Фермер 1: перерождение

Глава 19 Первые проблемы

Через две недели после посева первых очищающих культур я приехал на территорию бывшего кожевенного завода и сразу понял, что-то идет не так. Вместо дружных зеленых всходов, которые должны были покрыть обработанные участки, я увидел печальную картину.

На участках, засеянных рапсом и горчицей, кое-где проклюнулись чахлые ростки высотой не больше спичечной головки. Листочки имели нездоровый желтоватый оттенок с бурыми пятнами по краям. Многие всходы засохли, едва появившись на поверхности.

Еще хуже обстояли дела с подсолнечником. Из сотни семян, посеянных на каждом квадратном метре, взошло от силы десяток. И те выглядели настолько болезненно, что впору было их выкапывать.

— Ну что, Виктор Алексеич, — мрачно сказал подошедший Петрович, снимая выцветшую кепку и почесывая седеющие волосы, — видишь, к чему привели твои эксперименты? Деньги на ветер, время потеряли, а земля как была мертвая, так и осталась.

Бригадир стоял, широко расставив ноги в стоптанных сапогах, и качал головой с видом человека, который предупреждал о неизбежном фиаско. На загорелом лице читалось смешение сочувствия и плохо скрываемого злорадства.

— Говорил я вам, — продолжал он, указывая мозолистой рукой на хилые всходы, — нельзя на отраве сеять и урожай получать хотеть. Земля-то мертвая, десять лет как ничего на ней не растет. А вы думали, семечки в землю бросил, и сразу рай небесный?

За Петровичем стояли еще несколько механизаторов, молча кивающих в такт его словам. Усатый тракторист с прокуренными желтыми усами тяжело вздыхал, а тощий комбайнер с морщинистой шеей покачивал головой.

— Деньги-то совхозные потратили, — добавил кто-то из них. — Известь возили, семена дорогие покупали, технику гоняли. А толку?

Я присел на корточки возле одного из хилых ростков рапса, аккуратно выкопал его саперной лопаткой. Корневая система оказалась недоразвитой, тонкие белые корешки едва достигали глубины двух сантиметров. При нормальном развитии они должны были уйти в землю на десять-пятнадцать сантиметров.

— Проблема не в семенах, — сказал я, вытирая руки о полотенце из грубого льна. — Они взошли, значит, жизнеспособные. Но корни не развиваются, не могут нормально питаться.

— Ну да, — фыркнул Петрович, — в отравленной земле корни и не будут расти. Любому дураку понятно.

Но я уже понимал, в чем дело. Известкование нейтрализовало кислотность, но тяжелые металлы остались в почве в труднодоступной для растений форме. Нужно было что-то, что помогло бы корням эффективнее извлекать питательные вещества и справляться с токсинами.

— Петрович, а скотина когда-нибудь траву с этих мест ела? — спросил я, поднимаясь с колен.

— Было дело, — неохотно признал бригадир. — Лет пять назад один неопытный пастух пригнал стадо. Коровы траву пощипали, что росла по краям. Потом две недели хворали, молоко горькое давали. Ветеринар еле выходил.

— А как лечили?

— Всяко пробовали. Травами больше. Матрена-знахарка помогала.

Вечером я поехал к Катьке. После ночных встреч в лесном шалаше мы виделись почти каждый день, и она стала моей отдушиной после трудных рабочих будней. Сегодня нашел ее возле коровника, где она заканчивала вечернюю дойку.

— Привет, ученый мой, — весело помахала она рукой, выходя из низкого деревянного строения с ведрами парного молока. — Что такой мрачный? Опять твои металлы не слушаются?

Катька была в рабочем синем халате, подпоясанном веревочкой, волосы убраны под белый платок, завязанный под подбородком. На щеках играл румянец, а в карих глазах плясали озорные искорки.

— Хуже, — вздохнул я, помогая нести тяжелые ведра к молочной. — Растения на загрязненной земле гибнут. Не могут нормально развиваться.

