Грани будущего 2: Регенерация (*30 иллюстраций)

Глава 20 Вверх!

Через полчаса приготовлений Зиновий первым встал возле шахты лифта. Скинув громоздкий алый костюм, адмирал заменил его чёрной саламандрой, адаптированной под возможности его новых руки и с обновленным ИМИИ с модулем связи на искусственной руке.

Волосы он убрал в хвост, который закрепил заколкой на макушке. А на ботинки молодой человек надел стальные зажимы. Они как кошки должны были помогать впиваться юному скалолазу в бетон. Но это было ещё не всё. Поверх перчаток костюма смельчак натянул кожаные перчатки. Ещё раз проверив соединения и прибор ночного виденья на лбу, он уцепился за стальной трос и приготовился лезть наверх по направляющим, при необходимости задействую и верёвки, хотя сложно было поверить, что кто-то смотал столько верёвок достаточной прочности. Разве что альпинистских.

«Пройденный путь покажет, кто прав. Хотя бы этот путь наверх длиной почти в полтора километра», — мелькнуло вдохновляющее в голове адмирала.

— Удачи, Зём, — в один голос донеслось от Вики и Ольхи.

Лена крепко обняла и поцеловала.

— Не на прощание. На удачу, — послышался вдохновляющий голос.

Молодой адмирал сначала ничего не ответил. Но стало немного теплее внутри. Поддержка придала сил.

Подсветил концы веревок. Они с самого момента проникновения десанта всё так же торчали в шахте лифта. Девять штук с узлами на концах. Сколько верёвки не дергали и сколько подземники не кричали наверх, ответа с поверхности не было.

По самим верёвкам адмирал лезть не собирался, даже покачавшись на узлах. Связанные наспех, неизвестно как скрепленные, и на что закрепленные, они не внушали уважения. Стены с направляющими металлическими конструкциями выглядели надёжнее, так как строились на века. Правда, на них после взрыва не горели лампочки. Перебило узел питания. Его починили, но впервые потухшие за шестнадцать лет эксплуатации лампы длительного действия, мигом потухли. Перегорели все как одна. Шахта окунулась во мрак, расстроенная, что ей давно никто не занимался.

Зиновий видел обходные листы и точно знал, что в самой шахте лифта лампы меняли по случаю, а вот по самой шахте лифта ремонтники старались не лазить, чтобы «не нахвататься радиации с поверхности».

Зачем чинить то, что работает? Но у всего рукотворного есть эксплуатационный предел.

Выходило, что любая конструкция может отвалиться без диагностики в один момент. Но как от этого застраховаться? Привязывать себя к стене верёвкой через каждый пролет снова и снова? Только силы лишние потратит.

Тяжёлые мысли. Но адмирал всё же нашёл слова для собравшихся. Многие переживали ещё больше, чем он. Но все понимали, что есть такое слово — надо.

— А кто сказал, что будет легко? Покой нам только сниться! — крикнул на прощание Зиновий, уже взбираясь в шахту лифта.

Спора о том, кто полезет наверх не было. Только адмирал с усиленными руками-имплантатами мог это сделать без спецоборудования. Проверка на разрыв-сжатие в тренажерном зале показала, что новые руки легко удерживают вес в двести килограмм на растяжении. А одна рука держала сотню на весу. Большего и не требовалось. Ведь вес адмирала составлял семьдесят килограмм. И ещё семь давала саламандра четвёртой модели.

Он верно мог бы подниматься и в алом костюме без сервомоторов. Только Алый костюм был слишком громоздким для подъёма. Его руки-перчатки соскальзывали с направляющих, не рассчитанные на захват мелких деталей.

На сжатие же эксперимент с его руками-имплантами остановился на четырёхстах двадцати килограммах. Со страховкой мужиков по краям, Зиновий поднял лёжа гриф весом в двадцать килограмм со всеми возможными блинами по краям по пятьдесят килограмм каждый. На гриф таких цеплялось ровно четыре с каждой стороны. Выходил общий вес в 420 килограмм, не считая зажимов по килограмму.

Также адмирал легко сгибал ломы, заворачивая их в узел под чутким руководством Ольхи. А большего и не требовалось, чтобы убедиться в прочности рук. Плотная конструкция имплантатов и роботы-хирурги сделали то, что не могли предложить обычные руки человеку. Так что лысая подруга отпустила его покорять вершины с успокоенной совестью.

«Вот и стал прото-спортсменом», — подумал уже про себя адмирал, не желая слушать эхо в шахте.

