Фея-Крёстная желает замуж

Глава 26, в которой я провела…

Ночь спускается на землю медленно и вальяжно сытой чёрной кошкой. Укладывается на постель мира, светит жёлтыми звёздами глаз. С ночью приходит и мама. Она появляется под тихое серебристое пение сновидений. За ней плещется шарф из лунного света. Она подлетает на колеснице, оставляет её где-то в метре от пола, сама же — сходит вниз и вырастает до человеческих размеров.

— Ах, дитя моё, — говорит, осматривая меня, — если бы я знала, что твоё задание будет таким опасным, ни за чтобы не отпустила.

Обнимает меня, проводит пальцами по моим крыльям. На какое-то время они вновь загораются и трепещут. Но то лишь миг ложной надежды. Даже Маб не способна вернуть их в прежнее состояние.

Анатоль, всё так же сидящий на полу, смотрит на королеву фей тем завороженным взглядом, каким ребёнок смотрит на рождественскую ёлку, ожидая праздничной феерии и чуда. Это и немудрено, ведь она — сама красота и вечная юность. Когда-то я смотрела на неё так же. Теперь повзрослела и предпочитаю реализм. Поэтому отвечаю ей грустно:

— Ах, мама, всё ещё хуже. Мы живём в последние дни.

Она качает головой.

— Знаю, Мелоди принесла послание. Поэтому я и примчалась, — и снова пробегает пальцами по моим спине и рукам. — Что же я за мать, если допустила такое с тобой?..

Она вновь прижимает меня к себе, я утыкаюсь ей в плечо и плачу, как не плакала уже очень давно.

Маб гладит меня по волосам, баюкает и тихонько напевает. Чувствую себя маленькой, только родившейся феечкой. Как же было хорошо беспечно летать над прудами и играть с сёстрами на лугах в сиянии Луны.

Мама вздыхает.

— Я ведь говорила тебе, что любовь убивает фею…

— Говорила, — глухо отзываюсь я, — но когда это дочери слушали матерей?

— То-то же, — печально произносит она. — Но, кажется, нам пора. Нужно успеть до первых лучей солнца. Тогда моя власть закончится.

Она отпускает меня и подзывает Анатоля. Он подходит на негнущихся ногах, глупо улыбается.

— Так-так, — говорит Королева Маб, оглядывая его. — Кто тут у нас? Поэт! Скажи, юноша, ты бесстрашен?

— О да, моя королева, — откликается Анатоль, продолжая улыбаться, — я готов к любым подвигам и странствиям. Во имя любви и с её именем на устах.

— Это славно. Значит, ты не станешь поднимать шум из-за того, что я сделаю с тобой.

Она взмахивает палочкой, в Анатоля летит золотистая пыльца, и он начинает стремительно уменьшаться, не переставая при этом совершенно не храбро орать.

Маб сажает его к себе на ладонь и подносит ко рту. Анатоль шарахается, падает на спину, ползёт в сторону пальцев, будто ища в них спасение.

— Какой крохотный! — умиляется королева фей. — Дуну — улетишь.

Анатоль обнимает один из пальцев и дрожит всем телом.

Маб ласково улыбается ему, а потом кидает пыльцой и в меня.

И вот уже две крохи у неё на ладони. Вместе с нами она выходит на балкон, разжимает ладонь и действительно дует.

А я так надеялась прокатиться на её колеснице!

Вместо этого, лечу, кувыркаюсь и кричу. Над нашими с Анатолем головами со свистом проносятся и исчезают в бесконечности радужные круги пространственного коридора. Из-за них не разглядеть, куда именно несёт. Не скорректировать направление.

Нас выбрасывает где-то в саду королевского замка, мы ещё какое-то время катимся по траве, путаясь в длинных стеблях, пока, наконец, упеленатые ею, не начинаем расти.

И только тогда я замечаю компанию, что собралась на лужайке перед дворцом: короли и принцы всех государств Сказочной страны. Кажется, идея крестницы — выдать меня замуж любой ценой! — сработала. Не зря она строчила те приглашения, рассылала голубей во все концы.

Меня встречает настоящий «отбор женихов».

А вот и сама крестница, деятельная моя. Взобралась на небольшой постамент у подножья фонтана и вещает:

— … без паники, господа правители! — она поднимает ладони вверх над округлым и весьма выпирающим животом. — Невеста обязательно появится.

