Хозяин антимагии 2

Глава 15

Лагерь разбили на самой окраине, среди развалин старого форта — некогда мощного укрепления, защищавшего подступы к Старому городу со стороны устья реки.

Этот форт был построен более ста пятидесяти лет назад, во времена второй волны колонизации, когда границу с тварями удалось оттеснить за внешнее кольцо. Теперь же он представлял собой полуразрушенную каменную громаду с толстыми стенами, изъеденными временем и песком. Внутри были пустые казармы, заваленные обломками, и полуразрушенные башни, с которых когда-то вели огонь магические орудия.

Когда мы зашли внутрь, из щелей и тёмных углов выползли мелкие твари — скорпионоподобные пауки и песчаные змеи. Но для закалённых бойцов они не стали серьёзной угрозой. Отряды быстро зачистили помещения, и вскоре форт был готов принять уставших солдат.

Но штабс-капитан Долгорукий не дал команду разойтись на отдых. Он решил проверить, нет ли в форте тварей, которые спрятались и ждут, когда солдаты расслабятся, чтобы напасть.

Я стоял рядом с друзьями, наблюдая, как Константин Иванович готовится к ритуалу. Он поднял руки, и воздух вокруг начал вибрировать, словно нагретый солнцем.

— Смотрите, он запускает сканирование, — прошептала Лиза, не отрывая взгляда.

— Нет, это не просто сканирование, — возразила Надя. — Это «Глаз бури», шестой уровень. Он ищет скрытые угрозы в радиусе сотен метров.

— Не может быть, — фыркнула Лиза. — «Глаз бури» требует подготовки, а он просто поднял руки. Это что-то другое.

Долгорукий не обращал ни на кого внимания. Его пальцы двигались плавно, будто чертили невидимые символы в воздухе. Ветер закрутился в спираль, а затем…

Воздух вспыхнул.

Над лагерем возник гигантский прозрачный кристалл из сжатого ветра, переливающийся как мираж. Внутри него мелькали образы: пустыня, руины, тени, движущиеся вдали.

— Это… — Надя открыла рот, но слов не нашла.

— Не шестой уровень, — тихо сказал я. — Седьмой. «Око урагана».

Все обернулись ко мне.

— Но седьмой уровень это как минимум звание полковника, — пробормотал Сергей.

— Возможно, он скрывает свою полную силу, — добавил я.

Пока Долгорукий продолжал сканирование, Роман и Сергей отошли в сторону. Они, наверное, думали, что говорят тихо, но их возбуждённые голоса хорошо доходили до наших ушей.

— Как маг седьмого уровня до сих пор штабс-капитан? — недовольно пробормотал Сергей.

— Потому что система гнилая, — хмыкнул Роман. — Генерал Михайлов, который сидел у него над душой, был шестого уровня. А Шишкин — вообще четвёртого. И оба — выше по званию.

— Это неправильно!

Я заметил, как у Мити, стоявшего недалеко от меня и тоже слышавшего разговор Качалова и Молчанова, сжались кулаки.

— Что-то не нравится? — спросил я прямо.

— Такого быть не должно, — сквозь зубы выдавил Жданов. — Всё должно работать по-другому. Правильно.

— Система устарела, — пожал я плечами. — А для нынешней аристократии честь, похоже, ничего не стоит.

Митя резко повернулся ко мне.

— Именно.

Его глаза горели злостью, но в них читалось что-то ещё, возможно, знание. Жданов знал куда больше, чем говорил, и эта его скрытность лишь подогревала моё любопытство.

Но наш разговор прервал возглас штабс-капитана:

— Твари под нами!

Долгорукий, всё ещё удерживающий «Око урагана», обнаружил под фортом целую колонию ночных пауков, зарывшихся глубоко в песок. Если бы не его сканирование, ночью они бы выбрались и устроили кровавую бойню.

Константин Иванович собрал всех юнкеров и унтер-офицеров.

