Гений МАЗа

Глава 8

ОБХСС

Высоцкий вызвал меня к себе с самого утра, прошло всего дня три после возвращения из нервного московско-ГДРовского ралли. В его кабинете сидели двое молодых мужчин до 25 лет неприятного вида, очень лощёного — в дорогих одинаковых кожаных куртках. Мой начальник нажал на кнопку селектора:

— Мариночка! Срочно зайдите ко мне в кабинет. Да, немедленно.

Один из парочки махнул перед носом раскрытым удостоверением, не дав ничего в нём прочесть, и приказал:

— Гражданин Брунов! Пройдёмте с нами. Никакую «Мариночку» мы ждать не намерены.

Я демонстративно уселся на стул около стола Высоцкого и закинул ногу на ногу. Раз тот велел кого-то ждать, стоит немного потянуть время.

— Для начала дайте рассмотреть, что написано в вашем удостоверении, если не представились. Пока я не знаю, кто вы, не обязан следовать за вами даже в рай.

— В рай ему захотелось… — пробурчал второй. — Миша, дай ему прочитать, что у тебя в корочках, и пошли.

Я прочитал вслух:

— Оперуполномоченный отделения ОБХСС Заводского района города Минска старший лейтенант Завьялов Максим Геннадьевич. Очень приятно. Расскажите, товарищ Завьялов, на каком основании я должен следовать за вами?

— Так ты отказываешься?

— Нет, почему же, на сотрудничество с милицией нацелен всегда — радостно и с песней. Только, как я понимаю, вы должны предъявить мне постановление, протокол какой, хотя бы повестку.

— В райотделе предъявлю. Ну, ты идёшь? Или наручники надеть?

— Ещё раз. Чтобы вести меня куда-то, подчёркиваю: абсолютно добровольно с моей стороны, я должен знать — за что меня арестовали.

— Постановление на арест с санкцией прокурора у вас имеется? — добавил Высоцкий.

— Я что-то пропустила?

В нашей напряжённой компании появился пятый участник. Видимо, та самая Мариночка. Опера, видимо, что-то знали про неё, потому что ближайший ко мне шепнул: «бля, принесло её…».

— Самое интересное пропустили, Марина Францевна, — сообщил Михаил Степанович. — Двое сотрудников Заводского ОБХСС намерены силой увести нашего сотрудника Сергея Борисовича Брунова, не сообщая — за что.

— Адвокат Минской коллегии Марина Рудельман, Заводская консультация, представляю интересы МАЗа и, при необходимости, его сотрудников. По поручению товарища Высоцкого принимаю защиту Брунова. Постановление об избрании меры пресечения, протокол задержания по 119-й, постановление о принудительном приводе или хотя бы протокол об административном нарушении у вас имеется?

Росточком меньше метра семидесяти и хрупкого сложения, блондиночка наступала на Завьялова как танк Гудериана на Тулу. Тот оглянулся на напарника. Второй мент, попытавшись влить в голос весомость, заявил:

— У нас имеется достоверная информация, что гражданин Брунов, находясь в служебной командировке в Польской Народной Республике, в целях личной наживы продал 4 колеса к легковому автомобилю.

— О, раз достоверная, уголовное дело возбуждено? По какой статье? — Марина улыбнулась, но что-то её смайл не предвещал ничего хорошего операм.

Несмотря на неприятность ситуации, я сверх необходимого задержал на адвокатессе взгляд. Молодая дама в строгом костюме и в очках, светлые волосы собраны в хвост. Крашеные, с платиновым оттенком. Блокнот с ручкой в ухоженных пальцах подчеркнул деловой вид. Не модель, но приковывает внимание. Лицо рафинированной интеллигентки в энном поколении, обезображенное интеллектом. Губы пухлые, но когда смыкала рот, складываются в жёсткую линию.

— Проводим разбирательство. А гражданин Брунов отказывается добровольно проследовать в райотдел.

