Горькое дыхание джунглей

Глава 2

— Куда? — я громко зашипел на них, все в машину. Ния, скажи Лазоревой и Мобуту пусть волокут свою кормилицу обратно в посёлок, остальные едут.

— Я пойду с ней, — возразила дочка вождя, — только дай голос с собой.

— Это рация.

— Я забываю, сложное слово. Потом запомню.

— Как пользоваться не забыла? — я протянул ей рацию и хотел было показать, но Ния утвердительно кивнула.

— Помню. Это легко.

Я открыл дверь автомобиля и увидев Элен, застывшую на дороге, позвал её.

— Это корова? — глаза блондинки достигли своих пределов. Даже больше, чем у Нии.

— Африканская, — я кивнул.

— Я видела африканских коров, но эта. Она же выше тебя.

— Нет, — не согласился я, — мы почти вровень. И коровка смирная.

— Да мне на неё даже смотреть страшно.

— Это особый гибрид, — вставила Дженни, — у нас тоже такая была. Они добрые и ласковые.

— Ладно, потом это обсудим, поехали, — я забрался на место водителя и завёл двигатель.

Из леса выбрались минут через десять, и я сразу повернул в сторону поля, прикидывая, где лучше припарковаться. Через брод никто не шёл, и посёлок выглядел заброшенным, как и час назад. Видимо, смерть главаря действительно сработала, так как нужно, и вся ватага теперь занята голосованием. Остановив автомобиль на краю поля около огромного валуна, удивительно, как много их разбросано по просторам Африки, и, выбравшись на улицу, огляделся.

Вроде никого, но из-за скалы не видно противоположного берега и есть ли кто на нём неизвестно.

— Фу, что это запах ветром принесло, — скривилась Дженни, выбираясь из салона, — мертвечина?

Элен едва не всплеснула руками.

— Какие ты слова знаешь и не тянет блевать?

Дженни пожала плечами.

— Представь себе, совершенно не тянет.

— А знаешь любопытно, — хихикнула блондинка, — с какой стати прошло?

— Элен, не валяй дурака, — я погрозил ей кулаком, — вот нам сейчас только этого не хватает.

— Но действительно любопытно. Когда ты её спасал, куча трупов была и её не стошнило, а потом почти десять дней выворачивало наизнанку. А теперь снова всё хорошо? Вот чёрт, а ведь действительно воняет. Не скажу, что сильно, но доносит какую-то гадость. Что там Алекс?

— Собаки с гиенами сцепились. Десятка три мёртвыми валяются.

— И за каким чёртом мы сюда вернулись? — возмутилась Элен, — я так понимаю посёлок пустой? Кроме старухи с буйволицей вы никого больше не нашли?

— Собак придётся похоронить с другой стороны посёлка. Там есть небольшая яма. Увеличим её, скинем все трупы туда и засыплем. И сделать это нужно сегодня.

У обеих девушек глаза буквально выскочили из орбит.

— Это ты так пошутил? — удивлённо произнесла Дженни.

— Вовсе нет. Мы тут какое-то время постоим, и, если их не зарыть, завтра будет очень скверно.

— Подожди, — Элен оглянулась по сторонам и, сделав гримасу, спросила, — а на том озере мы не можем постоять? Ты здесь что-то нашёл?

— Ага, — я указал на поле, — какой-то посев и Ния говорит очень вкусно.

Дженни оглянулась, несколько секунд разглядывала невиданные кусты и кивнула.

— А ведь ты прав. Это нужно собрать, очень вкусно и очень питательно.

— Ага, и ты знаешь, что это такое? — я с удивлением уставился на неё. И ведь точно, что-то ведь должна она знать из родной Африки.

— Конечно, — кивнула Дженни, — это дикий болотный рис.

— Болотный рис? — недоверчиво переспросил я, — а почему он чёрного цвета? Так должно быть?

— Ну да, — Дженни снова утвердительно кивнула.

— Ты уже говорила, что омлет из яиц крокодила очень вкусно и сытно, — накинулась на неё Элен, — а теперь предлагаешь диким рисом отравиться? Алекс, я это есть, не буду и предлагаю сразу отсюда уезжать.

