Гений МАЗа

Глава 9

Гонки по снегу и по личной жизни

Рано утром 29 ноября, как раз накануне зимы, я посадил в красную боевую ВАЗ-21067 Ваню Мельникова и трёх добровольцев-испытателей с МАЗа. Затемно мы выкатились на Московское шоссе, троица на заднем сиденье моментально принялась досматривать прерванные сны, лишь штурман, верный привычке контролировать состояние водителя на длинном перегоне, периодически бросал вопросы, требующие ответов. Кроме этих реплик ничто не отрывало от текущих мыслей, встречные и попутные транспортные средства попадались редко, в Дмитров я должен был приехать к 14−00 или даже чуть позже, гнать необязательно.

Хлопот было много и невпроворот, приехали первые японцы для стройки завода между Жодино и Борисовым, а также участия в работах по «Березине». Вопреки необходимости и поперёк здравого смысла отвлекался на приятные воспоминания — о первом и пока единственном свидании с симпатичной адвокатессой.

В секс-бомбе, что села ко мне в машину в пятницу вечером, мало что осталось от деловой леди в строгом костюме и в очках, когда та отправляла оперов ОБХСС в пеший сексуальный поход. Особенно силён был контраст, когда помог ей снять воздушное пальто на пуху в гардеробе ресторана. Марина пришла в коротком тёмно-малиновом платье с переливом. Слишком коротком по поздней осени и моде СССР — на две моих ладони выше коленок, ура — превосходной формы, не слишком круглых и не чересчур острых. Лицо, лишённое очков, овальное и миловидное, несло умело наложенную и довольно яркую косметику. Глаза её, серо-голубые, под густо накрашенными ресницами и обведёнными веками смотрелись темнее. Если в заводоуправлении волосы, собранные в хвост, были туго натянуты у лба, теперь на голове красовалось архитектурное сооружение. Серёжки, цепочка, браслетик, колечки — всё тонкое, изящное и только из золота. Туфли тоже на каблуке, но вечерние с замшевым верхом. Сумка на цепочке такая маленькая, что войдут разве что пачка сигарет, зажигалка и цилиндрик помады.

— Я понимаю, что ты выглядишь блестяще — как Мисс-Минск-1976 — ради себя и чтобы позлить всех женщин в ресторане. Но позволь мне потешить самолюбие и вообразить, что хотя бы один процент великолепия адресуется мне.

— Какой кучерявый комплимент! Причём, от инженера, а не гуманитария.

— Твоя красота способна высечь романтическую искру даже из технаря.

Я смотрелся рядом с ней не позорно — в приличном импортном костюме из «Берёзки» и при галстуке. Там же, кстати, прикупил дорогущих импортных сорочек х/б, модные здесь нейлоновые рубашки не привлекали ничуть. Роста приличного, сложен хорошо. Но Марина мало того, что имела природные данные, выжала из них максимально. Теперь понятно, почему по правилам этикета женщин полагается пропускать вперёд — на них приятно смотреть и сзади, и спереди, и… не будем торопить события.

Только сели за столик, и улыбка моментально слетела с её лица. Даже губку закусила.

— Что-то стряслось?

— Нет. Но настроение мне подпортили. Третий столик у тебя за спиной, потом сможешь незаметно подсмотреть. Заместитель начальника областного ОБХСС, прямой начальник моего бывшего мужа. Завтра же в консультации или вечером дома услышу по телефону ненавистный голос: с кем уже новым путаешься, шлюха? Любые доводы, что не его собачье дело, успеха не приносят.

— Так вот почему именно ОБХСС ты так не любишь. Если хочешь — поговорим об этом. Но, боюсь, тебе эта тема неприятна. Как говорил один политик, «перевернём страницу».

— Я год назад перевернула. Он не хочет.

— Но ты же ловкая. Неужели не найдёшь выход на большое начальство, чтоб ему сказали: сиди на попе ровно или выгоним со службы за аморалку?

— Наверно, нашла бы. Не хочу. Пусть бывшая, но всё же моя семья. Не стоит бить по ней оружием массового поражения.

Слава богу, официант принёс меню. Отвлеклись.

