Продавщица 3: Галя, у нас семидесятые!

Глава 4

Прошла уже целая неделя с тех пор, как я, переведя машину в режим «реверс», совсем неожиданно для себя «сдала назад» в семидесятые и очутилась снова в столь любимом многими Советском Союзе. Однако я все еще не переставала удивляться, как со времени моего последнего визита в СССР похорошела Москва… нет, пока не при Собянине. Много чего случилось за то время, что меня не было… «Кукурузвельт» — Никита Сергеевич Хрущев — ушел с поста первого секретаря ЦК КПСС в июне 1964 года, через полгода, после того, как я вернулась домой, в свой 2024-й. А в том мире, который временно закрылся от меня, страной стал руководить Леонид Ильич Брежнев. При нем и родилась я, Галочка, которая сейчас, уже в третий раз попав в тело неизвестной ей Даши, штаповщицы на заводе, а после — учительницы русского языка и литературы в школе, плохо соображала, какая же миссия возложена на нее.

Вновь вернувшись из СССР, я всерьез заинтересовалась историей СССР, купила себе много книг по истории этого периода и скачала целую коллекцию фильмов, снятых в пятидесятые, шестидесятые… Еще бы! Ведь многое, о чем теперешние молодые люди только слышали или читали, я видела воочию. А фильм «Весна на Заречной улице» мне удалось посмотреть, когда он считался новинкой, а вовсе не «классикой советского кино». И смотрела я его не дома, на плазменном телевизоре, а в настоящем, советском кинотеатре «Ударник», где никто не хрустел попкорном, не светил экраном смартфона и не гоготал на весь зал.

Каждый раз, что-то узнавая о той эпохе, я испытывала дичайший приступ ностальгии. Безумно было интересно почитать что-то об Эдуарде Стрельцове, Игоре Нетто… Для меня это были не просто исторические персоналии, звезды советского футбола — с этими ребятами я когда-то встречала 1957 год! С ними мы общались, веселились, шутили, пели песни под гитару в комнате нашего общежития на выселках Москвы, зажигали бенгальские огни во дворе и танцевали под елкой. Игорь Нетто тогда вовсю крутил роман с моей тихой и скромной подружкой Верой, а Эдик Стрельцов всерьез собирался жениться на своей девушке Алле, даже не подозревая, какие испытания уготованы их паре…

История шестидесятых меня тоже немало интересовала — ведь я, ни много ни мало, я стала очевидцем трагических событий декабря 1963 года, потрясших всю Москву, и приняла участие в поимке страшного преступника. Ну а теперь, как выяснилось, судьба предоставила бывшей продавщице Галочке шанс увидеть воочию и семидесятые! Везет мне, нечего сказать! Интересно, я одна такая во всем мире или еще встречаются «попаданцы»? Несмотря на то, что каждый раз попадая во время, где люди ходили с авоськами в руках и без смартфонов, я испытывала огромный шок, ни об одном своем путешествии в СССР я пока не пожалела.

Москва росла, ширилась и активно развивалась. Если я не ошибаюсь, то, кажется, в начале семидесятых был принят Генеральный план развития Москвы, согласно которому шла комплексная застройка бывших подмосковных сел, деревень и небольших городков. Гуляя по улицам так полюбившейся мне столицы, я не переставала любоваться ей и постоянно удивлялась чему-то новому. А войдя в метро, я просто поразилась, каким оно стало большим! Новые линии, новые станции — «Ждановская», «Каховская», «Баррикадная», «Площадь Ногина», «Беляево»… Станция метро «Сокол», недалеко от которой находилась школа, где я работала, уже не была конечной станцией зеленой ветки — накануне 1965 года открыли «Войковскую», «Водный стадион», «Речной вокзал»… Так что теперь жители «Сокола» могли с полным правом утверждать, что живут не на самой окраине столицы.

Сейчас, наверное, и место, где мы в пятидесятых жили с девочками в женском общежитии — уже совсем не выселки, а новый, активно развивающийся район Москвы со станцией метро, до которой можно дойти пешком… Кажется, теперь я стала понимать бабушек, которые не устают пересматривать старые советские фильмы! Еще бы: это их молодость!

