Ферма

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. Пристрелите меня кто-нибудь или не стоит убегать от снайпера — умрешь уставшим

Ивета

Все началось со следующего утра, когда Милана сообщила, что Георг и Корбан, прихватив нескольких охранников, на рассвете уехали за топливом в Моронг, в прошлом небольшой городок на востоке от фермы, теперь называемый Старый город.

Наливая мне чай, Милана продолжала:

— Там уже и домов, наверно, не осталось, да и Скертонг-озеро обмелело, а может уже и высохло…

Я с облегчением выдохнула, радуясь тому, что какое-то время не увижу хозяина.

— …Туда день, там день, и обратно день. Значит, приедут скоро, — складывая нарезанный хлеб в глиняную миску, продолжила размышление вслух Милана.

Доев кашу, я вздохнула:

— Озеро… это ведь красиво… Я никогда их не видела.

Накрыв миску кусочком ткани, Милана отмахнулась:

— Ладно тебе, тут за забором озера, одно в другое вливается, а за ними море… — раздраженно фыркнула Милана. — Озер она не видела… Что на них смотреть, не добрый молодец же!

— Море? — Я на миг замерла с чашкой горячего чая в руке. — Правда? Я так мечтаю увидеть море!

— Увидишь… Вон Георг как за тебя заступился, — угроза хозяина отправить Казимира на заготовки за забор все еще мысленно довлела над Миланой, и она никак не могла мне ее простить. — Попроси его, и все получишь! И море, и озеро!

Если бы…

Я молча ей улыбнулась. Милана, которая до этого смотрела на меня нахмурив брови, наконец перестала хмуриться и улыбнулась в ответ:

— Вот ты хитрая же лиса, Ивета… Вот так ему улыбнешься, и он все сделает.

Не стала разубеждать ее. Встала, благодарно кивнула и ушла к себе. Надо было нарисовать картинки для новых занятий.

Я прошла в кабинет к Георгу, нашла все необходимое, и принесла к себе. Но не успела разложить бумагу на столе как ко мне в комнату, не разувшись у входа, ворвалась умница Маринка и, напряженно накручивая на пальцы кончики теплого платка, взволнованно сообщила:

— Маленький Славка пропал! Его все ищут!

— Как пропал? Куда?

Я как была в комбинезоне и тапках, схватила платок и побежала за Маринкой, которая уже на ходу мне рассказывала:

— В лес ушел, на мать обиделся. Там свекровь у Славкиной матери суровая очень, требует, чтобы в доме все чисто было. Хольге-то деваться некуда, Славку на улицу, а сама… ну все скрести! И улицу подметает и двор. Целыми днями что-то драит и чистит. А Славка орет, к матери просится… Зато свекровь ее все уважают, добрая хозяйка, хороший дом… в общем. — Последние выводы Маринка произнесла с несвойственным ей сарказмом, видимо наслушавшись подобного у кого-то из взрослых.

— Куда он мог пойти?

— Да кто ж его знает? — Маринка в большом удивлении размашисто пожала плечами.

Вчерашний дождь растопил большую часть снега и на следы рассчитывать не стоило.

Зато сейчас вновь все подморозило, что я почувствовала едва мы вышли из дома. Но возвращаться было уже поздно, и мы побежали бегом.

На улице перед одним из домов собрался народ. В основном старушки и дети, видимо остальные ушли на поиск малыша.

Среди толпы в глаза сразу бросилась высокая дородная женщина в длинном зеленом платье, которая гневно отчитывала молодую белокурую сильно заплаканную девушку. Та в отчаянии прижимала к груди руки, не в состоянии унять дрожь и слезы.

И без пояснений Маринки было ясно кто здесь кто. Все это время я всячески избегала вмешиваться в дела местных, но теперь пришлось. Так что, пробравшись через толпу зевак, игнорируя гневную свекровь, я подошла к девушке и спросила:

— Славик давно пропал?

Она повернулась, скользнув по мне потерянным взглядом, несколько мгновений пытаясь понять, о чем я у нее спрашиваю. Наконец, прерывисто выдохнув, отозвалась:

— Два часа как кинулись. Но его нигде нет!

Я печально кивнула. За два-три часа четырехлетний малыш мог уйти куда угодно.

— У друзей искали?

