Фермер 1: перерождение

Глава 16 Зеленые доктора

Возможно, я торопился, но мне надо знать предварительное мнение. Хотя, оно и так понятно.

Лаборант снял очки, протер стекла платком, задумчиво посмотрел на мертвый пейзаж вокруг завода.

— Катастрофа, — сказал он наконец. — Концентрация токсинов превышает норму в разы. Такую землю нельзя использовать ни для сельского хозяйства, ни для строительства. Собственно, поэтому здесь десять лет ничего и не растет.

— Но можно ли ее очистить?

— Теоретически да. Есть технологии рекультивации загрязненных земель. Промывка кислотами, извлечение металлов, посадка растений-аккумуляторов. Только времени потребуется много, лет пять-семь минимум.

Вечером, сидя дома, я анализировал собранную информацию. Картина складывалась сложная, но не безнадежная.

Территория завода двести тридцать гектаров отравленной земли. Основные загрязнители — соединения хрома, железа, возможно, других тяжелых металлов. Кислотность зашкаливает, органика практически отсутствует.

Но я помнил из будущего технологии фиторемедиации, очистки почв с помощью растений. Некоторые виды способны накапливать тяжелые металлы в своих тканях, постепенно извлекая их из грунта. Как я уже говорил, индийская горчица поглощает свинец, подсолнечник — кадмий, ивы и тополя эффективно работают с различными металлами.

Самое важное найти подходящие растения и правильно организовать процесс. Сначала нейтрализовать кислотность известкованием, потом высадить растения-очистители, через год-два собрать загрязненную биомассу и утилизировать.

Задача сложная, но выполнимая. Особенно если использовать знания из будущего, адаптировав их к нынешним реалиям. Через несколько лет мертвая земля может снова зацвести.

Я открыл чистую страницу блокнота и начал набрасывать план очистки загрязненной территории. Поэтапный подход, начиная с наименее пораженных участков и постепенно переходя к эпицентру загрязнения.

Двести тридцать гектаров отравленной земли серьезный вызов. Но и возможность показать, что нет безнадежных ситуаций, есть только неправильные подходы к их решению.

После обследования загрязненных участков я отправился в районную библиотеку, изучая все доступные материалы по очистке почв. Библиотекарша, пожилая женщина в очках с толстыми стеклами, принесла мне стопку пожелтевших журналов и несколько книг в потертых переплетах.

— Больше ничего по этой теме нет, — сказала она, укладывая издания на деревянный стол, покрытый зеленым сукном. — Литература специфическая, редко кто спрашивает.

Я углубился в чтение. Журнал «Почвоведение» за последние пять лет, «Известия сельскохозяйственных наук», переводные статьи из американских и немецких изданий. Информации было мало, но кое-что интересное попадалось.

В одной статье упоминались эксперименты с растениями-аккумуляторами в Германии. Автор описывал, как альпийская ярутка способна извлекать цинк из почвы, концентрируя его в листьях в количествах, смертельных для других растений. А американские исследователи экспериментировали с подсолнечником для очистки земель от радиоактивного загрязнения.

— Принцип понятен, — бормотал я, делая заметки в блокноте. — Нужны растения-гипераккумуляторы, способные поглощать конкретные металлы.

Но вся проблема в том, что исследования находились на начальной стадии. Списки эффективных растений короткие, методики неотработанные. Процесс очистки растягивался на годы.

К вечеру глаза устали от мелкого шрифта научных статей, а в голове крутились латинские названия растений и химические формулы. Я собрал книги, поблагодарил библиотекаршу и отправился домой на мотоцикле.

Дома меня ждал сюрприз. У калитки стояла Катька в легком летнем платье цвета спелой вишни, с плетеной корзинкой в руках. Волосы убраны в высокую прическу, открывающую изящную шею, а в ушах блестели маленькие золотые сережки.

— Привет, ученый! — весело помахала она рукой. — Опять в книжках копался? А я тебе ужин принесла.

