Грани будущего 2: Регенерация (*30 иллюстраций)

Глава 25 Последние приготовления

Ещё пять вагонов ушли под рельсы, инвентарь и шпалоукладчик. Два вагона законсервировали под солнечные панели. Один вагон выделили под столовую. Ещё один вагон под склад, где в основном покоилась провизия.

Существовал и научный вагон, он же предлагал полный мониторинг Второй Экспедиции. Три вагона было задействовано под оборудование для бурения глубоководных скважин и запчасти для планеров и роботов. Целых шесть вагонов отошло людям для расселения.

Во Вторую собиралось восемьдесят восемь человек, большинство из которых было облачено в Алые Саламандры во избежание осложнений с новыми внешними угрозами. Костюмы порядком добавляли габаритов людям. Вместе с оружием и модулем зарядки для Саламандр почти в большинстве жилых вагонов на четыре купе расселяли не более семнадцати человек, где спальных мест было шестнадцать. Один человек всегда бодрствовал на дозоре, обеспечивая безопасность в ночное время суток. На оставшиеся два жилых вагона приходилось по десять человек: в «адмиральском вагоне» отдельную территорию заняла мини-лаборатория Ольхи. А в «женском» вагоне ехал десяток и находился полноценный лазарет.

Сопровождать Вторую Экспедицию отправились шесть планеров и сорок из сорока двух роботов. Два самых массивных и неповоротливых робота Седых оставил на главном входе на территорию анклава, чтобы стояли как сфинксы у входа в Пирамиды, создавая иллюзию величия царей современного мира. Хоть все в Содружестве прекрасно знали, что ингредиенты для этого величия анклаву доставляет грузовой лифт из недр Москва-сити.

В подземном городе, меж тем, Клавдия пыталась сделать практически из всех оставшихся жителей учёных и технических специалистов, не особо надеясь на молодежь с поверхности.

Содружество кипело и бурлило идеями и нереальными сроками их реализации: спешно ставили вышки на сопках. Налаженная связь позволяла людям координировать свои действия по всему побережью. Новые вышки собирались ставить и по ходу движения поезда, раздвинув диапазон связи до Хабаровского края и дальше на север и запад.

Оба локомотива «Содружества» на этот раз предлагали современные антирадиационные камеры, так как в них освободилось немало места — они не использовали никакого ископаемого топлива. Часть тяги колесам обеспечивали солнечные панели, которыми усеяли все крыши вагонов, ещё часть давали генераторы, работающие от ветряных ловушек.

Последние работали при движении поезда. Их установили по бокам поезда и конструкции ловили ветер обтекателями. Экспедиция даже надеялась, сорвав ранее Варягом все уцелевшие провода над головой состава, постепенно восстановить подачу электричества на пути от новых строек. Тем самым запускать в дальнейшем электропоезда после возобновления работы Лучегорской ГРЭС.

Для этого случая Клавдия даже погрузилась в проекты заряжающих станций, что должны были как передавать заряженные от проводимой в будущем сети аккумуляторы локомотивам, так и питать их от автономных станций, что могли собирать возобновляемую энергию от различных источников.

Но основную тягу для Содружества на данный момент составляли… роботы.

Сорок скоординированных механизмов, запряженных в причудливую упряжку из стальных тросов, должны были толкать железнодорожный состав, сколько хватало заряда. Заодно обеспечивая разведку ближайшей местности и гарантируя составу качественное железнодорожное полотно перед собой.

Большинство роботов надеялось на собственную энергию движения, так что в теории Содружество могло нестись вперёд по рельсам днём и ночью. Но часть роботов заряжалась от солнца, как и локомотивы состава (которые также оснастили ловцами ветра и рекуперацией кинетической энергии как при торможении, так и при разгоне). Но для больше безопасности решено было путешествовать, как и прежде — только в светлое время суток.

Роботы нужны для первичного рывка. Мощные, почти как танки, они обеспечивали отличную тягу. А когда состав набирал скорость более двадцати километров в час, заряда батарей хватало локомотивам, чтобы поддерживать скорость до пятидесяти километров в час без помощи «механических тягачей». При помощи солнца, ветра и рекуперации.