— Зачем ему в райотдел? Вы хотите записать объяснение? Пишите здесь. А вот задерживать и куда-то насильно везти — нет. Михаил Степанович, сообщите охране на проходной, чтоб не выпускали, пока я буду звонить в управление прокуратуры по надзору за следствием и дознанием в органах внутренних дел. Незаконное задержание приравнивается к похищению человека. Статья, мальчики.

Пока опера о чём-то совещались, адвокатесса подмигнула мне. Глаза серые с голубым, озорные.

— У меня однокурсник в прокуратуре пошёл на повышение, как раз в этом управлении — по борьбе с милицией. У них так говорят: посадил мента — звезда на погон, ещё парочку — и, глядишь, уже младший советник юстиции.

Сказано было громко, чтоб все присутствующие прониклись.

— Зачем вы так, Марина Францевна! — пошёл на попятный коллега Завьялова. — К нам поступил сигнал о спекуляции, обязаны проверить. На три часа имеем право задержать.

— Имеете — для установления личности или пресечения правонарушения. Брунов сидит на стуле и ничего не правонарушает, личность его известна по пропуску и водительским правам в кармане, верно? Так что или говорим здесь, или будьте любезны не мешать работе и удалиться.

Завьявлов, очевидно — самый упорный из пары, вдруг нашёл выход, вытащил из кармана портмоне, оттуда бланки повесток, срочно заполнил одну. Я хотел что-то возразить, но барышня сделала знак рукой — жди!

— Гражданин Брунов, я вам вручаю повестку явиться в РОВД сегодня ровно к 11−00. Поскольку сейчас 10–43, настойчиво предлагаем пройти с нами. Распишитесь в получении!

Марина легко перехватила повестку и спрятала у себя в блокноте.

— Ребятки! Вы совсем с Уголовным кодексом не дружите, про Уголовно-процессуальный, наверно, вообще не слышали. Прямо при моём клиенте и независимом свидетеле совершили должностной подлог!

— А что такое? — возмутился мент.

— Это повестка для вызова свидетеля по уголовному делу. Но сами только что признали: идёт проверка по заявлению. То есть никакого дела не возбуждено. Жаль, Николаю вас даже сажать будет неинтересно — слишком просто.

— Так просто бланк у нас единый! — старлей едва не стонал.

— Это объясните прокурору при избрании вам меры пресечения.

Ситуация зашла в тупик и требовала разрешения. Её попытался разрулить второй опер.

— Марина Францевна! Гражданин Брунов! Давайте спокойно сядем и разберёмся без всякой прокуратуры. Я — заместитель начальника районного отдела БХСС Привалов Вадим Кузьмич.

— Присядем, — согласилась Марина. — Жалоба в прокуратуру всё равно неминуема, но сейчас определимся с её содержанием.

Она гнобила и троллила оперов самым вызывающим образом, я бы так не смог. А адвокатессе-то что, не ей же светят неприятности. Тем более с солидной крышей в прокуратуре.

Опера заняли стулья, дама втиснулась между мной и Завьяловым. Её близость, замешанная на тонком аромате духов, отвлекала… И завлекала.

— Поступила оперативная информация, что гражданин Брунов скупил ради последующей перепродажи и получения наживы комплект автомобильных покрышек и перепродал их по повышенной цене на территории Польши, — снова завёл ту же шарманку Привалов.

— Очень хорошо! Где, когда и почём он приобрёл эти покрышки, чем доказывается наличие умысла на перепродажу с целью наживы?

— На покрышки существует государственная цена для внутреннего рынка. В Польше цена значительно выше.

— Тут не поспоришь, — согласилась Марина. — Сергей, я так понимаю, вы перевезли покрышки в гоночной машине в Польшу?

— Верно, — я не стал отпираться, подчиняясь её интонации.

— Вы их купили для перепродажи? — спросила она и свела узкие брови домиком: не вздумай соглашаться.

— Нет, конечно. Они стояли на приобретённой мной машине ВАЗ-2101. Но поскольку я приобрёл по случаю импортные и поставил на свой автомобиль, эти оказались лишние. Да, в отличном состоянии.