В корзинке обнаружились домашние котлеты, еще теплые и пахнущие жареным луком, отварная картошка с укропом, соленые огурчики и термос с горячим чаем. Все аккуратно уложено в чистые салфетки с вышитыми петушками.

— Спасибо, Катя, очень кстати, — признался я, понимая, что с утра ничего толком не ел. — Проходи в дом.

— Да что в доме сидеть, когда на улице такая погода! — Она указала на закатное небо, расцвеченное розовыми и золотистыми облаками. — Пойдем лучше к твоим полям, посмотрю, что ты там задумал.

Мы направились к каменистым склонам за Березовым оврагом. Катька шла рядом, болтая о деревенских новостях, кто женился, кто поругался, какие сплетни ходят по поселку. Ее беззаботная болтовня действовала успокаивающе после дня, проведенного над научными текстами.

На склоне я показал ей места будущих террас, объяснил принцип использования камней для подпорных стенок, рассказал о системе орошения от родника Студеный.

— Ух ты, как интересно! — восхищалась Катька, хотя в глазах читалось скорее вежливое внимание, чем искренний интерес. — А долго это все строить?

— Месяца два-три на террасы. А вот с очисткой земли возле завода сложнее…

Я увлекся, начал рассказывать о проблеме тяжелых металлов, о растениях-аккумуляторах, о необходимости поэтапной рекультивации. Катька слушала, кивала, но постепенно в ее взгляде появилось что-то отсутствующее.

— Витя, — перебила она наконец, — а можно без всех этих умных слов? Мне голова кружится от твоих химий-биологий.

— Извини, увлекся. — Я замолчал, понимая, что городской интеллигент и деревенская девушка говорят на разных языках.

— Лучше расскажи что-нибудь простое, — попросила Катька, доставая из корзинки еду. — Например, про Москву. Какая она, столица-то?

Мы устроились на широком камне, служившем естественным столом. Катька разложила ужин на чистой скатерти, и мы принялись за еду. Котлеты оказались сочными, с хрустящей корочкой, картошка рассыпчатой, а огурчики хрустящими и в меру солеными.

Солнце тем временем село, и в воздухе появилась вечерняя прохлада. Где-то в зарослях защебетали птицы, готовящиеся ко сну.

— Пойдем отсюда, — предложила Катька, убирая остатки еды в корзинку. — Знаю одно местечко, там теплее и уютнее.

Она повела меня к небольшой роще в полукилометре от склонов. Между старыми березами кто-то соорудил шалаш из жердей и веток, выстланный внутри сухой травой и старыми одеялами.

— Это твое? — спросил я, заглядывая внутрь.

— Мое, — кивнула Катька, зажигая свечу в жестяном подсвечнике. — Иногда прихожу сюда, когда хочется побыть одной. Или не одной, — добавила она с многозначительной улыбкой.

В мерцающем свете свечи шалаш казался уютным и таинственным. Стены из переплетенных веток, пол, застланный мягкими одеялами, в углу корзинка с какими-то женскими принадлежностями.

— Хорошее убежище, — признал я, усаживаясь на одеяло.

— Да, здесь никто не мешает, — согласилась Катька, садясь рядом. — Можно делать все, что хочется.

Она придвинулась ближе, и я почувствовал знакомый аромат ее кожи, смешанный с запахом полевых цветов. В полумраке шалаша ее глаза блестели особенно ярко.

— Катя, — начал я, но она приложила палец к моим губам.

— Тише, — прошептала она. — Сегодня без разговоров.

На этот раз она была совсем другой, не торопливой и страстной, как в сеновале, а медленной, томной. Ее руки скользили по моему телу с неторопливой нежностью, изучая каждый изгиб, каждую мышцу.

— Ты такой напряженный, — шептала она, массируя мне плечи. — Все думаешь о своих землях да металлах. Нужно расслабиться.