Без вагонов с грузом локомотивы могли разгоняться до сотни километров в час. Но прошлая экспедиция не обеспечила трассы без остановок. И кто мог знать, что случилось с рельсами за последние месяцы? Земля таяла, рельсы в теории могли проседать вместе с оттаявшим грунтом. К тому же планеры, сопровождающие Экспедицию, требовали периодической зарядки и не могли следовать за поездом беспрерывно. По этой причине на последнем вагоне им выделили плоскую крышу с заряжающей док-станцией. Там планер мог приземлиться, «отдохнуть», зарядиться и заодно получить внешний заряд от силовых кабелей состава.

Посменная зарядка для всех шести планеров выглядела многообещающей. Но никто не гарантировал бесперебойной работы всей системе. Многие службы, в том числе новая обеззараживающая камера, вовсе работали в тестовом режиме без всякой проверки. Инженеры предполагали возможные варианты событий под Уссурийском и в других фонящих местах повышенную опасность, а участники дальнейших экспедиций должны были подтвердить или опровергать их предположения на практике. Желательно, поддерживая связь по ходу пути.

Клавдия ручалась, что вторая модель антирадиационных камер обеспечит более полную защиту членам Экспедиции, так как была собрана из деталей подземного города, а не на коленке из хлама в анклаве, как первая.

Проблема с упряжкой роботов была лишь одна: хоть лоб Варяга и сорвал последние тросы. «Железные кони» должны добить уцелевшее столбы. По факту они сносили перед собой всё, что видели. И могли повредить как сам путь перед локомотивами, так и встречную полосу, по которой должен был мчаться Варяг. Поэтому их распределили по двойной упряжке бегать вдоль насыпи, но не забегать на неё.

На самой железнодорожной насыпи давно не было проводов, что ранее проводили ток. Люди собрали этот самый доступный металл в первый год на свои нужды. И фактически ни одной целой полосы не заметила ещё Первая экспедиция, кроме зараженного радиацией участка под Уссурийском. Где почившему машинисту Амосову пришлось гнать на всех порах, срывая провода на ходу.

Но существовали ещё и бетонные столбы, что ранее держали провода. Конечно, они потеряли былую прочность. Покосившиеся, завалившиеся, с осыпавшимся бетоном, они давно обнажали металлическое нутро, что только вновь запускало процесс сборки металла выжившими. Но всё же кое-где встречались.

Инженеры предполагали, что те столбы, что всё же уцелели, для бегущих боевых роботов были не прочнее хворостинок под ногами ботинок на высокой подошве. Передовые «танки» должны были прыгать прямо на них, укладывая вдоль насыпи штабелями без угрозы для состава. Всё равно новые ставить.

Таким образом самой разделённой упряжке ничего не угрожало по обе стороны рельс. Лишь при встрече со встречным составом следовало остановится и перевести всех роботов на правую сторону.

Угроза для состава может быть только на самих рельсах. Но о ней будут докладывать дроны-разведчики и планеры. Вперёдсмотрящему оставалось только отмечать сигналы тревоги, случись таковые.

Как ни крути, новая экспедиция была более автоматизирована и подготовлена, чем Первая. Малый совет Содружества поставил перед ней новую Цель: объединить Приморский и Хабаровский края, скрепить силы Содружества и умножить его возможности, спасая как можно больше людей, случись таких обнаружить.

Не все же превратились в Тарановых, чистильщиков или свободных.

Новая Экспедиция была необходима выжившему человечеству едва ли не больше, чем Первая. Оба названия даже решили впредь писать с большой буквы, как много значащие события для человеческой расы.

Единственная фактическая трудность, которая маячила нерешенной перед Зиновием, была межличностной. Та же задача, что когда-то решал Кай Брусов, досталась и Зиновию Железнорукому.