— За победы на ралли дают неплохую премию. Знаю, ты не стеснительная. Можешь проявлять нестеснительность в полной мере. Но только учти, я — за рулём.

— Могу заказать два такси, отгонят твою машину. Или ты вообще мало пьёшь?

— Вообще.

— Здорово! В ОБХСС точно не вписался бы в коллектив.

Тема её не отпускала. Но заиграла музыка, заглушив любые разговоры — хорошие и плохие.

Кухня была вполне приличная, музыка — сойдёт, варьете так себе, СССР — не самая оптимальная для этого вида шоу страна. Когда выдалась возможность потанцевать, моя спутница двигалась гибко и со вкусом, но вряд ли занималась танцами и точно не прыгала по сцене с гитарой как Лиза.

— Ты куришь?

— Бросил. Только три-четыре затяжки после тяжёлого допа.

— Потом расскажешь, что такое доп. Просто выйди за компанию.

Я взял её пальто в гардеробе и накинул Марине на плечи. Сам остался в пиджаке, конец ноября выдался на удивление тихий, это в воскресенье приморозит.

Вышли на крыльцо. Глядя на мою раздетость, адвокатесса быстро затянулась и выбросила окурок, прямо-таки мечта бомжа — три четверти осталось. Мы повернулись к двери, чтоб вернуться в зал, но навстречу вышли трое мужиков, один очень чиновного вида, двое неуловимо напомнили архаровцев, наезжавших на меня в кабинете Высоцкого.

— Уважаемая Марина Францевна! Вы же отдаёте себе отчёт, что Зубрицкий узнает о вашем сегодняшнем вечернем времяпровождении.

Чиновный смотрел с укором строгого, но справедливого старшего дядюшки.

— Если вы как баба поделитесь с ним сплетней — непременно.

С областным ОБХСС у неё был разговор ещё более короткий, чем с городским.

— Зачем вы так? Он вас любит, ждёт, когда вы к нему вернётесь.

— Серьёзно? Вокруг меня вьётся масса настоящих, порядочных мужчин. На кой чёрт мне какая-то тряпка?

Начальник был само терпение.

— Николай — замечательный человек.

— Убедительно говорите. Вот сами и выходите за него замуж, я недостойна такого бриллианта. Позвольте пройти.

Она раздвинула оперов и открыла дверь. Когда я проходил мимо них, один демонстративно зацепил меня плечом. Типа офицер, а манеры сельского гопника.

Когда помогал Марине раздеться, бросил только:

— Хорошо, что при разводе взяла девичью фамилию.

— Хорошо, что не родила от него ребёнка.

— Я бы и при двух не отказался бы от встреч с тобой.

— Спасибо!

Больше вечер ничто не омрачило. Только когда подъезжал к её дому, к предложению «поехали ко мне» развитие ситуации никак не располагало, Марина предупредила: был прецедент, когда Николай Зубрицкий вычислил её ухажёра и разбил ему лицо.

— Драки не боюсь, сам кое-что умею. Но бить милиционера…

— Не при исполнении — запросто. Отмажу.

— В ближайшие дни вряд ли подкараулит. В понедельник еду в Москву на ЗиЛ.

— Надолго?

— Дней десять. Но потом, если не возражаешь, давай создадим ему новый повод для ревности.

— Запросто! Коль не боишься. Приезжает театр имени Моссовета, представляешь, 10 декабря они дают спектакль «Дальше — тишина». Я как прочитала, что главные роли исполняют Ростислав Плятт и Фаина Раневская, то просто загорелась!

Я остановил машину около её подъезда.

— С удовольствием бы тебя пригласил и даже достал бы билеты через заводской профком. Но в понедельник уже в Москве, и оттуда…

— Не забывай, доступ в МАЗовский профком лучше у меня. Я там одну даму по бракоразводу консультировала. Решу вопрос.

— Я надеюсь вернуться раньше, чем 10 декабря.

— Управишься, звони!

В этот момент она скорее напоминала красивую и немного легкомысленную студентку, чем авторитетного адвоката, распутавшего десятки и сотни проблем, к тому же пережившую развод и преследование со стороны бывшего мужа.