Ее пальцы были волшебными. Они находили узелки напряжения в мышцах, разминали их, заставляя тело обмякнуть от удовольствия. Постепенно вся усталость дня, все заботы и проблемы куда-то исчезли.

— Лучше? — спросила Катька, склонившись надо мной.

— Намного лучше, — признался я, глядя в ее лицо в мерцающем свете свечи.

Теперь моя очередь. Я перевернул ее на спину, начал медленно расстегивать пуговицы платья. Катька лежала с закрытыми глазами, едва заметно улыбаясь. Когда ткань соскользнула с ее плеч, обнажив загорелое тело, я замер, пораженный ее красотой.

— Не останавливайся, — прошептала она, не открывая глаз.

Мои губы проследовали путь от ее шеи к ключицам, затем ниже. Она тихо застонала, когда я коснулся языком ее сосков, выгнулась, прижимаясь ближе.

— Витя… — прошептала она. — Какой же ты…

Но фразу не закончила, потому что мои губы опустились еще ниже. Катька вскрикнула, сжала мои волосы пальцами.

— Расслабься, — ответил я. — Доверься мне.

Поначалу она напряглась, но постепенно начала поддаваться новым ощущениям. Ее дыхание участилось, бедра начали двигаться в такт моим ласкам. Через несколько минут она уже не сдерживалась, стонала в голос, прижимая меня к себе.

— Боже… что ты со мной делаешь… — шептала она между вздохами.

Когда волна накрыла ее, Катька выгнулась дугой, вскрикнула так громко, что птицы в ближайших кустах встревоженно зашелестели крыльями. Потом обмякла, тяжело дыша.

— Никто… никто мне не делал так хорошо, — прошептала она, когда дыхание немного восстановилось. — Откуда ты это знаешь?

— Интуция, — улыбнулся я, целуя ее в губы.

— Какая интуция, — засмеялась она, обнимая меня. — Просто ты не такой, как наши мужики. Те только о себе думают, а ты…

Она не договорила, потянулась к моим губам. Поцелуй получился долгим и нежным. А потом Катька перевернулась, оказавшись сверху.

— Теперь моя очередь тебя удивлять, — шепнула она, склоняясь к моей груди.

То, что последовало дальше, превзошло все мои ожидания. Катька оказалась не только страстной, но и удивительно изобретательной любовницей. Она знала такие способы доставить удовольствие, о которых я даже не подозревал.

Когда мы наконец соединились, это было похоже не на грубую страсть, а на медленный танец. Она двигалась надо мной с грацией опытной наездницы, контролируя ритм, направляя наши ощущения.

— Смотри на меня, — шептала она, качаясь в мерцающем свете свечи. — Хочу видеть твои глаза, когда ты…

Я смотрел, не в силах оторвать взгляд от ее лица, искаженного удовольствием. Ее волосы растрепались, прилипли к вспотевшему лбу, губы приоткрылись в безмолвном стоне.

Когда мы достигли вершины почти одновременно, это было похоже на взрыв. Катька упала мне на грудь, и мы лежали, переплетенные, слушая, как успокаивается дыхание.

— Вот это да, — прошептала она в мою шею. — И откуда в тебе столько страсти? В институте что ли учат?

— Не в институте, — засмеялся я, поглаживая ее спину. — Просто ты вдохновляешь.

Мы лежали в шалаше до глубокой ночи, изредка возобновляя ласки. Катька оказалась неутомимой, едва страсть затихала, она находила способ разжечь ее снова. К утру я чувствовал себя выжатым как лимон, но счастливым.

— Тебе пора на дойку, — сказал я, когда за стенками шалаша послышались первые петушиные крики.

— Пора, — согласилась Катька, нехотя отстраняясь. — Но вечером жди меня снова. У меня еще есть, чему тебя научить.

Она оделась, поправила прическу, превратившись из страстной любовницы в аккуратную деревенскую девушку. Только губы остались припухшими, а в глазах светилось довольство.