— Ой, — сочувственно протянула Катька, ставя ведра на деревянную подставку возле входа. — А что, совсем никак?

— Всходы есть, но слабые. Корни не растут, листья желтеют.

Мы устроились на скамейке возле молочной, построенной из потемневших от времени бревен с конопаткой из мха. Катька достала из кармана халата яблоко, разрезала складным ножиком с деревянной ручкой и протянула мне половинку.

— А знаешь, — задумчиво сказала она, жуя сочную мякоть, — у моей бабки Аксиньи похожая история была. Лет десять назад корова Машка отравилась, на заводской землице травы наелась. Хворала страшно, молоко пропало совсем.

— И как лечили?

— Бабка всякими настоями поила. Но еще землю особой водицей поливала, где Машка паслась. Говорила, что землю тоже лечить надо, а не только скотину.

— Какой водицей? — заинтересовался я.

— Из болота брала, где камыши растут. Только не простую, а настоянную на травах. Крапиву туда добавляла, полынь, еще что-то. А потом эту водицу по земле разливала, где Машка траву щипала.

Катька откусила еще кусочек яблока, размышляя:

— И знаешь что интересно? Через месяц на том месте трава лучше расти стала. Зеленее, сочнее. А Машка опять пастись туда ходила, только уже не хворала.

Я слушал, и в голове постепенно складывалась картина. Болотная вода, настоянная на травах…

В болотах живут анаэробные бактерии, способные перерабатывать органические соединения. А травяные настои могли содержать вещества, стимулирующие рост полезных микроорганизмов.

— Катя, а где эта твоя бабка живет? — спросил я. — Можно с ней поговорить?

— Померла уже третий год, — грустно ответила девушка. — Но рецепт ее я помню. Мне мама рассказывала.

— Расскажи и мне.

Катька перешла на серьезный тон, словно передавала священное знание:

— Берешь болотную воду, где камыши растут и тина зеленая. Настаиваешь на крапиве, полыни горькой, подорожнике. Еще корень лопуха добавляешь, если найдешь. Неделю в тепле держишь, чтоб забродило. А потом этой водицей землю поливаешь.

— А пропорции какие?

— Бабка на глаз делала. Говорила, главное, чтоб водица живая была, пузырьки пускала. Это значит, что работает.

Я записал каждое слово в блокнот с твердой обложкой, понимая, что Катькина бабка интуитивно применяла принципы, которые в моем времени назывались биоремедиацией. Болотная вода содержала консорциум полезных бактерий, а травяные экстракты служили питательной средой для их размножения.

— Катя, ты просто гений! — воскликнул я, обнимая девушку. — Твоя бабка открыла технологию, о которой ученые только догадываются!

— Да ну тебя, — засмеялась Катька, отстраняясь и поправляя сбившийся платок. — Какой там гений. Обыкновенная деревенская баба была, коров лечила.

На следующее утро я отправился в районную лабораторию к Кутузову, чтобы обсудить новую идею. Лаборант встретил меня в рабочем халате белого цвета, испачканном химическими реактивами, склонившись над микроскопом.

— Как дела с очищающими посевами? — спросил он, не отрываясь от окуляра.

— Плохо, — честно признался я. — Всходы слабые, корни не развиваются. Нужно что-то дополнительное.

— А что предлагаете?

Я рассказал о разговоре с Катькой и рецепте ее бабки. Кутузов внимательно слушал, время от времени кивая.

— Интересная идея, — сказал он, наконец оторвавшись от микроскопа. — Болотная вода действительно богата микроорганизмами. А травяные экстракты могут стимулировать их активность.

— Можем попробовать приготовить такой настой?

— Почему нет? — Кутузов встал, подошел к шкафу с лабораторной посудой. — У меня есть подходящие емкости. Только нужно все делать правильно, с соблюдением пропорций и температурного режима.

