Гений МАЗа

Глава 13

Маленькая гоночная машинка на 7 тонн

Оставшиеся рабочие дни принесли подарок с очень дальнего Востока от господ Тоёда, и он был совершенно царским. Пусть небескорыстный, белорусское правительство расплатилось сполна, но от меня ничто не убыло, и я воспринимал его как презент — от Японии и от судьбы. Всего за три недели они перешерстили наши заготовки, устранили косяки. Увеличив номенклатуру проката до 12 видов, дополнительно дифференцировали конструкцию кузова, что-то усилив, а кое-где сэкономив на металле и массе. У «Березины» резко выросли шансы стать если не «лучше Ауди», то, как минимум, сравнимой.

Не желая оставлять нерешённой самую большую переходящую проблему — с отстойным качеством конвейерных легковых машин 21067, я устроил обезьяньи прыжки на хребте у Дёмина и продавил, наконец, единственно возможный вариант, робко предложенный главным технологом, но до сей поры с возмущением отметаемый. Выйдя от генерального, бросился звонить в Москву в министерство, пробился к Полякову, поздравил с наступающим, а потом попросил руку дружбы и помощи с берегов Волги. Ведь производство грузовиков тоже начиналось на Волге, в Ярославле, и лишь потом перенеслось в Минск, развивалось при поддержке россиян. Следующий звонок был в экспериментально-испытательный цех АвтоВАЗа. «Серёга!!!» — радостно шумел в трубке яшин голос, правда, первый восторг от звонка друга сменился некоторой оторопью. Я был намерен настоять, чтоб его включили в состав команды, командируемой в Минск налаживать устранение недоделок. Познакомлю с Мариной! Она ему точно понравится.

А вот понравятся ли ВАЗовцам наши потуги в производстве легковушек?

До подъёма качества хотя бы на тольяттинский уровень бессмысленно запускать «березину», рассчитанную утереть нос европейским фирмачам. А когда покорим поволжскую планку, дальше пусть нас тянет вверх команда господина Тоёды. Даст бог, сами научимся держаться на плаву.

Поскольку массовый выпуск 21067 переносился на 1977 год, а пробная партия «березины» позволит себя ощупать ладошками ещё позже, руководству МАЗа надо было рапортовать партии и народу о каких-то особых достижениях, коль с легковыми затык. Одними цифрами о недоперевыполнении плана никого не удивить. 30 декабря, когда Марина заскочила на завод исполнить ритуальные обязанности — поздравить и принять поздравления, я потянул её в цех. Туда, где красовался очень особенный 500-й лобастик в окружении толпы с белорусского телевидения, причём отснятый материал наверняка уйдёт и в Москву. С умыслом. До того, как товарищ Гагарин поздравит всех советских граждан с Новым годом, обязательно крутится документальный фильм о достигнутых рубежах на пути социалистического строительства. Этот рубеж сиял алой краской кабины, хромовыми окантовками фар, синим кузовом и даже никелированными колпаками колёс, чисто показушными, при езде они свалились бы. Передок и дугу безопасности на крыше украшала целая батарея прожекторов, куда сильнее, чем реально требуется на трассе. Громадный хромированный кенгурятник смотрелся как таран из фильмов про Безумного Макса. На самом деле, эта побрякушка, весящая добрых два центнера, служила для усиления нагрузки на переднюю ось и лучшего сцепления колёс с дорогой только при гонке по гололёду.

— Смотри! Стандартный МАЗ-500 с несколько усиленной рамой и хорошо укреплённой подвеской. Кабина от седельного тягача, благодаря ей влез 300-сильный 8-цилиндровый турбодизель. Машина для гонок, но, по секрету тебе скажу, ещё довольно сырая. Самое главное, в Ярославле обещают разработать технологию, чтоб, за счёт увеличения наддува, разогнать мотор до 400 лошадок. В следующем году команда МАЗа начнёт носиться наперегонки с ЗИЛами, а потом поедет в загрантурне.

— За границу? И ты тоже?

— Вряд ли. Мне более чем достаточно возни с легковыми. Уговаривают — отпираюсь. Но людей мало. Настолько, что натаскивают женский экипаж. Тихомирова из России, её сманили специально. А Валентину ты знаешь, наша воспитанница. Я её натягивал в качестве дублёра на дальней трассе Берлин-Минск, Русских тренировал в Ленинграде.