— До встречи, ученый мой, — подмигнула она, выходя из шалаша. — И поменьше думай о своих металлах. Есть вещи поинтереснее.

Проводив ее взглядом, я остался один в утреннем полумраке. Тело приятно ныло от ночных утех, но мысли уже возвращались к проблемам загрязненных земель.

Катька права, не стоит зацикливаться на научных проблемах. Но задача-то от этого не исчезает. Нужно найти способ ускорить очистку почвы, иначе программа освоения неудобных земель провалится.

Вдруг меня осенило. А что если использовать не только растения, но и микроорганизмы? Некоторые бактерии способны перерабатывать тяжелые металлы, переводя их в менее токсичные формы. Биоремедиация технология будущего, но принципы уже известны.

Я быстро оделся и направился домой, в голове уже сформировался план комбинированной очистки. Растения плюс бактерии плюс химическая нейтрализация. Возможно, удастся сократить сроки с нескольких лет до одного сезона.

Ночь с Катькой не только доставила удовольствие, но и помогла расслабить мозги, позволив найти нестандартное решение. Иногда лучший способ решить сложную задачу — на время о ней забыть.

На следующее утро я отправился в районную почтовую контору, чтобы заказать междугородние переговоры с научными институтами. В крошечной телефонной будке, пахнущей табачным дымом и карболкой, я держал потертый список номеров, написанный от руки на пожелтевшей бумаге.

— Мне нужно дозвониться в Новосибирский институт почвоведения, — сказал я телефонистке, пожилой женщине в очках с толстыми стеклами.

— Междугородний? — переспросила она, поднимая голову от журнала учета. — Это дорого будет, рубль за три минуты.

— Дорого, но необходимо.

Она долго крутила диск телефонного аппарата черного цвета с потертыми цифрами, соединяясь через несколько промежуточных станций. Наконец в трубке послышался далекий голос:

— Институт почвоведения, справочная.

— Мне нужен отдел экологии почв, доктор Павлов, — попросил я, читая фамилию из научной статьи, которую изучал накануне.

После нескольких переключений в трубке раздался хрипловатый голос пожилого мужчины:

— Павлов слушает. Что за срочность такая?

— Здравствуйте, Григорий Семенович. Корнилов, агроном из Алтайского края. У нас проблема с загрязнением почв тяжелыми металлами, хотел бы посоветоваться о методах биологической очистки.

— А, фиторемедиация! — оживился голос в трубке. — Интересная тема, только у нас пока на стадии лабораторных опытов. А у вас что за загрязнение?

— Стоки кожевенного завода. Хром, железо, возможно, свинец. Площадь большая, двести с лишним гектаров.

— Ого, масштабы серьезные. — Павлов помолчал, видимо, обдумывая проблему. — Из доступных растений лучше всего подходит индийская горчица, она хром неплохо аккумулирует. Еще подсолнечник для свинца и цинка.

— А где семена взять?

— Горчицу можете заказать в Всесоюзном институте растениеводства в Ленинграде. У них есть коллекция крестоцветных. С подсолнечником легче, подойдет любой масличный сорт.

Я торопливо записывал в блокнот адреса и телефоны, пока шли дорогие минуты разговора.

— А технология какая? — спросил я.

— Высеваете на загрязненную почву, выращиваете до созревания, скашиваете и утилизируете как токсичные отходы. За сезон можете снизить концентрацию металлов процентов на двадцать-тридцать.

— А если несколько циклов за год?

— Теоретически можно. Только нужно следить за кислотностью, металлы лучше поглощаются в слабокислой среде.

Разговор длился десять минут и обошелся в три рубля пятьдесят копеек, немалые деньги по деревенским меркам. Но информация была бесценной.

Следующий звонок я сделал в Московскую сельскохозяйственную академию имени Тимирязева, к своему бывшему преподавателю ботаники Елене Дмитриевне Королевой. Вернее, к преподавателю предыдущего владельца этого тела.