— И вы взяли их с собой в качестве запасных на ралли?

— Конечно.

— Глупости, — вмешался Завьялов. — С вами ехал грузовик, полный колёс и прочих запчастей.

Тут я и сам знал как выкручиваться.

— Уточню: должен был везти уйму колёс и прочего. Но ралли было организовано отвратительно. В частности, нам не выдали валюту.

— Именно! — старлей даже вздохнул с облегчением. — Ради валюты вы и продали колёса по завышенной цене.

— Вам-то что? — хмыкнула Марина. — Выходит, что скупка произошла в России, сбыт в Польше, каким боком к этой истории имеет отношение Заводской ОБХСС города Минска?

— Заявление поступило к нам, мы обязаны разобраться, — возразил Привалов, более умный из пары. — Свидетели могут подтвердить, что после погранперехода вы свернули в Тересполь, на территории Польши расплачивались злотыми, колёс в машине уже не было. Вы сами себя загнали в ловушку!

— Чем загнал? — в голосе Марины проскользнула усталость взрослого, задолбавшегося объяснять непутёвому ребёнку прописные истины. — У человека на руках предмет, находящийся в его собственности. Поскольку использован им по назначению, скупка с целью перепродажи и наживы исключена. Он имел право продать, подарить или просто выбросить колеса, облегчив машину. Имеет право не сообщать, каким образом произвёл их отчуждение — его действия в Польше не относятся к вашей юрисдикции.

— Но он тратил в Польше злотые! Совершал покупки!

— Обменял марки ГДР на злотые, — я пожал плечами. — Злотых нам не дали, марки-то были!

Про «сбросились в шапку» промолчал. Валютные операции между гражданами СССР внутри нашей страны запрещены.

— И где же колёса?

Марина снова свела бровки домиком, но я пренебрёг советом.

— Подарил. На выезде с погранперехода увидел, что встречная с советскими номерами мигает фарами. Значит — полиция. Свернул вправо, и за комплект колёс поляк провёл меня безопасной дорогой в обход. Польские полицаи надолго задержали наших, каждому дали штраф в плечи, из-за этого команда уступила ГДРовцам на «вартбургах». Я единственный объехал пост без штрафа и получил золото хотя бы в личном зачёте. Готов за это поляку ещё три комплекта резины привезти!

— Сергей Борисович — гордость белорусского автоспорта, а ещё он — руководитель важнейшего республиканского проекта, стоящего на контроле у Машерова, отчётность сдаётся ежемесячно, — сейчас голос Марины чем-то напомнил шелест песка, ссыпаемого из самосвала, прямо на головы обоих в кожаных куртках, заваливая выше макушки. — Парни, я понимаю, очень нужно палку в отчётность поставить, но вы же не бессмертные — натягивать сову на глобус, пытаясь засадить ни за что доверенное лицо Первого секретаря ЦК КПБ.

Привалов заметно побледнел.

— Товарищ Высоцкий, она правду говорит?

— Не верите — поднимите подшивки газет за начало года, Брунов презентовал наш проект лично Гагарину на Красной площади. Так что не Машеров, берите выше.

Их как метлой смело. Как только дверь закрылась, Марина доверительно нагнулась ко мне.

— Вы же ехали со штурманом? Срочно найдите его и сообщите вашу версию про «подарили шины». В принципе, у них ничего на вас нет, но зачем давать павианам лишние козыри.

— Как вы неуважительно к стражам порядка, — хохотнул Высоцкий.

— Я вас умоляю! Какие стражи! Выпускники Минского нархоза без элементарного юридического образования. Уши развесили и слушают, верят всему. Нет у меня никакого друга в городской прокуратуре, и все их сегодняшние проделки не тянут даже на выговорешник по служебной линии, но ОБХСС обмануть — что у ребёнка леденец отобрать. Немного подло, зато весело.