Валя, внешне смотревшаяся весьма выигрышно, позировала одна — в облегающем комбинезоне, без шлема, причесанная и накрашенная явно не для работы за рулём грузовика. Вид имела вполне рекламный и ощущала себя триумфатором.

Корреспондент захлёбывался, диктуя в микрофон и рассказывая, что гонщица — не профессиональная спортсменка, а врач, автоспортом увлекается в свободное от работы время.

— Ты её натягивал? Звучит двусмысленно, — Марина, как всегда, вычленила главное. — Что ещё мне не рассказал?

— Что она, как бы гонщица, не имеет соответствующей категории в водительских правах. Всё, что ты видишь, сплошь обман и показуха. Но без этого нельзя, как и без знакомств с субъектами типа Аллы. Я не меняю этот мир, а приспосабливаюсь к нему.

— Горячо поддерживаю твоё решение держаться подальше от команды на грузовиках. Иначе у одного члена этой команды без члена возникнут нешуточные проблемы.

Хотел было сказать, что и с легковыми командами Валентина, скорее всего, поедет в качестве врача, включая зарубежные ралли, но предпочёл не дразнить гусей. На что обижаться? Ревнует, значит, ценит. Изобразила бы безразличие «куда этой курице до меня, прынцессы», не поверил бы.

Когда загрузили верную белую «копейку» подарками, распрощались с родителями Марины и выкатились в сторону Могилёва-Гомеля, это было начало одиннадцатого 31 декабря, подруга сделала «стр-рашное» признание.

— Серёжа! Я долго думала и решила оставить тебя непознанным.

— В прежние времена выражение «познать женщину» означало переспать с ней. К мужчинам употребляется реже, но ты познала меня не менее полусотни раз. К слову — хочу ещё и много. Не против остановить машину в тихом месте.

Соврал. Снег валил, дорога в очередной раз была тяжёлой, мне на такие последнее время везёт сверх всякой меры. Поэтому внушил себе ехать без остановок кроме как для пи-пи и дозаправки.

— Угомонись, маньяк. Я о другом. Помнишь, спрашивала: кто ты такой, не американский ли шпион. Приняла соломоново решение оставить попытки тебя раскусить. Будь таким, как есть. Немного загадочным.

— Потерпи. Вскрытие покажет правду. Я — гуманоид с Альфы Центавра.

— Рождённый пенсионерами из Харькова?

— Точно заметила, они из созвездия Девы.

— Иди ты…

— Я расскажу очень простую вещь. Не надейся выпытать: верю ли я сам своим словам, не узнавай, проходил ли обследование у психиатра. Чисто послушай и больше никогда не переспрашивай. Договорились? Готова?

— Дорога длинная. Трави.

— Конечно, я самый обычный земной парень, рождённый в Орловской области России в 1950 году в семье военного. Но в параллельной реальности, где дожил до старости, затем сумел вернуться в молодость. Правда, в улучшенную реальность. Встретил тебя, что само по себе делает этот мир в тысячи раз лучше любого другого, где тебя нет или ты с другим. Жизненный опыт старика иногда прорывается, он погоды не делает. В целом я — тот же самый Серёжа Брунов, свой в доску и простой как монета в 15 копеек. Твой Серёжа. И намерен дожить до старости во второй раз, теперь в компании с тобой.

Ненаучную фантастику ненаглядная пропустила мимо ушей. Уцепилась за самое существенное.

— Звучит так, будто опять делаешь мне предложение. Второй раз после предложения переехать.

— Почти. Я из старорежимной, консервативной семьи. Твою кандидатуру сначала должны рассмотреть, обсудить и одобрить, тогда следующий шаг. Собственно, куда им деться? После этого намерен упасть на колено и озвучить, внутренне содрогаясь. Знаю, как ты ко мне относишься. Но с женщинами никогда ничто не известно заранее и наверняка. Вдруг тебя устраивают свободные отношения, не хочешь брать обязательств? Не зажила травма первого замужества, нужно время? Да мало ли…

— А ты всё же попробуй! — Марина пригрозила пальчиком в красных кожаных перчатках: — Но только не тяни.

Когда указатели сообщили, что до Харькова меньше сотни километров, основательно стемнело. На украинской территории снег падал редко и не столь плотно замёл дорогу, не скрывал огни проплывавших за обочиной городков и деревень. Всё равно, салон «копейки», едва освещённый скупыми лампочками приборной панели, был самым уютным местом на планете, разматывающаяся под колёсами дорога и весь окружающий мир казались иллюзорными.

