Хозяйка не своей жизни. Развод, проклятье и двойняшки

Глава 17

Утро перед отъездом из столицы было холодным, и дворец, казалось, затаил дыхание. Мы готовились покинуть его стены, но тени интриг всё ещё цеплялись за нас. В главном зале, где слуги суетились, укладывая наши сундуки, я заметила Даниэля, Адриану и Ники, стоявших у колонны. Они шептались, их лица были серьёзными, но глаза Адрианы искрились, как будто она всё ещё переживала триумф представления двору. Объявление короля о их праве на трон эхом отдавалось в каждом уголке, и хотя оно принесло нам союзников, оно же разожгло огонь зависти.

Я хотела подойти к детям, но моё внимание привлекла фигура, появившаяся в арке напротив. Кирсан. Его тёмный плащ развевался, как крылья ворона, а глаза, холодные и острые, были прикованы ко мне. Рядом с ним стояли двое молодых магов, их руки слегка светились — явный намёк на готовность к любым его приказам. Лайонел, заметив его, шагнул ко мне, его рука легла на рукоять меча.

— Катрин Хардшероун, — произнёс Кирсан, его голос был гладким, но ядовитым, как змея. — Уезжаете так скоро? Двор ещё не успел насладиться вашим… очарованием.

Я выпрямилась, чувствуя, как кровь стучит в висках.

— Мы сделали, что должны, лорд Кирсан, — ответила я, стараясь держать голос ровным. — Король ясно дал понять, чего хочет от нашей семьи.

Его губы изогнулись в усмешке, и он шагнул ближе, игнорируя Лайонела, чьи пальцы сжались на мече.

— О, да. Даниэль и Адриана — такие… многообещающие дети. Парная, противоположная магия, — он понизил голос, почти шепча. — Это редкость. И опасность. Не каждый дворянин обрадуется, что такие силы находятся в руках… юнцов.

Я почувствовала, как Адриана за моей спиной напряглась, но Даниэль положил руку ей на плечо, удерживая. Ники, стоя рядом, смотрел на Кирсана с неприкрытой настороженностью.

— Их силы — дар нашего дома, — твёрдо сказал Лайонел, его голос был как удар молота. — И они под защитой короля. Вы бы не хотели оспаривать его волю, Кирсан?

Кирсан рассмеялся, но смех был пустым, лишённым тепла.

— Оспаривать? Нет, я лишь… наблюдаю. Но будьте осторожны, Хардшероун. Столица — место, где даже тени имеют глаза. И уши. — Его взгляд скользнул к детям, задержавшись на Адриане чуть дольше, чем нужно. — Юная леди, ваша магия, должно быть, нечто особенное. Надеюсь, мы однажды увидим её во всей красе.

Адриана стиснула кулаки, но промолчала, её глаза горели. Я шагнула вперёд, загораживая её.

— Если у вас есть что сказать, говорите мне, — холодно сказала я. — Мои дети не ваши игрушки.

Кирсан прищурился, но его улыбка не дрогнула.

— Конечно, леди Катрин. Передайте королю мои… наилучшие пожелания. И берегите своих наследников. Дороги бывают такими непредсказуемыми.

Он развернулся, его плащ взметнулся, и маги последовали за ним, растворившись в толпе слуг. Я почувствовала, как Лайонел сжал моё плечо, его дыхание было тяжёлым.

— Он угрожает, — тихо сказал он. — Нам нужно уехать. Сейчас.

Я кивнула, ощущая, как холод Кирсана всё ещё витает в воздухе. Даниэль посмотрел на меня, его лицо было спокойным, но глаза — стальными.

— Он боится нас, — сказал он. — И должен.

Я коснулась его щеки, гордая его решимостью, но внутри росла тревога. Кирсан не знал о силе Адрианы, но его слова были слишком точными. Мы должны были уехать. Свою роль мы выполнили — представили наследников и показали новых претендентов на трон. Начали игру против Кирсана.

