Футуристическое насилие и вычурные костюмы

ДВАДЦАТАЯ

Внезапно Зои смотрела уже на город с высоты птичьего полета, через грязное окно. Запись с камеры велась в вертолёте, судя по "вупающему" звуку, поглощающему все другие. Временной код внизу показывал, что запись была сделана четырнадцать месяцев назад, ночью 4 октября прошлого года.

В кадре появилась рука, которая показала часы, собранные, казалось, из трёх килограммов золота. Обзор переместился от бокового окна к лобовому стеклу, где на горизонте становилась всё больше Башня Ливингстона. В эту конкретную ночь она была вызывающе фиолетовой, а не абсолютно чёрной, какой её видела Зои в живую. И это была не краска, а экраны, которыми была покрыта вся поверхность здания, выбрасывающие свет во всех направлениях, создавая величественную тень на домах поблизости.

Зои услышала, как Армандо спросил:

— Вы в порядке? Что происходит?

— Тихо. Тут видео. В очках.

Она смотрела, как вертолёт трясся на подлёте к тому, что с высоты казалось мизерной посадочной площадкой поверх сияющей пурпурной башни, и с этого момента решила, что она не хочет становиться пилотом вертолёта, когда вырастет. Лётное средство, наконец, остановилось, и носитель очков выскочил с пассажирского кресла, следя за тем, как вертолёт бросает его там, мягко шумя лопастями куда-то вдаль, пока из звуков не остался только шум ветра. Камера осмотрела окружающее пространство, и показала, что неподалёку от площадки был мужчина, сидящий в инвалидном кресле. Рядом с ним спокойно ползал шимпанзе в солнечных очках. Носитель камеры поправил свои очки.

Мужчина в кресле, индиец лет сорока, сказал:

— Рад, что вы смогли посетить нас, мистер Ливингстон, — к тому моменту Зои уже успела догадаться, что смотрит на мир через глаза Артура, как будто она отправилась в прошлое и переняла его тело: живой человек, вселившийся в призрака. — Я Руперт Сингх. Прошу, наденьте эти очки.

Мужчина держал в руках пару чёрных сварочных очков, и Зои отметила, что это как раз они были сейчас на скучающем шимпанзе рядом с инвалидной коляской, а не солнцезащитные очки. Это её несколько расстроило. Шимпанзе поднимал нос и смотрел по сторонам, будто пытался понять, почему ночь сегодня куда темнее, чем обычно.

Камера повернулась и показала, что в дальней части крыши стояли три манекена, по какой-то причине одетые в военную униформу и тяжелые бронежилеты. Зои задумалась, кто их установил: мужик в инвалидной коляске (кажется, он называл себя Сингх) или шимпанзе. В любом из этих случаев, работёнка вряд ли была лёгкой.

Камера перескакивала с манекенов на шимпанзе и голос Артура Ливингстона сказал:

— Я не выберусь отсюда живым, так ведь?

Он шутил. Мужчина в коляске, Сингх, засмеялся:

— Я инженер, мистер Ливингстон, причем из тех, что парализованы ниже пояса. К тому же, ваше убийство помешало бы мне добиться от вас инвестирования 50 миллионов в мой проект.

— У вас пять минут, мистер Сингх. Я не люблю тратить своё время.

— Я смотрю новости, Мистер Ливингстон. Вы любите тратить своё время. Во всяком случае, когда оно тратится способом, который вас поражает.

— Ага, это правда.

— Наденьте очки, пожалуйста. Они для вашей защиты.

Артур взял очки и надел их, но обзор Блинк камеры не изменился. Зои поняла, что запись производилась не с помощью очков, а совершенно другим устройством. Таким, что было проще скрыть: она чувствовала, что больше никто в мире не знал о существовании данной записи.

Сингх пробубнил команду шимпанзе на языке, который Зои не понимала, и примат протопал примерно половину пути до манекенов, остановившись где-то в десяти метрах от того места, где стояли Артур и Сингх. Сингх вытащил пульт управления, размером с телефон, и нажал на экран. Шимпанзе вытянул правую руку или, точнее, её вытянули за него, как будто Сингх управлял рукой удалённо.

Сингх снова тыкнул на экран.

Появился настолько яркий свет, что это ослепило камеру, за ним последовал хлопок грома.

Шимпанзе стал улюлюкать и визжать.

