Гарри Поттер и заклятье смерти

Глава 39. Древний алхимик

Гарри выглянул в окно, чтобы подтвердить свою догадку. У калитки и впрямь стоял седой благообразный джентльмен. Дорогое даже на вид светлое пальто, котелок ему в тон, трость из тёмного дерева со светлым набалдашником. Пожалуй, он немного походил на профессора Джонса-старшего из того недавнего фильма про Индиану, разве что без очков.

Ничто не выдавало в нём волшебника, любой принял бы его за ещё одного достаточно обеспеченного британского пенсионера. Даже вопросов не возникало, откуда он взялся на улице — стоявшая рядом машина какой-то старой модели ясно давала ответ. Ну да, Поттер не мог на взгляд определить модель машины, что такого?

Впрочем, не стоило забывать, что это всё-таки могущественный древний маг и чародей. Стоило Гарри только моргнуть, как оказалось, что мистер Фламель стоит уже по другую сторону калитки. И спокойно идёт к двери.

Поттер изгнал образ перелезающего через забор пожилого джентльмена, в костюме и с тростью. Он бы всё равно банально не успел, верно? Разве что перепрыгнул… Ну, этот вариант был немногим лучшим. Явно же просто прошёл сквозь калитку с помощью какой-то магии.

От странных образов Гарри отвлёк стук, и он поспешил к двери. Видимо, зайти в дом древний алхимик предпочёл обычным способом.

— Здравствуйте, мистер Фламель, — поздоровался Гарри. — Проходите, пожалуйста.

— Здравствуй, Гарри. Благодарю, — кивнул пожилой мужчина, проходя в дом, — приятно наконец увидеть тебя вживую.

Мистер Фламель небрежным жестом повесив пальто на стену — мальчик потом проверил, никаких крючков там не появилось. Трость по своей воле приземлилась рядом, стоило алхимику её отпустить. Причём всё было так естественно, что казалось совершенно обычным. Будто это и не было магией.

Гарри провёл мистера Фламеля в дядин кабинет — в гостиной спали родственники. Не вести же его на кухню? За дядины бумаги Поттер был спокоен — зачем они сдались древнему алхимику?

— Чаю? — мальчик попытался припомнить что-нибудь из уроков этикета от Эмили. Как всегда, в самый ответственный момент всё вылетело из головы.

— О, не стоит, позволь мне, — мистер Фламель махнул рукой, и на пустом столике появился пара изящных чашек, чайник и изящная вазочка с печеньем, явно из одного сервиза. — Угощайся, Перенель приготовила всё этим утром.

Чайник всё ещё дымился, намекая на какие-то чары.

— Ты писал, что у тебя ещё есть вопросы, которые хочешь обсудить при личной встрече, — разливая ароматный чай, начал Фламель. — Конечно, я готов ответить на них, но сперва, если позволишь…

— Да, конечно, — Гарри вытащил из кармана кроваво-красный камень странной формы. — Вот, пожалуйста.

Ну да, он таскал философский камень в кармане. Не убирать же его обратно в зеркало, верно? Мальчик, конечно, попробовал со всяким мелким мусором, вроде обрывка верёвки, и проблем не возникло. Но мало ли что? Было бы очень стыдно и крайне глупо, если бы мистер Фламель попросил бы камень, а Гарри именно в этот момент не смог бы его достать. Зачем устраивать себе лишние проблемы? Но и просто бросить такую вещь под подушку, например, казалось каким-то святотатством или что-то около того. Карман стал вынужденным компромиссом.

Алхимик покрутил камень, а потом, чуть усмехнувшись, погрузил руку себе в грудь. Покопавшись там, ему, видимо, удалось установить превращённое сердце на нужное место.

— Не самое приятно зрелище, да? — усмехнулся мистер Фламель. — Итак, это мы решили. Ты хотел что-то спросить у меня, не доверяя это письму?

Гарри глубоко вздохнул. Да, у него были вопросы, которые он не мог не задать, и при которых он лично хотел видеть собеседника. Но инстинкт самосохранения упрямо скрёбся в черепушке. Что, если такому могущественному магу не понравятся практически обвинения? Или он сочтёт себя оскроблённым?

Ну, Поттер уже определился, что этот инстинкт не имел над ним власти.

— Почему вы не вышли против Волдеморта? Или даже Гриндевальда? — твёрдо смотря на собеседника, спросил Гарри.

