Футуристическое насилие и вычурные костюмы

ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ

Бомжевиль, подумала Зои, бесполезен в качестве цели. Это ведь просто рассыпающееся здание с кучей трясущихся бедных людей: никакой пользы от его уничтожения не было, учитывая, что ту же работу могут за выходные выполнить два парня с молотами. Но опять же, монстр так не думал, так ведь? Задиры, которых она знала, не наезжали на других задир — они кайфовали от лёгких побед. Зои пыталась не думать о том, как будет выглядеть "лёгкая победа", когда целью был неустойчивый бетонный ящик с двумя тысячами мужчин, женщин и детей.

Она услышала хруст битого стекла под колёсами, и попыталась оглянуться. Они проезжали по тени от горы обломков, которая несколько дней назад была Башней Ливингстона. Все здания на этой улице были с фанерой и брезентом на тех местах, где должны быть нижние окна: каждое из них приняло канонаду обломков разрушающегося здания. Зои признавала: её визит оказался нелёгким для Табула Ра$а.

На горизонте появился Бомжевиль, нависая над ними с усиками дыма, уходящего в облачное декабрьское небо. При любом медленно развивающемся бедствии, которое попадает в новости — будь то ураган, наводнение или война — была одна приводящая в ярость фраза, которую Зои слышала от людей, говорящих о жертвах: "почему эти люди просто не уйдут из опасного места? Почему они такие упёртые?". А приводила она в ярость, конечно, из-за беспечной мысли о том, что им есть куда идти. Если вы тот, для кого даже дешёвый мотель — это немыслимая экстравагантность и все ваши друзья уже спят на полу вместе со своей семьёй, всё, что вы можете делать, это забиться поглубже и надеяться, что шторм в последнюю секунду развернётся. Выбора у вас нет. В этом вся суть бедности: выбор — это то, что вы мечтаете получить, когда однажды станете богатым. Так что Зои не удивилась, увидев, что Бомжевиль полностью заполнен, несмотря на то, что слухи о приближении Молека разошлись по Блинку за микросекунду. Если бы они сбежали из здания в панике и каким-то образом умудрились выжить под огнём экзотического оружия Молека, куда им идти дальше? Они могли только надеяться на то, что кто-нибудь решит их защитить. Как всегда.

Со своего места Зои могла увидеть, что перед разваливающимся зданием припаркован чёрный фургон Лиги Крутизны. Они приняли её предложение или пришли, чтобы выкопать вымышленное пиратское золото. В любом случае, это хорошо не закончится.

Конвой Молека остановился почти в том самом месте, где пятью днями ранее проходила встреча Зои и Уилла Блэкуотера. Первым, кого Зои увидела стоящим на открытом первом этаже, был Ли, с красным могавком и всем прочим. Остальные пять его людей стояли по обе стороны от него. За ними была толпа: жители Бомжевиля спустились вниз, что увидеть, что происходит. Или, скорее, узнать, что произойдёт с ними. Некоторые из них были при оружии: с ножами, трубами и прочим, но ни у кого, даже у банды мстителей-защитников, не было огнестрельного оружия. То оружие, с которым они приехали, сейчас скорее всего стало кучей обломков на земле, благодаря устройству Молека: Зои подумала, что в радиусе пары километров вокруг не было нетронутого оружия. Над ними было так много дронов, что в воздухе стояло надоедливое жужжание стаи пчёл. Периодически парочка крошечных пилотируемых объектов сталкивалась и падала на землю частями.

Молек выпрыгнул из грузовика, чтобы встретиться с Доком, после чего неотрывно следил за трансляцией, которую тот ему показывал. Чёрный Скотт встал перед Зои, на мгновение обернувшись к ней, чтобы убедиться, что она всё ещё была привязана к капоту. Затем начал разбираться со своей камерой.

Зои попыталась прочистить горло, глотая кровь в процессе. Она прохрипела:

— Это тупость.

— Заткнись. Никто не любит шумные орнаменты для капота.

— Вы пытаетесь доказать, что эти устройства могут победить армию, но если вы убьёте две тысячи безоружных женщин и детей, что это докажет?

