Футуристическое насилие и вычурные костюмы

ДВЕНАДЦАТАЯ

Зои не услышала, как Ковальски приблизился.

Ему хватило всего двух секунд, чтобы сократить дистанцию и ещё одной, чтобы вырвать пистолет из её руки, стирая кожу с её указательного пальца в процессе. Одним продолжительным, отточенным движением, он закрутил её руку и вдавил её саму в пол, надавливая ботинком на спину. Лицо Зои больно уткнулось в ковёр из золотых монет. Она отметила, что ближайшая монета была отчеканена в 1918 году.

— Ну здравствуйте, — прозвучал голос биологического отца Зои из хранилища. Она повернула голову как раз в тот момент, когда Уилл прошел сквозь её отца. Будучи живым, Артур Ливингстон очень любил свои голограммы. Уилл осматривал хранилище, надеясь найти то, что спрятано в очевидно пустых углах. Он случайно пнул единственную печальную монету через всю комнату, затем поднял её, вглядываясь так, словно надеясь умножить её силой мысли.

— Если эта запись включена, значит я разговариваю либо с Зои Эш, моей дочерью от прекрасной Мелинды Эш, либо с группой людей, которая нашла способ обойти защиту одного из лучших хранилищ в мире. Если это последний случай, вы должны знать, что я восхищён вашими умениями и подобный взлом, к слову, обязует Фиск Волт Корпорейшнс вернуть полную сумму затрат на это хранилище. Но в любом случае, вас разочарует содержимое, ради которого вы потратили столько сил. Как видите, в хранилище нет ничего, кроме единственной монеты, которую нельзя использовать даже в качестве платёжного средства. Она имеет хоть какую-то значимость только ближайшим мне людям. Что касается задачи этой записи, что ж, полагаю, к этому времени образовалась некая неловкая ситуация, касающаяся того, что я не оставил своё завещание.

Но я оставил, и вы его смотрите. С этого момента, я адресую это сообщение моей дочери, единственному своему ребенку, о котором я знаю, Зои Эш. Зои, я начну с фразы, которую всегда мечтал использовать: если ты смотришь это, значит я уже мёртв.

Надеюсь, я умер во сне, после приятного вечера с прелестной леди, и, надеюсь, я не нагадил в кровать после своей кончины. Но, если я правильно оценил ситуацию, вместо этого я умер жестоким способом от рук бесчеловечных и жадных людей. Если это так, ты должна знать, что это событие не было неожиданным и это сообщение записано как раз по этой причине, ибо мне всего пятьдесят восемь и, как мне сказали, я полностью здоров. Так вот, моё первое желание: найди убийцу и помести эту голограмму за окном его спальни, чтобы он решил, что я собрался терроризировать его после смерти. Но я что-то отвлекся.

Зои, где-то шесть лет назад я напился и начал делать то, что делают мужчины вроде меня, когда они пьяны и одиноки. Начал лазать по соцсетям в поисках своих бывших. Там я нашёл твою маму и её гордые фотографии с тобой, маленькой Зои Эш, которая становится женщиной. Я видел, как ты улыбаешься в камеру, позируешь с мамиными бёдрами и моими глазами. Я видел вечеринки на день рождения в крошечных квартирах и разваливающихся трейлерах, где ты улыбаешься рядом с купленным тортом и стрёмной газировкой, а твоя мама на фоне каждый раз стоит с другим бойфрендом.

Целых три отчима, если я правильно посчитал. Так вот, я сделал пару пьяных звонков и, как полнейший мудак, каким я часто бывал, я решил стать героем для маленькой Зои. По щелчку пальцев, я купил роскошную машину за сто тысяч долларов и заплатил службе доставки, чтобы она приехала к твоему дому в Форте Дрейтон. Я представил, как я влетаю в трейлер со своим сияющим подарком, как ты выходишь, улыбаешься мне и обнимаешь. А потом я отдал бы тебе ключи и мы бы испробовали машину, и, может, ты решила бы, что я не такой уж плохой парень.

Но, как ты знаешь, всё было совсем не так. Вместо этого, ты вышла на улицу, скрестила на груди руки, как это делала твоя мама, и задала мне жару. Ты сказала, что ты лучше будешь каждый день ходить в школу пешком, нежели станешь бедняжкой, которую я спас. Ты сказала, что я опоздал с подарком на шестнадцать лет, и он не даёт мне право считать, будто я исправил все свои ошибки с тобой и твоей мамой. Ты ткнула мне пальцем в лицо и закричала, и подняла такой шум, что по всей округе стали собираться люди, чтобы понять, что тут происходит. Я был в ярости, как ты помнишь, наговорил всяких гадостей и убежал, поджав хвост.