Новый адмирал «железнодорожного крейсера» Содружества без проблем взял из анклава Владивосток во Вторую экспедицию старых знакомых: повариху Алису и радистку Евгению. Они присоединились к Ивану Столбову, Елене Смирновой и Андрейке, не считая Вики и Ольхи.

Зиновий сходу одобрил даже большую часть молодежи, пришедшей на смену более опытным бойцам. Ветераны не смогли вернуться с Каем Брусовым и приходилось заменять их «безусыми юнцами», как выразился Седых, из «Большого камня», подземников и «Владивостока» и «Бикина», который уже перекинул несколько добровольцев на планерах.

Но Зиновий никак не мог решить, что делать с Дементием. С одной стороны, их «свихнувшийся ботаник» был не стабилен и опасен для окружающих, особенно в условиях тесного сосуществования в купе поезда. К тому же у него отсутствовала часть памяти. С другой стороны, оставить его на попечительство Клавдии в подземном городе одного означало подписать парню смертный приговор. Да и собственный ботаник анклава Владивосток почил ещё в Первой экспедиции.

Демон был двойственной натурой после последних событий. Длительное лечение таблетками для мозга означало не только подавление иммунитета организма, но и стирание личности как таковой. Этого Зёма допустить не мог и надеялся если не вернуть друга, исцелив в пути, то хотя бы собрать нового из того, что есть. Как бы глупо и фантастично это не звучало.

«Человек — это по большей части воспоминания. И Новая экспедиция должна была выдать их под завязку!» — решил адмирал.

Посоветовавшись со всеми членами правления, Зиновий с перевесом в один голос взял Дементия под свою личную ответственность. В его голове оставалось ещё немало познаний по биологии и ботанике.

«Почему только разученные на химии формулы не позволили сделать вывод, чтобы не жрал овощи в Гидропонике не мытыми? Был уверен, что земля безопасна?», — раздумывал Зёма и не находил ответа.

Теперь, глядя, как бывший друг надевает чёрную саламандру, адмирал постоянно задавал себе много вопросов и гадал, проснется ли в соратнике Демон или проспит до конца пути?

Дементий после совещания чаще молчал, как потерянный, и не спешил подтверждать или опровергать этого предположения. Но оружие от него на всякий случай держали подальше. И Алую Саламандру решили не выделять. Более того, Клавдия нагрузила его научной работой по ботанике на несколько месяцев вперёд, чтобы даром не просиживал костюм в вагоне. Юному специалисту предстояло исследовать развивающуюся растительность в лесу и четко ответить на вопрос, готова ли земля дать людям грибы и прочие растения, которые можно употреблять в пищу и использовать для производства лекарства?

— И когда, наконец, людям можно будет вновь охотиться, поедая животных и птиц без вреда для организма? На одной растительной пище долго не протянешь, — бросила в спину Морг своему подопечному.

Поглядывая на заторможенного, бледного друга с синими кругами под глазами, Зиновий надеялся, что для себя Дементий ответит не только на эти вопросы, но заодно и разберётся с тем, кто же он теперь сам?

Ольха ставила ему обнадеживающий диагноз: «развитая эпигенетическая регуляция». Что означало, что он способен подстраивать работу всего организма к конкретным условиям изменяющейся окружающей среды. Ровно так он справился с последствиями химического отравления. Он мог в перспективе разбираться даже с агрессивной радиационной средой, как «звёздные» члены клана, только это не зависело от мозга. Этот дар был прописана в его генах. Над которыми неплохо поработали определенные люди.

— Выходит, он активно пользовался своим даром. Иначе просто умер если не на месте, то пару дней спустя, — пришла к определенному выводу Ольха.

Проверив концентрацию нитратов в почве Гидропоники, она обнаружила превышения на некоторых участках и приказала обновить землю в тех клумбах немедленно.

«Неужели Сотне не было до этого дела?» — вновь и вновь задавал себе вопросы Зиновий, уже зная, что не получит точный ответ кто виноват — люди или техника… настроенная людьми.