Когда камера вновь смогла сфокусироваться, она обнаружила, что манекены справа теперь представляли собой кучу чёрного дымящегося пластика. Шимпанзе выглядел несколько удивлённым.

— Впечатлены, мистер Ливингстон? — спросил Сингх.

— Я... Мне кажется, мне нужен какой-нибудь контекст того, что я сейчас увидел.

— Это, мистер Ливингстон, то, на что пошли ваши налоги. Вы смотрите на результат более чем двадцати миллионов долларов в исследовании и разработке от министерства обороны.

— Вы про вооружённую обезьянку? Или про молниевую пушку? Потому что я не вижу практического применения ни у одного из вариантов, честно говоря.

Шимпанзе к тому моменту уселся и с любопытством разглядывал правую руку, будто был впечатлён своими собственными талантами. Зои задумалась, как сильно животное накачали препаратами. Сингх снова тыкнул на экран пульта и начал свою презентацию.

— Позвольте спросить, мистер Ливингстон, что отличает человека от бога? Что останавливает вас или меня от того, чтобы разбить камень кулаками или превратить здание в пепел одним только взглядом?

Артур точно решил, что это риторический вопрос, но Сингх ждал ответа.

— Эм, мы недостаточно сильные? Так?

— Сила — это абстрактная концепция. У политиков есть сила. Слово, которое вы ищете, это "энергия". Если вы можете собрать и выпустить достаточное количество энергии, то всё становится возможным. Ограничения в хранении энергии — это единственная причина, по которой вы, к примеру, не можете летать без объемных аппаратов вокруг вас или не можете построить корабль, который пересечёт всю галактику. Даже если мы сможем построить достаточно маленький двигатель для такой задачи, топливо, а оно является хранящейся энергией, добавит слишком много веса и объёма. Пока всё понятно, мистер Ливингстон?

Артур, тоном, который давал понять, что он готов услышать от человека в кресле главную мысль, сказал:

— Так всё дело... В батареях или типа того?

Сингх натянул улыбку, нетерпящий богатого ублюдка, который не может оценить чудеса, которые ему предлагают.

— Дело в следующей ступени эволюции, мистер Ливингстон. Видите ли, несколько лет назад кое-что радикальное попало в круги вашего правительства. Эксцентричный русский беженец по имени Резнов появился однажды с прототипом устройства, которое он называл экзоквантовым гиперконденсатором, что, как вы могли подумать, всего лишь два выдуманных слова. Он заявил, что плотность энергии его устройства достигла бесконечности. Вы могли подумать, что бесконечность — это не та вещь, которую можно "достичь". Он пообещал, что сможет превратить человека в бога. Вы можете подумать, что такие обещания дают исключительно шарлатаны и сумасшедшие. И всё же, несмотря на это, Управление перспективных исследовательских проектов Министерства обороны США потратило миллиарды чёрных денег на создание подобной технологии для военных нужд. Я был одним из ученых, что привлекли к работе над проектом, который по настоянию Резнова, назвали Проект Райден.

— В честь синтоистского бога грома? — уточнил Ливингстон.

— В честь персонажа из какой-то старой видеоигры. Стоит отметить, что Резнов — пятнадцатилетний парнишка с аутизмом. Целью правительственной организации было создание источника энергии и новых систем вооружения вокруг него. Но у Резнова были более смелые амбиции. У него не было интереса к созданию оружия. Он хотел создать новых людей. Он склонялся к созданию девайсов, встраиваемых в кости и вживляемых в мышцы. Девайсов, которые могут позволить человеку делать, ну, что угодно. И всё это втайне от начальства в правительстве, разумеется.

— И зачем это скрывать? Звучит вполне как то, что они любят. Солдаты, которые могут летать и разбивать танки на две половины? Мы об этом разговариваем, так ведь?

— Вы не до конца поняли, мистер Ливингстон. Мальчик вырастает, идёт в армию, ему дают оружие. Он воюет, или не воюет, затем возвращает оружие и возвращается домой, чтобы стать механиком, фермером или преступником. Солдат, другими словами, просто человек, который делает свою работу. С Райденом оружие вернуть не получится — человек сам становится оружием. Подумайте об отношениях человека — или людей — которые владеют такой силой с теми, кто ею не владеет, зная, на что те способны. В данном случае, речь уже не о новом оружии. Она о новом виде. О доминантном виде.