Собственно, на этих словах я и выкатываюсь. Вся в траве, репейниках и перепачканная грязью. Волосы всклочены, крылья ещё сильнее измялись, платье — в лохмотья. Да уж, хороша новобрачная, нечего сказать.

Они дружно пялятся на меня, я на них, глупо улыбаюсь и мямлю:

— Всем здравствуйте.

— Да вы издеваетесь! — взвизгивает хрупкого телосложения принц в первом ряду. Он мелок и прыщав, зато весь в золоте и важен. — И вот на этом вы предлагаете жениться?

— Не всем… — крестница тушуется и комкает край платья, — лишь тому, кому выпадет честь.

— Честь! — хмыкает толстый король с двойным подбородком. — Да эта нищая замарашка должна гордиться, что вообще находится здесь, рядом с нами!

От улыбки уже сводит челюсть, а от злости дёргается глаз.

Подзываю крестницу и шиплю сквозь зубы:

— В спальне твоего первенца, за кроваткой, тайник. Там волшебная палочка. Принеси её, живо. Я покажу этим коронованным зазнайкам нищую замарашку…

Но обязательно найдётся тот, кто испортит момент. Вот и теперь из садовых кустов выбирается весьма взъерошенный Прекрасный Принц, волоча за собой совершенно несчастного Анатоля.

— Взгляни, дорогая, — патетично заявляет он, — какую птицу я поймал в нашем саду? Может, объяснишь, бесценная моя, что тут делает посторонний мужчина?

Крестница закашливается и промаргивается.

Принц, даром, что прекрасный, умом особенно не отличается. Да и собравшиеся тоже, интеллектом не блещут: почуяли семейную ссору, забыли обо мне, расселись, откуда-то достали попкорн. Ни дать ни взять кумушки на скамейке.

Но крестница у меня молодец, ориентируется быстро: руки в бока, живот вперёд, сощурилась недобро.

— Милый, — начинает вкрадчиво и аккуратно, — может быть, ты не заметил, но тут целая толпа посторонних мужчин. И уже не первую неделю. Они вытоптали весь сад, сожрали всё, что можно и нельзя, забле… испортили весь фонтан.

Она делает бровками.

Прекрасный фыркает.

— Это — благородные мужи, мои коллеги, так сказать. К тому же, они явились сюда по твоему приглашению, свататься к твоей крёстной.

Окликаю и машу рукой. Тут только их величество замечает меня. Ох уж эти высокие мужчины, всё им лень посмотреть вниз.

Прекрасный расплывается в улыбке:

— О, матушка, и вы пожаловали, — кланяется, вежливый. Но меня жутко бесит вот это его «матушка». Поэтому спешу переключить «зятя» на объект конфликта, который сейчас сжался в комочек и глазами стреляет:

— Он со мной, — говорю, и венценосный родственник ослабляет хватку. Кажется, даже кидается сдувать с Анатоля пылинки.

— Матушка! — частит он. — Что же вы сразу не сказали?!

Да ты как-то и не спрашивал: сам поймал, сам решил, сам выводы сделал. Ну, ничего, простительно. Правителю же как можно быстрее нужно научиться пользоваться опцией «я-сам». Прекрасный с нею, видимо, отлично освоился.

Улыбаюсь.

— Не хотела вас перебивать, мой король, — с лёгким полупоклоном произношу я. — А теперь прошу вас приглядеть за моим другом, — ещё одна ободряющая улыбка Анатолю, а то вот-вот расплачется, — и позволю себе похитить вашу супругу.

— Как вам будет угодно, — кланяется в ответ Прекрасный, сгребает в охапку Анатоля и идёт к женихам. — Всем пива! Катите бочонки! — командует он, и расторопные слуги бросаются исполнять. — И жёлтых полосатиков не забудьте.

Крестница закатывает глаза и говорит:

— Сейчас начнётся. И так — каждый день. А государственные дела — на мне, и ребёнок, и дом.

И тут, слушая её, я чувствую, как розовые очки на моих глазах идут трещинками. Я-то считала, что у них всё идеально. Лучшее моё «долго-и-счастливо». А оно вон как.

Так может и хорошо, что меня заданием от Анатоля отвлекли. Не зря же говорят: замуж не напасть, лишь бы замужем не пропасть. А значит, всё, что не делается, всё к лучшему…

…Волшебная палочка находится там, где я её и положила. Обцеловываю родную и бесценную. Потом спешно привожу себя в порядок.