Кареты, увозившие нас из столицы, скрипели по мощёным дорогам, а за окном мелькали шпили дворца, растворяясь в утреннем тумане. Я сидела рядом с Лайонелом, чувствуя, как напряжение последних дней понемногу отступает. Даниэль, Адриана и Ники ехали в соседней карете вместе с Кайонелом, их голоса доносились сквозь деревянные стенки — то спор о магии, то смех Адрианы. Я улыбнулась, но сердце всё ещё сжималось от мыслей о том, что мы оставили позади: интриги двора, холодные взгляды сторонников Кирсана, загадочные планы короля. И всё же возвращение в земли Хардшероун было как глоток свежего воздуха. Там нас ждала школа, Мария, новый учебный год — мой мир, где я могла что-то контролировать.

Так как я была в положении — лекарь запретил нам пользоваться порталом, так как такая сильная магия может повлиять на ребенка. Путешествие заняло три дня, и каждый вечер, когда мы останавливались в придорожных поместьях, Лайонел и я обсуждали события в столице. Его встреча с королём, состоявшаяся перед отъездом, не дала ясных ответов. Король говорил о необходимости сплотить лордов против Кирсана, но Лайонел чувствовал, что он что-то недоговаривает. «Он хочет держать нас ближе, Катрин, — сказал Лайонел, глядя в огонь камина на постоялом дворе. — Но я не знаю, ради нашей защиты или ради его игры». Эти слова эхом звучали во мне, пока мы ехали домой.

По прибытии в Хардшероун нас встретила Мария. Её улыбка была ярче солнца, а объятия — тёплыми, как домашний очаг. Она тут же увела меня к школе, показывая новые классы, где уже висели карты и стояли парты, пока мужья разбирались с нашими вещами.

«Дети не могут дождаться, — сказала она, её глаза сияли. — Аристократы прибудут через два дня, и я уже составила расписание. Ты будешь гордиться, Катрин». Я кивнула, чувствуя, как груз ответственности за школу смешивается с радостью. Это было моё детище, и видеть, как оно растёт, было наградой за все тревоги.

Но мысли о предложении короля — об академии и юном герцоге — не отпускали. Мы с Лайонелом знали, что должны принять решение, и той же ночью, после ужина, когда дети разошлись по своим комнатам, мы уединились в его кабинете. Огонь в камине потрескивал, отбрасывая тени на книжные полки, а за окном шумел ветер, предвещая осень.

— Мы не можем тянуть с этим, Катрин, — начал Лайонел, наливая нам по кубку вина. Его голос был спокойным, но я видела, как напряжены его плечи. — Король дал нам время, но он ждёт ответа. Академия… это большой шаг. Для Даниэля, Адрианы, Ники. И для нас.

Я кивнула, крутя кубок в руках. Вино отражало свет огня, но я не могла сосредоточиться на его вкусе.

— Я знаю, — тихо сказала я. — Лучшая академия королевства — это шанс, о котором мы могли только мечтать. Даниэль готов, Лайонел. Его ум, его выдержка… он будет блистать там. И Ники… он заслужил это. Его преданность, его острый ум — академия откроет ему путь, даже без магии. Но Адриана…

Лайонел вздохнул, его взгляд стал тяжёлым.

— Адриана — наш самый большой вопрос. Её магия… король видел её, и он не забудет. Если она отправится в академию, её сила привлечёт внимание. Не только учителей, но и тех, кто работает на Кирсана. Она ещё не готова к такому, Катрин. Её сердце слишком открыто, её магия слишком дикая.

Я посмотрела в огонь, вспоминая водяные спирали Адрианы в саду. Она была чудом, но Лайонел был прав — она была уязвима.

— Но если мы откажемся, — продолжила я, — король может увидеть в этом слабость. Или, хуже, недоверие. Он предложил место для Ники, Лайонел. Это не просто жест — он хочет привязать нас к себе. И я не знаю, можем ли мы себе позволить сказать «нет».

Лайонел потёр виски, его лицо было задумчивым.

— Ты права. Отказаться — значит рисковать. Но отправить их сейчас… Даниэль справится, но Адриана? Ей нужно время. И Ники… он силён, но он ещё мальчик. Если он поступит в академию один, сможет ли он выдержать давление?