Она кивнула и вновь залилась слезами. Подошел молодой светловолосый мужчина, видимо отец малыша, обнял жену и, словно отвечая на незаданный вопрос, горестно покачал головой. Не нашли.

Славкина бабушка измерила меня внимательным взглядом и с достоинством ушла в дом.

Я отошла в сторонку и попросила маленькую Маринку позвать друзей Славки. Собрав вокруг себя учеников, первым делом спросила:

— Ребята, а куда вам запрещено ходить? — Маринка ведь сразу сказала, что он «обиделся на мать». Значит, будет делать назло, это логично.

— В лес… К лошадям... На реку… В господский дом… — Ответы детей посыпались как горох. Я только качала головой, ожидая нужной подсказки, так как сразу отмела перечисленные варианты: в лес идти далеко и страшно, это он сам говорил, уговаривая меня, после проказ туда его не отправлять, видимо дома кто-то пугал малыша темным лесом. Лошади закрыты, холодно. На реке зимой делать нечего. Дом тоже отпадает, хотя было бы неплохо, если бы он пришел ко мне.

Маленькая Агнешка, внучка Миланы, которая до этого молчала, негромко добавила:

— Ходить к стене… Нам нельзя ходить к стене.

Дети громко подтвердили ее слова. Ясно, и логично, и относительно близко.

Я повернулась, собираясь идти, но навстречу мне выскочила Милана.

— Ты куда голая? — раскричалась она на меня. — Давно не болела?! У-у, злыдня, хозяина нет, а ты болеть вздумала?!

Ничего я не вздумала. Но сейчас самое страшное сейчас — это мороз, который, все нарастает. А если мальчишка замерзнет?

Я сухо покачала головой и, не обращая внимания на громкие причитания Миланы, побежала в сторону стены. Толпа малышни кинулась за мной. Пришлось остановиться и приказать:

— Вы ждете нас здесь! Марина, ты тепло одета? — Склонив голову набок, девочка довольно кивнула. — Тогда пошли!

Позади остались жалобные просьбы детворы, взять их с собой. Мы с Маринкой почти бегом добрались до стены, что ровнялось подвигу, после дождя все пространство превратилось в зеркало, и даже просто идти было трудно.

— Куда же его занесло?.. — отдышавшись от пробежки, я размышляла вслух. Запыхавшаяся под толстой подпоясанной толстым ремнем шубой, Маринка глухо отозвалась:

— Мы еще летом сюда пробирались… тут полно земляники… — Тут она спохватившись, что болтнула лишнего, поспешила заручиться моим обещанием. — Вы же родителям ничего не скажете?

— Не скажу. Так что тут было?

Мы чуть сбавили шаг, чтобы разговаривать было легче.

— Что тут? Много земляники и… — Маринка на миг замолчала раздумывая. — Там есть трещина в стене. Над землей прямо. Ее за кустом не видно, но она довольно большая. Мы все на нее смотреть ходили.

Я покачала головой.

— Надо было взрослым сказать…

Маринка возмущенно фыркнула:

— Ага, нам бы досталось… и от родителей, и от хозяина.

Знакомая с подобным выбором не понаслышке, я не могла требовать от ребенка храброго признания, как оказалось, на которое сама была не способна.

— Ну да, ты права. Признаваться страшно.

Маринка часто закивала:

— А я че говорю… Теперь вспомнив о трещине, я думаю, что Славка туда и пошел. Ну… чтобы совсем уж в страшное место.

Я уже сильно замерзла. Потому спросила:

— Далеко до него идти? До этого страшного места?

— Не-а. Вон кусты видите? Там оно.

Не сообщи мне Маринке об этом «страшном» месте, я бы и внимания не обратила. Из земли вдоль каменного забора в трех местах торчали голые ветки. И только одну из зарослей можно было назвать кустом, два других с большой натяжкой можно было обозначить нежным словом «кустики».

К моей большой радости надежды Марины оправдались. Славка оказался здесь.

Сжимая в серой шерстяной варежке какую-то грязную тряпку, прижавшись спиной к стене, он явно засыпал под большим кустом. Настоящий храбрец. Смогла бы я уснуть в упырских подвалах под домом? В самом опасном для меня месте? Очень сомневаюсь.

Однако Марина расценила это по-другому:

— А вот ты где! Мы тут с ног сбились тебя разыскивая! Вот достанется тебе от отца! — Она собралась хорошо отругать мальчишку.