— Спасибо, Марина Францевна! — даже руку ей поцеловал как истый мусье настоящей мадемуазели. — Сколько я вам должен?

— Как платить будете — в кассу юрконсультации или ужином в ресторане? Нет, шучу, говорят, у вас тут девушка есть, тоже конструктор.

— Видишь, Сергей, как ты популярен у женского пола, — хорошее настроение не покидало шефа. — Сплетни о тебе собирают.

— Польщён. Девушки — нет. Ужин — да, но с удовольствием его выкатил бы и без моего спасения. Так что ещё останусь должен.

— Отработаете. Я у вас присутствую по вторникам и четвергам в юротделе… Хотя… — она достала из блокнота повестку и чиркнула на обороте семь циферок, прямо под описанием кар небесных за неявку. — Мой домашний.

Она ушла, картинно переставляя ноги в туфлях на высоких каблуках как на подиуме, не знаю, как называется такая походка, от бедра или крест-накрест. Ножки стройные, но не слишком худые, взгляду приятные и вызывающие грёзы. Явно чувствовала, что смотрю вслед.

— Кто же тебе так удружил? — поинтересовался Высоцкий, когда за адвокатессой затворилась дверь.

Как только из мысленного взора слизало прямую спину в узком пиджаке, разделённую до лопаток длинным светлым хвостом, всплыла единственная физиономия — Виктора Матвеевича из «Автоэкспорта». Сам он не мог видеть происходившего в Польше, но, видать, кто-то ему нашептал.

Поделился предположением с главным конструктором.

— Возможно. Но ты посоветуйся с Мариной. Можем написать письмо в милицию: возмущены, просим сообщить имя клеветника, намерены подать на него в суд.

— Посоветуюсь. Толковая девица.

— А то! Всего три года после юрфака, но хваткая как акула. Наши штатные юрисконсульты ропщут, зато заводу проще доплачивать ей по договору, чем проигрывать в судах. Ты беги давай — втолковывай Ивану про то, куда дели покрышки.

Верно! Мой штурман трудился инженером на производстве грузовых автомобилей, и я рысью кинулся туда.

Вообще, история с покрышками… В реальности на моей «копейке» стоит классная резина GoodYear 2024 года, прежний владелец её поставил, наверно, перед самым приездом в наш автосервис. Уверен, никто здесь не примет цифры 2024 за год выпуска колёс. Те четыре, что прихватил со своего балкона, элементарно списал на износ на тренировках. Не совсем честно, но так принято и считается в порядке вещей.

Иван перепугался. Договорились, что он всё валит на меня — я с кем-то договаривался в Польше, сам отдавал колёса, штурман даже не вылезал из салона, что не противоречило истине. Потом он попросился:

— Слышал, у вас 1 декабря запуск серийного производства. Переведи меня на легковые!

— Кем?

— Ну, у вас же должно быть как на АвтоВАЗе в миниатюре — экспериментально-испытательный цех, лаборатория материалов и качества.

— Естественно. Разрешено увеличить штат.

— Хочу испытывать легковые. Возьмёшь меня в испытательный?

— Пока это только участок, не цех, масштабы не те… Да и вообще, я типа главный только по проектным работам, по производству…

— Знаю, приступит Сидоров из Москвы. Но замолвить можешь?

— Хорошо. Коль положительный результат — с тебя причитается.

— Конечно! — Ваня расцвёл. — Грузовики я тоже люблю. Но легковые — тонкая работа. Аккуратная, ювелирная.

— Кстати… МАЗ ты хорошо водишь?

— Не хуже испытателей. А что?

— Понимаешь, беда, на фоне жигулёвских ралли, в индивидуалке успешных, с меня не слезают — давай заводскую трак-команду. Похоже, зимой придётся ехать на стажировку — на ГАЗ или ЗИЛ. Считай, ты в деле.

— Эх… Если нужно…

Энтузиазмом он не горел ничуть.