Но разозлился я только потому, что где-то в глубине души знал, что ты была права. В твоём гневе я увидел себя таким, каким я был вне окружения тех, кто целует мой зад и отвечает на всё согласием. Ты должна понять, что в моём мире я покупал и продавал людей блестящими игрушками и щедрыми каникулами. Взятка там, приятный эскорт там, и этого хватало, чтобы люди закрывали на что-то глаза, делали одолжения или говорили то, что я хочу слышать. Чтобы они забывали обо всём, что считали правильным. И это — комфортные люди, они не голодают и не находятся в отчаянии, но всё равно продаются после первого звона монеты.

А тут ты, стоишь среди сорняков, собачьего дерьма и ржавеющих машин, и кидаешь мой подарок обратно мне в лицо, потому что ты не продаёшься. Я увидел весь этот огонь, что привлёк меня в твоей маме много лет назад, и что не даёт мне о ней забыть. С твоим стержнем, которого не было у меня. Конечно, годы шли, и я тебя так и не увидел вновь, но со временем я стал вспоминать об этом дне всё чаще и чаще.

Так что, в эти безумные последние дни, я задумался, кому я могу доверять? Я окружен способными людьми. Кто-то из них даже верен мне. Но они амбициозны. Им нравится играть в игру, захватывать власть, как и всем людям, вроде меня. Так кому я могу доверить своё состояние и свои секреты? Если бы я сказал, кто из моего внутреннего круга получит моё наследство или хотя бы узнает, что это за наследство, это запустило бы цепочку действий по захвату позиций, ревности и подковёрных делишек. Нет, это должен был быть кто-то со стороны. Кто-то, достойный всех богатств и крутой власти, которую даже мои люди не до конца понимают. Тот, на кого никогда не подумают. Кто-то, не отравленный властью. Итак, Зои Эш, дочь, которой у меня никогда не было, я говорю тебе и всему миру следующее:

Я, Артур Б. Ливингстон, находясь в здравом уме, сознательно и добровольно объявляю этот документ моим завещанием, отменяющим все мои указания и заявления, сделанные мной до этого. Всю мою собственность, реальную и персональную, и какой бы она ни была, я завещаю моей единственной дочери, Зои Марселин Эш, минус все налоги штата и цену забубенного мемориального праздника в мою честь. Его полная текстовая копия будет передана моим адвокатам прямо... сейчас. Мисс Эш также получает полный контроль над моими оффшорными счетами, землевладениями, акциями, корпоративными долями и ценными бумагами в моем использовании в Ливингстон Энтерпрайзес, как это и отмечено в полной текстовой копии. Все нынешние сотрудники продолжат работать на своих местах, если не сказано обратное по решению Зои.

Если вы посмотрите на пол, вы найдете лишь один объект — мою счастливую монету. Редкую одностороннюю монету Китайского Серебряного Дракона 1911 года. На одной стороне рычащий дракон, а другая сторона абсолютно пуста из-за ошибки при чеканке. Я выиграл её в покер, когда мне было шестнадцать у человека, который сказал, что она стоит сто тысяч долларов. Оказалось, что это бесполезная подделка. Я всегда хранил её в качестве напоминания. Эта монета всегда была при мне с того дня и по сей день, когда я записываю это завещание. Много лет назад, на собеседовании, Уилл Блэкуотер показал фокус с этой монетой. Я нанял его незамедлительно. Зои, последний пункт этого завещания прост: пускай он покажет тебе, как этот фокус делается. О, и скажите Гэри, что он может забрать клюшки для гольфа, не думаю, что Зои играет.

И... Всё. Если у кого-то возникнет идеальная идея навредить Мисс Эш в надежде получить всё, что ей причитается, вы должны знать следующее. В случае её кончины, всё имущество будет ликвидировано и передано в Церковь Мормона, минус тридцать миллионов долларов, которые незамедлительно послужат наградой за голову того, кто причинил какой-либо вред Зои Эш.