— Виктор! — обрадовался знакомый голос. — Как дела в Алтае? Не замерз еще?

— Не замерз, Елена Дмитриевна. Даже наоборот, горю рабочим энтузиазмом. Вот только проблема возникла техническая.

Я рассказал о загрязненных участках, о планах фиторемедиации. Королева слушала внимательно, изредка задавая уточняющие вопросы.

— Интересный проект, — сказала она наконец. — Только учти, что кроме горчицы и подсолнечника можно попробовать рапс яровой. Он тоже неплохо работает с тяжелыми металлами. А из деревьев — иву и тополь, у них мощная корневая система.

— А семена где достать?

— Рапс есть в любой областной сельхозконторе, его на масло выращивают. Ивы и тополя можете нарезать черенков весной, они легко укореняются.

— Спасибо, Елена Дмитриевна. А еще вопрос. Слышали что-нибудь про использование бактерий для очистки почв?

— Биоремедиация? — В голосе послышался интерес. — Направление новое, но перспективное. В Америке экспериментируют с нефтеразлагающими бактериями. А у нас пока только теоретические работы.

— А где можно почитать?

— Попробуй журнал «Микробиология» за последние два года. Там были статьи о бактериях, способных перерабатывать соединения металлов.

После разговора с Королевой я чувствовал себя увереннее. План начинал обретать конкретные очертания. Нужны семена горчицы, рапса, подсолнечника, плюс саженцы ивы и тополя. А параллельно изучать возможности применения микроорганизмов.

К полудню я добрался до дома старухи Матрены. Ее избушка стояла в лесу за три километра от поселка, в окружении высоких сосен и берез. Домик маленький, бревенчатый, с резными наличниками и крытой дранкой крышей, поросшей мхом.

Матрена встретила меня на пороге, опираясь на суковатую палку. Сегодня она была одета в темно-синий сарафан с белой кофтой, на голове платок, повязанный по-старинному.

— А, пришел! — улыбнулась она беззубым ртом. — Проходи, проходи. Чаем угощу.

В избе пахло сушеными травами и печным дымом. Под потолком висели пучки растений — зверобой, календула, мать-и-мачеха, ромашка. На полках стояли банки с настойками и порошками, каждая с рукописной этикеткой.

— Матрена, хотел посоветоваться, — сказал я, усаживаясь за стол, покрытый домотканой скатертью. — Есть у нас земля отравленная, с завода стоки попали. Знаешь ли травы, которые яд из земли вытягивают?

Старуха задумчиво покачала головой, наливая чай из самовара медного цвета:

— Знаю, сынок, знаю. Есть травы-лекари не только для людей, но и для земли. Дедушка мой рассказывал, как после пожаров почву лечили.

— Какими травами?

— Первым делом крапива-матушка. Она любую отраву из земли высосет, только погибнет сама. Потом ее сжигать надо, пепел закапывать глубоко. А еще полынь горькая, она тоже силу имеет очищающую.

Я записывал каждое слово. Народная мудрость часто оказывалась точнее научных теорий.

— А еще что?

— Лопух большой, — продолжала Матрена, отхлебывая чай из блюдца. — Корни у него глубокие, до самых недр земных достают. Что там вредного найдут, в себя заберут. Только садить его надо осторожно, потом как сорняк разрастается.

— А деревья какие подходят?

— Ива плакучая всю беду на себя принимает. Не зря ее плакучей зовут, за землю слезы льет. Береза тоже помогает, только помельче ивы работает.

Матрена встала, подошла к полке, достала потертую тетрадь в клеенчатой обложке.

— Вот, записывала когда-то, что дед говорил. — Она перелистывала страницы, исписанные неровным почерком. — Ага, нашла. «Если земля ядом напоена, сей траву-кровочистку. Сезон растет, сезон очищает, сезон отдыхает». Это про трехлетний цикл.