Прото-спортсменами называли спортсменов с кибернетическими имплантатами в прошлом мире. Когда возможности бионических рук, ног и глаз стали превосходить возможности олимпийских спортсменов, мировая общественность согласилась на создание «прото-олимпиады». Правда успела провести только одну такую. Внимание к ней едва не похоронило стандартную олимпиаду и интерес к профессиональному спорту. Так что правозащитники и вся спортивная индустрия встала на дыбы, «заморозив» проект. А разморозить его так и не успели.

Первые пятьсот метров подъёма показались Зиновию лёгкой прогулкой. Металлопластиковые ладони под перчатками костюма, одетые для большего хвата в кожаные перчатки, без скольжения и боли обхватывали один из металлических тросов вдоль направляющих структур, совершая толчок тела вверх. Не накапливалось усталости в руках и тем они были уникальны.

Рывок за рывком, молодой человек легко брал высоту. Но вот ноги, свои родные, не привыкли к подобным альпинистским забавам. И стальные зажимы на ботинках элефант, которые вначале показались очень лёгкими, с каждым новым подъёмом тяжелели. Стена, к которой прилип как паук, уже не казалась легко преодолимой. Ноги напрягались и деревенели, напоминая о молочной кислоте. Спина, пресс, плечи — всё забилось со временем.

Дыхание сбилось на семистах метрах. Внутренний счётчик высоты в голове сбился после пары сотен метров. Если бы высоту не отметил ИМИИ, глубина шахты осталась бы загадкой.

Зиновий всё чаще останавливался, отдыхая. В беспроглядной тьме где-то далеко внизу маячила точка света входа в Подземный город, отодвигая ощущение тепла и заботы. Чтобы не сорваться в бездну, адмирал обматывал вокруг талии верёвки и, придерживая неутомимыми руками сразу несколько веревок, давал немного отдых ногам.

Время передышки постоянно увеличивалось.

Что было наверху — неизвестно. Это давило на психику. Один подсвеченный зелёным светом «фонарик» на лбу разгонял полумрак. И подсветка ИМИИ на 0,1 проценте уровня подсветки, чтобы не ослепнуть в приборе ночного виденья, но наблюдать цифры подъема, давала ощущение поддержки. Всё остальное — чёрный мир без конца и края.

От рывков и отдыха на верёвках очки ночного виденья постоянно сползали на лоб. Резинка ослабла, когда задирал голову кверху, чтобы рассмотреть, когда закончится этот ад.

Старый прибор ночного виденья нашли на складе. Наследие времен «поверхности» лёгкостью не обладало. Армейский набор не мог быть лёгким по определению, чтобы служба медом не казалась. Разделяя солдатские тяготы, Зиновий скрипел зубами. Весомые аккумуляторные батареи порядком давили на мышцы шеи. По ощущениям словно каску с утяжелением носил.

Шея затекла и начинала болеть голова. С непривычки такая нагрузка не слишком приятное ощущение.

Постоянно хотелось сбросить лишний груз. Но приходилось терпеть.

— Какого чёрта нет рабочих лампочек в сверхглубокой шахте лифта? — разгневанно крикнул адмирал и едва не оглох от эха. — Что говорите? Кто бы их менял за эти десятки лет после строительства подземного города? Кто бы опускался на глубину в километр с хреном, чтобы выкрутить? Электрики! Грёбанные электрики на лифте!

— Лифте… лифте, — ответило эхо.

Будь у Зиновия свои обычные руки, он никогда бы не поднялся на такую высоту. Как и никто в анклаве или Москва-Сити. В основном потому, что диаметр даже одного троса был слишком толстым для человеческой руки. А на верёвках можно было запросто содрать себе кожу.

Адмирала спасали только направляющие структуры, предлагая небольшие металлические выступы, на которых также можно было передохнуть ногам. Заменяя нагрузку на сгибающиеся мышцы статической нагрузкой веса всего тела. Их можно было обхватывать и лезть наверх как на ветки дерева. На них же можно было опереться ступнями, давая отдых мышцам бедер и у колен. Чтобы ноги не соскальзывали с холодного, сырого металла, и нужны были «кошки» на ногах. Но напряжение в голеностопах никуда не девалось, пока не закутывал себя в веревки.

Кожаные перчатки быстро стерлись, повиснув лохмотьями на пальцах. Даже плотно сплетённые на 3D-принтере по передовой аддитивной технологии1, они быстро изнашивали себя. Царапались и перчатки костюма при соприкосновении с тросом и веревками. Но те были на порядок прочнее, и стереть металлопластик чёрной саламандры было не так просто.

[1] Аддитивные технологии (от слова «аддитивность» — прибавляемый) — это послойное наращивание и синтез объекта с помощью компьютерных 3d технологий. Сумма процессов, в результате которых моделируется 3d-объект. (прим. авт.)