Славка растерянно хлопал глазами, так как видимо совсем позабыл о такой страшной опасности, как папино наказание.

Я подхватила его на руки и сказала Маринке:

— Беги к Хольге, скажи, что все в порядке, путь не волнуются. Сейчас я его принесу.

Маринка послушно кинулась исполнять приказ, видимо ей тоже хотелось обрадовать испуганных родителей.

Отправив ее, улыбнувшись, я посмотрела на Славку.

— Ты очень храбрый, Слав… — Мальчишка, который совсем притих, от этих слов мгновенно встрепенулся, кивнул и даже собрался рассказать громко и в подробностях, какой он на самом деле смелый. Но я испортила будущий рассказ героя, сурово добавив:

— Но не добрый. Ты очень-очень злой.

Он опять притих, сжался, словно на самом деле стал меньше.

— Мама, папа, бабушка все это время горько плакали, думая, что ты погиб в лесу. Дети и взрослые по морозу бегали, искали тебя. Это очень жестоко. Особенно по отношению к маме.

— Она меня обидела… — едва понятно пробурчал он.

— Нет… Это ты ее обидел. По-настоящему обидел. До слез.

Славке стало жалко маму, и он тоже, хлюпая носом, горько расплакался, размазывая слезы кулаком.

Грустно вздыхая про себя и поражаясь чистоте его души, вот бы взрослые плакали от того, что обидели близкого человека, я принялась искать в карманах платок, чтобы вытереть зареванный нос, но в комбинезоне у меня ничего не было, и я обратила внимание на тряпку в его руке.

И в шоке остановилась. Это был заляпанный кровью платок, которым я перевязала рану Жоржу.

— Слав, а где ты его взял? — мягко спросила я, указывая на окровавленную находку.

Отвлекшись, мальчишка пробормотал:

— Возле трещины.

— Ты отдашь его мне? А то мама испугается, ведь он весь в крови.

Вдалеке показалась толпа людей. К нам спешили радостные родственники малыша.

Славка со вздохом протянул мне находку. Я вытерла ему нос. И сказала:

— Все больше не плачь. Не расстраивай маму. — Мальчишка кивнул.

— Завтра жду тебя на занятиях, — сказала я, незаметно скомкав в руке платок.

Наконец подошли родители, и я передала драгоценную находку отцу Славки.

Они кинулись благодарить, я же, показав на свои отмерзшие ноги, извинилась и быстро распрощавшись, убежала в дом.

Итак, Жорж рядом.

Получится ли у меня с ним поговорить и извиниться?

Сегодняшние занятия из-за происшедшего пришлось отменить, так что у меня освободилось полдня, которые я намеривалась потратить с пользой. План был простой: согреться, одеться. И найти Марину, чтобы взять у нее для Жоржа кровь. И последнее, самое главное, найти самого Жоржа.

Размышляя об этом, я зашла в душ, но даже от холодной воды замерзшая кожа на ногах невыносимо болела.

Кое-как согревшись, натянув на себя все запасы шерстяных носков и теплых платков, я добралась до домика Марины, когда уже стемнело.

Однако, уже наслышанная о сегодняшнем событии, Марина неожиданно встретила меня упреком:

— У нас нет такой роскоши как время, чтобы научить наших детей необходимым навыкам, — невесело проговорила она. — Зачем ты отменила занятия?

— Все замерзли… Я в том числе.

Марина недовольно кивнула:

— О твоей глупости я тоже наслышана…

Я смущенно оправдывалась:

— Некогда было одеваться. Побежала в чем была.

Доктор сурово покачала головой:

— Хорошо, что вы его быстро нашли, а то бы и себя погубила, и мальчишку не нашла.

— На самом деле хорошо, что быстро, но я пришла поговорить о другом. Дети обнаружили трещину в стене. Опасно это или нет, я не знаю, но вот что они нашли около нее…

Я показала платок доктору. Она задумчиво его рассмотрела, потом перевела взгляд на меня:

— Это платок, которым ты перевязала рану тому однорукому воину?

— Да.

Доктор нахмурилась.

— Значит щель сквозная и достаточно большая, чтобы сквозь нее можно было что-то просунуть.

— Да. Вы же сообщите об этом Корбану? Когда они приедут, конечно.

Доктор удивленно на меня посмотрела:

— Я сообщу?! А что так? Поругались?