Обежал машину, раскрыл перед ней дверь. Марина мазнула по моей щеке помадой с губ и скрылась в подъезде. Стояли минуты две, когда отъезжал, заметил, что у припаркованного поблизости «москвича» вспыхнули фары. За мной водитель не погнался, но номера вполне мог срисовать.

К проблемности самой барышни приложился экс-супруг с корочками ОБХСС. А что я хотел? Все заметные девушки, яркие, привлекательные, непременно получают водопад мужского внимания. Личная жизнь бурлит. Это у Лизы я случайно попал на чистую паузу в каких-либо отношениях. У Оксаны — папик из управления торговли, у Марины — «замечательный человек» по имени Николай. Придётся смириться с мыслью, что не являюсь единственным привлекательным мужчиной в СССР, не Лановой, не Тихонов и не Абдулов, молодые дамочки не обязаны ждать моего появления на горизонте, воздерживаясь от отношений.

Нужна девственная целина в моральном и физическом плане? Тогда нужно окучивать 17-ти-летних. Но я и с 25-летней Мариной чувствую себя едва ли не педофилом, разменявшим три четверти века! Малолетку не вывезу.

С такими мыслями я встретил рассвет за рулём, когда въехал в Смоленскую область. По сильно заснеженной дороге, а снег упал после замёрзшего вчера дождя, не гнал.

— Валя бы удивилась, что так крадёшься, — поддел штурман. — Кстати, слышал? К нам переводится Таня Тихомирова. Вроде как вдвоём собираются организовать женский экипаж МАЗа.

Помню её. Типаж вроде домоуправши из «Бриллиантовой руки» в духе «наши люди на такси в булочную не ездят». Поэтому раздражённо пробурчал:

— Ну, обрадовал! Пусть тогда сразу на грузовиках. Представь: колесо спустило. А у них двоих не хватает силёнок его поменять. Да что силёнок, вдруг ноготь сломается?

— Зато хватит бессовестности остановить любой экипаж из мужчин и попросить: помогите, мальчики.

Иван прав. И одновременно мы не правы оба. По-хорошему, мужчина имеет неоспоримые гендерные преимущества в автоспорте, заезды для женщин всё равно надо устраивать, но отдельно. Если в СССР наберётся достаточно желающих на заезд.

Пассажиры проснулись, мы остановились, позавтракали и дозаправились. На автодром НАМИ притащились только около трёх, нас уже и не особо ждали из-за прошедшего снегопада, думали — раньше вечера не успеем.

Невысокий и нетолстый, но какой-то весь широкий мужик в телогрейке и вязаной шапочке протянул ладонь-лопату. Не штыковую, конечно, а где-то малую сапёрную. В уголке рта тлела беломорина. Ватные штаны заправлены в самую что ни на есть форменную спортивную обувь пилотов ЗИЛов — кирзачи.

— Артур Тарасов. Вы — Сергей Брунов?

— Вы, потому что нас много. А так Сергей и «ты». Артур, я тебя точно видел на Невских зорях, там были заезды на «газонах» и ЗИЛ-130.

— Наверно… Но тогда, ёптить, сухо было. Совсем другая езда. Зимнее вождение отличается, сильно.

Я развёл руками.

— Гонщики — самые метеозависимые люди в мире. Ездят по любой погоде и зависят от неё. Ладно, пока ещё теплится чуток дневного светла, поехали, что ли?

— Опыт на грузовых у кого-то есть?

— Мы с Иваном — гонщики на легковых, на грузовые категория есть, но давно не садились за руль. Трое с нами — испытатели МАЗов, в ралли опыт — ноль. В общем, все чуть-чуть, но не то.

— Понятно… — Тарасов сдвинул шапочку на лоб и почухал затылок. — У меня, ёптить, без вариантов. Поляков звонил нашему генеральному, приказ министра не проигнорируешь. Асов из вас за неделю не сделаю, получите только самый базовый урок.

— Выше головы не прыгнем, но постараемся, — заверил Мельников.

Он намыливался на рост из штурманов в пилоты. За рулём грузовика это произойдёт быстрее.

— Приёмы экстремальной езды на ЗИЛе знаете? В теории? Хорошо. Сначала показываем. Завтра сами сядете за руль.