Чем выше адмирал забирался, тем больше давали о себе знать голеностопы. Наконец, их стало просто сводить неконтролируемой дрожью от непомерной нагрузки.

Икры неприятно заныли, требуя перерыва. Ноги явно намекали, что зря снял костюм Алой Саламандры. Помощь сервомоторов сейчас бы не помешала. В костюме четвёртой модели они отсутствовали. Была лишь небольшая помощь мышцам благодаря тонусу, который создавали батареи костюма, предлагая пользователю лёгкий массаж мышц всей поверхностью костюма за счет вибраций.

По большему счёту чёрная саламандра была нацелена на климат-контроль и боролась с излишней духотой и теплом подземного города. Помощь с физическими упражнениями она не подразумевала, но облегчала жизнь с контролем тепловыделения. Чему адмирал был несказанно рад. В шахте было тепло и душно. Испарения поднимались со дна земли, и вентиляция давно не работала, как следует. За время простоя, что лифт стоял обесточенным, накопилось излишнее тепло, ощущался здесь и привкус гари во рту.

«Скорее всего, давно забиты пылью воздуховоды», — подумал Зиновий.

Порой, чтобы давать ногам отдых, прото-спортсмену по неволе приходилось полностью висеть на руках, плотно прижавшись к стене с направляющими. Но плечи от этого ныли ещё больше. Плечевые суставы говорили, что тоже не прочь взять тайм аут. За один день рекорды не ставят.

Да не было у подземников лишних месяцев на подготовку.

— Ну да. Кто, если не я? Какой ещё дурак полезет наверх налаживать коммуникации с поверхностью без страховки? — обронил Зёма в пустоту.

Голос полетел отражением вверх и вниз, рассекая тишину в голове. Эхо ответило: «траховски»… «овки».

Рука соскользнула с выступа. Быстро схватившись повторно, резко прислонился к обшивке. Щекой проехался по металлу. Кожу обожгло.

По лицу потекло что-то тёплое, вперемешку с потом. Кожу защипало. Адреналин подстегнул тело. Зиновий вдруг понял, что если сейчас остановится, то уже не сможет сдвинуться с места. Пересиливая себя, на одном чувстве страха упасть, преодолел ещё сотню метров. После чего долго отдыхал да так, что шея затекла.

Разминая шею, в очередной раз задрав голову, чтобы увидеть приближение потолка лифта, но сделал это слишком резко. Прибор ночного виденья давно ослабил ремни. А теперь он проскользил по мокрому лбу без задержки и полетел вниз, на прощание ощутимо ударив по пятке.

— Сто-о-ой, падла-а-а!

Тьма стала абсолютной, если не учитывать слабую подсветку ИМИИ, перешедшую в режим ожидания. Зиновий, борясь с новым приступом страха, обхватил трос и направляющие всем телом. Придерживаясь то за стену, то за трос.

Забираться стало сложнее. Спасала лишь память мышц о преодоленном пути. Примерно представлял, где будет находиться следующая направляющая, и тянулся к ней, часто слепо дрыгая конечностями, как новорожденный щенок.

Немного подумав, невольный скалолаз коснулся ИМИИ, постепенно добавляя проценты интенсивности света носом. Безжизненные пальцы не давали тепла. И датчик отказывался реагировать на их прикосновение.

Удобнее всего было подтверждать данные языком. Так хоть что-то было видно на дисплее. Только слепило. Но пока вся модернизация блока касалась лишь того, что чип-идентификатор, который раньше зашивали под запястье, теперь вынесли наружу и аппарат научился определять хозяина по сетчатке глаза, отпечаткам пальцев и голосу.

Только управление голосом, самое нужное в данный момент, в принципе не работало в шахте. Тимофей уверял, что здесь в шахте скрыты военные глушилки, которые нейтрализовывали большинство волн с поверхности. Как их отключить, да и где они находятся, хакер точно сказать не мог. Система работала автономно и данные о ней первый Поверенный Ярослав Яров, судя по всему, забрал с собой.

Волны для управления аватарами выносили за пределы подземного города. Через управление биороботов, возможно, Хозяйка и вышла на подземный город. Но сами волны ретранслировались через внешний усилитель, который подземники установили где-то у лифта, когда запустили программу «Аватар» и вытащили ребят на поверхность. Где конкретно, сказать никто не мог. Все, кто это делал, не выжили.

Чтобы развиваться дальше и поддерживать связь с анклавами, Москва-сити требовалось поставить ещё несколько ретрансляторов и внешние вышки, увеличивая дальность связи и активируя функцию модульной связи на костюмах через ИМИИ.

«А пока адмирал поработает языком», — подумал Зиновий и вздохнул, пытаясь не думать о том, сколько пыли и грязи уже съел и чем надышался в шахте.