— Племя батутси его здесь посеяло. Они его едят, и оставлять столько еды мы никак не можем. Здесь же не меньше тонны. Представляешь? А может, и больше. И если он действительно вкусный и питательный, то нужно собрать. Без вариантов. К тому же прицеп требует ремонта или не слышишь, как он лязгает?

— Племя батутси его посеяло? — удивлённо переспросила Дженни, — может, ты неправильно понял? В XXI веке я бы поверила, но сейчас. У него природное произрастание. Его ещё называют болотной травой. Он растёт в воде, и даже любопытно, как они его собираются собирать. Вы нашли лодку?

— В воде? — я с недоверием подошёл ближе к высоким стеблям чуть ли не с меня ростом, — что-то не наблюдаю.

— С краю не видно, травой заросло, но в центре поля и по пояс будет.

Элен хохотнула.

— А как ты рис собираешься взять с собой. На чём? Целую тонну. Это в фунтах две с половиной тысячи примерно? В руках понесём? Может, ну его?

— Я придумаю, соберу ещё одну повозку. Думаю, большую часть она потянет, а остальное в прицеп и в салон. Здесь до реки осталось совсем чуть-чуть.

— Это сколько, по-твоему?

— Думаю миль пятьдесят или шестьдесят.

— Ого, это целый день ползти будем.

От леса раздалось мычание.

— А с животным, что ты делать собрался? Это точно корова? Привяжешь к прицепу? Думаешь, она осилит такое расстояние лёгким бегом? — Элен подошла ближе и негромко спросила, — да и вообще, мы так и будем их за собой таскать? У тебя вроде планы были?

— Были и сейчас есть, но едой разбрасываться нельзя.

— Его и хранить тяжело, лучше всего в морозилке, — медленно протянула Дженни.

— Над этим тоже подумаем, а пока, — я оглянулся.

— Значит, копаем яму? — обречённо сказала блондинка, — ну тогда приделай ручки.

Копать пришлось девчонкам. Я вырезал пять черенков из подходящих веток и вручил каждой по лопате. Мобуту досталась сапёрная, а сам вскарабкался на скалу, невысоко, метров на пять, но площадка оказалась идеальной для наблюдения, и если бы не неприятный запах, то чувствовал себя вполне комфортно.

Хотя гиены выглядели крупнее собак, но весом точно не превышали. И те и другие тянули не больше чем на тридцать килограмм. Всего оказалось 32 особи, и пока я их таскал к яме, Мобуту занял мой пост на скале, а девчонки вспомнили про рыбу и, разведя костёр, пожарили на углях что-то похожее на обычного карася, но менее костлявого. Правда, для этого им пришлось отойти почти за поле, чтобы не смешивать запахи, да и подальше от мух, которые чёрным облаком взлетали всякий раз, как я хватался за ногу животного.

Я провозился больше трёх часов, и когда мы дружно засыпали могилу и землю, которая пропиталась кровью, время подошло уже к четырём часам вечера. Всего лишь два часа светового дня осталось, а ещё требовалось обезопасить стоянку, хотя бы в первую ночь. Вдруг эти мезабы захотят отомстить. Тем более, там лежало два трупа, один почти на нашем берегу, а второй, так и не добравшись до спасительных джунглей, наверняка потерял слишком много крови и, едва выбравшись из озера, остался лежать на рыжем песке. Когда я к нему приблизился, с удивлением обнаружил, что и его уже облепили полчища мух, а когда схватил за руку, в воздух взвился целый рой, огромных, чёрных, противно жужжащих тварей. Гораздо крупнее тех, что вились вокруг собак.

Дал команду выкопать небольшую яму и притащил оба тела на наш берег. И только тогда понял, что под ногами не песок, а перемолотый ракушечник. На берегу озера в центре Африки. «Велики и дивны Твои дела, Господи».

Ужинали уже в сумерках, и тут Лазарева расстаралась. Не знаю, сколько она выдоила молока из своей бурёнки, но после того, как все буквально упились им, осталось ещё около шести литров. Стало быть, бабка не только водой из озера питалась, но всё равно превратилась в сушёную воблу. Или у неё конституция такая, или и в самом деле дальний предок той.

Вот и выходило, что корову бросать нельзя.