— А, вот что ты хотел спросить. Понимаю, — мистер Фламель склонил голову, признавая важность этих вопросов. Узел где-то внутри, о котором Гарри даже не подозревал, распустился. — Что ж, позволь сперва сказать про Гриндевальда. С этим всё просто — я с ним сражался. Не лично с ним, конечно, схлестнутся на войне нам не довелось, но с нацистской Германией в целом и их магами Анненербе в частности? Да, мы не раз сталкивались, когда они пришли в patrie, м-м-м, во Францию. Я привык за эти годы считать её своим отечеством, хотя родится мне довелось куда южнее.

Алхимик хлебнул чаю, не отрывая задумчивого взгляда от окна.

— Это было тяжелые дни. Последователи Гринвальда были сильны, а с ним самим, боюсь, мне и вовсе бы не удалось справиться. Мне доводилось слышать, что этот маг обуздал тёмную силу, и каждый убитый на войне делало каждого из Аненербе лишь сильнее. Вспоминая некоторых из них… от людей там мало что осталось, да и от живых тоже. Так что каждого чародея по другую сторону фронта ждали свои тяжелые бои. А ведь потом Гриндевальд получил настоящие некрополи благодаря американцам.

— Хиросима и Нагасаки? — догадался Гарри. — Но это же было уже после падения Германии?

— Да, и Гриндевальду удалось без особо труда уйти в Японию. Жертвенность этого народа на благо страны позволила ему стать куда сильнее, а потом случилась атомная бомбардировка… Границы его сил стали просто невообразимы! Возможно, он стал сильнее даже самой Меб! Мы собирали всех, кого могли, прекрасно зная, что лишь погибнем и сделаем его сильнее… А потом Альбус привёл его, полностью сдавшегося. Мы собирались идти на самоубийство первого сентября, а их битва — а она была, можешь мне поверить, — состоялась за день до этого. У меня есть догадки, как Альбусу это удалось, и я уверен, что не последнюю роль в этом сыграло пророчество… — Фламель замолчал, размышляя о чём-то. Потом спохватился: — Как бы то ни было, Гриндевальд заточён в Нурменгарде — убить его так никому и не удалось. Мы испробовали много способов, поверь, рискнули даже на Последнее Заклятье, но силы были несопоставимы, и сразить его не удалось.

Алхимик поболтал чай в чашке, продолжая смотреть в окно. Наверное, перед его глазами стояли картины той далёкой войны, лица друзей или врагов.

Но потом Фламель перевёл взгляд на Гарри.

— Но полагаю, Волдеморт интересует тебя больше. Что ж, так и есть, я не сражался с ним. Видишь ли, так вышло, что хотя взгляды этого тёмного мага одинаково противны и мне, и Альбусу, с ним самим мы не сказать, чтобы сходимся во мнении. Мой последний ученик крайне консервативен, его вполне устраивает мир, каким он существует сейчас. Беда в том, что столь же консервативен и я. Только мой идеал, как и у любого старика лежит уже в моей молодости, задолго до введения Статута. Мне до сих пор не ясен принцип отделения магов от прочих людей, или эти глупости на грани оскорбления вроде маглов. Можно подумать, люди отличаются друг от друга из-за какого-то особенного таланта или облика!

Мистер Фламель поморщился.

— Гоблины, кентавры, великаны, фейри — какая разница? Люди есть люди. Будь уверен, все мы мыслим одинаково. Конечно, нельзя забывать о культурных различиях, но индеец тоже не поймёт быту эскимоса, что не делает кого-то из них какой-то нелюдью! Я не встречал за свою жизнь ни одной разумной расы, что мыслила бы какими-то особыми категориями. Cent mille diable, даже биология на моей стороне!

Алхимик в порыве чувств даже стукнул кулаком по столу и с силой выдохнул. Гарри не рискнул переспрашивать непонятный момент про биологию, но сделал себе мысленную пометку потом всё проверить.