— Нет. Не совсем… В общем, неважно. Я хотела попросить у вас немного крови, хочу найти Жоржа. Его выгнали из-за меня…

Марина, деловито смешивая что-то в маленькой бутылочке, отозвалась:

— Я в курсе, Корбан рассказал.

— Он все же просмотрел данные с камеры и узнал, что Жорж в той драке невиноват? — Марина кивнула, достала из охладительной камеры три пакета с кровью и протянула их мне.

— Возьми веревку и сумку. Может, придется передавать через стену. И не забудь вот это… — Марина щелкнула на кнопку, и небольшой металлический предмет в ее руке окружило кругом света. — Фонарик. Правда, там заряд маленький …

Я готова была обнять ее за помощь,

— Спасибо…спасибо, Марина. — Скрыв улыбку, она устало кивнула. — Если встретишь Жоржа, передавай ему привет. И осторожно, а то ему не поздоровится, там кругом пушки и почти все простреливается.

— Обязательно! — Я еще раз ее горячо поблагодарила. И побежала к тому месту, где Славик нашел платок.

Однако в тот вечер Жоржа вызвать не удалось. Я мигала фонариком, звала, но в ответ не раздалось ни шороха…

Решив попробовать с утра, ушла к себе.

Дом был непривычно тих и холоден. Красотка со вчерашнего дня из своей комнаты не появлялась, а больше никого в доме не было.

Вернувшись к себе, не зажигая света, я раздвинула плотные занавеси, чтобы первые утренние лучи разбудили меня как можно раньше.

Георг

Добрались в Мораг мы быстро. То ли повезло, то ли мороз оперативно сработал: все, что растаяло вчера, сегодня ярко блестело и сочно потрескивало под гусеницами вездехода.

— Если бы можно было бы переночевать… Тут раньше такая шикарная рыбалка была… — вздохнул Корбан, с тоской провожая взглядом зеркальную поверхность огромного озера.

— Нельзя… Надо все исполнить максимально быстро. Вообще не хотелось Большой Переход устраивать в зимний мороз, но, кажется, иначе не выйдет…

— Большой Переход… неужели мы дожили, даже не верится! — совсем невесело усмехнулся Корбан. И тут же озабоченно добавил:

— А кто беспилотники засек?

— Кнут… Значит, скоро и основные силы подтянутся.

Вновь уставившись в окно, Корбан только молча кивнул.

Пока все складывалось удачно: путь занял не сутки, а восемнадцать часов, вездеход ехал по замороженной земле как по асфальту, дожирая последние запасы топлива.

— Вот и думаю… — печально продолжал я, наблюдая, как мы въезжаем в Мораг, разыскивая развалины бывшего завода по выпуску шин и автомобильных шлангов. — Это моя вина, что все так затянулось. И теперь весь план Большого Перехода под ударом. Но ведь хотелось все сделать правильно…

Корбан, во что-то всматриваясь на панели управления, насмешливо отозвался:

— Ну да… Ты у нас перфекционист известный.

Я отвечать не стал, внимательно изучая окрестности.

Волнение нарастало. Все замерли, напряженно осматриваясь, так что было слышно только рычание мотора.

— Нам направо… — указывая на здания вдали, вскликнул Вит.

Я кивнул, вездеход свернул к бывшему заводу.

Мы въехали на территорию с частично разрушенными постройками. Когда-то стояли высокие цеха со стенами из пластиковых панелей, кирпичные строение бывшей администрации на их фоне внешне выглядели относительно целыми.

— Теперь куда? — спросил водитель, повернувшись ко мне.

— Направо, следуй колее…

На входе нас ждали. Оставив вездеход с водителем неподалеку, мы подошли к охранникам на входе.

Охранник в сером костюме сухо поинтересовался:

— Вы за топливом? Стронтавская ферма?

Я кивнул. Значит ждали. Отчего это показалось мне странным. Не помню, чтобы я сообщал, откуда мы. Но может Корбан в самой первой переписке сказал…

Охранник быстро переговорил с кем-то по рации и добавил:

— Подождите хозяина, он сейчас подойдет.

Через минуту откуда-то из-за угла под охраной двух воинов появился хозяин.