Тьма благодаря подсветке отодвинулась. Лизнул пару раз дисплей. Свет усилился. Лучше сейчас привыкать. На поверхности глаза будут слезиться без солнцезащитных очков костюма Алой Саламандры. Можно ослепнуть с непривычки.

Вот оно наследие подземников за шестнадцать лет существования без солнца!

Сам же подземный купол, двадцать лет не знавший солнца, четыре года готовился к надземной катастрофе. И за это время ни один подземный учёный и строитель не озаботился подобной проблемой дальше, чем установкой соляриев. Подземники получали витамин D искусственно, но слепли от недостатка интенсивности света с годами. Под землей не было необходимости в поддержании полуденной яркости. Это экономило электричество, но развивало «кротовий синдром», который в особых случаях приходилось исправлять лазерной коррекцией и прочими воздействиями на глазное яблоко.

Зиновий, вздохнул. Почему он, хирург-окулист, представитель профессии, которая всегда держала бы его в подземном городе при деле, занимается не своими обязанностями?

Ноги дрожали. Таким не прочным казалось соединение собственных культей с имплантатами. Разум быстро нарисовал картинку, как искусственные руки отстегиваются, и он летит в эту пустоту, рассекая тишину громким криком.

«Не-е-ет!»

Конечно, его похоронят. Точнее, сожгут. Но разве найдётся ещё смельчак, который полезет вверх полтора километра?

Поводя головой от мрачных мыслей, прикусил губу. Подышал глубоко, приходя в себя.

«Стоп, не нервничай. Руки не отстегнутся. Есть перемычки на лопатках и груди. Да и ячеистый металл так легко не сломается. Отставить панику! Роботы-хирурги плотно соединили ткани. Ольха всё сотни раз проверила. Спокойно. На весу обоими руками ты можешь держать двести килограмм. Одной — сотню. Успокойся. Никто, кроме тебя этого не сделает. Ты должен», — утешал, как мог сам себя адмирал, стиснув зубы так, что в висках стучало.

Шею тянуло. Голова болела. Казалось, что вот-вот пойдёт носом кровь. И порой было так тяжело, что хотел опустить руки и нырнуть в этот чёрный зев.

Мгновения слабости.

Адмирал прислушался к собственным ощущениям. Ноги стали стальными, мышцы свело окончательно. Подтянулся, преодолев через боль ещё метров двадцать. Затем ноги затрясло. Непроизвольно. И с этим уже ничего нельзя было поделать.

Вновь прижался всем телом, ощущая, как живот костюма шкрябает по тросу и стене. Перчатки костюма постепенно тоже превращались в лохмотья от непомерной нагрузки и уже не обеспечивали достаточного сцепления. Собственные пальцы имплантата начали царапать по тросу.

«О чём я думал, когда сюда полез? Переоценка своих возможностей есть занятие более бесполезное, чем проигрыш», — прикинул Зёма, но тут лопатки стянуло болью и это отвело все мысли.

Мышцы между лопатками настолько напряглись, что набухли и принялись плотно тереться о металлическую перегородку между руками.

Дышалось тяжело. Тело было охвачено жаром. Легкий костюм на пределе возможностей уже не обеспечивал надлежащего охлаждение тела. И Зёма ощущал, как липкий пот течет по спине и животу.

Дико хотелось пить. Губы были такими сухими, что ими наверняка можно было резать бумагу.

«Вверх! Вперёд и вверх! Ну же! Ещё!» — стучало в голове, но непослушные ноги отказывались напрягаться.

Организм выдавал работу на пределе возможностей. Бешено стучало сердце от перегрузки. Губы сжались в плотную линию, зубы заскрипели.

«Рывок, ещё рывок!… Стоп, надо отвлечься».

Обливаясь потом, ткнул носом в ИМИИ и выбрал проигрыватель музыки. Выбрал случайные треки. Зазвучала тяжелые гитарные рифы, затем в сознание проникли слова, разрывая тишины. Они словно рвались из души, а динамик был лишь передатчиком:

Я выживаю!

Срывая ногти, лезу вверх.

Я точно знаю,

что пораженье, что успех.

Уйдите, беды!

Меня не скинуть вам со скал.

Вкушу победы!

Не зря я душу в клочья рвал.

Пусть немеют замёрзшие пальцы,

Пусть чернеет мой дух, стон в груди.

Я за целью тянусь ещё дальше

Я срываюсь, но свет впереди.

Ещё чуть-чуть…

Ещё мгновенье…

Вот он край!

Ещё секунда…

Преображенье…

Только рук не опускай!

Я покоряю!

Через себя переступив,

Я сам решаю!

Черту законов заслонив.

Не закрывайте свет,

Я должен встретить смерть.