Тарасов распределил нас по машинам, меня позвал за собой — в автомобиль с тёмно-зелёной кабиной и того же цвета кузовом, сверху виднелась мощная сварная рама, способная выдержать и предотвратить кабину от смятия при перевороте колёсами вверх. Тот же каркас безопасности, что и в «жигулях», но вне транспортного средства.

Внутри я заметил только одно отличие — спортивные анатомические сиденья с 4-точечными привязными ремнями. В остальном такой же голый металл, даже руль с неудобно тонким ободом — родной. Я в МАЗовском комбинезоне поверх термобелья и трикотажа смотрелся пижоном, голосовавшим на обочине и подобранным колхозным шофёром на попутной машине, гружёной соломой или даже навозом.

Разъём от моего шлема не подошёл, Артур протянул мне другой — обыкновенный мотоциклетный и чрезвычайно обшарпанный. Сам тоже надел, даже без подшлемника, стащив с головы трикотажную шапочку.

Я услышал шипение в наушниках, спросил для проверки связи:

— А где штурманские приборы?

— Смеёшься? В группе «в заводской комплектации» не положены.

Вот как… Я сейчас катаюсь на ВАЗ-21067 в той же группе, но механический трип-компьютер на ней стоит. Здесь нет даже таксометра из оперы «два рубля до правого поворота».

— Что, без штурмана?

— Зачем, конечно же — ездит штурман. С картой и секундомером, ёптить, километраж берёт с моего одометра.

Мелкие циферки с прыгающего прибора, расположенного гораздо левее рабочего места… я заранее сочувствую штурману.

Пока я предавался минору, стоящий справа ЗИЛ завёлся и тронулся, в первом же повороте ушёл в занос, выбросив облако снега из-под задних колёс. Артур тронулся, повторив манёвр.

— Представь, Серёга, под тобой тот же «жигуль», только в 4–5 раз тяжелее. Мотор всего лишь 180 кобыл, ваш форсированный от ВАЗа и то сильнее. Подшаманив, доводим его сил до двухсот, но это предел. Раскочегарить машину на звенящем от оборотов движке можно до 150, но долго и печально. Отсюда мораль: скорость набрал — скорость не сбрасывай. У легковых то же самое, но для ЗИЛа ещё актуальнее.

— Но на полуторастах поворот и торможение…

— Куда авантюрнее, чем на «жигулях». Смотрим — сзади никого. Торможу.

Он втиснул педаль в пол. Я почувствовал, что колёса заблокировались. Ощущение, что машина стала сбрасывать скорость не энергичнее, чем если бы отпустил газ. Поделился мыслями с инструктором.

— Ты прав. Тормоза придумали трусы. Зато они необходимы, чтоб заблокировать переднюю ось при входе в поворот.

— На 150-ти⁈

— Запоминай: зимой контактное торможение куда важнее, чем педалькой. Вот смотри.

К этому моменту ЗИЛ нёсся по снежной дороге если не 150, то 130 наверняка, точнее не сказать, стрелка на спидометре прыгала как шальная. Без тахометра обороты определялись на слух: «звенит» или «ещё не звенит». Мы приближались к повороту, а Артур даже не думал сбросить.

Я сгруппировался. Подумаешь, пробьёт снежный вал, вылетим на целину. Сидим-то высоко, экипажу не страшно…

Но — нет. Гонщик крутанул руль влево, перегазовал, включил пониженную передачу и тотчас нажал одновременно тормоз и газ, блокируя передний мост и не давая упасть оборотам. Машину начало разворачивать, что совсем не понравилось. Переворот «бочка», по авиационной терминологии, никак не внушает оптимизма. Сейчас ударимся боком в намёт по краю трассы, и…

Ничего подобного. Пилот идеально рассчитал момент, когда колёса вошли в контакт с сугробами, зад влетел в них, но передок задержался на дороге. Артур отпустил тормоза и начал работать педалью газа, толкая машину в направлении, куда теперь повернулся передок.

— Понял⁈ Перегазовка, переключение на передачу вниз, полный дроссель, снова вверх, восстановили скорость, то же самое в правом повороте!

Я внимательно смотрел за каждой его манипуляцией, мысленно представляя, как сам буду переключать передачи, вгоняя грузовик в очередной занос. Тем временем стемнело.

