Фермер 1: перерождение

Глава 18 Первые посевы

Утром меня разбудил звук работающих двигателей. За окном, едва рассвело, уже гудели тракторы.

Дядя Вася готовил технику к очередному дню террасирования. Я вышел из палатки, быстро умылся холодной водой из рукомойника, натянул рабочую куртку защитного цвета и направился к каменистым склонам за Березовым оврагом.

Картина, открывшаяся моим глазам, впечатляла. На месте вчерашнего хаоса валунов и серой земли уже виднелись первые ровные террасы, словно гигантские ступени, вырезанные в склоне холма. Наш самодельный террасообразователь, прицепленный к ДТ-75, методично прогрызал себе путь по склону, оставляя за собой аккуратные горизонтальные площадки шириной в три метра.

— Виктор Алексеич! — окликнул меня Семеныч, слезая с экскаватора ЭО-2621. Желтая машина стояла у подножия склона, ковш испачкан глиной и каменной крошкой. — Посмотрите, что получается!

Я подошел ближе, осматривая проделанную работу. За три дня мы обработали уже двадцать гектаров из запланированных ста двадцати. Террасы ложились ровно, с правильным уклоном для стока лишней воды. Камни аккуратно укладывались по краям площадок, образуя естественные подпорные стенки.

— Отличная работа, — одобрительно кивнул я, проверяя плотность каменной кладки. — А дренажные канавки не забываете делать?

— Не забываем, — отозвался Колька, вылезая из-под трактора с гаечным ключом в руках. Лицо у парня было перепачкано машинным маслом, но глаза горели энтузиазмом. — Федька на бульдозере проходит за террасообразователем, канавки прокладывает.

Действительно, Федька на Т-100 с опущенным отвалом прорезал неглубокие канавки поперек террас. Эти желобки должны отводить дождевую воду, не давая ей размывать свежеотсыпанную землю.

— А как с поливной системой дела? — спросил я Ивана Кузьмича, который руководил прокладкой водопровода от родника Студеный.

— Основную магистраль довели до середины склона, — доложил бульдозерист, вытирая пот платком в красную клетку. — Теперь разводящую сеть монтируем. К вечеру первые террасы поливать сможем.

Поливная система получилась именно такой, как я задумывал. От родника, расположенного на пять метров выше обрабатываемого склона, шла основная труба диаметром сто пятьдесят миллиметров. Через каждые пятьдесят метров от нее отходили боковые ответвления с задвижками, позволяющими регулировать подачу воды на конкретные участки.

— Дядя Вася, как дела с посадочным материалом? — обратился я к старшему бригадиру, который проверял работу террасообразователя.

— Картошку привезли вчера вечером, — ответил тот, снимая выцветшую кепку и почесывая редеющие седые волосы. — Сорт «Приекульский ранний», элита. В подвале школы хранится, в прохладе.

— А семена многолетних трав?

— Тоже есть. Клевер красный, тимофеевка, овсяница. Зоотехник Семен Кузьмич привез из райцентра, говорит, лучшие сорта для наших мест.

Я сделал пометки в потертом блокноте с твердой обложкой. Сегодня заканчиваем террасирование восточного склона, завтра переходим к западному. Через неделю можно начинать посадки на готовых участках.

К полудню подъехал Громов на УАЗ-469 темно-зеленого цвета с белыми буквами «Совхоз Заря» на дверцах. Директор вылез из машины, поправил кепку с кожаным козырьком и окинул взглядом преображенный ландшафт.

— Ну и ну, — присвистнул он, поднимаясь по свежеотсыпанной тропинке к верхним террасам. — За неделю половину работы сделали. А говорили, что года два понадобится.

— Опыт накопился, Михаил Михайлович, — объяснил я, помогая председателю взобраться на площадку. — Первые участки мы методом проб и ошибок обрабатывали, а теперь технология отработана.

Громов внимательно осмотрел подпорные стенки из местного камня, проверил прочность кладки, заглянул в дренажные канавки.