В общем, много случилось всего интересного в СССР за это время. В апреле 1970 года с размахом отпраздновали столетие со дня рождения вождя с хитрым прищуром — Владимира Ильича Ленина. Впервые в истории Советского Союза в 1972 году государство посетил президент США Ричард Никсон. А еще спустя пару лет вышел фильм «Калина красная», а еще произошло другое, более важное событие: с Ярославского вокзала отправили первый Всесоюзный стройотряд молодых москвичей, ленинградцев и представителей союзных республик. Они уезжали строить Байкало-Амурскую железнодорожную магистраль… Сколько, наверное, произошло там всего! Молодые, крепкие парни и девчонки с огромным запасом энтузиазма ехали в неизведанные дали строить светлое будущее. И их совершенно не беспокоило то, что жить придется в спартанских условиях…

В школе моему появлению никто не удивился. Мой двойник — учительница Даша — по своему обыкновению куда-то исчезла аккурат перед самым моим появлением, поэтому отсутствия учительницы на рабочем месте никто не заметил.

— Опаздываете, душенька Дарья Ивановна, — не сильно сердито попеняла мне Катерина Михайловна. Она сидела за своим столом, сосредоточившись над заполнением документов. — Ваши-то восьмиклассники уже под дверью стоят.

Надо сказать, что теперь моя добродушная коллега имела полное право делать мне замечания. Изменения произошли не только в партийной верхушке, но и в нашей школе. Так, наш прежний завуч — Наталья Дмитриевна — ушла работать в районный отдел народного образования. А на ее место неожиданно назначили добрейшую и никогда не стремившуюся в начальство Катерину Михайловну. Впрочем, об этом назначении никто из коллег не пожалел. Прочие учителя ее очень любили. К пожилым учителям Катерина Михайловна относилась с огромным почтением, никогда не ругала их за частые больничные, отпускала пораньше, если очень было нужно, молодых же считала кем-то вроде своих старших детей и по-матерински им покровительствовала, что не мешало ей периодически устраивать взбучку, если те откровенно халтурили.

— Простите великодушно, — покаялась я, снимая теплую кофту и вешая ее на стул.

Опоздала я неспроста. Столько всего случилось за один день, что тяжело было поначалу сообразить, кто я и где нахожусь. Казалось бы, только недавно я, поцеловав своего теперешнего жениха Георгия, села в его старенький «Солярис» и аккуратно вырулила на Комендантский проспект, пообещав себе сразу после развоза заказов награду в виде лавандового рафа с маршмеллоу, как вдруг снова поедаю жареную картошку со шкварками на кухне коммунальной квартиры, проветриваю кухню после дыма Жениных папирос и говорю по старенькому черному проводному телефону.

Жаркая погода в Москве странным образом закончилась почти сразу после моего прыжка в семидесятые. Уже на следующее утро, проснувшись, я услышала жуткие раскаты грома за окном и звук капель, сумасшедше стучащих по стеклу. а еще я обнаружила, что в комнате довольно таки прохладно.

«Пожалуй, подремлю еще чуток», — как мне показалось, здраво рассудила я, толком еще не понимая, где я нахожусь. В такую погоду лучше на улицу не соваться. Вон с соседнего дома недавно кусок кровли сорвало! Заказы сегодня вроде бы никуда развозить не надо. Если кто-то что-то попросит привезти, воспользуюсь службой доставки. За руль-то я сажусь не из необходимости, а просто для удовольствия, чтобы навыки вождения закрепить. А в такую погоду новичку за руль лучше не садиться.

Рядом со мной на кровати никого не было. Наверное, Гоша, не боящийся ни дождя, ни снега, ни града, ни внеочереднего аврала на работе, усвистал в свой офис на Петроградку — соскучился по коллегам. Опять целый день будут сидеть, уткнувшись в свои двадцатисемидюймовые мониторы, решать алгоритмические задачки в перерыве, пить бесплатный латте и обсуждать что-то на непонятном рядовому пользователю компьютера языке.

Что ж, пускай. Побуду сегодня в гордом одиночестве. К двенадцати всяко распогодится. Вылезу из-под одеяла, приму горячий душ и, если очень захочется, дотопаю до пекарни, которая очень удобно расположилась в торговом центре неподалеку от квартиры Георгия. Возьму себе что-нибудь вкусненькое, как тогда в пекарне Вольчека, и начну ходить по магазинам. Здорово отвлекает и расслабляет. Тут джинсики померяю, там кофточку, тут духами побрызгаюсь, перекушу на фуд-корте. А по «Буквоеду» ходить — отдельное удовольствие. Пока все книжные новинки пересмотришь — уже и день прошел.

Однако заснуть у меня так и не получилось. Капли громко стучали по стеклу и карнизу, мешая спать. Решив, раз уж не спится, встать, заварить кофейку и немножко поработать — разобрать электронную почту и ответить на письма заказчиков, я спустила ноги с кровати и… уставилась на них. Это были не полные икры Галочки, а стройненькие ножки довольно еще молодой Даши. И был на мне не махровый халатик, купленный во время поездки в Москву в каком-то торговом центре, а хлопковая тоненькая ночнушка, на манер той, которую носила когда-то моя бабуля… Да и тапочки — какие-то совсем не мои. Я люблю пушистые, большие, теплые, уютные, а тут — шлепки какие-то… Ну вот опять!