— На самом деле, потенциальный покупатели как раз хотят это увидеть. Им просто нужно показать эффективность процесса. А теперь замолчи или я замотаю всё твоё лицо.

— Ты видел, кто здесь живёт? Это твои люди.

— "Мои люди"? Ага, давай поговорим о расизме, белая девчонка-миллионерша. Твой папочка покупал и продавал сучек как домашний скот. Ну а мы, вместо того, чтобы делать деньги на грязи этого города, полностью очистим его. Выкурим всех насекомых. Здесь и во всём мире. Снимем кляпцы, чтобы это корабль плыл как надо.

— Я уверена, что в глаза Молека мы все — насекомые. Включая тебя. Что, он сказал, что продаст всё это по самой дорогой цене и разделит деньги с тобой? Открой глаза.

— О, мои глаза широко раскрыты. И дело не в продаже Райдена "по самой большой цене", капотный орнамент. Это мышление трейлерного парка. Нет, дело в том, что мы будем решать, кто получит Райден, а кто — нет. Так мы и сформируем мир.

Подошёл Молек, он был как будто не в себе.

Скотт сказал:

— На помощь, твоя пленница пытается играть со мной в игры разума.

— Ха! Она просто хочет сыграть соло на твоей мясной флейте, — он обратился к Зои. — Он прекрасен, так ведь? Глянь на него. Вы почти всё испортили. Но пока белые выводили из себя маскулинность, вы растили рабов и вводили маскулинность в них, выращивая лучших рабочих, воинов и игроков защиты. Так что будьте благодарны за рабство, оно сохранило маскулинность вида. Разве не так?

Скотт ответил:

— Эм, просто хочу отметить, что взгляды, выраженные Молеком, не обязательно поддерживаются всей остальной организацией.

Молек сказал Скотту, что он хочет кадр, где он стоит перед рассыпающимся зданием и рядами испуганных лиц. Скотт направил камеру, и по всем высоткам города снова запустилась трансляция.

Молек сказал:

— Для сто двадцати миллионов людей, которые сейчас подключились, чтобы увидеть начало конца вашего мира, добро пожаловать. Прежде чем начнётся следующая часть, я хочу предупредить вас, если у вас в комнате дети, что ж, пускай они остаются, потому что они выучат кое-что важное о мире. Сзади меня здание с кучей термитов. О, они выглядят как люди, но не позвольте им себя обмануть: куда бы они ни пошли, вокруг них начинают рассыпаться здания. Вот это здание должно было стать роскошным кондоминиумом. Взгляните на него. Вся наша цивилизация, она ведь такая и есть, это как микроверсия нашей планеты, стены которой заполнены сраными термитами. Ну, у меня есть кое-что на этот случай. Вот, позвольте продемонстрировать. Давайте переключимся к нашим друзьям в Ко-Оп.

Трансляция на домах переключилась к пальцеформной куче камней, которая когда-то была штаб-квартирой Ко-Оп. Теперь её заполняли охранники в чёрном, которые скорее всего жалели, что не могут поигрывать своими пушками, окружая босса. Кто-то снял его с камней и теперь они пытались понять, как отсоединить устройство в форме звезды, которое застряло на его спине.

Молек сказал:

— Три, два, один...

Вспышка, треск, и брызги плоти.

Когда это закончилось, куча скелетов рухнула на лестницу штаб-квартиры Ко-Оп.

Зои зажмурилась. Повсюду вокруг неё кричали люди. Но не Молек. Молек смеялся. Не по-злодейски. Она сомневалась, что так действительно можно смеяться в реальной жизни. Это был искренний, непроизвольный смех от живота. Так смеётся подросток, который видит, как падает толстяк.

Молек сказал:

— Сжигает мясо с костей, как рёбрышки на медленной прожарке. С радиусом в сорок пять метров, — он поднял свою левую руку и его механические пальцы снова начали передвигаться и меняться, щёлкая и жужжа, принимая форму, отдалённо похожую на взбивалку для яиц. — У этого радиус в сто.