— А вода дойдет до верхних террас? — поинтересовался он, глядя на трубы, змеящиеся по склону.

— Дойдет. Напор от родника достаточный, — уверенно ответил я. — Хотите проверим?

Мы спустились к водозаборному узлу, небольшому бетонному колодцу, который Колька с Федькой выложили из стандартных колец. Родник бил из-под большого валуна, наполняя колодец прозрачной холодной водой. Установленный в колодце насос-дозатор регулировал подачу в магистральную трубу.

— Включайте! — крикнул я Семенычу, стоявшему у распределительного щитка.

Тот повернул рубильник, и насос заработал с характерным гудением. Через несколько минут из форсунок на верхних террасах забили струи воды, поднимая в воздух мелкие брызги, переливающиеся на солнце.

— Работает! — обрадованно воскликнул Громов. — А расход воды какой?

— Три литра в секунду на гектар, — ответил я, сверяясь с записями в блокноте. — Этого достаточно для полива в засушливый период. А в обычную погоду обойдемся естественными осадками.

Председатель задумчиво кивнул, прикидывая экономические выгоды:

— Значит, сто двадцать гектаров дополнительной пашни… При урожайности полтораста центнеров с гектара это восемнадцать тысяч центнеров картофеля. По закупочной цене два рубля за центнер получается тридцать шесть тысяч дополнительного дохода.

— Не только картофель, — добавил я. — На части террас посеем многолетние травы для сенокосов. А между рядами картофеля можно выращивать овощи для совхозной столовой.

— Овощи это хорошо, — согласился Громов. — Зина в столовой все жалуется, что морковки и капусты не хватает. Приходится в райцентре покупать.

После обеда я отправился проверить, как идет подготовка семенного материала. В подвале школы, в прохладном помещении с бетонными стенами, рядами лежали ящики с картофелем сорта «Приекульский ранний». Клубни среднего размера, с гладкой кожурой желтоватого оттенка, без признаков болезней.

— Хороший посадочный материал, — одобрил я, осматривая содержимое ящиков. — А проращивание начали?

— Вчера разложили на свету, — ответила Галина Петровна, молодая учительница начальных классов, которая помогала с хранением. — Часть оставили в классе биологии, на подоконниках. Говорят, так быстрее прорастут.

— Правильно говорят, — подтвердил я. — Световое проращивание дает более крепкие ростки.

В классе биологии на широких подоконниках действительно лежали клубни картофеля, разложенные в один слой в деревянных ящиках. На многих уже проклюнулись толстые зеленоватые ростки длиной в сантиметр-полтора.

— Через неделю можно будет сажать, — оценил я состояние посадочного материала. — Как раз когда террасы закончим.

Вечером я зашел к Кутузову проверить, как продвигаются дела с бактериальными культурами. Лаборатория ветстанции встретила меня привычным гудением холодильников и тихим бульканьем в колбах с питательными средами.

— Как успехи с микроорганизмами? — спросил я, развешивая промокшую от дождя куртку на крючок у двери.

— Отличные, — ответил лаборант, не отрываясь от микроскопа. — Культуры размножаются быстрее, чем ожидал. Вот, посмотрите сами.

Я заглянул в окуляр. В поле зрения копошились множество мелких палочковидных организмов с характерным металлическим блеском клеток.

— Thiobacillus ferrooxidans, — пояснил Кутузов. — Железоокисляющие бактерии из железистых родников. Концентрация уже достигла десяти миллионов клеток на миллилитр.

— А другие штаммы?

— Тоже развиваются неплохо. — Он показал ряд колб с мутноватой жидкостью различных оттенков. — Вот Pseudomonas putida, способные работать с медью и цинком. А здесь консорциум из нескольких видов, они действуют комплексно.

— Когда можно будет применять?

— Через две недели культуры будут готовы к использованию, — сказал Кутузов, записывая данные в лабораторный журнал. — Понадобится примерно пять тонн бактериальной суспензии на двести гектаров загрязненной территории.

— А как их хранить до применения?

— В холодильнике, при температуре плюс четыре градуса. В таких условиях бактерии сохраняют активность до месяца.