Осталось только «здесь и сейчас», это было очень здорово.

В Харькове оборотень-Марина накинула обличье, обычно используемое Аллой для служебных целей, чтоб не смущать пришедших в суд за иллюзией правосудия. Наверно, даже несколько переборщила, выбрала уж очень безликое платье, минимум косметики и пластиковую бижутерию, вставила клипсы, я обратил внимание на маскарад только после того, как помог снять ей пальто. В Минске не заметил, увлечённый своими сборами, что в ушах подруги нет золота, иначе предупредил бы: не переусердствуй. После 1991 года подобным образом одевались новорусские бизнес-леди для похода в налоговую инспекцию. Спасибо, что сапоги нормальные, дорогие, не валенки в калошах.

Родителей пролетарский прикид моей спутницы не смутил.

— Сынок совсем взрослым стал! С девушкой приехал! Одобряю-с.

Папа уже успел проводить старый год и был навеселе, но пристоен и приличен.

Сестра Машка принялась кричать в спину матери, повисшей на мне:

— Отпусти Серёжку и пошли к столу!

Оказывается, по поводу столь торжественного случая как мой визит мама запретила трогать селёдку под шубой, заливные языки и прочие вкусности, чтоб стояли на столе девственно-нетронутые, позволила лишь поклевать салат-оливье, не поместившийся в блюдечко размером с таз, да излишки мясной нарезки. Ждать им пришлось долго. Мало того, что ехали медленно по скользоте и в темноте, на въезде в Харьков ко мне прицепился одинокий мент, обрадованный редкой добыче, он даже таблетки пересчитал в аптечке, давая мне время сообразить: всего 5 рублей, соколик, и езжай с богом отмечать Новый год! Но, по понятным причинам, моя нелюбовь к милиции возросла и перехлестнулась через неприязнь к ОБХСС, распространившись шире. Я зажал пятёрку ГАИшнику, препирался с ним лишние 10 минут, пока вдали не показались фары сразу двух легковушек. Рыцарь дорог швырнул мне права и помчался к ним наперерез, размахивая жезлом.

Но это уже кануло в прошлое. Наш мир переместился из салона «жигулей» в жаркую квартиру с завешенными шторами и единственным окном во внешнюю среду в виде чёрно-белого экрана, именуемого почему-то голубым.

— Маша, а почему ты со студентами не отмечаешь? — спросила Марина. — Мы, старики, разве тебе интересны?

Та кинула красноречивого косяка в сторону мамы, безошибочно толкуемого «кто же меня отпустит», после чего беззастенчиво соврала:

— Хотела посмотреть, кого Серёга привезёт. Раньше у него с девушками было мимо кассы.

Я, начавший поглощать «мимозу», едва не поперхнулся от такой антирекламы.

— Ну и как? Надо понимать, он уже привозил к родителям на смотрины менее удачные экземпляры? — под столом Марина слегка толкнула меня коленкой.

— Нет-нет, Мариночка, — мама даже руками замахала. — Одну только фотографию показывал. Та мне совсем не понравилась. Шалава какая-то.

— Она со своей матерью ушла в монастырь. Тебе предстоит быть скромнее монашки.

Другая фыркнула бы. Моя скромно потупилась:

— Как скажешь, милый.

Выпили за уходящий, папа — водочки, остальные — крымского винца. Выдержали мамину атаку с попыткой навалить каждому в тарелку по килограмму с каждого блюда, а блюд много, и это только холодные закуски, горячее и торт впереди.

— Ну, сынок, расскажи про будущую невестку!

Папа опережал события, но поддатому простительно. Я не удержался от колкости.

— Жаль, что ты с мамой мало разговариваешь. Ей по телефону подробно рассказал.

— Чего же не повторить… Про хорошего человека?

Он снова налил, мама убрала бутылку водки на противоположный край стола.

— Про Марину Францевну могу рассказывать бесконечно и с гордостью. Из семьи военного, папа — отставной полковник.

— В каких войсках служил?

— В чернильных, — ответила моя. — Военный прокурор.

— Марина окончила юридический факультет с отличием, работает адвокатом в Заводской юридической консультации, по отдельному договору обслуживает наш автозавод, собственно, на работе и познакомились. Вся соткана из сплошных достоинств, в отличие от меня. Недостаток у неё только один, исправимый, она не умеет водить машину, по весне возьмусь, получит права.

