Фея-Крёстная желает замуж

Глава 4, в которой я бросила…

То, что кадровиком оказывается гоблин со скверным характером (впрочем, других им не выдавали при рождении), меня ничуть не удивляет. Как-никак Академия Тёмного колдовства. Здесь таким созданиям самое место.

И вот уже пергамент с магопечатью академии у меня в руках, я официально трудоустроена и могу, наконец, следуя за привидением-проводником, пройти в свои апартаменты. Но не тут-то было! Не успеваем вы выйти в коридор, ведущий к жилым комнатам преподавателей, как прямо на меня вылетает Мурчелло. Вернее, он бежит на всех четверых, но так быстро, что кажется будто летит. Набегу мяв-кун испуганно оглядывается. Создаётся впечатление, что сейчас селом появится свора преследователей. На полном ходу Мурчелло врезается в меня.

Проводник обиженно фыркает и исчезает.

А я не успеваю возблагодарить силы волшебные, что мяв-кун жив и вроде бы — особенно, если судить по прыти — здоров, как тот как завопит:

— Спаси! Помоги! Убивают!

Но убийц на горизонте не видно, свора так и не показалась. Однако Мурчелло испуганно вертит головами — своей и хвостовой — по сторонам, а в радужных глазах плещется неподдельный ужас.

— Да что же случилось? — оттаскиваю его в угол, подальше от сторонних свидетелей, хотя эта, жилая, часть академии пуста — преподаватели уже переместились в аудитории, вот-вот начнутся занятия.

— Она пришла за мной! Ик!

— Кто пришёл, Мурчелло? Кажется, чрезмерное потребление Ignotum bestia дурно сказалось на твоих умственных способностях.

— Пфф! — ершится мяв-кун. — Фея будет мне рассказывать об уме! Говорю же, она вправду пришла. Её Хмурус прислал мне в наказание. Сказал, что хуже не придумаешь, и он прав!

— Кто, в конце концов, эта таинственная она? — понимаю, что уже закипаю. А кипящая фея — это посерьёзнее, чем бурлящий котёл! Рванёт, так рванёт!

— Белочка! — говорит он и снова испугано икает.

— Да силы вы волшебные! — так, пар, кажется, уже повалил? — Тут что, вся академия с русскими по обмену… Что ещё за белочка?

— Рыжая, с пушистым хвостом, — мяв-кун беззастенчиво сморкается в моё платье — вот же наглец! — и утирает лапкой слезу. — Кричала, что я «хорошенький», «уиии», «мимими» и обещала затискать! Сущее наказание! Насилу лапы унёс.

Выдыхаю.

— Жив и хорошо, идём, мне комнаты выделили. Осмотрим.

Едва успеваю очистить платье от «печали» Мурчелло, как призрачный проводник появляется вновь.

Раскланивается и готовь довести возложенную на него миссию до конца. Покидает нас только у двери комнаты, рассказав как пользоваться специальной магической картой-ключом.

Вставляю, говорю заклинание, открываю и замираю.

Апартаменты скромные, но уютненько и со вкусом. Всё остальное легко исправить с помощью парочки взмахов волшебной палочкой.

Например, уложить на кровать мои любимые облачные перины — нет ничего мягче. Это тут же доказывает Мурчелло, который с радостным мявом ныряет в пух. Уже через пару минут он громко и счастливо храпит.

Вот и пусть, а я пока схожу в ванну. Даже феям следует помнить о гигиене. Особенно в местах, где нельзя искупаться в лунном свете.

Разнеженная и отдохнувшая возвращаюсь в комнату с намерением сделать себе лимонад и вытянуться на тахте с книгой (люблю читать и ничего не могу с собой поделать!), но натыкаюсь на молоденькую девушку, увлечённую уборкой моей комнаты и что-то напевающую.

Везёт мне на девчонок, будто родившихся со шваброй.

Одета она в серое платье и белый передник. Отчего рыжий пушистый хвост выделяется особенно ярко.

Стоп! Хвост?!

А вон и ушки с кисточками торчат из копны рыжевато-золотых локонов.

— Так ты и есть белочка?