Мы потратили утро на планирование эксперимента. Решили приготовить несколько вариантов бактериального настоя, используя воду из разных болот и различные сочетания трав.

— Основу возьмем из болота у старой мельницы, — предложил я. — Там вода чистая, много органики.

— А где будем собирать травы?

— Крапиву и полынь найдем везде. С подорожником тоже проблем нет. А вот лопух придется поискать.

К полудню мы добрались до болота у разрушенной мельницы на УАЗике Кутузова. Взяли с собой стеклянные бутыли емкостью по пять литров, резиновые сапоги и сачок для отбора проб.

Болотная вода оказалась темно-коричневого цвета с зеленоватым оттенком, пахла тиной и разлагающейся органикой. При взбалтывании на поверхности появлялась пена, что свидетельствовало о высокой биологической активности.

— Консистенция подходящая, — оценил Кутузов, набирая воду в бутыль. — Много взвешенной органики, значит, и бактерий должно быть достаточно.

Мы набрали двадцать литров болотной воды и отправились собирать травы. Крапива росла густыми зарослями возле заброшенных построек, полынь нашли на сухих склонах, подорожник вдоль проселочных дорог.

— А где искать лопух? — спросил Кутузов, укладывая собранные растения в мешки.

— Там, где жирная земля, — ответил я, вспоминая ботанические знания. — Возле навозных куч, у заброшенных усадеб.

Лопух нашли возле старого скотного двора, где когда-то держали колхозный скот. Крупные листья в форме сердца росли из земли, насыщенной органикой. Корни пришлось выкапывать лопатой, они уходили в землю на полметра и были толщиной с детскую руку.

В лаборатории мы приступили к приготовлению настоя. Травы измельчили секатором с деревянными ручками, корни лопуха нарезали тонкими кружочками. Все сложили в большую стеклянную колбу, залили болотной водой.

— Температура должна быть около двадцати пяти градусов, — пояснил Кутузов, устанавливая колбу в термостат. — При такой температуре бактерии размножаются оптимально.

— А сколько времени настаивать?

— Неделю минимум. Нужно дождаться активного брожения.

— Давайте сделаем несколько вариантов, — предложил я, доставая из планшета листок с записями рецепта. — Проверим, какой состав эффективнее.

Кутузов кивнул, расставляя на лабораторном столе пять стеклянных колб объемом по три литра каждая. На боковых поверхностях он наклеил этикетки с порядковыми номерами, написанными синими чернилами.

— Первый вариант классический, по рецепту бабки, — сказал я, отмеряя стеклянным стаканом болотную воду. — Крапива, полынь, подорожник, корень лопуха в равных пропорциях.

В колбу номер один мы поместили по горсти каждой травы, примерно по пятьдесят граммов измельченной зелени. Корень лопуха, нарезанный тонкими кружочками, добавили в последнюю очередь.

— Второй без лопуха, — продолжил лаборант, заполняя следующую емкость. — Посмотрим, насколько он важен для процесса.

В колбу номер два пошли только надземные части растений. Крапива, собранная до цветения, когда концентрация полезных веществ максимальная. Полынь горькая с характерным серебристым оттенком листьев. Подорожник большой с широкими листьями в темно-зеленых прожилках.

— Третий вариант усиленный, — предложил я. — Добавим одуванчик и чистотел. Матрена говорила, что они тоже землю чистят.

Одуванчик мы нашли возле лаборатории, желтые головки уже отцвели, но листья сохранили сочность. Чистотел рос в тени за зданием ветстанции, узнать его было легко по характерному оранжевому млечному соку на изломе стебля.

— Осторожнее с чистотелом, — предупредил Кутузов, надевая резиновые перчатки. — Сок ядовитый, может вызвать ожоги.

Четвертый состав мы решили сделать концентрированным, удвоили количество трав на тот же объем болотной воды. Колба получилась настолько плотно набитой растительной массой, что жидкость едва покрывала содержимое.