Она отступит,

я увижу рассвет!

Пусть немеют замёрзшие пальцы,

Пусть чернеет мой дух, стон в груди.

Я за целью тянусь ещё дальше

Я срываюсь, но свет впереди.

Ещё чуть-чуть…

Ещё мгновенье…

Вот он край!

Ещё секунда…

Преображенье…

Только рук не опускай!

Музыка пропала. Зиновий вдруг понял, что сбился во времени в этой липкой тягучей темноте. Подсветки персонального помощника на руке хватало не дальше пары метров. Расчётливый прибор не слепил обладателя и экономил батарею. Делать из него дальнобойный фонарик не следовало, чтобы не ослепить себя и экономить батарею. Не хватало ещё потухнуть в самый не подходящий момент.

— Увеличить интенсивность подсветки, — обронил всё же Зёма, задыхаясь.

Губы пересохли. Язык прилип к нёбу.

ИМИИ не ответил. Глушилки всё ещё работали или нечто, что рассеивало волны. Гаджет ожидаемо требовал только ручной ввод. Вновь пришлось пожалеть об отсутствии Алой Саламандры.

Зёма скрипнул зубами, и решил не отвлекаться. Постоянно казалось, что всё — это предел.

Это самое жесткое в жизни испытание на выносливость. Ни одного метра вверх он больше не преодолеет. Но несколько секунд перерыва — и он снова обхватывал руками направляющие, а ноги теперь обхватили трос.

Заставил себя подтягиваться вверх неимоверной силой воли.

Руки работали неутомимо, а всё остальное тело превратилось в натянутую струну. Мышцы пресса и спины забились и отказывались работать. Это походило на особо жестокое насилие над организмом. Зиновий рвал мышцы и жилы уже не через «не могу» и «не хочу», а доходил до грани «невозможно».

Бум!

Боль, страх, негодование.

Зиновий не сразу понял, что его ударило. Удар оказался такой, что искры из глаз посыпались! А когда сообразил, что произошло, словно кто-то потянул за уголки губ. Стало вдруг легко.

Открылось второе дыхание.

Руки коснулись металлического пола. Тросы тянулись по стенам вместе с направляющими по бокам от кабины. По одному из них и карабкался Зиновий. Другой должен был находиться прямо за спиной на расстоянии примерно пяти метров. Не лучший вариант, чтобы прыгать к нему натруженными ногами. Ещё висели верёвки вдоль стены.

Аккуратно пощупал дно лифта. Ни просвета. Ничего. Выходило, что верёвки натянуты поверх кабины.

«Сколько они потратили времени на то, чтобы замерить глубину и связать достаточно верёвок?» — невольно подумал адмирал.

Осложняло всё то, что искусственные руки не ощущали текстуры поверхности. Ольха не искала экземпляров с соответствующими датчиками тактильной отдачи, понадеявшись, что зрения хватит, чтобы справиться с градацией понимания «холодное-горячее» и «жёсткое-мягкое».

Главное ведь, чтобы руки посильнее были для мужика. Что ещё нужно? Кого щупать? Это ведь особые нейронные связи к мозгу подводить, чтобы научить руки ощущать. Это сложно для молодого хирурга.

Впрочем, отсутствие тактильной связи было сейчас на руку Зиновию. Кожаные перчатки давно стёрлись за время подъёма. Поизносились и перчатки костюма. Невольный скалолаз последние сотни метров тёр сами пальцы протеза. Металл троса и стены уже наверняка изрядно шкрябали сами искусственные руки, оставляя царапины на имплантатах на нано-уровне.

Зёма взвыл от усталости и беспокойства. Руки со слабым постукиванием гладили дно лифта, не находя лаза. Слабая подсветка ИМИИ практически ничего не давала, высвечивая монолитное дно лифта. Силы были на исходе. Улыбка быстро сменилась отчаяньем. На глаза выступили слёзы. Принялся колотить по дну лифта, не соизмеряя силу удара. Понятия не имел, куда и зачем бьет.

Стало уже всё равно, что кто-то услышит, заметит, вытащит и расстреляет. Оружия с собой всё равно не брал. А если бы и взял, скинул бы вниз следом за прибором ночного виденья. Лишний вес играл ощутимую роль на последнем отрезке подъёма. Снять хотелось всё, в том числе и перегретый костюм.

На несколько мгновений адмирал замер, пытаясь подумать. Пол у лифта должен был содержать нижний лаз. Он определенно не мог находиться в центре, но искать его по краям было занятием на любителя. Он мог находиться как на его стороне, так и на противоположной стороне.

Светлой идеей пришло в голову, что лаз должен был присутствовать и с поверхности, откуда и тянулись верёвки для десанта. Оставалось только протиснуться между кабинкой лифта и стеной. И это было проще с той стороны, где висел противовес лифта.