Запуск серийного производства, приближавшийся неумолимо, был моей головной болью с точки зрения контроля качества. На ВАЗе, выпускающем продукцию в основном на внутренний рынок, и то дела обстояли лучше, на Ижмаше неплохо. Здесь люди привыкли к грузовикам. Если по расчётам нужен болт М20, а каждый десятый имеет скрытые недостатки из-за дефектов исходного прутка, конструкторы завода меняют документацию и ставят болт М24, авось выдержит, и это себя оправдывает.

С легковыми так не катит, учитывается каждый десяток грамм, они складываются в десятки килограмм. А каждые 10 кг — это один процент массы пустого автомобиля. Собирая машины на гонку, я носил на рентген болты, шаровые опоры, рулевые тяги, задние рычаги и многое-многое другое, поэтому был уверен: даже после выполнения «прыжок-трамплин» они не треснут из-за внутренних каверн. Вряд ли обычный «жигуль» для поездок в булочную подвергнется подобным каверзам судьбы, но хорошо помню проблему ранних «восьмёрок» с обрывом задней балки. Кому не повезло, она отлетала на скорости вместе с задними колёсами. Причём у ВАЗ-2108 двухконтурная система тормозов диагональная — переднее правое связано с задним левым колесом, а переднее левое с задним правым. То есть улетевшая за корму балка с колёсами уносила с собой все тормоза с оборванными шлангами и тросом стояночного, «восьмёрка» продолжала движение, высекая днищем искры из асфальта. Картина маслом!

Печальный опыт 2108-ых «спутников», прогрессивных по идеологии после «классики», но сырых как напитанная водой губка, вообще весьма поучителен. Грубая, очевидная и непростительная ошибка конструкторов, к примеру, это крепление кронштейна передней растяжки к кузову таким образом, что кронштейн никак не защищён от случайных ударов, а он достаточно хрупкий. Когда колесо попадает в яму на асфальте, причём на российских дорогах найти место без ям не всегда удаётся даже в 2020-х годах, нос кидает вниз, и передок бьётся о противоположный край ямы как раз кронштейном. Даже при парковке к бордюру, ведь наши бордюры по высоте заточены на парковку тракторов, этот кронштейн запросто снести. Как результат — колесо безвольно уходит назад, свободно болтаясь на рычаге, стабилизаторе и стойке, без погрузки на буксир хотя бы передка машину до сервиса не дотащить, если при себе нет запасного кронштейна и инструментов. Естественно, мои знакомые раллисты немедленно выбрасывали эту адскую жигулёвскую лабуду и ставили нормальные рычаги, в простонародье именуемые «треуголками».

В «березине» я сохранил трапециевидные передние рычаги от «классики», на порядок более надёжные. Система зажигания пока прежняя, с высоковольтным распределителем, потому что современные массовые технологии СССР не способны дать дешёвое и надёжное транзисторное зажигание. В Советском Союзе моей прошлой жизни блок электронного зажигания «восьмёрки» автомобилисты считали расходным материалом, старались иметь и всегда возить с собой запасной, журналы пестрели схемами самодельных блоков, куда более надёжных, чем вазовская «фирма».

В качестве единственной альтернативы 4-дверному седану мы на каком-то этапе должны быть готовы к выпуску 5-дверного универсала, и тут снова играли свою роль воспоминания о косяках 2108. Если в ВАЗ-2109 и в 21099 двери были так-сяк, то восьмёрочные, слишком широкие и тяжёлые, провисали в петлях, а как только петля ржавела от соли — могли и оборвать её. Кроме того, стеклоподъёмники норовили перекашивать стекло у довольно большого процента экземпляров, у обычных 4-х и 5-дверок эта проблема возникала гораздо реже. А вспомнить историю, как двое сели в «восьмёрку», синхронно хлопнули своими дверцами, и заднее стекло вылетело на асфальт… Чудо-машина эта 2108, даже на «москвичах» такой косяк не припомню. Конечно, буржуи успешно лепили и купе, и 3-х-дверные хэтчбеки, ничто не отваливалось и не заедало, но нельзя требовать у советского автопрома 1976 года слишком многого. Когда я положил перед гендиректором АвтоВАЗа эскизы «восьмёрки», был твёрдо уверен: если она пойдёт в производство в этой реальности, то избежит проблем прародительницы, уж постараюсь. Вышло даже лучше: отдалённо сходная с ней ижевская малолитражка получилась удачнее, тем более архаичные крестовины в переднем приводе они теперь заменили на ШРУСы, «березина» вообще обещает стать совершеннее на порядок. То есть концепт ВАЗ-2108 пробил дорогу переднему приводу, но сам не будет реализован.