То, что это именно он стало понятно по тому, как сразу вытянулись и замерли воины у входа. Но он не подошел к нам, а демонстративно остановился на углу, что-то приказывая своим бойцам. Потом вновь свернул за угол. Мне бросились в глаза только жесткие светлые волосы над холодными водянистыми глазами и тонкой линией рта. Но толком я его не рассмотрел, один их охранников у двери, тот, что все это время молчал, распахнул перед нами железную дверь, приглашая внутрь.

— Идите по лестнице на второй этаж. Там вас ждут.

— Что-то мне здесь не нравится… — шагая по бетонному коридору, рядом пробормотал Корбан.

Мне тоже. А еще лично мне вообще этот тип, хозяин, не понравился — ни его манеры, ни то, как он шел и указывал своим прислужникам, презрительно глядя на нас.

С первого момента он действовал мне на нервы. Как и вся обстановка здесь.

Мы поднялись по лестнице и вошли в бетонный коридор. Облезлые стены, мусор под ногами. Забитые металлом двери в кабинеты. Что здесь хранят? Я проверил три забитых намертво входа, ничего не открывалось. Не похоже, что здесь бойко вели торговлю. Или кого-то ждали.

Едва решил дать отбой и вернуться к вездеходу, как в конце коридора что-то промелькнуло и скрылось в одном из проемов.

— У нас гости… — тихо заметил я. Корбан тут же приказал:

— Всем внимание! Привести оружие в боеготовность.

Семеро воинов следовавших за нами, приготовились атаковать.

Внезапно по другую сторону, у лестницы раздался громкий лязг. Взрыв. Коридор осветило снопом искр. Трое наших упало.

— Проклятие! — прорычал Корбан, откатываясь вбок и толкая меня...

На двух наших, не успевших упасть или вжаться стенку с потолка упало что-то квадратное.

Щит с вбитыми в него кольями.

Острые куски дерева, пронзив тела как копьями, пригвоздили их к полу. Один погиб сразу, второй, дико вопя, еще минуту бился в предсмертных судорогах.

— Чееерт, — заревел Корбан, тщетно пытаясь найти тех, с кем можно за это разделаться. Но я понимал, что нас закрыли здесь как котят в коробке. И вряд ли дадут дойти до конца коридора.

Я дал знак: «пошли». И навел винтовку на место, где скользнула тень, но короткая очередь заставила вжаться в стену.

Пшемик стоял неудачно, его прошило очередью из автомата ровно в районе шеи.

Еще одного потеряли...

Из-за угла дали еще три очереди, и скрылись. Едва выстрелы затихли, мы кинулись к концу коридора, там оказалась еще одна лестница.

— Упустили! — бесновался Корбан, несясь вниз по лестнице.

Я дал знак последнему бойцу проверить, нет ли раненых, среди тех, кто остался лежать в коридоре. Быстро осмотрев, Ежик покачал головой. Мы кинулись следом за Корбаном.

Но его уже свалили и били ногами.

— Пошли прочь, — хрипел он, пытаясь закрыть голову.

Я начал стрелять, но на меня упала тяжелая сетка, за этим последовали удары

Но хуже всех пришлось Ежику. Самый молодой из всех моих солдат, Ежи застыл как рыба на гарпуне, с пронзенной металлическим прутом шеей. Его обмякшее тело, подрагивая, повисло на железной пике, отдавая Богу душу.

За ним стоял тот самый рыбоглазый хозяин, который выдернул из его тела железный прут и довольно подмигнул мне.

Ивета

С утра, как и планировала, начала «охоту» на Жоржа.

Фонарик я оставила дома, прихватив с собой веревку, сумку и запас крови, быстро добралась до уже знакомых кустов.

Несколько раз прокричав имя Жоржа, в расстройстве я полезла под куст, надеясь при свете дня отыскать хоть какую-то весточку, заодно обследовать трещину.

Весточки не нашлось, да и трещина оказалась не столь большой, как показалось детям. Пакет с кровью через нее однозначно не просунуть. Я поняла, как мой платок оказался здесь, его просто протолкнули палкой.

Получается, кровь для Жоржа мне придется переправлять через стену. И это совсем неудобно, но хоть успокою Марину, а то она волновалась насчет размера трещины.

Вдруг где-то над головой раздался голос.

— Эй… Девушка… Ты еще здесь?

— Да! Да! — Я поднялась с колен и запрыгала, задрав голову и крича, злясь, что так сложно переговариваться через высокую стену. Особенно если хочешь разобрать ответ.