— Прости за вспышку, Гарри, меня действительно задевает эта тема. Люди так любят делить себя по какому-нибудь признаку, а потом этим пользуются кто-то вроде Гриндевальда или Волдеморта. Печально видеть, что история их ничему не учит, — старик устало покачал головой. — Как бы то ни было, если вернуться к нашей теме, в последней войне с тёмным магом для меня было много искушений. Вмешаться в момент нестабильности, получить точку опору, чтобы перевернуть существующую систему… И Альбус, прекрасно меня знающий, ни за что бы не допустил подобного. Ему и его соратникам вполне хватило бы сил меня запечатать. С другой стороны, я понимал своего ученика ничуть не хуже, и просидеть сотни лет неизвестно где мне отнюдь не прельщает. Таким образом первый удар мне стоило бы нанести по самому Альбусу, что он столь же прекрасно мог рассчитать. И я не мог этого не учесть… В результате это всё обернулось бы нашей схваткой, где каждый стремился бы ослабить противника. Волдеморт же беспрепятственно творил бы свои бесчинства. Бездействие получалось лучшим выходом, чем вмешательство, пусть это и принесло многие жертвы.

— И вы по-прежнему считаете, что обычные люди могут нормально сосуществовать с магами? Без Статута? — уточнил Гарри. Он не ожидал найти союзника для такого дела так рано.

В конце концов, дядин план имел своей целью полный крах Статута. Ну, тот самый, который был рассчитан на десятилетия, и о котором Гарри весь этот год даже не вспоминал.

Всё дело в том, что дядя предсказал Апокалипсис. Великую битву, что противопоставит магов и лишённых чуда. Зависть к волшебству с одной стороны и восхваление собственного превосходства с другой… Бомба, которая вспыхнет, стоит Статуту дать настоящую течь. А ведь стоит ARPANet или любой её наследнице стать поистине всемирной, стоит появиться фотоаппаратам, отправляющим свои фотографии сразу в такую сеть — и скорлупа магов не выдержит. В считанные годы или даже месяцы мир узнает о них.

Выхода не было. Невозможно остановить прогресс, невозможно убедить людей доверять "не таким", невозможно не дать зародиться вопросам "А почему это они прятались? А что ещё они делали, скрываясь?". Как точно так же невозможно переубедить магов в их мнимом превосходстве, невозможно прекратить работу обливейторов, невозможно утихомирить голоса о ничего не понимающих маглах.

Невозможно остановить войну и спасти Статут.

Идея увидеть на старости лет Апокалипсис Гарри никак не прельщала. Выбирая между Статутом и целым миром, выбор был вполне очевиден. Жаль, что не для всех. План дяди — скорее наброски плана, даже не черновик, надо признать, — предполагал постепенную интеграцию магов в общее общество. Пока было непонятно как — сперва предполагалось увеличить политический вес самого Гарри, как единственного мага из семьи, и разобраться, что собственно может дать магия, а что нужно волшебникам от остального мира. Первый пункт самому мальчику крайне не нравился, но что поделать? Других кандидатов всё равно не было.

— Mon dieu, естественно! — воскликнул мистер Фламель. — Когда-то, возможно, Статут смог кому-то чем-то помочь, хотя ещё вопрос — чем и кому. Но сейчас он лишь питает высокомерие магов и темноту незнания всех прочих. Статут породил Волдеморта и его последователей. Ха, превосходство! Римская центурия без труда разбивала сопоставимую по численности группу магов, имея лишь одного артефактора! А уж сегодняшнее оружие… Много ли волшебников смогли противопоставить что-то атомной бомбе? Ха, превосходство! Или они думают, что эти современные ментальные заклятья им помогут?

— Возможно, всё может обернуться плохо, — решился Гарри, мысленно вздохнув. Иногда взрослого с советом и готовым решением очень не хватало. — Вот, посмотрите.

Благо они уже были в дядином кабинете, и нужная папочка лежала прямо в столе. А чего её прятать? Кто поймёт, что простые выкладки о развитии техники — пророчество о грядущей войне с магами?

Ну, мистер Фламель, например, понял всё, стоило ему бегло просмотреть бумаги. Напряжённая спина, тяжелый бегающий по строчкам взгляд, нервное постукивание по подлокотнику кресла. С тяжелым вздохом алхимик наконец захлопнул папку и откинулся в кресле.

Несколько слов, которые мистер Фламель сказал потом, Гарри не понял. Похоже на латинский, кажется. Возможно, даже древне-латинский. А что? Италия южнее Франции. Не в Риме ли родился древний алхимик? Не то чтобы это что-то поменяло бы для Поттера, конечно.