Я написал очередную пространную докладную с предложением увеличения штатной численности сотрудников, ответственных за промежуточный контроль качества, закупки энного количества аппаратуры для проверки на скрыты дефекты литых и сварных частей, заранее зная: не пройдёт. Поступил как чиновник, отводящий от себя хотя бы часть ответственности и готовый кричать, размахивая копиями докладных: я же предупреждал! Я же — гений МАЗа, почему не прислушались к гению?

Всё равно осадок противный, приправленный утренним милицейским наездом. Придя домой, навёл пристойный порядок в квартире, а когда время подошло к программе «Время» (такой советский каламбурчик), извлёк повестку и набрал с неё номер телефона. Разумеется, домашний Марины, а не типографски отпечатанный номер дежурной части Заводского РОВД.

— Алло? — голос был женский, но явно другой.

— Добрый вечер! Марину Францевну можно пригласить?

— Кто её спрашивает?

— Подзащитный Брунов.

— Ох, даже в нерабочее время… Сейчас позову.

В трубке послышались шаркающие шаги, неразборчивые слова, затем к аппарату лёгкой походкой подошла адвокатесса.

— Приветствую, подзащитный. Тебя снова взяла милиция в оборот?

— К сожалению, нет. К сожалению — потому что приятно быть твоим подзащитным и расплачиваться ресторанами. По пункту оплаты как раз и звоню.

— О, как быстро!

— Приятный долг приятно исполнить. Только я в Минске живу меньше года, знаю лишь «Журавинку» и «Сосны». Не уверен, что тебе по вкусу. Предлагай!

— Не по вкусу. «Сосны» — второй сорт, «Журавинка» — большой неуютный сарай.

— О, да ты спец.

— Думаешь, ты один расплачиваешься ресторанами? Как от пятнахи строгого режима спасу, и клиенту дадут лишь пять усиленного, ради меня одной готовы заказать «Юбилейку» целиком. С цыганским хором, медведями и салютом.

— Лучше наличными бери.

— Само собой! — она усмехнулась, а я почувствовал, что с этой странной девушкой с полуоборота наклёвывается взаимопонимание. Причём не благодаря мне, а ей. Похоже, умеет строить контакт с любыми людьми. И очень правдоподобно врёт в глаза, про хорошего друга «в управлении по борьбе с милицией» я купился на все сто. — Сергей, давай сходим в варьете, это в «Каменном цветке» на Толбухина. Билеты там распродаются на месяц вперёд, но для меня не проблема. В пятницу подойдёт?

— Конечно!

— Где-то до четырёх я в процессе… В пять буду дома. Давай ты в семь вечера меня заберёшь. Одоевского, 83, третий подъезд.

— Буду как штык!

Прощание и гудки.

Пропущу тренировку по рукопашке — абсолютно не страшно, в выходные наверстаю. Поеду на своей «копейке», как раз переобую её на зиму в банальный «матадор». Ну, не придётся пить — не впервой. Накачаться на пару, везти сразу к себе и укладывать в койку — возможный вариант, но он сбудется с вероятностью куда менее 50%. Дамочка простая в общении, но чрезвычайно непростая внутри, от таких никогда не знаешь, чего ожидать. Как говорил мой друг Яша, у тебя, Серёга, непроблемных женщин не бывает. А такие вообще водятся в нашей стране?