— О… Хорошо, а то я забыл, как тебя звали…

Я улыбнулась, потом приложила ладони рупором и прокричала:

— Ивета, но это неважно, ты как, Жорж?

— Ивета… ну да. Слушай, Ивета, тут у вас крупная неприятность намечается… Чужаки на странных машинах недалеко в лесу остановились. На ваше ферму наметились… Ты меня слышишь?

— Да… Говори дальше…

Я застыла перед стеной, прижав к груди сумку с пакетами. На миг меня накрыла паника… Кто будет защищать ферму без Георга и Корбана? Это конец?!

Жорж тем временем продолжал:

— Да че тут говорить…их вроде немного, но машины очень уж страшные, даже ваша стена не поможет. Если ничего не сделать, снесут вашу ферму, как и соседние. Небось, и главных-то ваших вызвали, чтобы отвлечь…

— Ты и об этом знаешь… — проговорила я, невидящим взглядом уставившись в лед под ногами.

— Чего? Не понял! Говори громче… — с раздражением отозвался он, но тут же энергично добавил: — А-а-а, дошло! Да, мне деваться-то некуда, вот и бродил вокруг фермы… так что видел как они уезжали.

Тут я опомнилась.

— Жорж, прости… Я тебе тут кровь принесла, но не смогу переправить через стену. Мне надо бежать и предупреждать наших охранников. Прости…

— Это плохо, поесть мне сейчас очень нужно. — Недовольно проворчал он за стеной.

— Я понимаю, потом передам в два раза больше. А пока… прости! — Последние слова я прокричала на бегу.

Единственный, кто мог что-то посоветовать это Марина, я кинулась к ней.

Во время моего нервного монолога доктор мрачно молчала, что еще больше убедило меня в серьезности ситуации.

Не издав ни звука, Марина медленно прошлась по кабинету, постукивая ручкой по нижней губе, потом резко развернулась и сказала:

— Идем! — Что-то быстро прихватив что-то из шкафа, Марина резко вышла.

Оставив пакеты с кровью в холодильнике, я побежала за ней.

Мы быстро добрались до подвалов. По пути я по ее просьбе еще раз повторила то, что сказал мне Жорж:

— …их немного, но чужаки на странных машинах. Да, так и сказал.

Перед решетчатым входом в подвалы Марина резко остановилась и протянула мне что-то странное:

— Это инъектор, на всякий случай. Для особо ретивых кровопийцев. В нем десять доз. Используй по ситуации… Надеюсь на твой здравый смысл. — Она проговорила это быстро, механически, думая о своем, даже не взглянув в мою сторону.

С опаской принимая в руки прохладный металл, еще раз осмотрела блестящую трубку.

— Будь осторожна, к этому яду антидота нет. Используй только для защиты.

— Я поняла.

И растерянно кивнула. Неужели придется с кем-то сражаться?

Больше не разговаривая, мы прошли по коридорам до комнат наблюдения, где обитал Кнут, тот, кому хозяин доверял и кого назначил главным на время его отсутствия.

Хотя в доме большей частью было электричество, часть коридоров охраны, где жили упыри, видимо ради экономии, освещалось факелами. Они были укреплены вдоль бетонных стен с помощью специальных держателей, и в их странном, танцующем свете казалось, будто пространство оживает, едва мы скрываемся за углом.

Признаюсь, хотя я и делала вид, что безучастна и невозмутима, но замечая, как упыри, заметив нас, выползают из полутьмы коридоров, внутренне содрогалась. Упыри охранники бросали свои дела и словно завороженные шли следом.

Я спиной ощущала их любопытные голодные взгляды. Особенно меня передернуло, когда в толпе зевак оказался Аман, который с плотоядной ухмылкой смотрел на нас.

Не на нас, на меня. От этого по спине потек холодный пот. Нет, я его не испугалась, скорее это было омерзение.

Марине, судя по всему, ни до чего дела не было. В своей задумчивости она совершенно естественно игнорировала все усмешки и попытки упырей привлечь к себе внимание. Пока один из них не загородил собой путь в комнаты наблюдения, прикрыв дверь своим телом. При этом его рожа счастливо улыбалась, словно он предпринял невесть что великое.