— Артур! Пусти за баранку.

— В темноте?

— Я виноват, что день короткий? Фары включим.

Батарея прожекторов стояла почище, чем на моей красной.

— Если не робеешь — пробуй.

Поменялись местами, пристегнулись. Так, что имеем…

Руль непривычно большой, тонкий. Скользкий даже в перчатках. Педали расставлены необычайно широко. Кулиса переключения передач — длинная, с очень большим ходом. Попробуй ещё попади в нужную передачу.

Я включил с места вторую, так полагается, и мягко тронул. Газанул, пошёл в разгон. Рёв мотора, тряска на жёсткой подвеске, вой трансмиссии дали куда больше эмоций, чем когда воспринимал пассажиром.

Попробовал тормоза, чуть надавил — они прихватили. Никаких притормаживаний и прочих полумер — или всё, или ничего, только пшиканье воздуха в пневмосистеме.

— Артур, как тормозить плавно?

— С четвёртой переключи на третью — достаточно.

Попробовал — работает. Приноровился к рулевому. Прямую грузовик держал так себе, надо подруливать. Гидроусилитель есть, люфт рулевого заметный, а чего ожидать?

На очень аккуратной сотне, где Тарасов жал под полтораста, подкрался к первому виражу. Как учили — с четвёртой на третью, на вторую, руль влево, газ-тормоз, задницу несёт вперёд и втыкает в сугробы, отпустил тормоз, добавил оборотов, снова четвёртая… Получилось!

— Рано радуешься, — обломал инструктор. — Ёптить, на пенсионерской скорости у любого получится. Давай, в следующий правый входи на 120-ти.

Боковое скольжение получилось дольше. Вообще другие ощущения, чем на легковой, под тобой полные инерции четыре с лишним тонны металла, пытаешься ими балансировать и не улететь со скользоты.

Очень быстро с непривычки устала правая нога. Машину трясёт, ступню на педали газа — тоже. Дозировать подачу топлива адски трудно, то недожимаешь, то случайно пережимаешь.

— Немного освоился? Чрез 420 — правый на 130, прыжок-трамплин. Потом — полный газ!

Снег не прекращался, фары выхватывали поворот только при приближении к нему, что за поворотом — не видно ни зги. Я верил инструктору, что там окажется чистая прямая, а не брошенный поперёк трассы тракторный прицеп.

Я раскрутил мотор до запредельного звона, спидометр, а он нестандартный, размеченный до 160 км/ч, ушёл вправо к ограничителю. Машина подпрыгнула, на миг оторвавшись всеми четырьмя от снега, и, вернувшись на дорогу, продолжила взлёт на гребень холма.

— Не отпускай газ!

Всё же чуть отпустил, когда взлетели вторично, и это был эпический прыжок, по ощущениям — метров на 40–50. Грохнулись так, что позвоночник, казалось, ссыпался в трусы.

— Тормози коробкой. 240, левый 110.

До 110-ти погасить не успел. Машина крепко ляпнулась правыми колёсами в снежный бруствер, зарылась в снег. Не перевернулась и не слетела с трассы, и то хлеб.

— На крышу не поставил, но скорость потерял, — бесстрастно прокомментировал Артур. — Зато понимаешь теперь, где эта грань — удержаться или навернуться. На сегодня хватит. Завтра научу использовать сначала внутренний ряд сугробов для торможения, и лишь потом наружный. Банька ждёт.

Собрались и поехали в баню ДОСААФ. Минские пацаны все были в восторге от тренировки. Кто-то слетел на снежную целину или раскрутился на 360 градусов — не беда. Через крышу не сыграл никто.

Из багажника моего «жигуля» появились 5 трёхлитровых банок бочкового «жигулёвского» (какое совпадение), охладившегося практически до ледяной температуры, пацаны извлекли закусь — что жёны насобирали, я как единственный холостяк отработал свой вклад колбасой. Так и работали на контраст: жаркая парная — ледяная купель или в снег голышом, снова парная с веничком — и холодное пиво. Потом, как бомбардировщик над целью, пошли на следующий заход.

