Хозяйка заброшенного поместья

20.1

Но рычать уже сил не было, поэтому я просто сказала:

— Нам с Марьей сваты ни к чему, а ты их в своем доме будешь ждать. Так что тараканов не подкармливать, посуду мыть сразу после еды.

Кстати, кота бы надо покормить. Мотя, словно прочитав мои мысли, открыл дверь, проскользнул в щель. Завертелся под ногами. Дуня оторвала кусочек блина.

— Позволите?

— У него своя еда, у нас своя. Не полезно ему.

Тем более что кошачья миска еще не опустела. Если не доест, пока мы ужинаем, надо будет вымыть, подтверждая свой запрет на подкормку тараканов.

Кот тут же перестал тереться о ноги, направился к еде. Ну просто не кот, а телепат какой-то.

Я мысленно вздохнула. Во сколько нелепиц я смогу поверить до завтрака? Пожалуй, что больше ни в одну. Устала. А ведь я еще собиралась не то свитер повязать, не то тапочки. Или куртку пошить, бахилы соорудить и, если время останется, местный налоговый кодекс почитать. Одно радовало — я успела сделать самое необходимое в доме. Перестало дуть по ногам, ночью еще осторожно попрогреваю печи, а завтра можно уже будет топить нормально.

Я сунула чугунки в печь, помыла посуду, пока Дуня ушла кормить Петра.

— Марья, пойдем тебе подарок выбирать.

Нянька, кряхтя, поднялась. Вместе мы нашли ей в кладовой отрез ситца. «Веселенького», как выразилась Марья, в мелкий цветочек. Заодно я прихватила себе несколько фартуков и пару простых платьев с застежкой спереди. Будет что и самой носить, а то в шелках на кухне или в сарае делать нечего.

Закончив эту маленькую ревизию, я поняла, что убегалась за сегодня и все, чего мне хочется, — упасть в кровать, даром что время еще «детское».

Отправив няньку отдыхать — видно было, что спина у нее продолжает болеть, — я перенесла свою постель из комнаты, где ночевала, в маменькину спальню, как и планировала вчера. Все же нерационально полноценно отапливать весь дом, пока в нем живет так мало людей. Тем более что и дров Марья скорее всего запасла на себя да Петра, а нас уже четверо. Наверняка скоро нужно будет или нанимать кого-то, чтобы из леса привез, или у соседей покупать. Но об этом я поразмыслю завтра.

Зарядив пистолеты, я положила их на пол у изголовья кровати. Вяло подумала, что надо бы все же заглянуть в будуар поискать налоговый кодекс — идеальное чтиво на сон грядущий. Но лень победила, и я, раздевшись, плюхнулась в постель. Тут же из-под кровати выскочил Мотя. Прошелся по мне, попытался устроиться на груди.

— Нет уж, — проворчала я, спихивая его себе под бок. — Мне одного кошмара хватило.

Кот не стал спорить, улегся у меня в ногах и заурчал так, что глаза закрылись сами собой.

Не знаю, бродил ли в эту ночь «домовой»: проспала как убитая. Зато проснулась еще в сумерках и поняла, что не только отлично выспалась, но и замечательно себя чувствую. Бодрой и хорошо отдохнувшей. То ли свежий воздух в сочетании с натуральной едой творил чудеса, то ли Настенькина — или теперь уже моя? — молодость. Умываясь, я обнаружила, что мурлычу себе под нос — без рифмы и смысла. Моте, правда, и этого хватило, чтобы начать «подпевать». Пришлось заткнуться.

На кухню кот со мной не пошел, замер у выхода из дома, гипнотизируя дверь. Засов! Я же вчера забыла прикрутить засовы! Выпуская кота, я выглянула во двор — нет ли следов незваного гостя. Но дорожки давно утоптали, снегопада не было, да и следопыт из меня аховый. Все, что я могла разглядеть, — вчерашнюю грязь от Дуниных лаптей. Надо почистить, чтобы в дом не тащить.

— Ты уж прости меня, касаточка, — сказала Марья вместо приветствия. — Совсем я плоха стала, так спину защемило, с сундука встать не могу.

Да и вчера было понятно, что за ночь не пройдет. Если бы нянька дала себя осмотреть и подлечить, может, сегодня и легче бы стало. Но, поскольку я врач, а не судья, я сказала только:

— За что мне тебя прощать? Со всеми может случиться. Давай-ка поглядим, что с твоей спиной.

Я начала ее осматривать. Марья заворчала:

— Так у меня спина болит, а ты мне живот щупаешь.

— Бывает, что от живота в спину отдает.

Я продолжала обследование, в который раз жалея про себя, что под рукой нет ни нормальных технологий, ни лекарств.

— Сделаю я тебе согревающую мазь, — сказала я, убедившись, насколько вообще можно было в этом убедиться только с помощью рук и глаз, что действительно имею дело с мышечным спазмом. — Намажем спину, переберешься с сундука на лавку, полежишь на твердом, погреешь — и станет легче.

Те обезболивающие, что у меня есть, в этой ситуации принесут больше вреда, чем пользы. Потому мне оставалось только сделать скипидарную мазь, взяв в качестве основы перетопленный жир. Приготовив лекарство и обмотав поясницу Марьи шерстяным платком, я помогла ей перебраться на лавку.

— Сколько чего, потом расскажи, — попросила она.

— Расскажу, — согласилась я. — И напомни мне, как сирень зацветет, настойку поставить. Тоже от спины и суставов. Еще горло полоскать.

Кто бы мог подумать, что мне придется вспоминать бабушкины рецепты!

— Да я сама соберу! — воодушевилась Марья. — Сирень-то вон у крыльца дармовая растет, а живицу еще покупать.

— Еще скажи, зря смалец перевела, — фыркнула я.

— Не зря. Хорошо греет. — Она помолчала. — Не устаю бога благодарить, что ты наконец за ум взялась. Не думала, что скажу когда такое, но, может, и прав был аспид, что тебя домой прогнал.

Я пожала плечами.

— Может, и прав. Может, и лучше нам с ним друг от друга подальше держаться, учитывая, что с батюшкой случилось.

Вдруг намек подействует и Марья расскажет, что там произошло?

— Да уж мог бы и помочь тестю-то! А он уперся, дескать, в прошлый раз с батюшки твоего обещание взял, а тот не выполнил. Теперь вот урок надобен, ежели сам не понимает: состояние беречь надо, чтобы было что детям и внукам оставить. А барин взял да и… — Она тяжело вздохнула.

А барин, похоже, взял да и застрелился.