На следующее утро работы возобновились с удвоенной энергией. К нашей бригаде присоединились еще десять человек, комсомольцы из разных отделений совхоза, вызвавшиеся помочь на общественных началах.

Галя, секретарь комсомольской организации, энергичная девушка лет двадцати с короткой стрижкой и решительным взглядом, опять возглавляла молодежь.

— Виктор Алексеевич, — обратилась она ко мне, когда мы распределяли задания, — можно нам дать самый ответственный участок? Хотим показать, на что способны.

— Конечно, — согласился я, разворачивая план работ. — Вот этот склон, самый крутой и каменистый. Там потребуется особая аккуратность при укладке подпорных стенок.

— Справимся! — уверенно заявила Галя. — У нас двое каменщиков есть, они в армии строительными работами занимались.

Действительно, комсомольцы работали с энтузиазмом. Володя Семенов, молодой инженер-выпускник техникума, придумал оригинальную конструкцию для укладки камней. Используя систему блоков и лебедок, его бригада поднимала на террасы валуны весом до полутонны.

— Умно придумано, — одобрил я, наблюдая за работой импровизированного подъемника. — А где научились такие конструкции делать?

— В техникуме проходили, — ответил Володя, регулируя натяжение тросов. — Курс по грузоподъемным механизмам. Правда, на практике первый раз применяю.

К концу недели восточный склон был полностью террасирован. Сорок гектаров каменистой земли превратились в ровные площадки, готовые к посадке. Подпорные стенки из местного камня выглядели добротно и надежно, дренажные канавки обеспечивали правильный сток воды.

— Пора переходить к посадкам, — объявил я на вечернем совещании бригады. — Картофель высаживаем завтра, пока стоит хорошая погода.

— А схема посадки какая? — поинтересовался дядя Вася, доставая из кармана телогрейки мятую пачку папирос «Север».

— На террасах сажаем рядами поперек склона, — объяснил я, чертя схему палочкой на утоптанной земле. — Расстояние между рядами семьдесят сантиметров, между кустами в ряду — тридцать пять. Это оптимально для механизированной обработки.

— А семена трав когда сеять будем? — спросил Семеныч.

— Между рядами картофеля, одновременно с посадкой. Травы защитят почву от эрозии и улучшат ее структуру.

Утром к террасам подъехала целая колонна техники. Трактор «Беларусь» с картофелесажалкой СН-4Б, два УАЗика с бочками для воды, грузовик ЗИЛ-130 с клубнями картофеля и мешками семян трав.

Картофелесажалка, машина довольно сложная, с бункером для клубней, сошниками для проделывания борозд и дисками для заделки. Управлял ею опытный тракторист Мишка Воронов, парень лет тридцати с румяным лицом и густыми усами.

— Глубина посадки? — уточнил он, регулируя рабочие органы машины.

— Восемь сантиметров, — ответил я. — И не забывайте вносить удобрения в каждую лунку.

В качестве удобрений мы использовали смесь перегноя из совхозных компостных куч, древесной золы и суперфосфата. Такая подкормка обеспечивала картофелю хороший старт для роста.

Работа спорилась. Сажалка прокладывала ровные борозды поперек террас, укладывая пророщенные клубни через точно отмеренные интервалы. Следом шли рабочие с ведрами семян трав, подсевая их между рядами картофеля.

— Смотрите, как ровно ложатся ряды, — восхищалась Галя, помогая загружать клубни в бункер сажалки. — Как по линейке!

— Это Мишка мастер, — пояснил дядя Вася с гордостью за коллегу. — Он и на пахоте так же ровно ведет, ни одного огреха.

К обеду мы засадили уже десять гектаров террас. Картофель лег ровными рядами, между которыми виднелись тонкие полоски посеянных трав. Выглядело это красиво и перспективно.

— А полив когда начнем? — спросил Федька, проверяя работу дренажных канавок.

— Через неделю, когда появятся всходы, — ответил я. — А пока почвы влаги достаточно.