К счастью, ещё со дна шахты лифта Зиновий начал лезть именно по этой стороне. Пятитонный блок противовеса оставлял себе много места в шахте лифта, так что не пришлось долго протискиваться в широком лазе.

Как ящерица пополз между стеной и кабинкой запыхавшийся адмирал. Массивная кабинка не отодвигалась под своим весом и отлично держала скалолаза.

Так Зиновий быстро оказался наверху кабинки. Лёг на спину, долго переводя дух. В голове стучало от возросшего давления. Ноги дергались, как будто перебило позвоночник.

Но это был отдых. Это была победа!

Зиновий долго приходил в себя. Хотелось пить. А то и провалиться в восстанавливающий сон. Но времени на отдых было не много. Скоро рассвет. Время действия!

Парень перевернулся на живот и пополз в поисках лаза, подсвечивая себе проектируемой голограммой ИМИИ. Лифт не предлагал ни одной щели со светом. Ровно также, как должен был спроектированный от ядерной угрозы защитник подземников.

Вначале Зиновий подумал, что верёвки десант привязывал прямо к потолку шахты лифта, но потом понял, что лифт не дает света не потому, что не имеет зазоров в лазе, а потому что кабина стоит обесточенной. Или вовсе на поверхности давно глухая ночь.

«Сколько сейчас времени?»

Даже учитывая превосходные бронированные качества грузовой лифтовой кабины, адмирал не рассчитывал, что она за десятилетия использования не могла приобрести ни единого просвета и щели. Каждый механизм был в теории подвержен если не коррозии, то хотя бы незначительной деформации. Законы физики гласили, что не существовало ничего вечного. Тем более, среди механизмов.

Почему же конструкторы оставили только один лифт для связи с поверхностью, адмирал вообще предпочитал не думать. Возможно, существовал и другой «чёрный» ход, о котором не знал даже Карлов. Но если до его существования не докопался сам Тимофей, то данные об этом лежали очень глубоко.

Похоже, Ярослав Яров забрал с собой на тот свет не один секрет.

Рука не сразу нащупала стальную ручку. Адмирал вдруг понял, что давно коснулся люка, а тот лежит откинутым. Пальцы просто елозят по нему. И только подсветим люк подсветкой, Зиновий вдруг понял насколько тот массивный. Люк весил килограмм двадцать как на глаз, примерно столько же лет его никто не использовал. Он верно бы просто присох, но под ним тянулись змеями девять прокинутых массивных веревок. Откинули его анклавовцы снизу в четыре руки. А может и в шесть.

Зиновий опустил руку вниз. Внутри кабинки было темно, подсветка едва высветила контур кабины. Но оттуда веяло свежим воздухом. Сквозь щель между дверьми задувало ветерком. Фактически это означало, что кабина больше не герметична. Створы не должны были пропускать ни фотона света в идеале. Деформация металлической структуры была налицо.

Зёма выключил подсветку ИМИИ, пролез в лифт, повиснув на руках. И, стараясь не шуметь, спрыгнул вниз. Но в спешке забыл снять с ботинок металлические кошки. И встреча с поверхностью оказалась такой громкой, что должны были услышать во всей округе.

«Вот чёрт!» — мелькнуло в голове.

Упал, неудачно приземлившись. Подвернул ногу. Чертыхаясь, скинул железки и не по свету, но скорее по запаху свежего воздуха определил, где дверь. Подполз к щели и приник носом, не в силах надышаться. После бани восхождения, разгоряченная кожа ощущала даже самый слабый ветерок.

Сквозь щель тянуло морозным ветром. Видно было край полумесяца, заплутавшего в облаках. Это всё, что удалось разглядеть. Судя по сереющему небу, до рассвета оставалось не так много.

Зиновий прислушался, стараясь расслышать хоть малейший шорох снаружи. Хоть что-то, что помогло бы оценить обстановку за дверьми. Но и тут подсказок не оказалось. Они обрывались как верёвки, которые привязали ко дну лифта за решетки под металлическим полом.

«Видимо, назад они уже не собирались».

Взявшись двумя руками за края дверного проёма, парень приподнялся и потянул в стороны. Будь лифт запитан, сработала бы система блокировки, и не помог бы и гидравлический домкрат, чтобы их открыть. Но без напряжения в лифтовой кабине дверки покорно, только с протяжным скрипом, разъехались в стороны.

Адмирал приготовился ощутить удар в челюсть, выстрел в грудь или даже летящий кирпич на голову, но вместо этого сделал свободно пару шагов на грязный талый снег. За ночь он покрылся ледяной коркой, а к полудню снова растает кашей. Дневные температуры уже стабильно выше нуля, но ночь ещё берет своё. Самая длительная, искусственная зима человечества никак не хотела отступать окончательно.