Приподняв инъектор, с напряжением наблюдала, как Марина, словно опомнившись, опешила, заметив перед собой громилу с идиотской улыбкой. В этот момент я ощущала ее раздражение как свое, — времени нет, а он играться вздумал.

— Мне некогда… просто отойди, — холодно отозвалась доктор на немой вызов здоровяка. Он улыбнулся еще шире, но с места не сдвинулся.

Марина, не меняя положения, невозмутимо выстрелила из своего инъектора… Упырь упал. На миг все застыли в удивлении, но через миг кровососы гневно взревели. Словно не замечая никого и ничего, Марина, обернувшись, задумчиво на меня посмотрела.

Я в шоке уставилась на нее. А как же использовать оружие «только для обороны»?! Заметив мой ужас, доктор усмехнулась:

— Да спит он! Сама знаешь их реакцию на спиртное… Это всего лишь разбавленный спирт.

С опаской кивнула, недовольство упырей позади нас критически нарастало. Они угрюмо надвигались на нас. Еще немного и накинутся…

Тут дверь резко распахнулась, протерев телом спящего упыря бетон коридора, заодно убирая его с нашей дороги.

— В чем дело? — Кнут, высокий блондин с серыми глазами, очень похожий на нормального человека, выглянул в коридор. Обведя изучающим взором сначала доктора, потом меня, презрительно сморщился и, не скрывая насмешки, добавил:

— Что случилось… глава фермы?..

Это Марина глава? Значит, Георг все оставил на нее.

Марина, игнорируя насмешку в словах охранника, вошла в комнату наблюдения. И не сводя с Кнута острого взгляда, холодно поинтересовалась:

— Ферма в окружении, куда смотрит твоя охрана? Ты что-то предпринял? И почему я узнаю о проблемах от посторонних?!

— О чем ты? Какое окружение?! Посторонние?! Что за бред!.. — не скрывая раздражения, отозвался Кнут. Двое, наблюдавших за экранами, упырей убивали взглядами нарушительницу спокойствия. Кровососы за нашей спиной громкой возмущались, и самое мягкое из этих высказываний было: «что эта курица с фермы понимает».

Марина взорвалась.

— Все вон! Кнут, пошли к экранам! — сквозь зубы прорычала она, захлопнув дверь перед остальными упырями.

В этот момент меня посетила жуткая мысль, а вдруг Жорж ошибся?! Вдруг он принял за оружие что-то другое?! Или просто обманул?! От этого у меня в груди все сжалось и похолодело. Эти типы никогда не простят Марине такого тона. Да что я, упырей не знаю? Самодовольные, упрямые, самоуверенные сверх всякой меры…

Не дожидаясь того, что Кнут сам проверит периметр фермы, Марина раздраженным жестом выставила одного из наблюдателей из кресла, сама села за пульт и начала что-то умело нажимать. Судя по тому, как двигалось изображение на мониторах, она изменяла положение камер.

— Смотри! — наконец с раздражением указала она пальцем в экран. Все находящиеся здесь пригнулись вслед за ее перстом, беззвучно вглядываясь в указанное пространство на экране.

Неподалеку от ворот — расстояние определить трудно, он постоянно перемещался — двигался непонятный объект, похожий на вездеход Георга, только больше и с длинной трубой в верхнем отделении.

Кнут, удивленно вскинув брови, несколько мгновений растерянно таращился на нее. Марина, оторвав взгляд от экрана, добавила:

— Убедился? Объявляй тревогу!

— Да. Но откуда… — судя по легкой растерянности в голосе, Кнут никак не мог прийти в себя и вся его заносчивость куда-то испарилась.

— Все потом! У вас есть план Корбана на подобный случай. Исполняйте.

На этот раз молча Кнут кивнул и нажал на какую-то кнопку. Зазвучал сигнал. Лампы в комнате резко потускнели и засветились тускло желтым. Не произнося ни слова, мы наблюдали через мониторы за разворотом пушек.

Кнут, нахмурившись, жестом попросил нас с Мариной уйти с его пути, вышел в коридор и принялся отдавать приказы.

Как я поняла потом, план Корбана, который он должен исполнить, по сути, был очень прост. Отряд под руководством Кнута, пройдя через черный ход, и обойдя часть периметра, должен выйти в тыл врагу.

Ну, на словах все было легко, на самом деле все получилось куда страшнее, я и представить не могла насколько...