— А пятый сделаем контрольным, — сказал лаборант, наливая в последнюю колбу чистую болотную воду без всяких добавок. — Чтобы понять, что дают именно травы.

Каждую колбу мы закрыли резиновой пробкой с вставленной стеклянной трубкой для отвода газов. Свободный конец трубки опустили в стакан с водой, так можно было контролировать интенсивность брожения по количеству пузырьков.

— Температуру поддерживаем постоянную, — напомнил Кутузов, размещая колбы в термостате. — Двадцать пять градусов, плюс-минус два градуса.

— А перемешивать нужно?

— Раз в день, аккуратно. Чтобы кислород поступал к бактериям, но не нарушать процесс брожения.

Мы составили график наблюдений. Каждый день в одно и то же время, в десять утра, записывать температуру, цвет жидкости, запах, интенсивность газообразования. Через три дня планировали взять первые пробы для микроскопического анализа.

— Интересно, какой вариант окажется лучшим, — задумчиво сказал Кутузов, делая первые записи в лабораторном журнале.

— Поживем — увидим, — ответил я, наблюдая за колбами в термостате. — Народная мудрость редко подводит, но наука все должна проверить.

Пока настой готовился, я ездил на загрязненные участки, наблюдая за состоянием хилых всходов. Картина не улучшалась.

Рапс и горчица едва держались, подсолнечник желтел и сохнул. Даже саженцы ивы и тополя выглядели угнетенно, листья поникли, рост практически остановился.

— Ну как, агроном, — ехидно поинтересовался Петрович, встретивший меня возле бывших очистных сооружений, — скоро урожай снимать будешь?

Я не ответил, но в душе закипала злость. Не на Петровича, он был прав в своем скептицизме. На себя, за то, что недооценил сложность задачи. Простого известкования и посева растений-аккумуляторов оказалось недостаточно.

Через неделю настой был готов. Жидкость приобрела темно-зеленый цвет и характерный запах брожения, кисловатый, но не неприятный. На поверхности появилась тонкая пленка, а при взбалтывании поднимались пузырьки газа.

— Процесс идет, — констатировал Кутузов, отбирая пробу для микроскопического анализа. — Бактерии активно размножаются.

Под микроскопом в капле настоя копошились множество микроорганизмов различных форм и размеров. Палочки, кокки, спирали, целый зоопарк полезных бактерий.

— Концентрация около пятидесяти миллионов клеток на миллилитр, — подсчитал лаборант. — Отличный результат.

Мы развели настой чистой водой в пропорции один к десяти и залили в канистры для транспортировки. Получилось двести литров бактериального раствора, достаточно для обработки двух гектаров загрязненной земли.

На следующий день я приехал на территорию завода с поливочной машиной. За рулем УАЗика с цистерной сидел Федька, в кузове громыхали канистры с бактериальным настоем.

— А что это за водица такая? — поинтересовался он, помогая переливать жидкость в бак поливочной машины. — Пахнет болотом.

— Лекарство для земли, — ответил я. — Поможет растениям лучше развиваться.

Мы выбрали для эксперимента участок площадью в один гектар, засеянный горчицей. Всходы здесь выглядели особенно жалко, хилые стебельки высотой в два сантиметра с желтоватыми листочками.

Участок разделили на пять полос по двадцать соток каждая. Колышки с номерами от одного до пяти обозначали границы опытных делянок. Шестую полосу оставили без обработки, для сравнения.

— Начинаем с первого варианта, — сказал я Федьке, помогавшему с поливочной машиной. — Классический состав по рецепту бабки.

Настой номер один имел темно-коричневый цвет с зеленоватым оттенком, пах болотной тиной с легкими травяными нотками. При перемешивании на поверхности поднимались пузырьки, признак активного брожения.

Поливочная машина медленно двигалась между рядами горчицы, равномерно распределяя жидкость. Норма внесения, двести литров на гектар, как советовала Катькина бабка.