Парень, хромая, вышел из лифта, оглядываясь. В сумерках застыла пара планеров. Провода, что тянулись от них к внешней панели на шахте лифта, валялись под ногами. Один был подключен, второй нет. Приглядевшись, Зиновий понял, что провод пожёван. Следы острых зубов остались на резине. Это было хорошо видно даже в слабой подсветке ИМИИ. А пока рассматривал провода на земле, заметил рядом следы крови. Один след тянулся к планеру, второй уходил в лес.

Приблизившись к транспортнику, Зёма обнаружил откушенный палец. Фаланга была обглодана не менее острыми зубами, чем достались проводу.

«Псы погрызли?» — мелькнуло в голове: «Искателю делать такое ни к чему. Роботам чувство плоти и крови так же чуждо, как пчеле нюхать сапоги… похоже, страхующим досталось».

Зиновий распрямился во весь рост, вздохнул. Серая тень мелькнула где-то на периферии зрения. И тут в бок ударило. Молодой адмирал покатился по земле. Рычание заставило затрепетать сердце даже быстрее, чем, когда лез на поверхность последние метры.

«Волк!»

Клубок из сцепившихся человека и волка остановился на земле, когда Зёма оказался внизу. Клацанье зубов хищника раздалось у самого горла. Смрадное дыхание ударило в нос. Руки рефлекторно подняли зверя за морду, не давая перегрызть важные органы или впиться в лицо.

«В этом мире без антибиотиков подземелья столбняк не лечится. Так что зверю стоит лишь поцарапать. Отрезанный от Москва-сити, я буду обречён», — пронеслось в голове.

Волк на вытянутых руках принялся изо всех сил рыть задними лапами. Охотник пытался растерзать человеку живот. Чёрная саламандра жалобно заскрипела, острые когти шкрябали её без пощады, но костюм держал удар. Правда, пресс этому не верил, сокращаясь на пределе сил. Организм готовился получить острыми когтями по мышцам, не слишком рассчитывая на защиту.

Страх заставил Зиновия действовать. Никогда не имея дело с живыми животными, юноша поступал рефлекторно. Одна рука обхватила нижнюю челюсть волка, вторая верхнюю. Слюна побежала по пальцам, но человек с искусственными руками этого не замечал. Он изо всех сил потянул в разные стороны. Сила рук была на его стороне.

Волк жалобно взвыл, послышался треск разрываемых связок. Зверь отпрянул в агонии боли одним мощным рывком.

Волк бросился прочь. Но едва парень посмотрел ему вслед, как из темноты на него взглянули ещё пара-тройка глаз с желтоватыми зрачками. Эти пришли добивать, страхуя товарища. Каждому нужен свой кусок.

Зёма подскочил. Усталость как рукой сняло. Организм активировал резервы, не желая умирать.

Они атаковали все разом. Стая. Единая, сплочённая, привыкшая охотиться и убивать все, что не умело давать отпор в мире, где стало гораздо меньше еды.

Руки сработали молниеносно. Зиновий успел ударить кулаком в морду одному из волков. Если и не убил сразу, то отправил в глубокий нокаут. Радоваться долго не пришлось. На правой руке сразу повис другой зверь, уцепившись зубами в костюм. Ещё один толкнул лапами в грудь, сбивая с ног. Пока первый безуспешно грыз имплантат, не понимая, почему противник не корчится от боли, второй старался добраться до лица. Его клык вспорол щёку!

Зиновий закричал сам как зверь.

— Сука-а-а!

Теперь бешенство обеспечено!

Зарычал, вырывая руку из пасти зверя. Рукам всё было нипочем, но вес зверя ощущался на теле и измученных ногах. Болело всё.

Второго обидчика адмирал схватил за горло и принялся душить одной рукой. Имплантат, сжав пальцы на пределе возможностей, перебил волку гортань. Тот захрипел, отпрянул и заметался по земле, подвывая и кашляя.

«Не жилец», — мелькнуло в голове.

Другой волк, который грыз руку, внимания на товарища не обращал. Он отскочил, но тут же попытался схватить за ногу.

Зёма дернул ботинком, врезав хищнику по морде подошвой, но тут же ещё один волк схватил за голеностоп второй ноги и звери дружно принялись дербанить ноги, разрывая костюм.

Зиновий через боль подтянул ноги к животу. Волки не отпрянули. Напротив, почуяв слабину, приблизились. Удалось схватить одного за ухо, рвануть. Ухо осталось в руке. Зверь заскулил, и убежал в кусты, оставляя кровавый след, едва различимый в предрассветных сумерках.

