Фермер 1: перерождение

Глава 8 Технические неполадки

Утром меня разбудил стук в дверь. За окном едва занималось, но кто-то уже требовал внимания.

На пороге стоял Степан Кузьмич, механизатор с седыми висками, которого я помнил еще с того ремонта, где обещал помочь с его К-700.

— Виктор Алексеич, извини что рано, — он мял в руках потертую кепку, — да больше терпеть нет сил. Кировец встал намертво, а без него всю посевную загубим. Гидравлика отказала совсем.

Я быстро собрался, прихватив инструменты и термос с чаем. К-700 стоял на краю поля, огромная желтая махина с поднятыми навесными орудиями. Рядом толпились несколько механизаторов, понуро покуривали «Беломор».

— Вот она, проклятая, — Степан пнул колесо трактора. — Вчера работал нормально, а сегодня утром включаю подъем орудий — тишина. Насос гудит, а штоки не двигаются.

Я залез в кабину, попробовал рычаги управления гидравликой. Действительно, никакой реакции. Двигатель работал ровно, насос гидросистемы тоже вроде функционировал, но исполнительные механизмы не отвечали.

— Когда последний раз масло в гидросистеме меняли? — спросил я, изучая показания манометра на панели приборов.

— Весной меняли, — неуверенно ответил Степан. — Или в прошлом году… Точно не помню.

Давление в системе показывало ноль, хотя насос работал. Либо где-то серьезная утечка, либо проблема с самим насосом.

— Давайте сначала проверим уровень масла в баке, — предложил я.

Открыли капот. Бак гидросистемы оказался практически пустым, на щупе едва виднелись следы темной жидкости.

— Вот и причина, — констатировал я. — Масло куда-то ушло. Нужно найти утечку.

Следующий час мы ползали под трактором, осматривая все шланги и соединения гидросистемы. Наконец я обнаружил виновника. Один из гидроцилиндров навески имел трещину в корпусе, через которую сочилось масло.

— Эту трещину можно заварить? — спросил молодой механизатор Володя.

— Можно, но сложно, — ответил я, изучая повреждение. — Цилиндр под давлением работает, нужна очень качественная сварка. И самое важное, надо правильно подготовить поверхность.

— А может, новый цилиндр заказать? — предложил Степан.

— Месяца три ждать придется, — покачал головой Володя. — А посевная уже заканчивается.

Я задумался. В памяти всплыли технологии ремонта гидроцилиндров, которые применялись в автосервисах будущего. Некоторые из них можно адаптировать к советским условиям.

— Попробуем отремонтировать, — решил я. — Но нужно все делать по технологии. Володя, у тебя сварочный аппарат есть?

— Конечно. «Дуга» переносная.

— Хорошо. Еще нужны электроды специальные, для чугуна. И обязательно — средство для предварительного подогрева металла.

Демонтаж цилиндра занял два часа. Механизм оказался тяжелее, чем я ожидал, пришлось использовать лебедку от трактора. Трещина в корпусе шла по сварному шву. Видимо, заводской брак или усталость металла.

В совхозную мастерскую мы доставили цилиндр на тракторном прицепе. Там уже собрались любопытствующие. Слухи о том, что новый агроном берется за сложный ремонт, разлетелись быстро.

— Ну, чародей, покажи фокус, — подтрунивал старый сварщик Петрович, которого я еще помнил по ремонту ДТ-75. — Гидравлику-то не заплатками чинят.

— Не заплатками, а технологией, — улыбнулся я, раскладывая инструменты.

Сначала я тщательно зачистил трещину и область вокруг нее металлической щеткой, затем промыл растворителем. В трещину засверлил небольшие отверстия на концах, чтобы предотвратить ее дальнейшее распространение.

— Зачем дырки сверлишь? — поинтересовался Володя.

— Снимаем концентрацию напряжений, — объяснил я. — Иначе после сварки трещина пойдет дальше.

Особое внимание я уделил подготовке кромок под сварку. Разделал трещину в форме буквы V, создав достаточное пространство для заполнения металлом. Затем тщательно обезжирил всю поверхность.

— А теперь самое важное, подогрев, — сказал я, доставая газовую горелку. — Чугун не терпит резких температурных перепадов.

Под моим руководством Петрович медленно и равномерно нагревал зону сварки, контролируя температуру по цвету металла. Когда корпус цилиндра прогрелся до нужной температуры, мы начали сварку специальными электродами по чугуну. Петровичу помогал молодой Колька.