Из главного входа рассыпающегося здания начали выходить люди, заполняя все ближайшие улицы, некоторые из них пытались убежать. Остальные просто... ждали. Они знали, что у них нет ни шанса убежать от того, что собирается сделать Молек.

Зои сплюнула кровь и прохрипела:

— Стой. Это ничего не докажет. Не делай этого.

Молек улыбнулся. Он направил свою руку-пушку на неё. Скотт встал с камерой так, чтобы они оба попадали в кадр.

Молек сказал:

— Давай договоримся. Ты можешь пожертвовать собой, и я оставлю этих людей в живых. Согласна? Я дам тебе слово, мы ведь тут на виду у всего мира. Это твой шанс стать героиней. Одна жизнь в обмен на две тысячи.

— Ты в любом случае убьёшь всех нас, — ответила Зои.

— Значит нет. А как на счёт такого: я оставлю этих людей в обмен на твоего кота. Согласишься на такое? Пожертвуешь одним котом ради двух тысяч жизней? Половина из них — дети.

— Я не буду играть в твою игру.

— Ты чертовски хорошо знаешь, что бы ты выбрала. Люди вроде тебя делают этот выбор каждый день. Ты переживаешь об этих людях не больше, чем я. У всех остальных зданий в центре целые армии на защите. А у церквей, к которым мы двинемся дальше? У них тысячи волонтёров, сжимающих пушки вокруг них и превращающих себя в живой щит. А кто есть у этих людей? Никто. Но ты знаешь, кто владелец этого здания? Ты. И единственную защиту, которую ты послала, это те долбоклюи с фургоном.

Молек отвернулся от неё и направился к отряду Лиги Крутизны. Все шестеро стояли спина к спине, держа оружие наготове: арбалеты и мечи, которыми они вряд ли умели пользоваться.

Молек дождался, пока Скотт снимет их на камеру, после чего сказал:

— Итак, вот, что произойдёт дальше. Я сварю вкрутую мясо всех, кто стоит передо мной. Так что вы, ребятки, в своих костюмах и с игрушками, можете либо умереть героически, но бессмысленно в этом взрыве или можете уйти и признать, что вам на самом деле насрать на всех этих людей, что вполне объяснимо, учитывая, что они с радостью перерезали бы вам глотки ради денег на мет при первом же удобном случае. Я дам вам пять секунд на размышление. Пять...

ЛК не потребовалось этих пяти секунд.

Ли закричал:

— Это ещё не конец, Молек! — затем он схватил канистру с пояса и бросил её на землю. Она взорвалась облаком красного дыма, который на самом деле не особо-то и скрыл вид того, как вся шестёрка несётся к своему фургону. К тому моменту, как отсчёт Молека закончился, чёрный фургон с логотипом Лиги Крутизны улепётывал, скрипя шинами о парковку.

И потом остался только Молек, здание и масса людей, пытающихся найти укрытие в доме, у которого практически не было стен.

Зои сказала:

— Пожалуйста. Это женщины и дети. Посмотри на них! Пожалуйста. Скотт, скажи ему! Это ничего не докажет!

Молек повернулся спиной к зданию. Скотт снимал всё так, чтобы паника была отчётливо видна позади него.

Молек обратился к Зои и ко всему миру.

— "Женщины и дети". Это они и говорят, когда тонет корабль, да? "Сначала женщины и дети"? Я думал, что вы, люди, хотели равноправия. Что ж, если мужчины не в счёт, то и все остальные тоже. И не надо твердить мне про спасение детей. Личинки превращаются в мух. И это всё, что я здесь вижу: люди, которые не могут себя прокормить, не могут себя одеть и не могут укрыть себя, не сбиваясь в толпы, как крысы в амбаре. И в каком порядочном виде позволительно, чтобы этот мусор засорял генофонд? Так что бросьте всё это. Я смотрю на наркоманов и шлюх, выращивающих будущих наркоманов и шлюх. Хватит. Все, кто смотрит это, откройте ваши глаза и запомните, что вы тут увидите. Это и будет следующим шагом. Всё, что вы думали, что знали о силе будет... АУ! ЧТО ЗА ХУ...

Дрон, сделанный в форме метрового тако, врезался в лицо Молека.