— Господа, ваша задача проста: выманите монстров и убейте. Студенты четвёртого курса должны показать себя. А вы, юнкера, стойте рядом. Вмешаетесь, только если будет смертельная угроза жизни ваших подчинённых.

Мы выстроились у края форта, где песок был рыхлым — явный признак, что тут норы.

— Готовы⁈ Начали!

Первой ударила Лиза. Её клинок взметнулся вверх, и вихрь воздуха врезался в землю, поднимая песчаную бурю.

— Вылезайте, твари!

Песок зашевелился.

Из-под земли вырвались чёрные, как смоль, насекомые размером с овцу. Их лапы были покрыты жёсткими щетинками, а глаза, десятки крохотных точек, сверкали в последних лучах солнца.

Амат тут же ударил водяным кнутом, но песок мгновенно впитал воду.

— Чёрт!

— Земляные, вперёд! — крикнул я.

Мы, трое курсантов, уже сработавшихся на площади, ударили магией в землю. Камни под ногами вздыбились, образуя барьеры, но пауки были быстры. Они прыгали, избегая ловушек.

Один из них рванул к Наде. Она едва успела поднять защитный купол, и паук врезался в него, шипя.

— Сергей, огонь!

Качалов взмахнул клинком, и пламя ударило в тварь. Паук взвыл, но не сгорел: его панцирь был устойчив к жару.

Тут я понял ошибку.

— Все стреляют вразнобой! Надо бить по одному! — рявкнул я. — Лиза, подними их в воздух! Амат, бей водяными стрелами в глаза!

Сработало.

Лизе удалось подхватить вихрем трёх пауков, а Амат точными выстрелами ослепил их. Сергей тут же добил огнём.

Я же сосредоточился на земле.

— Парни, — обратился я к магам земли, — давим их!

Мы захлопнули песок за последними пауками, превратив в камень песчаник. Тварям больше некуда отступать. Дальше за дело взялись огненные маги. А потом в бой вступили солдаты: они добили поверженных монстров штыками.

Наконец наступила тишина, нарушаемая только тяжёлым дыханием бойцов.

Я вытер пот со лба. Песок, прилипший к лицу, скрипел на зубах. В воздухе стоял едкий запах сожжённого хитина.

Долгорукий наблюдал за всем, скрестив руки.

— Неплохо, — произнёс он наконец, и в голосе прозвучала нота одобрения. — Лучшая команда за последние годы. Но…

Он начал перечислять ошибки, складывая пальцы с методичной точностью:

— Разрозненные атаки. Запоздалые решения, — его взгляд остановился на мне. — Без командования Пестова точно были бы потери.

В его словах не было упрёка, только констатация факта. Затем мужчина коротко кивнул и отпустил всех готовить лагерь, а меня оставил.

Мы поднялись по полуразрушенной каменной лестнице на башню. Камни под ногами были тёплыми от дневного солнца, но вечерний ветер уже начал приносить прохладу. С высоты открывался вид на бескрайнюю пустыню, окрашенную в багровые тона заката. Ветер гудел в проломах стен.

— Что думаешь делать после учёбы в академии? — спросил Долгорукий, опираясь на зубчатую стену. Его профиль на фоне заката казался вырезанным из тёмного камня. — У тебя талант. Добьёшься высот в армии.

Я глубоко вздохнул, чувствуя, как прохладный ветер обжигает потные виски.

— Доучусь этот год и уйду, — ответил я, заметив, как брови капитана чуть приподнялись. — Мои производства, знания и изобретения дадут империи больше, чем ещё один офицер на службе.

Долгорукий замер, потом внезапно рассмеялся: громко, искренне, так, что даже эхо отозвалось в руинах.

— Так ты… внук Петра Пестова? Того, что преподавал в университете центральной колонии?

— Да, — кивнул я, удивлённый этим вопросом.