Остался последний волк. Удачно зацепившись за ногу, он таскал парня из стороны в сторону, не давая ни подняться, ни приблизиться. Выгодная позиция лохматого врага выводила обессиленного адмирала из себя.

Волк рычал, сцепившись мёртвой хваткой. Человек кричал утробным рёвом. Вся округа содрогалась от этих звуков. С ними спорил лишь завывающий холодный ветер. Музыка на любителя.

— Пусти, сука-а-а! Я тебя на лоскуты порву-у-у!

— Р-р-р! — доносилось в ответ.

Руки в борьбе собирали с земли всякий мусор: Зиновий безуспешно кидал в волка ветки и мелкие камни, горсти рыхлого снега. Зверь, почуяв страх человека, получал урон, но не сдавался. Он уже предвкушал пир и горячую кровь на языке.

Осознав, что так ничего не добиться, человек замер. Затем резко сблизился с волком, закинув свободную ногу на него. Получился захват. Человек начал душить волка коленями. Свободные руки принялись бить в морду зверя, одевая шкуру с каждым ударом в темно-алую плоть.

Рык. Рёв. Кровь. Боль.

Глаза, полные ненависти ко всему живому. Желтоватые зрачки ненавидели человека. Но ещё больше ненависти было в зрачках человека. Хищный дракон на белке кружил по округе.

— Кусать меня⁈ — кричал в гневе от боли и страха Зиновий. — Убивать меня⁈

Волк рычал. Хищник от природы и хищник по жизни не желали друг другу уступать.

Эта схватка затянулась на неопределенное время. Зиновий вдруг понял, что тело под ним уже не двигается. Волк умер, так и не разжав челюсти. С большим трудом адмирал разорвал хватку зверя и освободил ногу. Костюм сдержал основной удар, кость осталась цела. Но вот мышцам повезло меньше. Вспоротая кожа требовала хирургического вмешательства. Аптечки под рукой не было. Как и просто куска чистой ткани, чтобы остановить кровь.

Время играло против Зиновия. В пересохшем горле хрипело.

«Умереть от потери крови? Вот уж хрен! Сердце, бейся медленнее. Сознание, не отключайся!» — молил Зиновий: «Заражение крови ещё! Стоп, не паниковать… борись!.. столбняк это не дело пяти минут… борись. Больше некому».

Немного придя в себя, юноша осмотрелся. Трупы волков уже были хорошо различимы. Лишь один с перебитой гортанью ещё хрипел и брыкался, сражаясь за жизнь.

Близился рассвет. Глаза начинали слезиться. Подземному жителю требовались солнцезащитные очки, чтобы не ослепнуть в солнечный день. Про них перед преодолением лифтовой шахты как-то тоже не подумал, рассчитывая со всеми делами управиться до восхода солнца.

«Поторопился, как всегда. Переоценил свои силы», — пришла очередная горькая мысль: 'Умным сразу быть не получается. Кое-что приходит потом, с печальным опытом. Так и забыл, что Алые Саламандры при прошлой прогулке по поверхности затемняли обзорное стекло по умолчанию под нужды пользователя, а на Черной саламандре такой опции нет.

Понимая, что близок к смерти, Зиновий первым делом пополз к перебитому кабелю. Пока солнечные панели не стали собирать энергию светила, разряд электричеством ему не грозил. И даже раненый адмирал понимал, что сложно получить удар током, когда у тебя руки покрыты пластиком, который наотрез отказывается проводить электричество.

Оторвав лишнюю резину и сделав быструю скрутку нитей металла, юноша вновь огляделся. Про изоленту также не подумал. Пришлось подтянуть кабель повыше, чтобы неизолированная область не касалась мокрой земли.

— Роса на кабеле может спровоцировать короткое замыкание. Надеюсь, дождя не будет, — прохрипел пересушенным горлом адмирал и пополз к планерам. — Я и так уже запорол всё, что мог.

Оба транспортных средства стояли без видимых повреждений. Солнечные панели зонтиком нависали над ними. В общий дизайнерский стиль конструкции они не вписывались и при полёте на большой скорости ребята могли лишь гадать, когда они отваляться. Но семьдесят километров в час против ветра выдерживали. Больше планер не разгонялся. И на том спасибо.

Зёма при визуальном осмотре транспортников не нашёл никаких повреждений фотоэлементов, проверил аккумуляторы под сиденьями и их соединение с проводами. Запрыгал на здоровой ноге вдоль проводов до лифта. После десятка прыжков организм сдался, не в силах терпеть больше над собой такого насилия.

Ещё не дойдя до дверей, юноша рухнул лицом в землю, потеряв сознание.

Силы иссякли.