Пока я наконец сообразила, что к чему, и где я нахожусь, в коридоре уже выстроилась очередь в душ. Поэтому учительнице Дарье Ивановне, чтобы привести себя в порядок, пришлось подождать, пока мама Егора и Тоши вымоет младшего сынишку, а поэт Женя сделает себе «контур» жиденькой бородки, надушится вонючим одеколоном «Шипр», наденет засаленную шляпу, освободит ванную и свалит наконец в свое крохотное никому не известное издательство «на службу,» как он выражался. В итоге в учительскую я влетела буквально за минуту до начала урока, промокнув почти насквозь под дождем и отряхиваясь, словно мокрая собака.

В этот раз мне снова довелось руководить восьмым «Д» классом, только был он, конечно, совсем другим. Там были другие ребята, другие девчонки…

Во время переменки, поедая в школьной столовой коржик и запивая его компотом, я как бы невзначай выяснила у словоохотливой Катерины Михайловны судьбу своих выпускников. Выяснилось, что моя воспитательная работа с Сережкой Лютиковым не прошла даром: парень окончил десять классов без троек и, благополучно отслужив в армии, поступил в Суриковский институт, правда, не с первого раза. Он уже отучился, получил диплом и теперь работает в театре художником-оформителем. Туда его пристроил мой бывший знакомый — музыкант Николай. А вот его приятель Володя вместе со своей подружкой Алей пошли по всем другой дорожке… Впрочем, это уже другая история, которая осталась в прошлом.

Шахматист Олег Козырев по прозвищу «Шпала» благополучно окончил мехмат и трудился инженером. Катя Носик из многодетной семьи неожиданно не пошла в техникум, а задалась целью поступить в институт. Окончив школу, она, как и Сережка, пару раз она провалила вступительные экзамены в институт, однако с третьего раза у нее все же получилось поступить, и не куда-нибудь, а в сам МГУ. Во дела! Правду, видимо, говорят, что упорство и труд все перетрут.

Я с удовольствием узнала, что мечты почти всех ребят из моего подшефного класса сбылись. Илья Рейкин, мечтающий стать профессиональным футболистом, уехал в Питер, то есть в Ленинград, и поступил в физкультурный… Митя Гордеев, который фотографировал нас в походе, занялся журналистикой и теперь работает фотокорреспондентом в «Огоньке». Ну а кто-то, повзрослев, просто поменял одни мечты на другие. И это тоже нормально.

— Не забывают они Вас, Дарья Ивановна, — похвалил меня физрук Мэл Макарович, когда мы вместе с другими преподавателями писали учебные планы в учительской. Он чуть изменился внешне, слегка пополнел, но все так же был в хорошей форме и нравился женщинам. — Первого сентября почти всем составом пришли с цветами, поздравить с началом учебного года… Сережи Лютикова, кажется, только не было.

— Жаль, Дашенька, что у Вас с Вашим Николаем так ничего и не вышло, — расстроенно поджав губы, тихонько сказала Катерина Михайловна. — Я же видела, как он на Вас смотрел. И мерзавца этого, «Мосгаза», очень хотел помочь Вам вычислить…

— Не сошлись характерами, — отделалась я шаблонной фразой, не став, конечно, рассказывать милой добродушной женщине о том, как все было на самом деле. Обжегшись один раз, я твердо решила не поддерживать с парнями из СССР ничего, кроме дружеских отношений. А зачем оно мне? Все равно перспектив никаких. Каждый раз влюбляться, страдать и объясняться, «почему нет»? Спасибо, не нужно. Хватило с меня одного неудачного романа, который случился во время моего первого путешествия. Поэтому Николая я вежливо держала во «френдзоне» — на свидания соглашалась через раз, к телефону подходила нечасто, первой не звонила, а если и ходила с ним куда-то, то максимум разрешала иногда брать себя под руку.

Впрочем, интеллигентный юноша, поняв, что прямо сейчас я замуж не собираюсь и ничего, кроме дружбы, предложить ему не смогу, не сильно расстроился и продолжал время от времени меня куда-то приглашать. Может быть, он избрал тактику «стать другом, а потом, авось, что и сложится», а может быть, ему просто было приятно появляться в обществе в моей компании. Правды я так и не узнала. Мы так и остались хорошими друзьями. Благодаря Николаю я побывала несколько раз в театрах Москвы и посетила недавно открывшееся кафе «Молодежное», которое со временем стало культовым.