— А что за трава-кровочистка?

— Да разные под этим именем ходят. Одуванчик, подорожник, чистотел. Все что кровь у людей чистит, то и землю лечить может.

Мы просидели у Матрены почти два часа. Старуха щедро делилась знаниями, передававшимися из поколения в поколение. Многое совпадало с научными данными, что-то было новым и неожиданным.

— Только помни, сынок, — предупредила она на прощание, — земля живая, как человек. Лечить ее надо постепенно, не торопясь. Сразу все яды вытянешь — она помрет. А так, понемножку, и восстановится.

Вечером я сидел дома, систематизируя полученную информацию. План фиторемедиации обретал ясные очертания:

Первый этап — нейтрализация кислотности известкованием. Без этого растения не смогут нормально развиваться.

Второй этап — посев быстрорастущих культур-очистителей: горчицы, рапса, подсолнечника. Плюс дикорастущие виды по совету Матрены.

Третий этап — посадка древесных пород с мощной корневой системой для долговременной очистки.

Но этого недостаточно. Нужно найти способ ускорить процесс, и здесь могли помочь микроорганизмы.

На следующий день я снова отправился в районную библиотеку, на этот раз в поисках литературы по микробиологии. Библиотекарша, уже знавшая о моих необычных интересах, приготовила стопку журналов.

— Вот все, что у нас есть по микробам, — сказала она, укладывая издания на стол. — Правда, не пойму, зачем агроному такая экзотика?

Я углубился в чтение. Журнал «Микробиология» оказался настоящей кладезью информации. В одной статье описывались бактерии рода Thiobacillus, способные окислять соединения серы и металлов. В другой — эксперименты с Pseudomonas, которые могли разлагать органические токсины.

Самым интересным оказался обзор американских исследований. Ученые из Университета Калифорнии экспериментировали с консорциумами бактерий для очистки почв, загрязненных горнодобывающими предприятиями. Результаты обнадеживающие, за год удавалось снизить концентрацию металлов в два-три раза.

— Принцип понятен, — бормотал я, делая выписки. — Нужно найти местные штаммы бактерий, способных работать с хромом и другими металлами.

Но где их взять? В 1972 году коммерческих препаратов не существовало, лаборатории микробиологических культур были только в крупных институтах.

Вдруг меня осенило. А что если поискать нужные бактерии в природе? В местах естественного выхода металлоносных пород должны обитать микроорганизмы, приспособленные к повышенным концентрациям металлов.

Я вспомнил рассказы местных жителей о «ржавых родниках» в предгорьях Алтая. Там, где выходили на поверхность железистые воды, должны были обитать железоокисляющие бактерии. А если есть такие, то могут быть и другие, способные работать с различными металлами.

План быстро созрел. Нужно организовать экспедицию к этим родникам, взять пробы воды и донных отложений, потом попытаться выделить и размножить полезные микроорганизмы в лабораторных условиях.

Правда, лаборатории у меня не было. Но в районной ветстанции есть необходимый минимум оборудования — микроскоп, автоклав для стерилизации, химические реактивы. Возможно, Кутузов согласится помочь с экспериментами.

К вечеру у меня сложился комплексный план очистки загрязненных земель:

Химический этап — известкование для нейтрализации кислотности.

Биологический этап — посев растений-аккумуляторов и применение специальных бактерий.

Агротехнический этап — правильная обработка почвы, внесение органических удобрений, создание оптимальных условий для развития очищающих организмов.

Такой подход мог сократить сроки рекультивации с нескольких лет до одного сезона. Конечно, это только теория, но стоило попробовать.

Завтра нужно ехать в район, заказывать семена растений и договариваться с Кутузовым о сотрудничестве. А послезавтра в экспедицию к железистым родникам за бактериями.

Впервые за долгое время я чувствовал, что держу решение проблемы в руках. Комбинация научных знаний, народной мудрости и знания из будущего должна сотворить чудеса.