— Не торопимся, — бормотал я, когда сварщик водил электрод короткими участками. — Сварим понемногу, дадим остыть, потом следующий участок.

Работа заняла три часа. Сваривали по частям, после каждого прохода давая металлу медленно остыть под толстым слоем песка. Петрович наблюдал молча, изредка кивая с одобрением.

— Технология знакомая, — признал он наконец. — Только я так с ответственными деталями не связывался. Больно хлопотно.

— Зато надежно, — ответил я, когда сварщик зачистил последний сварной шов. — Если правильно сделать, то прочнее заводского получится.

Пока цилиндр остывал, я занялся ревизией остальных узлов гидросистемы. Механик по моим указаниям заменил все резиновые уплотнения, они оказались задубевшими от времени. Потом он прочистил фильтры, промыл всю систему свежим маслом.

— А откуда ты знаешь, какие уплотнения ставить? — спросил Степан, наблюдая за моей работой. — У нас таких запчастей отродясь не было.

— Из тракторных сальников вырезал, — я показал комплект резиновых колец. — Размер подходящий, а материал тот же.

Действительно, советская унификация позволяла использовать детали от одной машины для ремонта другой. Главное — знать, что и где искать.

К вечеру цилиндр окончательно остыл. Мы установили его на место, подключили гидролинии, залили свежее масло в систему. Настал момент истины.

— Заводи, — сказал я Степану.

Двигатель К-700 заревел. Включили гидронасос. На манометре стрелка поползла вверх, показывая нарастающее давление.

— Попробуй поднять навеску, — попросил я.

Степан потянул рычаг. Гидроцилиндры с легким шипением начали выдвигаться, поднимая тяжелые бороны. Система работала как часы.

— Ну ты даешь! — восхищенно воскликнул Володя. — Как новенький пошел!

— Еще лучше, чем новенький, — усмехнулся я. — Теперь эта система прослужит дольше заводской.

Степан выключил двигатель, вылез из кабины и крепко пожал мне руку:

— Спасибо, Виктор Алексеич. Выручил по полной. Теперь хоть спать спокойно можно.

Но расходиться никто не торопился. Подошел механизатор Иван Семенович, тот самый, что еще в первый день жаловался на барахлящий комбайн.

— Виктор Алексеич, раз уж такая удача, — начал он неуверенно, — может, и на мой «Нива» глянете? Жнет плохо, половину зерна теряет.

Я взглянул на часы. День близился к концу, но отказать я не мог. Репутация мастера на все руки стоила нескольких часов дополнительной работы.

— Завтра с утра посмотрим, — пообещал я. — А пока расскажи подробнее, в чем проблема.

— Молотильный барабан не настроен, — пожаловался Иван Семенович. — Зерно либо недомолачивается, либо дробится. А настроить как положено не получается.

— Зазоры между барабаном и подбарабаньем неправильные, — предположил я. — Завтра померим и отрегулируем.

— И еще соломотряс заедает, — добавил механизатор. — Солома из машины плохо выходит, забивается.

Типичные проблемы старых комбайнов. Но решаемые, если знать технологию настройки.

— Хорошо, — кивнул я. — С утра займемся комбайном. Только ты приведи его в мастерскую, там удобнее работать.

По дороге домой меня нагнал на велосипеде Егорыч. Старик крутил педали с удивительной для своего возраста энергией.

— Ну, механик, как дела? — поравнявшись, спросил он. — Слышал, Кировец починил. Весь поселок гудит.

— Починил, — подтвердил я. — Завтра еще комбайн настраивать буду.

— Гляди, не зазнавайся, — добродушно предупредил Егорыч. — А то народ привыкнет, что ты все подряд чинишь, покоя не будет.

Он был прав. Слава мастера-универсала распространялась быстро, и заявок на ремонт становилось все больше. Но это соответствовало моим планам. Чем больше людей считало меня незаменимым, тем прочнее становилось мое положение в совхозе.

— Не зазнаюсь, — пообещал я старику. — Просто помогаю людям, как могу.

— Правильно, — одобрил Егорыч. — Добрые дела зря не пропадают. А про тракторные премии не забывай. Степан обещал тебе бутылку за ремонт.

Я засмеялся. В советской деревне бутылка водки была универсальной валютой благодарности за хорошо сделанную работу.

— Не пью я, Иван Егорович.

— Зря, — покачал головой старик. — В компании полезно иногда. Но дело твое.