Почему-то мне захотелось наведаться туда еще раз — наверное, вспомнить былые времена. Дождавшись выходного, я приоделась и снова поехала по знакомому адресу. Однако там меня ждало разочарование — никакого кафе «Молодежное» и в помине уже не было. Поговаривали, что на его месте потом сделали бит-клуб «КМ» (сокращение от «Кафе "Молодежное»), а после чехословацких событий — и вовсе закрыли.

Немного подумав, я признала, что, к сожалению, третье мое путешествие в СССР началось совсем не так весело, как первое и второе. Когда я оказалась в Москве пятидесятых, то у меня сразу были две подружки — Лида и Вера, настоящие, добрые, душевные. То, что нужно, чтобы не грустить, попав невесть откуда в огромную столицу. Во второй раз меня сразу же под крыло взяла словоохотливая и добрейшая Катерина Михайловна, которая, не зная, что по факту я прихожусь ей ровесницей, относилась ко мне как к дочери и считала своим долгом опекать молоденькую учительницу Дарью Ивановну. Николай был всегда готов сопровождать меня в кино, кафе или на каток. А в нашей большой дружной коммуналке тоже всегда было с кем поболтать и чем угоститься.

Нет, конечно, и в этот раз я не осталась совсем одна: живу я в своей прежней комнате в коммунальной квартире, работаю… Даже вот телевизором «Старт» обзавелась, точь-в-точь таким же, на воровстве которого в итоге и попался неуловимый «Мосгаз». И гулять по Москве приятно — как будто погружаешься в компьютерную игру, разработанную на основе реальных событий, с тщательно прорисованной графикой. На площади 50-летия Октября (ныне — Манежная площадь) стоит регулировщик. А на проспекте Калинина, которая сейчас называется «Новый арбат», есть магазин кино- и фототоваров «Юпитер». А вот знаменитый Мавзолей, правда, сейчас он на реставрации. А вот — ларек «Союзпечати» на Большой Колхозной площади около станции метро «Колхозная», которая сейчас называется «Сухаревская». Там еще находится «Склиф» — Институт скорой помощи имени Склифосовского.

Стиляг в Москве уже и в помине не было — появились хиппи, гордо именующие себя пацифистами. Я где-то читала, что в начале семидесятых они даже пикет хотели устроить на «психодроме» (так между собой они называли двор исторического факультета МГУ). Полторы сотни молодых людей и девушек выступили против войны во Вьетнаме. Длился митинг недолго — после того, как был развернули плакат с традиционным лозунгом хиппи «Make Love Not War», собравшихся быстренько задержали и развезли по отделениям милиции.

Не могу сказать, что я чувствовала себя совсем уж брошенной на произвол судьбы. Только поболтать мне в семидесятых было особо и не с кем. Егорка, раньше почти ежевечерне забегающий ко мне в комнату поболтать, попить чаю и почитать «Родную речь», уже вырос в здоровенного двухметрового парня, который вот-вот пойдет служить в армию. Лида, кажется, переживает тяжелейшую депрессию, ей самой нужна помощь. Первой она мне не звонила и в гости не приглашала. Даже не представляю, как она в таком состоянии успевает и работать, и по дому хлопотать. Хорошо, что мальчишки уже не маленькие, частично могут сами о себе позаботиться.

Все изменилось. Мы уже не те беззаботные веселые подружки, которые могли до позднего вечера отплясывать в «Шестиграннике» в парке Горького, а потом, едва успев в общежитие до закрытия, еще проболтать полночи и с утречка бодренько подняться и пойти на работу. Теперь у всех свои дела и хлопоты. Да и Катерина Михайловна теперь гораздо реже остается в учительской вечером, чтобы попить со мной чай. Нет, остается, конечно, но чаще ради того, чтобы разобрать учебные планы, созвониться с отделом образования… В общем, обязанностей у нее теперь — выше крыши.

А еще, как выяснилось, моя коллега обзавелась семьей — трудовик Климент Кузьмич, оказывается, обратил всерьез на нее свое внимание и начал штурм. Поначалу бывшая фронтовичка достойно держала оборону несколько месяцев, но после того как трудовик обучился кое-каким манерам: перестал сморкаться двумя пальцами, смолить дешевую «махру», вычистил ботинки и даже купил два билета в партер на хорошие места, потихоньку стала разрешать тому себя провожать до дома после работы и нести тяжеленную сумку с тетрадями. А незадолго до начала учебного года они в квартире Катерины Михайловны сыграли тихую, скромную свадьбу и зажили у нее.

— Дарья Ивановна! — вдруг окликнули меня.