Во второй половине дня начались работы на западном склоне. Здесь условия оказались сложнее, больше крупных валунов, которые приходилось дробить взрывчаткой или обходить стороной.

Взрывные работы проводил специалист из районного управления, пожилой мужчина в защитной каске с красной полосой. Он аккуратно закладывал небольшие заряды аммонала в трещины камней, дробя их на управляемые фрагменты.

— Осторожнее с этими камнями, — предупреждал он молодых рабочих. — Порода здесь слоистая, может расколоться непредсказуемо.

Но в целом работы шли по плану. К концу второй недели западный склон тоже был готов к посадкам. Еще шестьдесят гектаров бросовой земли превратились в аккуратные террасы.

— Виктор Алексеевич, — подошел ко мне вечером Володя Семенов, — а что скажете про эксперимент с новыми сортами?

— Какой эксперимент?

— Ну, мы с ребятами думали, может, стоит попробовать не только картошку сажать? Овощи там, ягодные кустарники…

Идея показалась интересной. Действительно, зачем ограничиваться одной культурой?

— Хорошая мысль, — согласился я. — Давайте на части террас попробуем смешанные посадки. Картофель как основную культуру, а между рядами капусту, морковь, свеклу.

— А саженцы где взять?

— Съездим в районный питомник, закажем. Или сами вырастим в теплицах.

Энтузиазм молодежи был заразительным. Простая задача террасирования склонов превращалась в комплексный эксперимент по освоению новых земель.

— Главное, не забывать о научном подходе, — напомнил я. — Ведите точные записи урожайности с каждого участка, наблюдайте за развитием растений. Через год у нас будут данные для выводов.

Вечером, возвращаясь домой, я любовался результатами работы. Склоны за Березовым оврагом преобразились до неузнаваемости. Вместо хаоса камней и сорняков теперь поднимались ровные террасы, засаженные картофелем и травами.

Через месяц здесь зазеленеют первые всходы. А к осени соберем урожай с участков, которые еще недавно считались безнадежными. Сто двадцать гектаров дополнительной пашни — серьезный вклад в экономику совхоза.

Через три дня после завершения картофельных посадок я получил долгожданную телеграмму из Ленинграда. Институт растениеводства сообщал о готовности семян индийской горчицы к отправке. Скоро можно будет приступать к самой сложной части программы: очистке земель бывшего кожевенного завода.

Утром я поехал на территорию завода вместе с Кутузовым, чтобы еще раз проверить готовность участков к посеву растений-очистителей. Лаборант привез с собой портативный pH-метр и набор индикаторных полосок в пластиковой коробочке.

— Как думаете, известкование помогло? — спросил он, надевая резиновые перчатки желтого цвета.

— Посмотрим, — ответил я, доставая из рюкзака саперную лопатку. — Берите пробы в тех же точках, где месяц назад.

Территория завода выглядела совершенно по-другому. Серо-бурая почва приобрела более светлый, коричневатый оттенок. Исчез едкий химический запах, который раньше першил в горле. Кое-где даже пробивались первые сорняки, верный признак снижения токсичности.

— pH поднялся до пяти и двух десятых, — доложил Кутузов, опустив электрод в почвенную суспензию. — Раньше было два и восемь. Известкование сработало.

— А концентрация металлов?

— Тут нужен лабораторный анализ, но визуально почва стала менее агрессивной. — Он указал на проклюнувшиеся ростки подорожника. — Эти растения не выжили бы в прежних условиях.

Я записал показания в блокнот, отмечая участки для различных типов посевов. План продуман до мелочей: наименее загрязненные территории засеем горчицей и рапсом, средне загрязненные — подсолнечником, а самые проблемные участки засадим ивами и тополями.

— А бактерии готовы к применению? — уточнил я.

— Готовы. Вчера закончил последнее размножение культур. — Кутузов похлопал по металлическому бидону, стоящему в кузове УАЗика. — Пять тонн бактериальной суспензии. Концентрация — двенадцать миллионов клеток на миллилитр.