Потом решил, что этот вопрос оставим на потом, а пока нужно безопасно расположить всех на отдых и дожить до утра.

Автомобиль поставил на против дома Дункана проехав через брешь в заборе. Детей уложили спать внутри, кроме Мобуту, которого вместе с Элен и Дженни отправил на скалу, приказав спать только по очереди. Лазарева привязала корову позади небольшой юрты, и сама устроилась в ней, а я залез на крышу дома, где и провёл всю ночь круча головой в разные стороны.

Как выяснилось, опасения были напрасны, никто на нас нападать не собирался и единственное чего добились, вымотались на всю катушку. Девчонки дали мне возможность поспать утром четыре часа, а потом позавтракав, опять же рыбой, как выяснилось, детки наловили африканских карасей немерено, и выпив почти литр молока, я принялся осматривать нашу территорию с позиции обороны от всяческих незваных гостей.

Вернее, попытался это сделать, когда внезапный окрик Элен вернул меня к дому Дункана.

— Ты это видел? — едва я подошёл ближе, как Элен указала на вырезанную ножом надпись.

Я остановил свой взгляд на лице Элен и улыбнулся. Видимо, умываясь, она намочила лейкопластырь и стянула его. Им я не только залепил рассечённую бровь, но и часть кожи, наискосок в сторону лба. И теперь над бровью белела полоса. Конкретно белела. И причина была совершенно проста.

Приехав в Африку, Элен всегда ходила в брюках, куртке, шляпе с большими полями и всячески пряталась от солнца, сохраняя белизну тела. Теперь же часто надевала что-то короткое вроде юбки, футболку, а голову прикрывала бейсболкой. И солнце мгновенно воспользовалось своим правом. Загар клеился к блондинке, вопреки мнению XXI века, просто фантастически. Вот и выглядело лицо девушки немного скошенным, благодаря кривой белой полосе.

— И вот что здесь смешного, — возмутилась Элен, продолжая указывать на надпись, — ты это видел уже, да?

Я решил не объяснять причину своего веселья, чтобы не обиделась. Честно подтвердил, не став запираться:

— Видел, только не понял, что такое Септа из Дерри и Донегала.

— Это регион на северо-западе Ирландии. А ты цифры видел? — её подщипанная бровь изогнулась в дугу, но взгляд девушки остался прикован ко мне.

— Видел и что?

— Тебя хочу спросить. Что это значит?

— Моррисон Дункан. Септа из Дерри и Донегала. 1613, — ответил я.

— Что значит 1613? Год?

— Без понятия, — я пожал плечами, — вырезано каким-то острым предметом, может быть ножом. Никаких вещей и предметов, оставленных после себя неизвестным белым человеком, я не обнаружил. Ния говорила, что он прожил в племени порядка 8 лет, умер два года назад, значит сейчас возможно 1623 год, если число 1613 относится именно к исчислению, а не номер банковской ячейки. Поэтому я не могу сказать об этом ничего конкретного.

— Нет, нет, — безапелляционно заявила Элен, — какая к чёрту банковская ячейка, это год, это 1613 год, начало семнадцатого века, это полное дерьмо, вот куда мы попали.

— Но этого не может быть, этого совершенно не может быть, — тихо проговорила Дженни, — вы сами подумайте, ведь это невозможно, — девушка бросила взгляд на детей, — вообще непонятно, как можно переместиться в прошлое. Ведь прошлое не существует, все, кто жил в прошлом, давно умерли.

— Как видишь, не все, — я указал кивком на Нию, — некоторые очень даже живые и выглядят вполне упитанно.

Дженни, словно не услышав моих слов, продолжила размышлять вслух.

— Я последние дни только об этом и думаю и пришла к выводу, что попасть в прошлое невозможно. Абсолютно невозможно.

— Ну надо же, — съехидничала Элен, — так это потому ты такая заторможённая? Думала она. А остальные функции не работали, потому как весь ресурс ушёл на то, чтобы думать?

Дженни ничего не ответила, а я уткнул указательный палец себе в щеку и укоризненно глянул на блондинку.