Я вдруг вспомнила, что скоро день рождения Даниэля и Адрианы. Через неделю им исполнится четырнадцать. Два года — и они станут шестнадцатилетними, достаточно взрослыми, чтобы справляться с вызовами академии. И тогда Ники уже будет на втором курсе, если поступит в этом году. Он сможет стать их опорой.

— А что, если мы подождём? — сказала я, наклоняясь к Лайонелу. — Даниэлю и Адриане скоро четырнадцать. Через два года им будет шестнадцать. К тому времени Адриана научится лучше контролировать свою магию — Кайонел уже работает с ней. Даниэль станет ещё сильнее, ещё мудрее. А Ники… если он поступит в академию в этом году, через два года он будет на втором курсе. Он сможет помочь двойняшкам освоиться, защитить их. Это даст нам время подготовиться, Лайонел. И король не сможет обвинить нас в отказе — мы просто попросим отсрочку.

Лайонел посмотрел на меня, его глаза загорелись.

— Это… это может сработать, — сказал он, и в его голосе появилась надежда. — Два года дадут нам возможность укрепить наши позиции здесь, в Хардшероуне. Школа растёт, союзники присылают письма. Мы сможем подготовить детей, не бросая их в пасть академии слишком рано. И Ники… он будет там, наш человек внутри. Он умён, Катрин. Он справится.

Я улыбнулась, чувствуя, как груз на сердце становится легче.

— Тогда мы согласимся, — сказала я. — Но с условием: Даниэль и Адриана поступят через два года, когда им будет шестнадцать. Мы скажем королю, что хотим, чтобы двойняшки были полностью подготовлены, чтобы их магия и ум соответствовали репутации лучшей академии. Это звучит уважительно, но даёт нам контроль.

Лайонел кивнул, его рука накрыла мою.

— Ты гений, Катрин, — сказал он, и его улыбка была тёплой, как в те дни, когда мы только поженились. — Мы защитим их. И Ники поможет. Он всегда был тенью Даниэля, но в академии он сможет доказать, что он может большее, если не упустит шанс. Но ему будет сложно… без магии.

Я сжала его руку, чувствуя, как решимость растёт.

— А школа… — добавила я. — Юный герцог из дома Ларвейн прибудет завтра. Это испытание, но и возможность. Если он увидит, что наша школа учит не только знаниям, но и равенству, это может привлечь новых союзников. И если король следит за нами через него… что ж, мы покажем ему, что нам нечего скрывать.

Лайонел притянул меня к себе, его голос стал тише.

— Ты права. Школа — твоя победа, Катрин. И мы сделаем так, чтобы она стала нашей силой. А дети… мы дадим им время, чтобы они стали теми, кем должны быть.

Я прижалась к нему, чувствуя тепло его объятий. Мы приняли решение, и оно казалось правильным. Два года — это не так много, но достаточно, чтобы подготовить Даниэля и Адриану к академии, дать Ники шанс закрепиться там, укрепить школу и наши земли. И всё же где-то в глубине души я чувствовала тень Кирсана. Он не знал об истинной силе Адрианы, но его угрозы в зале всё ещё звучали в моих ушах. Мы должны быть готовы.

На следующее утро я нашла Марию в школьном саду, где она проверяла, готовы ли клумбы к приезду новых учеников. Её волосы были слегка растрёпаны от ветра, но лицо сияло радостью. Увидев меня, она бросилась обнимать, её смех был как звон колокольчиков.

— Катрин! Наконец-то! — воскликнула она, отстраняясь, чтобы посмотреть на меня. — Я так рада, что вы вернулись. И Кайонел! Ты бы видела, как я скучала по нему. Он уже рассказывает детям истории о столичных магах, и они слушают, раскрыв рты.

Я улыбнулась, чувствуя, как её тепло разгоняет мою усталость.

— Кайонел всегда умел увлечь, — сказала я. — А ты, Мария… ты сделала чудо с этой школой. Расскажи, как всё прошло без нас.

Мы сели на скамью под старым дубом, и Мария начала рассказывать. Её голос был полон энтузиазма, когда она описывала, как учителя готовили новые уроки, как местные дети помогали украшать классы, а первые семьи аристократов уже прислали своих сыновей и дочерей для пробных занятий.