— Пятьдесят лет, и Статуту конец, — наконец закончил ругаться мистер Фламель. Ну а что ещё он мог делать? Дядя вон тоже долго ругался, когда понял, к чему всё идёт. — Нет, даже раньше. Вычисления твоего дяди похожи на правду, но он прав, лучше предположить худшее. Люди никогда не меняются. Стоит Статуту рухнуть под тяжестью этих технологий, и можно будет считать дни до того, как Гея падёт в огне. Но что делать? Даже если стереть память тем, кто творить сеть сейчас, сколько дней, часов, минут это подарит?

Пока алхимик не нашёл какое-то своё решение, Гарри молча подсунул ему вторую дядину папочку. Мало ли, к чему может прийти древний маг, хоть он и не разделял волшебников и прочих людей? Нет, может быть его идеи будут лучше всего, что пришло в голову дяде. Может быть. Но вдруг он решит, что для того, чтобы Земля банально уцелела, лучше нанести превентивный удар и подсократить население?

Мистер Фламель быстро пролистал и вторую папку. Эта была спрятана куда лучше, хотя и напоминала для любого незнающего человека план для фантастического романа.

— Да… — пробормотал он себе под нос, заметно успокаиваясь. — Да, это может сработать. Пожалуй, можно даже привлечь пару ребят из Beauxbâtons. Это французская школа, Гарри, Шарбатон. Я знаю несколько людей в Европе, что могут поучаствовать в этом плане с той стороны. И советую тебе тоже ускорить планы — конечно, терпение позволит лучше узнать людей, но кто знает, сколько у нас времени по-настоящему? Сейчас лучше поторопиться. Merde, как не вовремя! Я ведь уже начал перерождение!

— Перерождение? — решил уточнить Гарри. Разве мистер Фламель не говорил, что не может умереть?

— Смену личности, но так звучит грандиозней, — признался алхимик, чуть усмехнувшись. — Я уже попрощался со всеми как Николас и всё подготовил к появлению в Китае молодого алхимика. Совсем скоро чета Фламелей мирно покинет этот мир после уничтожения философского камня, а нисколько на них не похожие недавно поженившиеся Фэн выйдут на китайскую землю. Уже невозможно всё повернуть назад, но как же невовремя! Хмм… Знаешь, Гарри, давай договоримся, что ты оставишь свой свиток твоему дяде, и мы сможем с ним напрямую обсудить планы по этому вопросу, ты не против? Не думаю, что с этим будут нерешаемые проблемы с моей стороны. Тебе же стоит всё же найти доверенных людей в Хогвартсе и оставить это им. Увы, битвы с Волдемортом новая информация не отменяет. Если магия всё умрёт, всё равно все иные планы будут бесполезны.

Гарри моргнул, пытаясь переварить быструю речь алхимика. В принципе, свиток — ну, тот, с помощью которого он всё это время общался с мистером Фламелем, врученный Поттеру когда-то вороном, — действительно стоит оставить дяде. Вот только во всём этом был один вопрос. Мальчик сомневался, что мистер Фламель рассказал о смене личности хоть кому-то. С его слов выходило, что об этом никто не знал. Так почему?

— Почему вы вообще мне всё рассказываете? И сейчас, и раньше? Отвечаете подробно на все вопросы?

— Всё просто, Гарри, — печально усмехнулся древний алхимик. — Как я уже говорил, ты первый избранный, которого я встретил до исполнения пророчества. Ты единственная ставка, которую я могу сделать, чтобы спасти магию. Кто знает, что тебе потребуется, чтобы победить? Волдеморт куда слабее Гриндевальда, это так, но для тебя? Оба безмерно сильнее, и то, что одна бездонная пропасть меньше другой — какая разница? Я не могу в здравый срок даровать тебе сопоставимую мощь, но могу дать иное, не менее важное оружие — знание. Кто скажет, что тебе может пригодиться? Потому я абсолютно честен и открыт с тобой, Гарри. Ох, и да, Альбус скорее всего уже знает, что камень был у тебя, и ты вернул его мне.

— Вы поняли? — Гарри почувствовал, что краснеет. Это не было ложью, конечно. Фламель сам решил тогда, перед Рождеством, что мальчик работает с директором и именно от него получил философский камень. Поттер просто не стал это отрицать. Да, это не было ложью. Но всё равно было стыдно.