— Но в любом случае, устройство работает, верно? Так почему вы говорите со мной, и почему у армии до сих пор нет смертоносных лучей, которые могут сделать с китайцами то, что вы сделали с манекеном?

— Я позволю Корнелиусу объяснить этот момент.

Зои ожидала, что шимпанзе действительно заговорит в камеру, но этого не произошло. Вместо этого, Сингх снова нажал на кнопку пульта и сказал Артуру надеть очки.

Шимпанзе ещё раз поднял правую руку, из его ладони вырвалась молния и снова врезалась в манекен, в этот раз растворяя его, не оставляя даже следов. Как будто ему повысили мощность.

Сингх снова нажал на кнопку.

Шимпанзе поднял руку в третий раз...

Прозвучал взрыв, который заставил Артура и его камеру пошатнуться. Обзор снова скользнул по крыше, и когда он сфокусировался вновь, последний манекен стоял невредимым, в то время как шимпанзе Корнелиус был ничем иным как пятном на крыше.

Зои услышала, как Артур сказал:

— Боже.

Сингх затолкал пульт управления в карман рубашки и сказал:

— Устройство Резнова было крайне нестабильно. Мы потратили семь лет, чтобы стабилизировать его, пока, наконец, не произошёл инцидент. Один из девайсов взорвался, унеся жизни одиннадцати человек, включая самого Резнова. Большая часть исследований, который он оставил после себя, была неразборчива. Вскоре, Министерство Обороны избавилось от его более... нетрадиционных прототипов и быстро обрезало финансирование.

— И вы решили выкрасть некоторые его устройства, чтобы узнать, кто заплатит больше за божественную силу?

Сингх дёрнулся в кресле. Ему не понравилось, как его представление было упрощено до таких грубых терминов.

— Мистер Ливингстон, как человек науки, я не собираюсь отказываться от того, что считаю не только важнейшим изобретением всех времён, но и единственным значительным витком в человеческой эволюции со времён приобретения осознанного мышления. Я выкрал шестьсот гигабайт схем и жёстких дисков. Мы можем вставить всё это в нанофабрикаторы и уже спустя несколько минут начать разрабатывать рабочие прототипы.

— Которые превратят пользователя в жареный бекон при первой ошибке.

— Я могу исправить Райден. Я знаю, что могу. Проблема в софте, который стабилизирует конденсатор. Я работал над решением проблемы, когда проект закрыли. Я был близок, мистер Ливингстон. И если бы у меня были необходимые инструменты, я бы уже это сделал. Но у меня нет инструментов, потому что нет финансирования. Так что я в поисках партнёра, у которого, скажем так, нет проблем с финансами.

— И если правительство узнает, что вы этим занимаетесь...

— Они убьют меня и всех, кому я показал Райден.

— Мда, спасибо.

— Уверяю вас, меня ждут и другие покупатели, мистер Ливингстон.

— Вас ждёт много других покупателей, желающих потратить пятьдесят миллионов долларов на незаконный оружейный проект, который может даже не сработать?

— Да.

— Значит, вы говорите о подпольных торговцах оружием, да? О парнях, которые купят его и перепродадут диктаторам стран третьего мира и террористам?

— Среди них также русские бандиты, боссы картелей, повстанцы из Камбоджи и вожди из южной части Африки. И один магнат из сферы недвижимости, который знаменит своими появлениями голышом на важных для своего казино мероприятиях. Так что вы должны понимать, мистер Ливингстон, что в данный момент я испытываю то же любопытство, что и вы. Я знаю, зачем всем этим людям Райден. Но, признаться, тот факт, что я не знаю, для чего он вам, заставляет меня нервничать.

— Может, я просто не хочу, чтобы он оказался в руках всех этих людей? Может, мне не нужен мир, заполненный летающими супертеррористами, которые могут разрывать самолёты на части голыми руками.

— Это большая цена для чистой совести.

— Чистая совесть дорога сама по себе. По этой причине многие люди живут от зарплаты до зарплаты.

— Вы хотите сказать, что предлагаете мне деньги, чтобы я не заканчивал своё исследование? Ваша цель — похоронить его?

— Я этого не говорил. Я дам вам инструменты, нано-хер-его-пойми-какие-фабрикаторы. Всё, что вам нужно.

— И когда всё заработает, что случится потом?

— Это моё дело. Кто знает, может я захочу вживить в себя всю эту дрянь, надеть плащ и отправиться бороться с преступностью.