Утром я пришел в мастерскую пораньше. Комбайн «Нива СК-4» уже стоял в центре помещения, желто-красный, потрепанный многими сезонами, но еще крепкий. Иван Семенович возился рядом, раскладывая инструменты.

— Вот она, капризная, — сказал он, похлопав по боковине машины. — Четвертый год мучаюсь, а толком настроить не могу.

Я обошел комбайн кругом, оценивая его состояние. Жатка выглядела нормально, режущий аппарат недавно затачивали. Основные проблемы, судя по всему, крылись в молотильной части.

— Покажи, что именно не так с барабаном, — попросил я, забираясь в кабину.

Иван Семенович запустил двигатель, включил молотильный аппарат. Комбайн затрясся, загудел, но звук получался неравномерный, с посторонними стуками.

— Слышишь? — крикнул механизатор, перекрывая шум. — То стучит, то затихает. И зерно дробит сильно.

Я заглушил двигатель, открыл боковые люки молотильной камеры. Картина прояснилась сразу.

Зазор между барабаном и подбарабаньем был неравномерным, в одних местах слишком большой, в других недостаточный. Из-за этого зерно либо недомолачивалось, либо перемалывалось в муку.

— Когда последний раз регулировку делали? — спросил я.

— В прошлом году, — неуверенно ответил Иван Семенович. — Сам пытался, да толку мало.

— Ладно, начнем сначала, — решил я. — Снимаем подбарабанье полностью, проверяем все крепления.

Разборка заняла час. Я давал указания, Иван Семенович и его помощники работали.

Подбарабанье, дугообразная решетка под молотильным барабаном, держалось на четырех регулировочных винтах. Два из них оказались ослабленными, что и вызывало неравномерность зазора.

— Вот твоя проблема, — показал я разболтанные крепления. — Вибрация постепенно раскручивала винты.

— А я думал, барабан износился, — удивился механизатор.

— Барабан в порядке, — осмотрев молотильные била, ответил я. — Просто настройка сбилась.

Но сначала нужно было проверить сам барабан. Я прокрутил его вручную, вращение равномерное, без заеданий. Била изношены умеренно, замены не требуют. Зато обнаружил другую проблему, на одном из бил слегка погнулась кромка, видимо, от попавшего камня.

— Это било нужно подправить, — указал я на дефект. — А то создает дисбаланс.

Механик снял поврежденное било, выправил его на наковальне кувалдой. Работа тонкая, перестараешься, било треснет. Но я стоял рядом и полностью контролировал работу. Мой глаз интуитивно чувствовал правильную форму.

— Откуда ты так точно знаешь, какой изгиб нужен? — поинтересовался подошедший Колька-сварщик.

— Опыт, — коротко ответил я, проверяя било на глаз. — Плюс понимание, как работает молотильный механизм.

Иван Семенович установил отремонтированное било на место, затянул крепление с нужным усилием. Теперь можно заняться главной задачей, настройкой зазоров.

— Смотри внимательно, — сказал я Ивану Семеновичу, доставая набор щупов. — Зазор должен быть одинаковым по всей длине барабана. Для пшеницы — восемь миллиметров на входе, четыре на выходе.

— А почему разный? — спросил механизатор.

— Зерно постепенно вымолачивается, — объяснил я, устанавливая подбарабанье в рабочее положение. — Сначала нужен больший зазор, чтобы колосья проходили свободно. А к концу, меньший, чтобы домолотить остатки.

Регулировка потребовала терпения. Каждый винт приходилось подкручивать понемногу, постоянно проверяя зазор щупом в разных точках. Иван Семенович помогал, держа подбарабанье в нужном положении.

— Теперь восемь миллиметров на входе, — констатировал я, проверив зазор. — А тут, на выходе пять. Надо еще чуть подтянуть.

Работа продвигалась медленно, но результат стоил усилий. Через два часа зазоры стали идеально равномерными по всей длине барабана.

— А теперь проверим в работе, — сказал я. — Только сначала займемся соломотрясом.

Соломотряс, механизм, который выбрасывает солому из комбайна, действительно заедало. Причина обнаружилась быстро, на одном из коленчатых валов погнулся шатун, из-за чего нарушилась синхронность движения решет.

— Этот шатун выправлять или новый будем ставить? — спросил Колька, осматривая деталь.

— Выправим, — решил я. — Деформация небольшая, вполне поправимая.