— Ха! — мужчина снова засмеялся, и в его глазах вспыхнуло что-то тёплое, ностальгическое. — Твой дедушка разглядел во мне потенциал, когда я был двоечником. Дал смысл. Благодаря ему я не скатился на дно, как бывшие друзья. Передай ему за это спасибо.

— Он погиб. Год назад вместе с моим отцом, где-то в экспедиции за внешним кольцом.

Константин Иванович коротко кивнул.

Повисла тишина.

Мы постояли ещё какое-то время молча, глядя, как последний кровавый край солнца исчезает за линией горизонта, окрашивая пустыню в глубокие фиолетовые тона.

Ночью на дежурстве стояли все шестнадцать отрядов роты Долгорукого, но одновременно дежурили только два, поочерёдно сменяясь. Мне выпало патрулировать сначала с отрядом Нади, потом Амата, и это было к лучшему. Вопросов к обоим накопилось немало.

Вначале шли с Кировой вдоль периметра лагеря, проверяя посты.

Ночь была тихой, но холодной. По ощущениям казалось, что на улице не больше плюс пяти.

Небольшой вечерний ветер шевелил полы плащей, да где-то вдали кричала ночная птица. Надя шагала рядом, её тёмные волосы, выбившиеся из-под фуражки, очень красиво колыхались на ветру, и я ловил себя на том, что постоянно засматривался на них.

— Ты сегодня хорошо держалась, — сказал я, чтобы разрядить молчание.

— Спасибо, — она улыбнулась. — Хотя без тебя не справилась бы.

— Не преувеличивай.

Надя рассмеялась, но тут же задумалась.

— Знаешь, я думала, что здесь, на границе, всё должно быть по-другому. Честнее.

— А что не так?

— В столице каждый генерал подсиживает другого. А продвигаются только те, у кого связи.

Посмотрел на неё.

— А как же твой отец? Он же адмирал и больше десяти лет возглавлял Адмиралтейство. Разве он пробился только благодаря связям?

Надя засмеялась.

— Ты не поверишь. Но это просто стечение обстоятельств.

— Каких?

— Отец женился на маме, Александре Бестужевой. А её род, ну, скажем так, имел вес при дворе. Пока не стал настаивать на реформах.

Я поднял бровь.

— Ты не подумай, — Кирова рассмеялась снова, но в её глазах мелькнула грусть. — У них была любовь. Настоящая, искренняя.

Девушка неожиданно прижалась к моему плечу, и я почувствовал лёгкий запах её духов: что-то цветочное, едва уловимое.

— Что же случилось? Почему вы уехали из столицы?

Надя замолчала на мгновение, будто собираясь с мыслями.

— Три года назад в столице были… волнения.

— Волнения?

— Некоторые роды поняли, что если империя будет развиваться при Михаиле Романове так же, как при его отце и деде, то мы деградируем. Свалимся в тупик.

Мы подошли к посту, где на дежурстве стоял Митя. Он услышал последние слова и насторожился.

— Род мамы — Бестужевы, он был среди тех, кто пытался донести это до Императора, — продолжила Надя. — Но их выставили чуть ли не бунтовщиками.

— А твой отец?

— Он тогда возглавлял Адмиралтейство. Даже пытался на аудиенции оправдать их, но…

Она замолчала, надолго остановив свой взгляд где-то в темноте Старого города.

— В своё время отец предлагал реформы на флоте, новые типы кораблей с усиленной магической защитой. В академиях — больше практики для курсантов, меньше зубрёжки. В управлении — отказ от продажи должностей.

Митя, стоящий на посту рядом и не проронивший ни слова, вдруг сжал кулаки.

— И что?

— Императору кто-то хорошо промыл мозги.

— А потом?

— Отца не отстранили сразу. Он был лучшим в своём деле, но им надо было как-то поставить его на место. Начались покушения.

Голос Нади дрогнул.

— Сначала на родственников мамы, так как они открыто говорили о своей позиции. Потом на неё саму, чтобы заставить отца остановиться. А потом… — девушка на секунду замолчала, — её убили.