— Мы даже добавили уроки магии для тех, у кого есть дар, — сказала она, её глаза сияли. — Не такие сложные, как в академии, но достаточно, чтобы дети почувствовали себя увереннее. А ещё… знаешь, я наняла нового учителя по истории. Он из южных земель, и его рассказы о древних войнах просто завораживают. Школа вышла на новый уровень, Катрин. Это твоя мечта, и она сбывается.

Я слушала, чувствуя, как гордость наполняет грудь. Школа была моим якорем, и Мария сделала её сердцем Хардшероуна. Но я знала, что должна рассказать ей о столице — о короле, Кирсане, академии. Я глубоко вдохнула и начала.

— Мария, в столице было… непросто, — сказала я, и мой голос стал серьёзнее. — Король объявил Даниэля и Адриану претендентами на трон. Это усилило нашу позицию, но и привлекло врагов. Кирсан… он угрожал нам перед отъездом. Он не знает всей правды о магии Адрианы, но его слова были слишком точными. А ещё король предложил отправить детей в лучшую академию королевства. И Ники тоже. Мы с Лайонелом решили согласиться, но дать детям два года — им скоро четырнадцать, и в шестнадцать они будут готовы. Ники может поступит раньше, чтобы потом поддержать их.

Мария слушала, её глаза расширялись от удивления. Когда я упомянула Кирсана, она нахмурилась, её рука сжала мою.

— Кирсан… он как ядовитый паук, — тихо сказала она. — Но ты сделала правильно, Катрин. Уехать было необходимо. А академия… это огромный шанс для детей. Даниэль рождён для этого, а Адриана… дай ей время, и она всех удивит. И Ники — он умнее многих подростков, которых я знаю. Они справятся. А мы здесь будем держать крепость. Мы с Кайонелом поможем вам.

Я улыбнулась, благодарная за её поддержку, но затем добавила, почти шёпотом:

— И ещё… я беременна, Мария. Лайонел знает, но… ты же знаешь, есть кое-что ещё. То, что я скрываю даже от него.

Мария замерла, её глаза вспыхнули радостью от новости о ребёнке, но тут же стали серьёзными.

— Беременна? Катрин, это же чудо! — Она обняла меня, но, заметив моё напряжение, отстранилась. — А рассказать… это то, о чем я думаю?

Я сглотнула, чувствуя, как слова застревают в горле.

— Я… я не совсем Катрин, — начала я, мой голос дрожал. — Я из другого мира, Мария. Не знаю, как это объяснить ему, но я попала сюда… в это тело, в эту жизнь. Я люблю Лайонела, детей, вас всех, но я не та, кем была настоящая Катрин. И теперь, когда я ношу его ребёнка, я чувствую, что он должен знать правду. Но я боюсь, Мария. Что, если он не примет меня? Что, если он увидит во мне чужую?

Мария молчала, её глаза были полны удивления, но не осуждения. Она взяла мои руки, её голос был мягким, но твёрдым.

— Катрин… или кто бы ты ни была, ты — это ты. Ты построила эту школу, ты мать Даниэля, Адрианы, Ники, ты жена Лайонела. Я вижу, как ты борешься за них, как любишь их. Это не ложь. Но… правда может быть тяжёлой. Лайонел любит тебя, но он человек чести. Если ты расскажешь, выбери момент. И будь готова к тому, что ему понадобится время. Но, Катрин, я верю, что он увидит тебя — настоящую тебя.

Я почувствовала, как слёзы жгут глаза, но кивнула.

— Спасибо, Мария. Я… я подумаю. Но ты права. Я должна быть честной. Ради ребёнка. Ради нас.

Она обняла меня снова, её тепло было как спасательный круг.

— Ты не одна, — шепнула она. — Мы семья. И мы справимся. А теперь… расскажи, как Адриана умудрялась спорить с Даниэлем всю дорогу?

Я рассмеялась, чувствуя, как напряжение отступает. Мы продолжили говорить о школе, детях, будущем, но в глубине души я знала, что тайна, которую я несу, станет ещё одним испытанием. И всё же, глядя на Марию, на школу, на наш дом, я чувствовала, что готова к нему.