Ну вот, почти прежняя фея. Только крылья висят ненужными отростками. Наложить флёр — дело пары мгновений. Не хочу, чтобы ещё крестница меня жалела.

Из детской спешим уйти, чтобы не разбудить малыша. Крестница, правда, задерживается в дверях и ласкает его взглядом, тихо улыбаясь.

Как же крестница прекрасна сейчас.

— Что с женихами делать будем? — вздыхает она, усаживаясь на диван, когда мы, наконец, оказываемся в гостиной.

— Используем по назначению.

Крестница прыскает в кулак:

— Скажешь тоже.

— Скажу, — усаживаюсь рядом, обнимаю за плечи, — и не шучу. Назначение правителей защищать свои государства от всякого зла. А у нас в Сказочной стране, кажется, за жёлтыми полосатиками уже и забыли, как меч из камня вынимать. Вот мы им и напомним.

— Как? — крестница удивлёно округляет глаза.

— Так, — говорю я, — как они больше всего любят. Позовём их на маленькую победоносную войну. Пусть немного разомнутся.

Крестница смотрит на меня с благодарностью и восхищением.

…Когда мы добираемся до фонтана, веселье уже кипит полным ходом. Анатоль, вспрыгнув на бордюр клумбы, громко читает фривольные вирши. Короли и принцы покатываются со смеху. Кажется, наш рифмоплёт отлично влился в компанию.

— Что это такое?! Развели мне тут! — возмущается моя девочка, приняв исходную позицию: упирает руки в бока, топает ножкой.

Её благоверный тут же подбегает, начинает юлить вокруг и сюсюкать:

— Ну, зайка, ну, котенька, не гневайся. Мы тут выпили немного, но уже заканчиваем. А ты, главное, не нервничай. Тебе нельзя.

Крестница быстро смягчается, оттаивает. Добрая она у меня и отходчивая. Вон уже на носочки встала, по носу непутёвого мужа щёлкнула, чёлку ему взъерошила, а тот и рад.

Она нежно улыбается, светится изнутри, так всегда, когда они вместе. Кажется, уже напрочь забыла, как ещё недавно жаловалась мне на тяжёлую жизнь.

— Тут у матушки обращение, — тихо говорит она, — успокой друзей, пусть скажет.

Ну теперь-то, когда я во всей красе, женишки ведут себя по другому: глазёнки загорелись, слышится долгое: «Оооо» и чуть ли не слюнки капают. Так и хочется съехидничать про нищую замарашку, но мне предстоит серьёзный разговор.

Мой рассказ, несмотря на всю его яркость и эмоциональность, тем не менее, вызывает у собравшихся мужчин лишь хмыканье, кривые улыбки да масленые взгляды. Мол, вздорная девица, ещё и странная, но сама ничего так, хоть и с крыльями.

И я близка к отчаянию. Государственные мужи больше привыкли доверять прессе, но та — не спешит освещать события, которые творятся в Академии Тёмного Колдовства. Впрочем, как их осветить, если даже Комитет по балансу — ни сном ни духом. Их больше свадьбы и прочие глупости интересуют.

Подзываю Анатоля, наклоняюсь с бордюра и шепчу поэту на ухо:

— Выручай. Ты ведь помнишь свою поэму?

— Ещё бы! — он гордо выпячивает грудь.

— Ты же хотел… как это там… глаголом жечь. И существительным, и прилагательным тоже жги. Давай!

Спрыгиваю, уступая ему место.

Он забирается на импровизированную трибуну, вскидывает голову, взмахивает рукой и жжёт…

Я вижу это — как оживают слова, обретая плоть и силу. Чувствую себя так же, как в тот день, когда передо мной впервые зашуршали страницы Книги-Всех-Историй…

А с королей и принцев куда-то слетает пьяная расслабленность — лица серьёзнеют, вытягиваются, кулаки сжимаются.

— Мы сейчас же отправимся по домам и приведём свои армии, — заявляет старший из них, могучий правитель с рыжей густой бородой.

И все поддерживают его гулом одобрения.

А я ощущаю, будто гора падает с плеч. Удачно провела агитацию. Кто предупреждён — вооружён.

Вот теперь спокойно можно отправляться в академию, а потом — выманивать Чёрную Злобу и сражаться с ней.

Почему-то я уверена: мы обязательно победим. И моя уверенность проходит по всем собравшимся, как взрывная волна…