Удачи, Зои. Жаль, что меня не было рядом с тобой. Это лучшее, что я могу сейчас сделать. Как ты поступишь со всем этим, решать тебе. Я прошу тебя только не забывать то, что у тебя было до приобретения этого богатства, ведь деньги и земли ничто в сравнении с настоящим сокровищем. Кроме того, моим единственным советом будут слова, которые сказал мой отец, прежде чем сбежать от нас, когда мне было десять лет. Пойми, кому ты можешь доверять, и позволь им сделать всю работу за тебя. Артур Ливингстон покидает здание.

Мужчина на голограмме неловко простоял несколько секунд, после чего сказал:

— Она ещё включена? Нет, нажми чёрную кнопку. Чёрную. Так, дай я... — он вышел из голограммы и затем она отключилась.

Повисло молчание. Зои пыталась дышать, пока её грудь была сжата между холодными золотыми монетами и тяжелым ботинком Ковальски. Уилл начал смеяться.

Эко Линг, чей голос звучал, как будто она была близка к панике, сказала:

— Что сейчас произошло?

Уилл вытер глаза, затянул галстук и вышел из хранилища. Проходя мимо Зои, он сказал Ковальски:

— Думаю, ты захочешь убрать ногу с моего босса, прежде, чем нас всех уволят.

Нога убралась со спины Зои, и она села, сжимая руку, которая свободно кровоточила после того, как Ковальски вырвал из её рук оружие. Её голова кружилась без остановки.

Всё, что она смогла придумать в ответ, так это:

— Кто-нибудь, принесите мне полотенце. И скажите, что происходит. Он... Он оставил всё мне? Дом и... всё остальное?

— Да. Вы видели "Вилли Вонку и Шоколадную Фабрику", так ведь? Ну, вы как Чарли, — сказал Уилл.

— Только вместо золотого билета, отвращение Артура Ливингстона к презервативам. — добавила Эко.

— Стоп... серьёзно?

— Другими словами, — сказал Уилл. — Ваш отец только что убил всех нас. Включая вас.

Он достал из кармана шёлковый платок и бросил его Зои. Она обернула его вокруг пальца. Её голова кружилась. Она огляделась и увидела, что все смотрят на неё, и ждут. Желают услышать, что скажет босс.

Зои сказала:

— Парни с пушками. Вы были телохранителями Артура или типа того?

— Мы контрактники. Охрана с дневной оплатой, — ответил один из них.

— Вы ведь слышали, как его призрак сказал, что вы теперь работаете на меня?

— Ну, нам сказано, что контракт остаётся в силе, пока нам не скажут обратное, и насколько я...

— Отлично, — она посмотрела на Ковальски и сказала. — Ты уволен.

— Я на тебя и не работал, детка.

— Проводите этого человека к выходу. Скажите ему забрать его оторванную руку с собой, — сказала она охране.

Ковальски засунул свой пистолет обратно в кобуру и пошёл в сторону спиральной лестницы.

— Я сам найду выход.

Зои обернулась в поисках Уилла и сказала охране:

— Его тоже. Он уволен. Все уволены. Все, кто здесь находится, — она повернулась к Эко. — Ты тоже, — затем снова к охране. — Что до ваших контрактов, они сгорают, как только вы выполните последнее поручение. Проводите этих людей с территории, затем уходите сами и закройте за собой дверь.

Уилл и Эко переглянулись.

Уилл сказал:

— Зои, я хочу, чтобы вы хорошенько подумали о...

— ПРОВАЛИВАЙТЕ! Вы проникли на мою территорию. Все вы.

— Послушайте меня. Если вы покинете этот дом без охраны, вы не проживете и недели. Молва разойдется по округе, и когда это произойдёт, хищники этого города сожрут это место как пираньи.

— Охрана, если этот человек не покинет дом в течение десяти секунд, пристрелите его.

Охрана точно не хотела этого делать. Но один из них, старший, прочистил горло и сказал:

— Вас, эм, попросили уйти, Мистер Блэкуотер.

Уилл долго и серьёзно смотрел на Зои, как будто пытался прочитать что-то на её лице. Чем бы это ни было, это убедило его развернуться и последовать за Ковальски к лестнице. Эко пошла за ним, а за ней и четверо охранников. Семь пар каблуков стучали по спиральной лестнице, затем стук начал затихать. Потом наступил тишина, и Зои была одна. Она сидела на золотом полу со своим котом, истекая кровью в пещерном дворце её отца, который теперь принадлежал ей.