мы двинулись на восток, придерживаясь тёмных переулков и заброшенных дворов. Город изменился с тех пор, как мы скрылись под землёй. На перекрёстках появились дополнительные блокпосты, патрули Серых встречались чаще, а жители, встречавшиеся на нашем пути, спешили скрыться при малейшем шорохе, как испуганные животные.

— Слишком много патрулей, — прошептал Гаррет, затаскивая нас в тень подворотни, когда мимо проехал бронированный фургон с эмблемой змей. — Они мобилизовали половину города.

— Неужели мы настолько важны? — тихо спросила Кристи.

— Видимо, да, — мрачно ответил Гаррет. — Или им очень не понравилось, когда члены сопротивления убивает агентов.

Мы пробирались всё дальше в лабиринт старых кварталов, где дома стояли так близко друг к другу, что образовывали непрерывные стены. Район постепенно становился всё более обветшалым — обшарпанные фасады, разбитые окна, заколоченные двери. Здесь когда-то жили зажиточные горожане, пока война и последующий кризис не превратили их дома в призраков прежней роскоши.

На одном из перекрёстков Гаррет остановился, изучая ржавую водосточную трубу с едва заметной меткой — три параллельные линии, процарапанные на металле.

— Метка сопротивления, — пояснил он. — Значит, мы на верном пути.

Мы свернули в узкий проход между домами, и внезапно тишину разорвал визг шин. Из-за угла вылетел армейский джип с прожектором. Яркий луч света выхватил нас из темноты, и чей-то голос проревел через мегафон:

— Стоять! Нарушение комендантского часа! Не двигаться!

— Бегите! — Гаррет толкнул меня и Кристи в противоположную сторону. — На восток, к старому рынку! Встретимся в назначенном месте через день!

— Гаррет, нет! — крикнул я, но старик уже выхватил пистолет и сделал два быстрых выстрела в прожектор. Стекло разлетелось вдребезги, погрузив улицу во тьму.

— Живо! — рявкнул он с такой силой, что мы с Кристи инстинктивно подчинились.

Мы неслись через дворы и подворотни, перелезали через заборы, петляли среди мусорных баков и заброшенных машин. Позади слышались крики, топот ног, лай собак. Кристи задыхалась, но не отставала. Её глаза сверкнули синим — она пыталась телепортироваться, но истощение давало о себе знать. Ничего не вышло.

— Я не могу, — выдохнула она. — Нет сил…

— Держись, — я схватил её за руку и потянул в очередной проулок.

Мы выскочили на пустырь, заросший высокой травой и кустарником. Вдалеке виднелся тёмный силуэт заброшенного трёхэтажного дома с провалившейся крышей.

— Туда, — я указал на здание.

Мы ползли через заросли, прижимаясь к земле. Всё ближе был спасительный мрак заброшенного дома. Уже у самого входа я оглянулся — патруль прочёсывал пустырь, лучи фонарей метались, как обезумевшие светлячки.

Дверь поддалась не сразу — петли заржавели от времени и дождей. Пришлось навалиться плечом, чтобы с глухим скрипом протиснуться внутрь. Кристи юркнула следом, и я аккуратно прикрыл дверь, стараясь не шуметь. Сквозь грязное окно виднелись блуждающие лучи фонарей — патруль медленно приближался к дому.

— Наверх, — шепнул я, указывая на лестницу в глубине помещения. — Там безопаснее.

Внутри пахло плесенью, гнилым деревом и кошками. Мы поднялись по шатким ступеням на второй этаж, где нашли комнату с относительно целыми стенами и окнами, выходящими на противоположную от пустыря сторону.

— Переждём здесь до утра, — прошептал я, помогая Кристи устроиться в углу, подальше от окон. — А утром придумаем, как найти Гаррета и остальных.

Она молча кивнула, обхватив колени руками. По её телу пробегала дрожь — не столько от холода, сколько от пережитого страха. Я накинул на её плечи свою куртку. Она благодарно прижала потрёпанную ткань к лицу, будто пытаясь найти в знакомом запахе что-то, напоминающее о прежней жизни.

— Макс, — голос Кристи был едва громче шёпота, когда я вернулся от окна. За мутным стеклом патрульные огни уже растворились в ночи, но её глаза всё равно оставались тревожными, с каким-то новым выражением, которого я раньше не замечал. — Мне страшно.

Лунный свет, пробивающийся через разбитое окно, серебрил её волосы и превращал лицо в бледную маску.

— Всё будет хорошо, — я опустился рядом, стараясь звучать уверенно. — Здесь нас точно не найдут. К утру всё успокоится.