— Ой! — она вскрикивает, оглядывается и роняет щётку для пыли. — Простите, — пищит. Голосок у неё нежный-нежный. — Думала, успею. А вы уже въехали. Но я скоро-скоро. Поверьте, я расторопная белочка, просто мяв-кун отвлёк. Ректор Хмурус сказал, я должна его защекотать. Вот.

— Не переживай, — улыбаюсь ей и указываю на место рядом с собой. — Лучше иди сюда. Давай поговорим.

Она охотно оставляет щётку и тряпку, (видимо, хоть и старательная, а работу эту не очень любит) и послушно опускается на тахту возле меня.

— Айсель, — говорю и протягиваю руку.

— Ляна, — отвечает она и пожимает мою.

— Вот и будем знакомы. Мне кажется, ты очень славная.

— А вы — совсем не похожи на фею. Вернее, нет, вы красивая и крылышки у вас чудесные, так и искрятся. Но вы другая, вроде моей бабушки. А та была очень мудрой белкой.

«Мудрая белка» — так меня ещё никто не называл!

— Та фея, которую ты встречала, — а ты ведь уже встречала фей? — Ляна кивает: — какой она была?

— Крохотной, вот такой, — Ляна показывает размер на пальцах. — Не то, что вы. Вы — крупная фея.

К сожалению, я уже успеваю наколдовать себе лимонад и сейчас давлюсь им, кашляю и неприлично разбрызгиваю ароматную жидкость.

Ведь я — не крупнее самой Ляны, а она — хрупка и миниатюрна.

— Нет-нет, — поспешно исправляется моя собеседница, — вы очень изящная, — бурчит себе под нос: — Кажется, так это называется? — И опять ко мне: — Просто та фея была совсем крохой, а вы — как человек. Вот!

Улыбаюсь:

— Ты, наверное, встретилась с лунной или цветочной феей. Они обычно маленькие. Рождаются из бутонов. Но вредные.

— Точно, именно так! — охотно соглашается она. — Та была самая-самая вреднючая! Это она сделала меня странной!

— Наколдовала тебе хвостик и ушки?

— Что вы! — Ляна с каким-то даже суеверным страхом хватается за свои милые ушки. — Ушки и хвостик у меня были всегда. Она наколдовала мне ноги! Ну… и всё остальное, — косится на свою весьма соблазнительную грудь.

— Ты чудо, Ляна! — ставлю стакан с лимонадом на туалетный столик и треплю её по волосам.

Она млеет, а потом вздыхает:

— Хрясь тоже так говорит.

— Хрясь — тролль?

— Угу! Громадный! — но руки, почему-то, разводит в стороны, будто старается объять необъятное.

— Он выслеживал тебя, там, возле академии. Притворялся камнем.

Ляна опускает голову и вздыхает ещё тоскливее:

— Он может, — вскидываясь, с энтузиазмом и горящими глазами: — Хрясь очень хороший и меня любит. Но совсем невыносимый. Нет, я конечно пыталась. Каждый день, с утра выносить ему мозг, но ничего. Только закаменеет весь, и хоть что с ним делай. Эх! А я ведь тоже его люблю! Но пришлось уйти. Даже убежать!

Как там говорил Хмурус: это обещает быть интересным? И впрямь — белочка и тролль.

— Тебе надо пересмотреть свои взгляды и вернуться, — похлопываю её по руке. — Если бы меня кто-то так преданно ждал, я бы точно вернулась к нему.

Теперь вздыхает она.

Тут раздаётся звонок, и Ляна вскакивает:

— Ой! Мне пора. Преподаватели ушли, нужно убирать комнаты!

— Беги. В следующий раз ко мне в заходи просто так. Поболтать, — машу её след рукой: — и да — я просто Айсель! Никаких «вы», «госпожа» и прочего!

Она обещает так делать.

Как только Ляна скрывается за дверью, сажусь за учебную программу. Гоблин-кадровик сказал, что к обеду следует предоставить план проректору по обучению, поэтому стараюсь успеть.

…Да, давненько я не подпирала стену начальственного кабинета и не волновалась, как на первом собеседовании. Даже удивительно, что переживаю теперь.

Преподаватели выбегают от проректора раскрасневшиеся, а те, кто помоложе, и вовсе в слезах. На меня смотрят сочувствующе.

Недаром же на двери красуется табличка с именем — Злобинда Ши-Ворот. Такому имени нужно соответствовать!