— Ну а что я? — Элен надула губки, однако её лицо не выразило ни малейших признаков раскаяния, — между прочим, это всё вполне вписывается в одну картину, о которой я как-то беседовала с профессором по философии, именно о перемещении во времени. Он сокрушался, что не может вернуться лет на десять, чтобы меня трахнуть в разных позах, потому как ведь я при таком нюансе окажусь ребёнком младшего школьного возраста, а это совсем неправильно. Вот если бы я при этом осталась милой студенткой, это его бы вполне устроило.

— А нам вовсе не интересно слушать про твои сексуальные похождения, — вскипела Дженни, — у нас, между прочим, очень серьёзные неприятности. Если ты не заметила, то мы каким-то чудом перебрались туда, где твои эротические фантазии сможет удовлетворить какой-нибудь орангутанг. Только заберись в джунгли поглубже и получишь.

Пришлось рявкнуть на обеих, чтобы разговаривали тише и не привлекали к нам всеобщего внимания.

— Ну не хотите, как хотите. Могу не рассказывать, но он человек был умным и развёл такую дискуссию, что я так и сидела с открытым ртом.

— Вот именно, — буркнула тихо Дженни, — с открытым ртом. Я даже догадываюсь, почему он был у тебя открыт.

Вынужден был встать между девушками, потому как ещё мгновение и внучка президента схлопотала бы мощный хук от белокурой красавицы.

— Сейчас обе получите от меня на орехи, Дженни молчать, Элен говори, что там твой профессор вещал.

Блондинка, отступив на шаг назад и исподлобья глянув неприязненно на негритянку, сказала:

— Он говорил, что перемещение возможно и в прошлое, и в будущее, потому как человек, это, — она наморщила лоб, — он выдавал разные термины, но мне тогда было всего 19 лет, ровно столько же, сколько этой глупой гусыне сегодня, — Элен кивнула на Дженни, — и всё запоминать не получалось. Но человек — это вроде как кластер, который со смертью перезагружается, снова рождается и вновь проживает свою жизнь. Одну и ту же жизнь. Только ничего не помнит. Поэтому теория, если переместиться в прошлое и убить своего дедушку сам не родишься, работать никогда не будет. Дедушкин кластер перезагрузиться, и всё пойдёт по старой колее. Вот и выходит, что переместиться можно куда угодно, а вот обратно хоть и были случаи, но они жутко засекречены на уровне правительства, и простому народу об этом никогда ничего не узнать. Ну вроде как вернувшиеся превращались в подопытных кроликов, над которыми ставились эксперименты. Он ещё посмеялся, сказав, что если я когда-нибудь перемещусь, то обратно торопиться не нужно и, если эпоха не совсем уж плохая, лучше остаться там. А если удастся выбраться, то никогда никому не рассказывать об этом. И ещё он говорил, что обратно можно вернуться только в ближайшие несколько дней, а потом шансов немного. Вот я и думаю, 1613 год, это нормальная эпоха, чтобы здесь осесть или нет. Алмазы здесь ценились, и по местным меркам мы очень богаты. Вот только как выбраться в цивилизованную страну. Прикупить замок и прочее. Ведь нужно как-то устраиваться, раз уж мы оказались здесь. Хотя, по совести, это полное дерьмо. Каменный век, вот что это. Однако всё равно, это не повод впадать в уныние, обратной дороги нет и следует приспосабливаться.

— Это ещё не факт, — возразил я, раздумывая над словами профессора, — пока нам достоверно ещё никто не подтвердил, что сейчас начало семнадцатого века.

— Как сказать, — Элен, нахмурив брови, кинула взгляд на надпись, — семнадцатый или не семнадцатый, но уж точно не двадцать первый. И я, пожалуй, более прилежно начну изучать оружие. Всё, что у нас есть. Мало ли в какой обстановке мы окажемся. Думаю, я должна научиться себя защищать. А то, кто его знает, догонишь ли ты в следующий раз моих похитителей.

— Сомневаешься? — я с подозрением покосился на девушку.

— Нет, — Элен улыбнулась, обнажив свои маленькие зубки, — но бережёного Бог бережёт. Я ведь не помню, как поступала в прошлой жизни, а ждать, когда мой кластер перезагрузится и я снова пойду на возрождение, а потом скучная детская жизнь, нет. Пожалуй, с этим нужно повременить.