Я почувствовал, как по спине пробежал холодок, а затем злость.

— Отец две недели искал убийц. И вырезал всех за одну ночь.

— И это стало поводом для его смещения?

— Да. Но настоящая причина в другом.

— В чём?

— Род убийц был связан с влиятельными людьми при дворе. Они боялись, что правда дойдёт до Императора.

Посмотрел на Митю.

Его пальцы впились в приклад ружья так, что костяшки побелели.

— Значит, даже здесь, на краю империи, тот же самый бардак, — тихо сказал он.

Надя вздрогнула от неожиданного голоса моего друга, похоже, она только сейчас заметила его. Вздохнула.

— Да, — кивнула она, — просто здесь он менее заметен.

Мы ещё какое-то время стояли втроём, слушая, как ветер шепчет в развалинах.

Тени от костра дрожали на лицах солдат, разговоры стихали, сменяясь тихим потрескиванием дров. Ночь выдалась холодной, и даже магические амулеты, разложенные по периметру лагеря, не могли полностью отогнать ощущение опасности. Я сидел на бревне, разбирая карту местности, когда ко мне подошёл Амат.

— Ты когда намерен идти исследовать муравьидов? — тихо начал он без предисловий.

Я не поднял головы, продолжая водить пальцем по карте.

— Сначала нужно разузнать всё и организовать вылазку.

Амат сел рядом. Он наклонился вперёд, будто боялся, что его слова услышат другие.

— Не вздумай идти без меня.

Я наконец посмотрел на него. В глазах Жимина читалось нечто большее, чем просто желание помочь. Это был страх — страх, что я оставлю его в неведении, что пойду один и сделаю что-то необратимое.

— Здесь без тебя ничего не провернёшь, — ответил я, слегка усмехнувшись. — Раз уж ты в курсе дел с антимагическим веществом, придётся воспользоваться твоей помощью.

Амат напрягся.

— Что ты вообще планируешь?

Я отложил карту и вздохнул.

— Никто до сих пор не смог как следует изучить муравьидов. Тем более их колонию. Но если они где-то неподалёку, возможно, удастся подобраться вплотную. А ещё… — я сделал паузу, — мне нужно убить несколько тварей и изучить их.

Амат резко выдохнул, будто ожидал именно этого.

— Ты хочешь добыть из них антимагическое вещество.

— Да. Нельзя упускать такую возможность.

Тишина повисла между нами, нарушаемая только треском костра. Амат сжал кулаки, его лицо исказила внутренняя борьба.

— Ты понимаешь, насколько это опасно? — прошептал он. — Не только из-за муравьидов. Если кто-то узнает…

— Понимаю.

Амат резко повернулся ко мне, его глаза горели.

— Тогда зачем? Я же тебе рассказывал, к чему всё это может привести!

Посмотрел на огонь в костре и медленно покачал головой.

— Понимаю. Но я также понимаю, что люди боятся всего нового. А потом привыкают.

— Это не просто «новое»! — Амат почти зашипел, но тут же осёкся, оглянувшись по сторонам. Никто не обращал на нас внимания. Он понизил голос до шёпота. — Это конец магии. Конец всего, что делает этот мир… этим миром.

Мои пальцы непроизвольно сжали край карты.

— А если это не конец, а начало чего-то другого?

Амат смотрел на меня, словно видел впервые.

— Ты действительно в это веришь?

— Я верю, что нельзя стоять на месте.

Мы замолчали. Где-то вдали раздался звериный вой, и несколько солдат насторожились, хватая оружие. Но звук стих, и лагерь снова погрузился в полусонное состояние.

— Значит, нам нужно заручиться поддержкой Романа Молчанова, — наконец сказал Амат, словно приняв неизбежное.

Я кивнул.

— И совместить это с каким-нибудь боевым выходом. В одиночку магам первого уровня не выжить в этом мире, — закончил Амат, тяжело вздохнув, его плечи опустились.