Наконец приглашают меня, я вхожу и понимаю: соответствует. Женщина-вамп, ни дать ни взять. Сидит, ногу за ногу закинула, курит сигарету в длинном мундштуке.

— Что там у вас? — рявкает.

— Программа для факультатива по соблазнению.

— Это вам Ирмиш сказал?

— Ирмиш? А, господин Ирмиш, кадровик.

— Да, он. Гоблинская он рожа, а не кадровик, — отрезает она, впрочем, беззлобно. — Зря вы старались. У вас всего лишь факультатив, можете вести занятия по своему усмотрению. Я даже программу смотреть не стану. К вам и записалось-то всего пять человек. Как узнали, что преподаватель фея — все кривиться начали.

Да уж, совсем невежливо, зато честно.

— Корпус, где будете заниматься, внутри двора. Вид из окна — прям на Злобнолес. Не благодарите.

И машет наманикюренной рукой: свободна, не задерживай.

…К корпусу лечу, не оглядываясь. Тут-то и смотреть особенно не на что — замковый каменный мешок: стены-стены да мощёный булыжником двор. Как всегда всё в самых милых серо-чёрных тонах.

Полная энтузиазма распахиваю дверь в классную комнату и гасну.

Да уж!

Современное искусство изрядно подкорректировало образ тёмной колдуньи. И теперь в сознании людей она может быть какой угодно — злобной, бледной, одетой в тёмное, но всегда — красивой. Я, признаться, с тёмными колдуньям не очень водила отношения и, честно, была о них лучшего мнения.

Те же пятеро девушек, что записались на мой курс, являли собой феерическое (да простят мне феи употребление этого слова всуе) зрелище. Одна — толста, другая — в очках и с кривыми зубами, третья — косит, четвертая — тоща и, судя по ногам, торчащим из-под парты, длинная, как каланча. А вот пятая была бы мила и вроде бы ничего, если бы не крайне унылый вид, растрёпанные чёрные волосы, сосульками свисающие на бледное лицо, и не жуткий макияж, как будто намазала глаза и губы сажей.

И в это ректор должен влюбиться до потери памяти?! Ему столько не выпить, даже с русскими.

Но in bello virtutem quam in bello[4]. Я сама объявила войну, мне её и воевать. Стоять до конца и не сдавать крепостей.

Прохожу за преподавательский стол, располагаюсь и, должно быть, вымученно улыбаюсь им.

— Я — Айсель. Это имя мне придумал мяв-кун.

Ноль эмоций.

Кто-то ковыряет в зубах, кто-то смотрит в окно на ершистую щетину Злобнолеса, кто-то красит ногти чёрным лаком.

— Чтоб дальше взаимодействовать, нам нужно познакомиться поближе. Итак, сейчас каждая расскажет о себе.

В ответ раздаётся: «Ууу!», «А чо!», «А можно без этого?»

Делаю несколько глубоких вздохов: я добра и спокойна. Мне предстоит устроить личную жизнь этих девочек. Некрасивых женщин не бывает! В каждой есть изюминка!

Аутотренинг срабатывает, и я вновь само обаяние.

— Речь — основа соблазна. Ваш тембр, слова, тон, паузы всё влияет на то, как отреагирует партнёр.

О, глаза загорелись! Перебрались поближе с задних парт.

— А как вы считаете, госпожа Айсель, — бодро заявляет толстушка, вдруг зарумянившаяся и даже похорошевшая, — у нас есть шансы?

— Все и даже чуть больше!

— А вот Марика, наша староста и главная красотка, говорит, что никаких.

— Одна Марика?

— Нет, — гнусавит девушка в очках, — у неё с десяток приспешников! Сплошные красотки. А мы, честно сказать, полный отстой.

Она опускает большой палец вниз.

И вот тут я загораюсь: значит, какая-то Марика унижает девочек? Что ж, чем больше противников, тем веселее. Стало быть, предстоит не только создать из этих юных колдуний предмет вожделения для злобного ректора, но ещё и доказать некой Марике, что она не самая красивая? Да легко.

Из Золушки я уже сделала человека, справлюсь и тут.

Эй, Пигмалион, ты слабак!

Я, Фея-Крёстная, бросаю тебе вызов.