— А то вокруг Серёжи симпатичные гонщицы крутятся, — подыграла мне.

— Да, Марина! — папа подпустил вещательного тона в голос. — Женщина с правами — это очень удобно. Выпил, а она домой отвезёт. Жаль, вот моя…

— Попроси сына. Найдёт тебе вместо меня симпатичную гонщицу, — съязвила мама. — Только осилишь ли?

Я сказал ей по телефону, что Марина разведена, вызвав тревожное «ох», успокоил, что детей нет. Не говорил, что курит, по маминым меркам это уже 100%-ный признак «шалавы». Перед входом в подъезд подруга торопливо высосала одну сигарету и обещала терпеть сколько нужно, из-за стола ни разу не вставала подымить.

— Осилю ещё что угодно и кого угодно! — гнул своё папа. — А скажите мне, адвокат хорошо зарабатывает?

— Да что ты к ним пристал, — пыталась заступиться Машка, но Марина без стеснения озвучила оклад в юрконсультации плюс доплату за МАЗ.

Девушка в скромном платье сказала это зря. Спасибо, что умолчала про чаевые. Родители остолбенели. Они были в курсе моей ставки заместителя главного конструктора, но про премиальные на заводе и наградные за ралли не рассказывал. Папа гордился военной пенсией, продолжал работать, что-то выходило. Но куда ему до 25-летней адвокатессы!

— Брат выбрал не только красивую, но и богатую. А ещё скромную — золото не носит! — последним выстрелом Машка попала пальцем в небо. — Совет да любовь. Горько!

Я положил Марине руку на коленку.

— Надо, товарищ монашка. Целуй брата во Христе.

— Богохульник…

Но поднялась, прильнула.

Что же она со мной делает! Вроде у всех губы как губы, зато Марина использовала их как маэстро — скрипку Страдивари. Начинала с самого лёгкого прикосновения, дразнящего, отрывалась на полсекунды, повторяла, потом чуть усиливала нажим, полностью взяв инициативу на себя… и так до контакта язычками. Понятно, что до безумия захотелось остаться с ней наедине хотя бы на полчасика. Вдобавок чертовка пустила в ход руку, скрытую от родителей нашими телами.

Что интересно, сейчас она не бегала передо мной в короткой полупрозрачной чёрной комбинашке и в ярком вызывающем макияже, но образ Марины как супер-секси настолько прочно засел во мне, что даже невинное прикосновение пальцев к руке и то заставило бы встрепыхнуться. А уж поцелуй…

— Может, хватит? — вмешалась сестра. — Мне завидно.

— Нам не понять современную молодёжь, — вздохнула мама. — Ну, вам виднее. Садитесь, кушайте, скоро горячее подам.

Так продолжалось до начала двенадцатого. Телевизор мерцал с выключенным звуком, показывая, но не рассказывая о достижениях народного хозяйства за 1976 год и планах передовиков на год наступающий. Марина вдруг попросила:

— Быстро сделайте громче! Пожалуйста! Там Минск.

Минут пять новогоднего выпуска посвятили МАЗу. Я прямо почувствовал, как моя закипает, когда показывали с разных ракурсов ослепительно улыбающуюся Валентину за рулём гоночного грузовика, молния на сером комбинезоне расстёгнута сверху до декольте. Потом мелькнуло руководство предприятия и на секунду мы с Мариной в толпе, едва узнаваемые, в отличие от картинной гонщицы.

— Это твоя главная конкурентка? — моментально сориентировалась Машка.

— Более того — ученица. Ездила со мной в Берлин. Ещё и врач заводской сборной, её зовут Валечкой. Тебе она нравится, сестричка? — я покрутил на языке следующую фразу, мысленно забраковал, но всё же выдал: — Марина победила в жестокой конкурентной борьбе. А я за Марину какую борьбу выдержал, меня даже убить обещали!

Смягчающее окончание в последней фразе не спасло от пинка под столом. Продолжение экзекуции, скорее всего — моральной, отменилось из-за Гагарина. Экран показал студию «Голубого огонька», генсека-космонавта в окружении просто космонавтов и их половинок, на заднем плане часы отсчитывали последние минуты уходящего года. Пока Юрий Алексеевич говорил, смолкла огромная страна, не только маленькая трёшка-распашонка в Харькове. Принимать поздравления первого лица партии, а фактически — всего государства, было советской традицией в обоих мирах, но с нюансом: Брежнева слушали в силу его должности, Гагарина — с искренним уважением.