Снятый шатун Иван Семенович положил на наковальню, аккуратно выправил кувалдой. Главное, не нарушить соосность отверстий под подшипники, иначе механизм заклинит окончательно.

— Проверь линейкой, — попросил я Кольку. — Отверстия должны быть строго параллельны.

— Вроде ровно, — доложил тот, приложив линейку. — Миллиметр-полтора отклонения.

— Нормально, — кивнул я. — В пределах допуска.

Установка отремонтированного шатуна заняла полчаса. Прокрутил соломотряс вручную, теперь все решета двигались синхронно, без заеданий.

— Ну что, испытываем? — предложил Иван Семенович.

— Давай, — согласился я. — Только сначала загрузим немного соломы с зерном для проверки

Принесли из склада мешок необмолоченных колосьев прошлогодней пшеницы. Загрузили в приемную камеру комбайна, запустили двигатель.

На этот раз звук получился совсем другой, ровный, без стуков и скрипов. Молотильный барабан работал мягко, равномерно. Через минуту из выгрузного шнека посыпалось чистое зерно.

— Послушай, как поет! — восхищенно воскликнул Иван Семенович. — Совсем другая машина стала!

Я поймал горсть намолоченного зерна, осмотрел его на ладони. Зерновки целые, лишь слегка поцарапанные, именно так и должно быть. Дробленых почти не было, а те, что попались, треснули по естественным причинам.

— А потери затем проверим, — сказал я, заглядывая в солому, выходящую из соломотряса.

В соломе практически не было целых зерен, только единичные, что вполне нормально. Значит, молотильный аппарат настроен правильно.

— Теперь нужно проверить на разных режимах, — объяснил я механизатору. — У тебя есть овес? Для него нужны другие зазоры.

— Есть, — кивнул Иван Семенович. — А в чем разница?

— Овес мягче пшеницы, — пояснил я. — Зазоры нужны меньше, иначе зерно передавится. Шесть миллиметров на входе, три на выходе.

Перенастройка заняла еще полчаса. Проверили на небольшой порции овса, результат отличный. Зерно выходило чистое, целое, без лишней трухи.

— Вот теперь комбайн готов к сезону, — подвел итог я. — Главное, следи за затяжкой регулировочных винтов. Раз в неделю проверяй, не ослабли ли.

— Обязательно буду, — пообещал Иван Семенович. — А то опять разрегулируется.

К нам подошел Петрович-сварщик, весь день помогавший в работе:

— Слушай, Виктор, а ты случайно не комбайнером работал раньше? Больно уж хорошо в технике разбираешься.

— Нет, — покачал головой я. — Просто в институте хорошо преподавали сельхозмашины. И литературу читал много.

— Какую такую литературу? — заинтересовался Петрович. — У нас в клубе библиотека есть, может, и мне что посоветуешь?

Я задумался. Нужно было назвать что-то реальное, доступное в 1972 году.

— «Справочник комбайнера» Листопада читал, — вспомнил я действительно существовавшую книгу. — Очень подробно все расписано. И «Настройка и регулировка зерноуборочных комбайнов» — тоже полезная книжка.

— Надо достать, — заметил Петрович. — А то мы все больше по наитию работаем.

— Наитие — это хорошо, — согласился я, — но знание теории не помешает.

Убрав инструменты, мы с Иваном Семеновичем выкатили комбайн из мастерской. Машина теперь работала тихо и плавно, как хорошо настроенный часовой механизм.

— Спасибо, Виктор Алексеич, — искренне поблагодарил механизатор. — Выручил здорово. Теперь хоть на уборочную с уверенностью пойду.

— Не за что, — ответил я. — Только помни, регулярное обслуживание важнее любого ремонта.

По дороге домой я размышлял о прошедшем дне. Два сложных ремонта подряд укрепили мою репутацию мастера на все руки. Люди начинали воспринимать меня не просто как молодого агронома, а как человека, способного решить любую техническую проблему.

Это открывало новые возможности. Чем больше я становился незаменимым в глазах сельчан, тем прочнее становилось мое положение. А прочное положение — основа для реализации более масштабных планов.

Завтра предстояло вернуться к агрономической работе. Пора проверить, как развиваются посевы на экспериментальных участках, и подготовиться к следующему этапу — демонстрации результатов районному руководству.

Впрочем, мои сельскохозяйственные эксперименты пришлось отложить. Позвонил Громов и попросил о помощи. Слишком уж серьезная проблема возникла у него.