— А этот почему светлее? — спросил Федька, когда мы переходили ко второму варианту.

— Без корня лопуха делали, — пояснил я. — Посмотрим, насколько он важен.

Второй настой действительно имел более светлый оттенок, желтовато-коричневый. Запах тоже отличался, меньше землистых нот, больше травяной свежести.

Третий вариант, усиленный одуванчиком и чистотелом, получился самым темным, почти черным. Пах резче остальных, с легкой горчинкой от полыни и характерным запахом чистотела.

— А от этого аж в носу щиплет, — заметил Федька, заливая концентрированный четвертый состав в бак машины.

— Там травы в два раза больше, — объяснил я. — Может, слишком концентрированный получился.

Пятый участок поливали чистой болотной водой без травяных добавок. Жидкость имела буроватый цвет и слабый запах тины.

Через три дня стали заметны первые изменения. На участке номер один, обработанном классическим составом, листья горчицы заметно позеленели. Желтизна почти исчезла, стебли выпрямились.

— Смотрите, как растения ожили! — восхищался Колька, сравнивая обработанные и контрольные делянки.

Второй участок, без корня лопуха, показывал более скромные результаты. Растения тоже позеленели, но не так заметно. Прирост высоты составил всего полсантиметра против сантиметра на первом участке.

— Значит, лопух действительно важен, — отметил я в блокноте. — Корни дают что-то особенное.

Третий участок с усиленным составом удивил неожиданной реакцией. Часть растений отреагировала бурным ростом, стебли вытянулись на три сантиметра, листья стали темно-зелеными. Но другая часть, наоборот, начала чахнуть, листья пожелтели еще сильнее.

— Передозировка получилась, — предположил Кутузов, изучавший результаты вместе со мной. — Сильнодействующие вещества в больших концентрациях могут угнетать растения.

Четвертый участок с концентрированным настоем показал самые противоречивые результаты. Около трети растений бурно пошли в рост, достигнув высоты пяти сантиметров. Остальные либо остановились в развитии, либо вообще начали засыхать.

— Как лекарство, — философски заметил дядя Вася, наблюдавший за экспериментом. — В малых дозах лечит, в больших калечит.

Пятый участок, политый чистой болотной водой, показал умеренное улучшение. Растения слегка позеленели и подросли на полсантиметра. Значит, болотные бактерии сами по себе полезны, но травяные добавки усиливают эффект.

Контрольная делянка оставалась без изменений. Хилые желтоватые всходы так и стояли, не показывая признаков улучшения.

Через неделю картина стала еще более ясной. Первый участок с классическим составом демонстрировал устойчивый рост. Горчица поднялась до семи сантиметров, листья приобрели здоровый зеленый цвет, появились первые настоящие листочки.

— Вот это да! — восхищенно говорил Петрович, еще недавно скептически настроенный. — Как в сказке какой! Было чахлое, стало бодрое!

Второй участок отставал, но тоже показывал положительную динамику. Высота растений достигла пяти сантиметров, окраска улучшилась, хотя и не так заметно.

Третий участок разделился на две зоны. Там, где настой подействовал благоприятно, горчица поднялась до десяти сантиметров и выглядела даже лучше, чем на первом участке. Но проплешины с погибшими растениями портили общую картину.

— Неравномерно подействовало, — констатировал Кутузов. — Видимо, концентрация активных веществ колебалась в разных частях настоя.

Четвертый участок превратился в лоскутное одеяло. Отдельные растения достигли фантастической высоты в пятнадцать сантиметров и выглядели как маленькие деревца. Но большая часть делянки представляла собой пустую землю с торчащими остатками засохших стебельков.

— Передозировка однозначно, — подтвердил лаборант. — Слишком концентрированный раствор убивает больше растений, чем помогает.

Пятый участок с чистой болотной водой показывал стабильные, но скромные результаты. Горчица поднялась до четырех сантиметров, позеленела, но развивалась медленнее, чем на участках с травяными добавками.