Народный герой добровольно покидал высший пост, считая невозможным занимать его более двух пятилетних сроков, это его последнее поздравление, уверен, у многих наворачиваются слёзы в понимании — уходит целая гагаринская эпоха, короткая, но яркая. Я застал только её финальную часть.

— С Новым годом, товарищи! — воскликнул он за секунду до двенадцатого удара курантов. Несмотря на то, что передача записана заранее, и в часовых поясах, лежащих восточнее московского, вождя уже выслушали, возникло поразительное чувство единения. Мы были одной семьёй — папа, мама, сестрёнка, я, теперь уже и Марина, тут нет сомнений. А ещё семьёй, пусть странной и неоднородной, ощущался весь советский народ.

Ха-ха, что за сантименты, воскликнул бы старый скептик из 2025 года. Но так и есть, отвечаю я нынешний.

Выпили. Сбылось мамино самое ожидаемое — она метнула на стол горячее. Чтоб избежать раунда пытки едой (не получилось), мы с Мариной потащили из прихожей подарки. Помимо шмоток и просто полезных вещей Машка получила кассету с альбомом АББА «Прибытие», переписанную с купленного в «Берёзке» диска, и она произвела большее впечатление, чем аккуратный джинсовый сарафан, дороже самой пластинки.

— Ну… а теперь покажи свою красавицу! — выдал папа.

— Так вот она, за столом. Даже с дороги смотрится лучше телевизионных красоток. А покрутилась бы перед зеркалом да нафуфырилась…

— Не, ты не понял. Машину свою покажи.

Мама поддержала:

— Прогуляйся с папой. Ему пора проветриться.

Она не спустилась с нами, и Марина задержалась наверху, зато сестрёнка увязалась.

Верная «копейка», отслужившая одному деду и не подводившая второго, хоть в молодом теле, сиротливо и одиноко ждала у подъезда. Автомобили жильцов зимовали сплошь по гаражам, большинство вообще попало на прикол до апреля, это я такой варвар — гоняю беднягу на многие сотни километров.

— И правда — замечательная, — согласилась Машка, тронув за крыло. — Брат, как тебе это всё удаётся: квартира, машина, богатая невеста-красавица?

— Не поверишь, без магии не обошлось.

— Проехать дашь? — подкатил отец.

— Ни в коем случае. Ты достаточно выпил, чтоб и завтра за руль не садиться. А мы укатим в следующую ночь.

— Так быстро, сынок…

— А вы сами приезжайте. Моя двушка больше чем ваша трёшка, поместимся.

Поколебавшись, я вытащил из-под сиденья коробочку, заготовленную несколько дней назад. Не думал ей воспользоваться прямо сегодня, но что-то подсказало: пора. Даже поход к машине нарисовался как знак свыше. Запер дверь и пошёл за родственниками в подъезд, чувствуя, как тают последние сомнения.

Мама о чем-то толковала с Мариной, похоже — совершенно бытовом и отвлечённом. Наконец, настало время торта и расходиться. Мы прошли в квартиру напротив, где уже ждал расстеленный диван с чистой постелью, лежали два полотенца. «Хилтон» 5 звёзд, не иначе, только по-свойски.

— У тебя вполне прогрессивные родители, — оценила Марина. — Я в душ?

— Погоди! Ты совсем не грязная для одного интересного дела, потерпишь минутку.

— Ради чего, Серёжа?

— Помнишь, ты мне советовала не тянуть с предложением? После двух предварительных попыток я подумал, что в новогоднюю ночь чудеса если и случаются, то только хорошие, — достал коробочку. — Обручальные кольца принято покупать после заявления в ЗАГС, а это прими в знак согласия выйти за меня замуж, любимая! Только бы с размером угадал…

— Ты мог не угадать только с размером бриллианта, купив слишком маленький, уж по такому случаю девушка всегда подберёт подходящий палец… Я о чём-то забыла? — она задумчиво постучала себя пальцем по лбу. — Ах — да! Вспомнила. По поводу свадьбы. Конечно — согласна! Не уступлю тебя «Валечке».

Просто «да», без мелкого паясничества, она ответить не могла, иначе не была бы Мариной.