— Я боюсь не этого, — она покачала головой, пальцы нервно теребили потрёпанный край куртки. — Не патрулей, не погони. Я боюсь за тебя, Макс. За то, что с тобой происходит с тех пор, как ты узнал… кто ты.

Я напрягся. В горле внезапно пересохло, а сердце забилось чаще. Даже сейчас, в относительной безопасности, само упоминание моего происхождения вызывало почти физический дискомфорт.

— Белозерский, — её голос дрогнул, а лицо на мгновение исказилось от сдерживаемых эмоций. — Не просто беспризорник из трущоб, не просто одарённый, а наследник престола, которого весь мир считал мёртвым. Последний из императорской династии.

Она подняла на меня взгляд, в котором читался не просто страх — почти отчаяние.

— Ты понимаешь, что это значит? Демидов не успокоится, пока не найдёт тебя. Ты — живое воплощение его провала, единственное доказательство, что он не уничтожил династию полностью. Каждый день твоего существования — угроза его власти.

Она придвинулась ближе, почти лихорадочно схватив меня за руку:

— Мы больше не просто беглецы, Макс. Мы — мишень для всей государственной машины. Каждый агент, каждый патруль, каждая ищейка будет натаскана на твой след. И это никогда не закончится, понимаешь? Никогда.

— Я всё ещё тот же Макс, — попытался улыбнуться я, но вышло криво. — Да, с дурацким амулетом и новой кучей проблем, но всё тот же уличный воришка.

Кристи медленно покачала головой. В её глазах читалось что-то, похожее на скорбь:

— Нет. Ты изменился, — её голос дрогнул. — За последние несколько часов с амулетом ты стал совсем другим. С того момента в склепе, когда ты чуть не придушил Шакала… — Она сглотнула. — Я видела твои глаза. Это был не ты. Ты смотришь сквозь меня, словно видишь что-то за гранью реальности. Говоришь вещи и используешь слова, которых раньше не знал. Даже двигаешься иначе. Будто Макс из банды Эда исчезает, а на его месте появляется кто-то древний, могущественный и… пугающий.

Последнее слово она произнесла совсем тихо, но оно ударило больнее, чем крик. Я отвернулся, не в силах выдержать её взгляд. Как объяснить то, чего сам не понимал до конца? Голоса предков в голове, воспоминания, которых у меня никогда не было, знания, которым неоткуда было взяться.

— Помнишь, — продолжила она после паузы, — как мы сидели на крыше склада и мечтали? О том, как сбежим из банды Эда и найдём свой собственный угол. Может, даже уедем из города. Помнишь, какими были наши мечты?

— Скромными, — ответил я, чувствуя тянущую боль где-то под рёбрами. — Своя комната. Работа. Может, небольшая лавка…

— Обычная жизнь, — тихо закончила она. — Без Серых, без погонь, без смертельной опасности. Теперь это кажется почти смешным, правда?

Она провела рукой по моей щеке — жест настолько неожиданный и нежный, что я на секунду перестал дышать.

— Наследник Белозерских, — прошептала она с горькой усмешкой. — Ты теперь обречён либо на трон, либо на плаху. И утягиваешь меня за собой.

— Я не прошу тебя… — начал я, но она прервала меня.

— Я знаю. Никогда не просил. — Теперь в её голосе звучала не горечь, а странная решимость. — Но я здесь, Макс. И никуда не денусь, даже если ты превратишься в самого чокнутого императора в истории.

Я не удержался от смешка:

— Боюсь, до коронации мне ещё далеко.

— Зато до катастрофы — рукой подать, — не уступила она, но в её глазах наконец мелькнула искра привычной Кристи — упрямой, резкой, живой. — Так что постарайся не раствориться в своих царственных предках окончательно. Мне нужен именно ты. Макс. Тот, кто защищал меня в подворотнях. Тот, кто делился последним куском. Тот, кто пошёл против Эда ради меня.

Её слова легли на сердце странным успокоением. В них была правда — амулет менял меня, и не всегда к лучшему. Воспоминания, которых не должно было быть, знания, доставшиеся без усилий, сила, требующая слишком высокой цены.

— Я постараюсь, — пообещал я, сжимая её руку. — Не потерять себя в этом… наследии.

Она прислонилась к моему плечу, словно вся её решимость вдруг иссякла, оставив лишь усталость.

— А я постараюсь тебе напоминать, кто ты, — прошептала она. — Если начнёшь слишком увлекаться императорскими замашками.

Мы сидели молча, слушая, как ветер бродит по пустым комнатам, как скрипят половицы, как постепенно затихают вдалеке сирены патрульных машин. В этой тишине было странное, хрупкое спокойствие — как затишье между бурями.

— Нужно поспать, — наконец сказал я, чувствуя, как веки наливаются свинцом. — Завтра нас ждёт долгий день.