Он даже порекомендовал Клавдии остановить поставки провизии во избежание отравлений, но пробные тесты не выявили превышения вредных веществ ни в овощах, ни в фруктах. А меньше всего их было в выращенном синтетическом мясе.

Отдельно стоило упомянуть про Ивана Столбова и Андрейку. Массивный богатырь-разнорабочий оказался единственным человеком в Содружестве, который физически не смог влезть в Алую Саламандру из-за гор мышц. При амбулаторном лечении, когда пациент скинул много веса, он начал получать усиленное питание и решил использовать это по максимуму — Иван попросил гантели, чтобы вернуть былую форму. А когда ему выделили целый этаж в опустевшем фитнес-центре, он не вылезал оттуда сутками напролет и до того раскачался за пару месяцев, что превзошел свои природные данные в разы. Теперь с его образа можно было без проблем лепить статуи богов и атлетов. В походе ему даже выделили двойную порцию питания. Ведь это был единственный человек, который мог таскать рельсы без Алого костюма и спецтехники.

По словам Ольхи, дело оказалось не только в силе воли и наследии родителей. Она диагностировала у пациента болезнь щитовидной железы. Проще говоря, Столбов заболел «гигантизмом» на фоне радиации. Парень не переставал расти в свои двадцать лет. Медикаментозное лечение особо не требовалось: органы давно сформировались и самому пациенту побочная болезнь от облучения нисколько не вредила. В Экспедиции он готов был заменить хоть робота в плуге.

С Андрейкой же приключилось следующее: юный паранорм хоть и научился контролировать большинство своих возможностей, в Москва-сити не прижился. Клавдия, по её словам, «не видела отрасли, где могла бы задействовать мальчишку в ближайшие годы».

Ольха кивала, не споря. Слова хорошие, но она прекрасно понимала, что названная тётка просто боялась, что парень научиться читать её мысли и не дай бог начнет влиять на её действия, поступки, сам образ мышления.

Седых парня не принял тоже. Руслан Тимофеевич заявлял, что «парень смотрит словно сквозь него».

Оба правителя своих территорий явно не понимали возможностей нового поколения людей. Они боялись «звёздных».

Одна Лена, как представитель таинственного клана «чёрной звезды» стояла за мальца горой. Снайперша считала его своим младшим братом и в обиду не давала, обещая держать в купе при себе.

Андрейка оказался едва ли не единственным человеком в Экспедиции, который был вынужден ходить в простой одежде, так как оба типа костюма ему были ещё слишком велики. Саламандры по большей части конструировались для людей старше двенадцати лет. Более младшего возраста в подземном городе отыскать было сложно из-за проблем подземников с рождаемостью и для детей в ШУРе существовала своя особая одежда, меняемая каждый квартал. Так что ребёнка загрузили одеждой в дорогу, выделив несколько сумок вещей из закромов анклава и Москва-Сити.

На этом странности не заканчивались. Ольха так же немало удивила членов Экспедиции, когда запрягла в упряжку роботов… волка. Этому не удивился только Зиновий. Адмирал отказал ей поселять животное в вагонах. Но речи о том, чтобы держать волка рядом с Экспедицией, не было.

Выкрутилась.

Волк получил имя «Лотерея» или сокращенно — Лот. Зиновий не принял решение лысой докторши в штыки, убеждая себя, что Лот служил чисто научным целям в Экспедиции. Ошейник с датчиками на бывшем вожаке стаи должен был собрать важные научные данные, о которых молодая учёная не распространялась. Цепь волку прилагалась бонусом. Зиновий, потирая шрам на щеке, не горел желанием брать хищника с собой, но и сказать против ничего определенного не мог, кроме личной неприязни к волку. Это мохнатое тело должно было находиться рядом на случай проявления бешенства.

«Не в купе, да и ладно. А то, что глотку мне чуть не порвал — так это издержки жизни. Учёные они все с причудами. Свое виденье мира», — прикинул адмирал и вздохнул, вновь оглядев свою команду: «Что ж, никто и так не собирался называть Великую Экспедицию типичной… Не захлебнуться бы в новом информационном потоке».