И хоть мы не имели технической возможности зарегистрировать союз незамедлительно, всё же утром, проснувшись около неё, я почувствовал себя женатым человеком. Главное — совершенно уверенным, что на месте Марины не хочу видеть никакую другую, ни из числа встреченных в этом мире, ни гипотетическую.

Очень осторожно, почти не касаясь, провёл пальцем ей по голой спине вдоль впадины позвоночника — от лопаток к попе.

— Милая! А давай сделаем так, чтоб лучшее между нами не разбилось о быт.

— Я же адвокат! Разобьётся — оформлю развод с наименьшими издержками.

— Вообще-то, раздумываю как сохранить.

— Предлагай, я вся из себя такая внимательная.

— Давай даже после рождения детей устраивать свидания. Отдадим их на вечер твоим или моим родителям, да, скучаем-любим, но один-два вечера в неделю посвятим друг другу. Сходим в ресторан или организуем маленький банкет на дому. Чтоб ты не шастала в вытертом халате, а я в трениках с отвисшими коленками.

Марина перебралась на меня верхом.

— Придумывай, Брунов. Я поддержу во всём, кроме воздержания от еды и секса. Но фамилию оставлю девичью, не обижайся. В моей профессии она лучше. К тому же раскрученная.

Вернулись в родительскую квартиру, обрадовали папу новым поводом усугубить. Потом на кухне я выдержал очередную порцию расспросов относительно выбора половинки и дальнейших планов, сестра утащила Марину к себе, потом шепнула мне на ухо:

— Она — классная! Только зачем заставил её ехать в Харьков в таком уродском платье?

С последними отблесками первого дня нового года мы погрузились в машину и взяли курс на запад, путешествие прошло на редкость спокойно и без неожиданностей. Естественно, куда же без этого, останавливал ГАИшник — ещё по украинской территории. Спросив, откуда и куда еду, втянул воздух с таким усердием, что над Черниговской областью появилась зона разряжения. Не обнаружив запаха спиртного, начал развод на тему «швыдко ихалы», но, наверно, не ожидал, что выскочившая из «копейки» попутчица потребовала прибор, который определил это «швыдко», а также доказательство, что сей прибор показал превышение скорости именно нашим авто, заодно добавила, что перед остановкой смотрела на спидометр — там было 40, о чём готова присягнуть в суде.

Это было зря. На разбирательство в суде гаёвый тут же согласился с радостью и пригласил нас на понедельник в суд какого-то района Черниговской области. Вернул мне права только за «десять карбованцив» и то из жалости, потому что такая «жинка» в любом случае обходится дорого.

Я намеревался вернуться домой под утро, потратить несколько часов на отдых, потом ехать снова на Одоевского, на этот раз знакомиться со старшей сестрой моей избранницы и её супругом, так и произошло. В родительском доме Марина напаковала два больших чемодана и объявила, что переезжает ко мне немедленно, «чтоб не передумал». В качестве бонуса пообещала бросить курить. Когда уезжали, промолвил будто между прочим:

— А я прикидывал — мою квартиру сдавать рублей за 80 месяц, жить у твоих родителей…

Шутка не прошла.

Выходные как раз прошли, начались суетливые будни. Будущий тесть нашёл мне группу отставных военных, практиковавших единоборства для общего развития и поддержания формы, не для соревнований. Занимались они нелегально, зато не привлекая внимания, что вполне устраивало.

И ещё, наплевав на опасность ревнивых выплесков подруги, я начал осваивать гоночный МАЗ, пока со «слабым» 300-сильным мотором. На трассе в Обчаке он дарил странные и незабываемые ощущения. Тяжелее ЗИЛа, зато превосходя в энерговооружённости, лобастый давал чувство контроля над мощным здоровенным зверем. Разгонялся медленнее, зато потом пёр как танк, и казалось: если налетит на что-то, это что-то пострадает, а не МАЗ.

Центр тяжести, как мне кажется, несколько выше, соответственно — и риск опрокидывания. Тем не менее, дрифтовать на нём было увлекательно. Чтоб Марина была в курсе — езжу на трассу ради грузовика, а не карих глазок Валентины, раз взял невесту с собой, посадил справа, прокатил. Потом высадил, натёр ей лицо снегом и привёл в чувство.

Нет, она не гонщица. Но и одного гонщика на семью — много.