— Когда спас убегающий суп, — чуть рассмеялся древний алхимик, наслаждаясь выражением лица Гарри, когда тот вспоминал их самый первый разговор незадолго до Рождества. — Уверяю тебя, Альбус тоже не мало понял из того, что ты ему не рассказывал, без какой-либо моей помощи. Поэтому не удивляйся, если он поднимет эту тему.

Ну да, на что он рассчитывал? Ему было всего лишь двенадцать — ну, почти, но это ненужные детали, — а сколько этим стариканам? Конечно, они расколют любую его полуложь.

С другой стороны — он вполне мог утаить то, что показалось бы им невозможным, не так ли? Вряд ли кто-нибудь догадается, что мантия-невидимка младшего брата из сказки может противостоять Аваде Кедавре. И уж тем более что именно она лежит в его собственном сундуке. И поверить в догадку, даже если такая придёт им в голову.

— Что ж, пожалуй, мне стоит поторопиться, — вздохнул между тем мистер Фламель. — Я не отвёл себе много времени на последние дела, а теперь надо успеть связаться с нужными людьми. Печальным был бы исход, верни ты магию только для того, чтобы мир погрузился прямиком в Monde souterrain… М-м-м, придётся ещё немного отложить помощь той бедной девочке, увы…

Заметив недоумение на лице Гарри, алхимик пояснил своё бормотание.

— Я обещал Перенель, что помогу той несчастной девочке, погибшей недавно в Хогвартсе и ставшей призраком. Увы, защиту школы, созданную Основателями, смогли как-то обойти. Ты слышал о ней? Именно благодаря этому Хогвартс по праву считается самой безопасной школой, где долгое время нет смертей. Шарбатон и Дурмстранг пытаются добиться подобного строгим контролем за учениками или железной дисциплиной. Увы, даже сейчас случается гибель учеников. Впрочем, как показала смерть этой девочки, Хогвартс тоже не идеален. Печальная история, и Перенель взяла с меня слово, что я создам алхимическое тело и для бедняжки. Я крайне редко делаю подобное, но здесь мне, как и моей жене, искренне жаль столь рано оборванную жизнь. Надеюсь, Плутон простит меня, что я дам шанс прожить девочке отмеренную ей жизнь. Пусть это и не воскрешение как таковое…

Интересный факт — мистер Фламель явно не подозревал, что за защитой стоят только Салазар с Мерлином. Ну, если верить Шляпе, но та-то была почти непосредственным свидетелем. А вот про Основателей, кажется, была официальная легенда, как всегда не имеющая ничего общего с правдой.

Второй интересный факт, если вспомнить тот разговор с сэром Николосом и ту краткую встречу с Миртл.

— А разве последний призрак не появился в школе лет пятьдесят назад? Её звали Миртл Уоррен.

Мистер Фламель замер, приподнявшись в кресле. Он выглядел так, будто словил удар. Гарри даже начал бы волноваться, если бы не знал, что сердце было натуральным камнем. Впрочем, видя как сереет лицо алхимика, мальчик всерьёз забеспокоился.

— Mon dieu! Бедное дитя! Пятьдесят лет? Что я наделал! — алхимик схватился за голову в настоящем отчаянии, рухнув обратно. Впрочем, он быстро взял себя в руки. — Гарри, боюсь, я должен поторопиться. Могу я попросить тебя приглядеть за этой историей в Хогвартсе, когда я пришлю тело? Альбуса я предупрежу, но лишние глаза весьма помогут.

— Конечно, сэр, — не стал спорить Гарри.

Хотя его больше интересовала смерть Миртл. Ладно профессор Бинс, он был уже действительно старый, и кто знает, сколько раз чёрная стена спасала его жизнь до рокового дня. Но из-за чего погибла ученица? Даже разговор с ней самой, увы, ничего не дал, а остальные призраки как воду в рот набрали.

— Что ж, на этом я прощаюсь, — поднялся алхимик. И замер, удивлённо смотря на дверь.

Гарри проследил за его взглядом. В дверях стояла Диана, широко распахнув глаза в настоящем ужасе. Как она здесь вообще оказалась? Руны на её деревянных украшениях уже пылали красным, будто раскалённый металл в печи кузнеца.

— Детские выбросы, ну конечно. Что ещё могло перебороть мои чары… — вздохнул мистер Фламель… и вспыхнул.

Стоящая на коленях безрукая фигура, объятая пламенем…

Ударились об пол сломанные украшения Дианы, треснувшие прямо по почерневшим рунам.