Кристи молча кивнула и, не отпуская моей руки, свернулась калачиком на тонком одеяле, моя куртка всё ещё укрывала её плечи. Её дыхание быстро стало ровным, глубоким — сказывалось истощение последних дней.

А я ещё долго смотрел в ночное небо сквозь разбитое окно, ощущая, как внутри переплетаются два разных человека — уличный воришка Макс и наследник престола Матвей, оба одинаково реальные и оба одинаково обречённые.

Должно быть, я всё-таки задремал, потому что следующее, что помню — тусклый утренний свет, пробивающийся через грязные окна, и тихие шаги внизу.

Я вскочил, разбудив Кристи, и приложил палец к губам. Она мгновенно проснулась, глаза широко раскрыты от страха. Мы замерли, вслушиваясь. Шаги были неторопливыми, неуверенными. Так не ходят Серые — они двигаются чётко, организованно, группами. Это был кто-то один.

Я осторожно подкрался к двери и выглянул в коридор. Ничего. Звук шагов теперь доносился с первого этажа, кто-то методично обходил комнаты.

— Жди здесь, — шепнул я Кристи и, пригнувшись, двинулся к лестнице.

Осторожно спустившись, я заглянул в главную комнату первого этажа. У окна стоял пожилой мужчина в поношенном, но чистом костюме. Седые волосы аккуратно зачёсаны, лицо морщинистое, но выразительное. В руках — не оружие, а обычная трость. Он разглядывал следы нашего ночного проникновения — отпечатки ног на пыльном полу.

Я мог бы ускользнуть незамеченным, но решил, что один старик не представляет опасности. К тому же, его внешность вызывала странное доверие.

— Кто вы? — спросил я, выходя из своего укрытия.

Старик вздрогнул и обернулся. Его водянистые серые глаза изучающе оглядели меня с головы до ног.

— Интересный вопрос, молодой человек, — его голос был мягким, с лёгкой хрипотцой. — Особенно учитывая, что это вы находитесь в моём доме.

— В вашем? — я оглянулся на обшарпанные стены. — Но он выглядит заброшенным.

— Это защитная мера, — старик постучал тростью по полу. — В наши дни привлекать внимание к своему жилищу… неразумно. Особенно когда по всему городу ищут беглецов из сопротивления.

Я вздрогнул, не скрывая удивления:

— Откуда вы…

— Патрули прочёсывают район с самого рассвета, — спокойно продолжил старик, наблюдая за моей реакцией. — А ты явно не просто бездомный, ищущий укрытия. Слишком настороженный, слишком… целеустремлённый. И судя по двум комплектам следов на пыльном полу, ты здесь не один.

Мои пальцы сами собой скользнули к рукояти ножа, спрятанного под курткой. Старик перехватил это движение — взгляд у него оказался на удивление цепким для его возраста.

— Вы собираетесь сдать меня Серым? — прямо спросил я, не видя смысла ходить вокруг да около.

Профессор покачал головой и опёрся обеими руками на трость — жест полной открытости, показывающий, что он не собирается нападать.

— Мой мальчик, если бы я сотрудничал с агентами, они бы уже ворвались сюда с оружием наперевес, вместо того чтобы я вёл с тобой светские беседы. — В его голосе проскользнула лёгкая ирония. — К тому же, у меня свои счёты с нынешней властью. Не думаю, что они помнят старого профессора истории добрым словом.

Он выпрямился и слегка поклонился:

— Виктор Андреевич Лебедев, бывший профессор Имперского университета. Ныне, как видишь, отшельник поневоле. — Он обвёл рукой обшарпанные стены. — Тяжёлые времена требуют… особых мер предосторожности.

— Макс, — представился я, всё ещё держась настороже, хотя что-то в этом пожилом человеке внушало странное доверие.

Старик понимающе кивнул:

— А твой компаньон наверху? Не хочешь пригласить его спуститься? У меня есть горячий чай и свежий хлеб. По нынешним временам — почти королевское угощение.

Я замялся, взвешивая риски. Профессор выглядел безобидным, но я слишком хорошо знал, как обманчива бывает внешность.

— Почему я должен вам доверять?

Лебедев не обиделся. Наоборот, его глаза вдруг блеснули, словно он ждал именно этого вопроса. Он сделал шаг ближе и понизил голос:

— Знаешь, в чём преимущество историка, мой мальчик? Мы умеем замечать закономерности. Распознавать знаки и символы, которые другие пропускают. — Его взгляд опустился к моей груди, где под рубашкой прятался амулет. — И знаешь… некоторые реликвии невозможно спутать ни с чем другим. Особенно если ты посвятил десятилетия изучению императорской династии.