К полудню к территории завода подъехала колонна техники. Руководил операцией Петрович, которому я доверил координацию всех работ.

— Начинаем с периферии, — объяснил я, разворачивая план участка на капоте машины. — Здесь загрязнение минимальное, можно сеять обычными методами.

Первым делом мы засеяли участки в двухстах метрах от эпицентра загрязнения. Здесь концентрация токсинов была невысокой, а кислотность после известкования приблизилась к норме. Сеялка легко проходила по обработанной почве, равномерно распределяя семена рапса ярового.

— Норма высева? — уточнил тракторист Мишка, регулируя высевающие аппараты.

— Двенадцать килограммов на гектар, — ответил я, сверяясь с записями. — И заделка неглубокая, два-три сантиметра.

Рапс шел первым по плану как наиболее неприхотливая культура, способная расти на бедных почвах. К тому же его мощная корневая система хорошо рыхлила землю, улучшая ее структуру.

Следом мы принялись за участки средней загрязненности. Здесь использовали семена индийской горчицы, прибывшие из Ленинграда. Мелкие темно-коричневые семечки размером с маковое зерно выглядели невзрачно, но именно они должны были извлечь из почвы основную массу тяжелых металлов.

— А правда, что эта горчица хром высасывает? — поинтересовался Колька, помогая загружать семена в бункер сеялки.

— Правда, — подтвердил я. — В листьях и стеблях накапливается до двух процентов металлов по сухому весу. Больше, чем в руде.

— И что потом с ней делать?

— Скосим, высушим и сожжем. Золу захороним как токсичные отходы.

Самыми проблемными оказались участки непосредственно у бывших очистных сооружений. Здесь обычная сеялка не проходила, почва была слишком плотной и комковатой. Пришлось использовать ручной посев.

— Дядя Вася, здесь будем сажать подсолнечник, — сказал я, раздавая рабочим мешочки с крупными полосатыми семенами. — Лунки делайте глубиной пять сантиметров, через полметра друг от друга.

— А зачем так редко? — удивился старый механизатор. — Обычно гуще сеют.

— Здесь условия тяжелые, — объяснил я. — Каждому растению нужно больше места для развития корневой системы.

Подсолнечник выбрали не случайно. Эта культура славилась способностью извлекать из почвы свинец и кадмий, накапливая их в стеблях и листьях. А мощные корни проникали на глубину до двух метров, очищая глубокие слои грунта.

Особое внимание уделили посадке древесных пород. Саженцы ивы белой и тополя черного привезли из районного питомника, однолетние прутики длиной около метра с хорошо развитой корневой системой.

— Сажать будем в шахматном порядке, — инструктировал я Федьку, который руководил посадочной бригадой. — Расстояние между деревьями три метра, между рядами — четыре.

— А поливать как часто? — спросил молодой рабочий, выкапывая посадочную яму.

— Первый месяц через день, потом реже. Деревья должны привыкнуть добывать воду самостоятельно.

Ивы и тополя планировались как долгосрочные очистители. Их корни будут работать годами, постепенно извлекая металлы из глубоких слоев почвы. А быстрый рост позволит через три-четыре года получить значительную биомассу для утилизации.

Но главным козырем была бактериальная обработка. После завершения посевов мы принялись за внесение культур микроорганизмов, привезенных Кутузовым.

— Разводим суспензию водой один к десяти, — объяснял лаборант, помогая заправлять поливочную машину. — Норма внесения пятьсот литров на гектар.

Поливочный агрегат ПА-3, переделанный из старой молочной цистерны, медленно двигался по участкам, разбрызгивая бактериальную суспензию через систему форсунок. Жидкость имела слегка мутноватый оттенок и легкий запах болотной тины.

— А как работают бактерии? — поинтересовалась Галя. Девушка внимательно следила за всеми новшествами, записывая детали в тетрадь.

— Они окисляют металлы, переводят их в растворимые формы, — пояснил Кутузов, не отрываясь от регулировки форсунок. — Растения легче поглощают такие соединения корнями.

— То есть бактерии как помощники растений?

— Именно так. Симбиоз называется.