Алхимик, кажется, даже не заметил окружившего его огня. Он повёл рукой вдоль себя — и пламя, покорное чужой воле, собралось вокруг его пальцев. Сжатый кулак — и всё потухло, будто и ничего и не было. Разве что чуть подкоптилось кресло, но и оно восстановилось по следующему жесту древнего мага.

Гарри был поражён — не то чтобы он сомневался в мистере Фламеле, но пламя, чей жар он сам прекрасно почувствовал, даже не коснулось не то что волшебника, но даже его костюм. Он даже в лице не изменился! Диана же и вовсе была в полном шоке, смешанном с ужасом.

Алхимик шагнул к девочке и приложил два пальце ей ко лбу, и девочка почти моментально расслабилась и снова уснула. Мистер Фламель придержал её и аккуратно посадил в кресло.

— Бедное дитя, пережить подобное в таком возрасте, — с горечью покачал головой древний волшебник. — Если позволишь, Гарри, я могу размыть её воспоминания. Это не изменит девочку, как их полная блокировка или уничтожение, лишь позволит ей быстрее восстановится. Со временем это и так произойдёт, так или иначе, но на это могут уйти годы.

— Вы владеете легилименцией? — полуутвердительно спросил Гарри.

Идея вмешательство в память не нравилось Поттеру, это да. Но мистер Фламель был уверен, что для Дианы это будет лучше, и мальчик не мог с ним не согласиться. Не лучше ли будет сгладить тяжелые воспоминания, не оставляя эту работу на долю времени? И не мучать кто знает сколько ещё как саму девочку, так и всех окружающих.

— Хорошо, — решил Гарри. — Сделайте это, пожалуйста.

Мистер Фламель кивнул и вновь коснулся лба Дианы. Процедура не заняла у него много времени, Гарри только и успел, что собрать разрушенные деревянные браслеты и ожерелье.

— Вот так, — кивнул сам себе древний волшебник, убирая руку. — Так ей должно стать лучше. Хм, кельтские руны? Никогда их не видел.

Мистер Фламель покрутил сломанный браслет, но почти сразу с сожалением отложил его обратно.

— Впрочем, на это нет времени. Нам пора прощаться, Гарри. Всего хорошего, и удачи с Волдемортом — уверен, она тебе пригодиться.

Волшебник исчез, самым настоящим образом растворившись в воздухе. Пропали и его трость со шляпой, как убедился Гарри, выглянув в коридор. За окном уже не было и машины. Алхимик не просто так говорил, что времени у него мало, и очень торопился.

Пришлось рассказывать о внезапном визите мистера Фламеля дяде с тётей. Те были не в восторге от внезапного сна, но Гарри уже предупреждал их о предстоящем госте. Он вообще не скрывал ничего о древнем алхимике от своей семьи. Поделился он и сегодняшним разговором, вручив свиток мистеру Джестеру, как и обещал. Тот признал правильным решение мальчика рассказать древнему алхимику об вычисленной угрозе. Тётя Пэт немного поворчала по вмешательству в сознание Дианы, но всё же тоже согласилась с Гарри.

Сама девочка действительно стала чуть спокойнее. Она уже не вздрагивала от громкого уличного шума или проезжающей машины, не пряталась от Гарри при первой возможности и даже ни разу не применила магию, пока миссис Фигг не вернулась и не восстановила оберёги. Да, она по прежнему не произнесла ни слова, дичилась Поттера и предпочитала компанию кого-нибудь из женщин, но всё же ей стало лучше.

И да, новым слушателям историю визита древнего алхимика пришлось повторить. А миссис Фигг и вовсе рассказать всё с самого начала. Хотя старушку такое знакомство, кажется, не особо впечатлило, состояние Дианы её беспокоило куда больше.

В общем, день промелькнул как-то сам собой, и буквально сразу после визита мистера Фламеля настала пора ложится спать. И куда подевалась целая прорва часов? Он даже гулять сегодня не успел пойти! Не то чтобы ему сильно хотелось, но всё-таки!

Перед сном Гарри осознал, что выданный мадам Помфри пузырёк — пузырь, если по честному, — с зельем сна без сновидений закончился вчера. Впрочем, он был уверен, что после такого насыщенного дня кошмары ему сниться не будут.

Гарри никогда так не жалел о том, что оказался прав.