Когда организм принял литра два пива, я лишь чуть-чуть почувствовал хмель. Это тебе не «Балтика-9», от которого разит спиртягой сильнее, чем солярой от трактора. Разговоры велись солидные, мужские, неспешные. Артур рассказывал, чем отличается спортивный ЗИЛ от обычного.

Оказывается, эти машины запрещено облегчать. Допустимы изменения в подвеске, практически все усиливают крепление амортизаторов. А так кто во что горазд: некоторые добавляют ещё один или два амортизатора на передок, меняют рессоры. Моторы удаётся форсировать мизерно: блоки цилиндров и головки блоков стачиваются для повышения степени сжатия, так как дозволено переводить машину на 93-й бензин. Вместо базовых 180 лошадей удаётся выжать две сотни или чуть больше.

— Слушаю тебя и в толк не возьму, — сказал, отхлебнув пивка, наш Казимир Геннадьевич, кратко — Геныч, старший среди троицы испытателей и седой как Гэндальф-белый. — Наш пятисотый лобастый при тех же 180 лошадях тяжелее ЗИЛа где-то на две тонны. Я сегодня ваш ЗИЛ попробовал — по динамике земля и небо. К тому же у нас дизель, он не столь резво-приёмистый, как его не форсируй. Как на МАЗе заниматься спортом?

— Выедешь на нём тягаться с ЗИЛами на гонку и помашешь вам платочком вслед как Ассоль алым парусам, — добавил мой Ваня, которому пиво вселило несколько романтический настрой.

— Есть же ярославские ЯМЗ-238 мощностью в три сотни лошадей, — напомнил я, уверенный, что в заводских условиях его точно впихнут на раму и под кабину лобатого. — Но всё равно — дизель.

— С ним тоже как-то придётся химичить — со степенью турбонаддува, например, — прикинул Артур. — Но не ко мне, пацаны, за советом. Я, ёптить, по бензинкам спец.

Гораздо хуже представляя конструкцию грузового МАЗа, чем легковушки, я потом долго ворочался на скрипучей койке ДОСААФовской гостиницы. Как ни шамань дизельный движок, у грузовиков он низкооборотистый, тяговитый, с малым съёмом лошадок с каждого кубика, динамичную пушку из него не сделать. Это не 2.5TDI от BMW. Так что кольцевые гонки и скоростные допы на ралли — сто пудов не для МАЗ-500. А вот долгие рейды на выживание, тот же будущий Париж-Даккар… Всё может быть.

На следующий день подхватились в 7 утра, вполне свежие, баня восстанавливает отменно, и, позавтракав, понеслись снова на полигон НАМИ. Сколько бензина сожгли — мне на «копейке» на годы хватило бы. Учили и торможение за счёт внутреннего, потом внешнего бордюра, и движение боком на добрые полста метров, и нечто вроде «полицейского разворота», проходили скоростную «змейку» с попеременным правым и левым заносом. Клянусь, драйва в гонках ЗИЛов даже больше, чем на легковых, а риска меньше: тебя окружает гора металла.

Так занимались до пятницы, в этот день Тарасов устроил дневную гонку для всех пятерых, выпуская с интервалом в 2 минуты. Как я и ожидал, выиграл Геныч, опыт не пропьёшь, мне досталось утешительное второе место с 12 секундами отставания. Наконец, на субботу был назначен «выпускной экзамен» — гонка за лидером. Артур пошёл вперёд, обещая держать максимально возможный темп из технически реального, мы впятером, находясь в машине без инструктора, следовать максимально близко к нему, стартовав одновременно.

Это было жёстко! Усидеть у него на хвосте сумели только мы с Генычем. О том, чтоб обогнать лидера, не могло быть и речи. Соревновались друг с другом, несколько роз сталкивались бортами — неумышленно, конечно, никто не собирался сбрасывать товарища с трассы.

Потом, подозреваю, Геныч перекрутил мотор и довольно легко уступил лидерство, опасаясь спалить двигатель вконец. Также полагаю, что Артур не гнал на полную, осматривался в зеркала и не отрывался от новичков. Как только испытатель перестал мне мешать, я понёсся за тренером, едва не тараня его в зад.