— Значит, травы действительно важны, — делал я выводы. — Они дают бактериям дополнительное питание или стимулируют их активность.

Контрольная делянка по-прежнему выглядела удручающе. Никаких изменений за две недели, растения так и остались хилыми двухсантиметровыми росточками с желтыми листьями.

— А теперь понятно, какой состав лучший? — спросил Федька, сравнивая результаты.

— Первый, классический, — ответил я без колебаний. — Стабильный результат, без побочных эффектов. Бабка Аксинья знала, что делала.

Мы решили обработать всю территорию загрязненных земель именно первым составом. За следующую неделю приготовили еще двести литров концентрата по проверенному рецепту: болотная вода, крапива, полынь, подорожник и обязательно корень лопуха в равных пропорциях.

— А почему именно эти травы работают? — поинтересовался Колька, помогавший собирать растения для нового настоя.

— Крапива богата азотом, — объяснил Кутузов, укладывая в мешок свежесрезанные стебли. — Полынь содержит вещества, стимулирующие рост корней. Подорожник дает витамины и микроэлементы. А лопух…

— А лопух что дает? — спросил Федька.

— Корень лопуха содержит инулин и другие полисахариды, — ответил я. — Это отличная пища для полезных бактерий. Они быстрее размножаются и активнее работают.

Результаты эксперимента с пятью вариантами настоев дали ценную информацию для дальнейшей работы. Классический состав оказался оптимальным, эффективным, но безопасным. Усиленные варианты могли дать лучший результат, но риск передозировки был слишком велик.

— Народная мудрость не подвела, — резюмировал дядя Вася, оглядывая преображенные участки. — Бабки наши не зря столетиями рецепты передавали.

Вскоре произошло чудо. Листья горчицы на обработанных участках заметно позеленели, а стебли выпрямились. К концу недели высота растений увеличилась вдвое, корневая система развилась до нормальных размеров.

— Смотрите-ка, — удивленно сказал подошедший Петрович, рассматривая окрепшие всходы, — а ведь растет зараза! Не верил, а оно вон как получается.

Успех первого эксперимента окрылил всю бригаду. Скептицизм сменился энтузиазмом, а работа пошла быстрее.

Результат превзошел ожидания. Растения не только окрепли, но и начали активно наращивать биомассу. Горчица поднялась на полметра, рапс зацвел желтыми цветочками, а подсолнечник выбросил настоящие листья размером с ладонь.

— А ведь работает твоя штука, — признал Петрович, теперь уже без иронии. — Думал, выкинутые на ветер деньги, а оно вон как получается.

Но главное даже не в росте растений, а в том, что они и в самом деле начали эффективно извлекать металлы из почвы. Анализы, проведенные Кутузовым, показали значительное снижение концентрации токсинов в корневой зоне.

— Хром снизился на тридцать процентов, свинец на двадцать пять, — докладывал лаборант, изучая результаты анализов. — Бактерии действительно помогают растениям справляться с металлами.

Вскоре загрязненная территория преобразилась до неузнаваемости. Вместо мертвой серой земли теперь зеленели посевы очищающих культур. Горчица поднялась на метр в высоту, подсолнечник выбросил первые бутоны, а саженцы деревьев тронулись в активный рост.

— Никогда не видел, чтоб на такой земле что-то росло, — качал головой дядя Вася, оглядывая преображенную территорию. — А теперь гляньте, загляденье!

Но самое важное, что технология заработала. Сочетание растений-аккумуляторов с бактериальной обработкой давало тот результат, которого не удавалось достичь каждым методом по отдельности. Народная мудрость в лице Катькиной бабки подсказала решение, которое ускользало от ученых умов.

Мертвая земля действительно ожила, но это только начало долгого пути к полному восстановлению.

Впрочем, с девушкой, которой я был обязан этим успехом, в последнее время происходило нечто странное.