Ещё раз кивнул, соглашаясь с очевидным.

— Тогда договоримся с Молчановым, а пока всё разузнаем о возможном логове муравьидов и будем ждать задания где-то рядом, чтобы завернуть туда по дороге, — подвёл итог я.

— Ладно. А если что-то пойдёт не так?

— Всё будет нормально, — успокоил я Жимина.

Амат поднялся, его взгляд был твёрдым.

— Договорились, — сказал он, и мы скрепили соглашение рукопожатием.

На следующий день Старый город так и не был полностью зачищен. Несмотря на все усилия, к вечеру мы едва успели прошерстить три четверти территории.

Долгорукий, сильно матерясь, отдал приказ заночевать на месте и завершить работу утром.

Что удивительно — днём муравьиды не показывались вовсе. Будто растворились в раскалённом воздухе пустыни. Но стоило солнцу начать клониться к горизонту, как они появились вновь.

Те же размеренные, почти механические движения, та же странная организованность. Они методично собирали останки, не обращая на нас никакого внимания.

Вечером я забрался на полуразрушенную дозорную башню у восточной стены. Отсюда открывался потрясающий вид, но меня сейчас интересовали только монстры.

Две чёткие линии муравьидов, будто натянутые струны, тянулись по пустыне. Одна — к руинам города, другая — вдаль, куда-то в центр материка, исчезая за барханами уже у самого горизонта.

Вечером у костра я расспрашивал воинов из других отрядов, служивших в этой колонии не один год.

— Эти твари? Да они тут лет двадцать, не меньше, как часы ходят. После каждой стычки появляются — подчищают. Как дворники, ей-богу! — сплюнул мужик в огонь. — А гнездо их… Кто его знает. Ребята пробовали следить — не возвращались. То ли заблудились, то ли… ну, ты понял.

Все истории были как под копирку. Да, есть муравьиды. Но никто ничего не знает. Только домыслы и слухи.

Утром, едва закончив скудный завтрак из чёрствых сухарей и воды, мы дочистили Старый город от тварей и наконец двинулись обратно.

Солдаты шагали бодро, несмотря на тяжёлую поклажу. На спинах у них болтались связки хитиновых пластин, сверкающих на солнце, словно они несли доспехи средневекового рыцаря. В мешках позвякивали клыки песчаных крыс и железы ядовитых скорпеков — всё это на чёрном рынке стоило целое состояние.

Молчанов был на седьмом небе. Его лицо светилось, как фонарь в ночи.

— Ты только посмотри на этот улов! — он ударил меня по плечу так, что я едва удержался на ногах. — Десять процентов, слышишь? И не бумажками и монетами, а макрами! Как только придём в часть, то сдадим весь улов, а завтра Долгорукому выдадут десять процентов от стоимости трофеев, и вот они достанутся нам, — Молчанов опять довольно улыбнулся.

— А как будут распределяться деньги внутри роты? — поинтересовался я.

— Сами распределим. Половина на премии и поощрение отличившимся бойцам. Остальное — в ротную казну. На госпиталь, на гробы, да на тех, кто остался без кормильцев.

Дорогу одолели без происшествий. Только один раз дозорные заметили вдали тень песчаного ящера, но чудовище, к счастью, не проявило к нам интереса.

Но стоило только миновать главные ворота лагеря, как Надя вдруг вцепилась мне в руку. Её пальцы сжали моё запястье с такой силой, что я невольно вскрикнул от боли.

— Что случилось? — я огляделся.

Лагерь выглядел так же, как и два дня назад: те же казармы, та же суета, тот же запах пота и металла.

Она не ответила. Только указала дрожащей рукой на штабное здание.

Рядом с центральном флагштоком, где развевался полковой штандарт, был поднят чёрно-золотой стяг с фамильным гербом её дома: скрещёнными над горной вершиной мечами.

— Папа здесь, — дрожащим голосом прошептала девушка.