К вечеру мы обработали восемьдесят гектаров территории бывшего завода. Участки, засеянные различными культурами, аккуратно отмечались табличками с указанием даты посева и типа растений. Каждая зона получила порядковый номер для ведения точной отчетности.

— А когда первые всходы ждать? — спросил Петрович, оглядывая проделанную работу.

— Рапс и горчица взойдут через неделю, — ответил я. — Подсолнечник чуть позже, дней через десять. А деревья приживаться будут месяц.

— И сколько времени понадобится для полной очистки?

— По расчетам, за три года концентрация металлов снизится до безопасного уровня. Но заметный эффект увидим уже этой осенью.

На следующий день мы продолжили работы на оставшихся участках. Особое внимание уделили оврагу, по которому когда-то стекали заводские стоки. Здесь загрязнение распространялось неравномерно, полосами, повторяющими направление древних водотоков.

— Смотрите, как загрязнение идет языками, — показывал я Володе Семенову, изучающему карту территории. — Вдоль старого русла концентрация максимальная, а по краям заметно меньше.

— Значит, и растения сажать нужно по-разному? — сообразил молодой инженер.

— Именно. В центре оврага только самые стойкие виды — ивы и березы. По краям можно рискнуть с горчицей.

Березы мы заказали в том же питомнике, что и другие саженцы. Молодые деревца с характерной белой корой хорошо переносили пересадку и быстро укоренялись. А главное — береза издавна считалась деревом-санитаром, способным очищать почву и воздух.

— А почему именно березу выбрали? — спросил Федька, помогая выгружать саженцы из кузова.

— У нее поверхностная корневая система, — объяснил я. — Она хорошо работает с верхним слоем почвы, там, где концентрация загрязнений максимальная.

Посадка саженцев в овраге оказалась сложной задачей. Склоны были крутыми, а почва местами настолько плотной, что лопата с трудом входила в землю. Пришлось использовать ломы и кирки для подготовки посадочных ям.

— Не жалейте перегноя, — советовал я рабочим, засыпающим ямы почвенной смесью. — Молодым деревьям нужны питательные вещества для роста.

В каждую яму мы добавляли по ведру компоста, приготовленного из навоза и растительных остатков. Такая подкормка помогала саженцам быстрее прижиться в неблагоприятных условиях.

Параллельно с посадкой деревьев шел посев травянистых растений по совету старухи Матрены. Крапиву, полынь, лопух — все те виды, которые народная мудрость считала очистителями земли.

— А семена крапивы где взяли? — поинтересовался дядя Вася, наблюдая за ручным посевом.

— Матрена дала, — ответил я. — Говорит, у нее особая крапива, которая любую отраву высасывает.

— Верить старухе или нет, а попробовать стоит, — философски заметил старый механизатор. — Бабы в таких делах толк знают.

К концу недели вся территория бывшего завода была засеяна и засажена согласно плану. Двести тридцать гектаров отравленной земли получили шанс на возрождение. Теперь оставалось ждать и наблюдать за развитием событий.

— А что если не получится? — спросила Галя, записывая последние данные в свою тетрадь. — Все же эксперимент…

— Получится, — уверенно ответил я, глядя на аккуратно размеченные участки. — Природа умеет восстанавливаться, нужно только правильно ей помочь.

Вечером, возвращаясь домой, я остановился на холме, откуда открывался вид на всю обработанную территорию. Еще недавно здесь была мертвая земля, на которой десять лет ничего не росло. А теперь участки, засеянные очищающими растениями, ждали своего часа.

Через месяц здесь должны появиться первые всходы. Рапс и горчица проклюнутся первыми, затем подсолнечник, потом приживутся саженцы деревьев. А в корнях растений заработают бактерии, ускоряя процесс извлечения токсинов.

Комплексная технология очистки почв, сочетающая достижения науки с народной мудростью, получила практическое воплощение. Теперь можно с чистой совестью ждать результатов этого уникального эксперимента.

Вот только оказалось, что самые лучшие планы разбиваются о реальность.