Всё бы ничего, но сдох гидроусилитель руля. Поскольку даже удержание допотопного трака на прямой требует непрестанно орудовать баранкой, руки моментально заныли. Уверен, на месте руль проверну, только если упрусь ногами.

Чисто на морально-волевых продолжил гонку, не упуская из вида корму лидера.

Смотрю, он после поворота, где почти не потерял темпа, понёсся вверх на пригорок. Вроде здесь не ездили, этот участок полигона мне незнаком. Швыряло немилосердно. На гребне пригорка артуров ЗИЛ ушёл вперёд без торможения, стоп-сигнальные огни, по крайней мере, не вспыхнули. Доверяя его знанию трассы, тоже вознёсся на полном газу, не снижая скорости, а главное — без малейшего представления, что откроется впереди.

Ёптить, как говорит сам Артур! Пролетев по воздуху не менее 40 метров, мой ЗИЛ хлопнулся на все четыре и понёсся вниз по обледенелому пологому спуску, не снижая скорости, несмотря на сброшенный газ. При переключении на передачу ниже погнал юзом, разворачиваясь налево. Скорость даже выросла!

Хуже всего, в полусотне метров ниже по склону и тренер не справился с машиной. Она ударилась правой стороной в снежный бордюр и исчезла за ним, кувыркнувшись.

Что там — овраг, кювет? Главное — не хлопнуться на машину Артура, от такого удара придёт хана обоим. Чуть газанул, смещая траекторию движения как можно дальше влево от следов его ЗИЛа.

Сгруппировался, вырубил зажигание, вцепился в руль…

Пошли кувырки! Голова-ноги-голова-ноги! Вот сейчас будет удар в другой автомобиль и всё кончено…

Грузовик стал на колёса. Стекло засыпало снегом.

Открыл дверцу, выпрыгнул. Руки-ноги дрожат. А сверху несётся ЗИЛ Геныча, я что есть мочи бегу в сторону, если он слетит в овраг по нашим следам, размажет меня как паштет по бутерброду!

Он тоже пробил снежный бордюр, я видел бешено вращающееся правое заднее колесо, но автомобиль удержался на дороге и как-то, на волоске от падения, вписался в поворот.

Смотрю: Артур вылез из своей целёхонький, его мустанг лежит на боку.

— И на старуху бывает проруха, ёптить. Не испугался, Серёга?

— Испугался, что на тебя упаду. Переворот не впервой. На «жигулях» сверзился с обрыва в горах, дело привычное.

Мы пожали друг другу руки.

Скоро подошли все минские ребята. Поскольку мой ЗИЛ не особо пострадал и нормально двигался, я развернул его, буксуя по снегу, и подал задним бортом к опрокинутому. Зацепили тросом, поставили на колёса, с помощью толкавших товарищей и какой-то матери выбрались на дорогу, после чего поехали все вместе к гаражам — на сегодня более чем достаточно.

Напутствуя, Тарасов сказал, что основы мы впитали. А далее надо заниматься уже на тех машинах, на которых выйдем на гонку.

В воскресенье утром вернулись домой. Отдохнув пару часов с дороги, я набрал домашний Марины, не доставая повестку — запомнил наизусть. Немного колебался, вдруг её бывшая половинка успела наломать дров. Если так дальше пойдёт, и адвокатесса вполне конкретно будет считаться моей девушкой, с обидчиком придётся разбираться лично мне. Понятия не имею — как.

— Алло?

Приятный голос. Не то, что у её мамы.

— Привет! Это Сергей. Только из Москвы. Ты как?

— Всё хорошо. И хорошо, что позвонил.

— Раз так… признаюсь, что тоже скучал. Могу тебя увидеть?

— Планы были немного другие, но когда парень рвался ко мне из самой Москвы, это заслуживает поощрения. Знаешь кафе «Берёзка» на площади Победы?

— Не знаю, но найду.

— В три успеешь? Там рядом парк Горького, он очень живописный под снегом. Погуляем немного, потом попьём кофе. Не против?

— Рогами и копытами за!

— Рогов я тебе ещё не наставила. Ах, да, это не стёрлись от прежних…

В трубке раздались гудки, а я ещё слышал её смех. Вроде и подколола, а совсем не обидно.

Потрясающая! Как же чурбан из ОБХСС её упустил?