Ферма

ГЛАВА ПЯТАЯ. Все идет хорошо, только мимо

Георг

Корбан вызвал меня на осмотр «новобранцев». Тех самых, что обитали в лесу вокруг фермы и которых мы периодически отстреливали. Эту порочную практику, как называл подбор новых охранников мой генерал, мы начали еще лет десять назад.

В ограниченном пространстве бетонных подвалов быстро выяснялось, что собой представляет каждый. Это позволяло оставлять на службе только тех, кто был готов верно служить нам, хотя случались и осечки.

Держа в руках несколько вскрытых пакетов с кровью, мы вышли к опушке леса, где естественный овраг намыл из-под сосновых корней слой рыжего песка, образовав природную арену.

Я по себе знал, как обостряется нюх при голоде, что аромат крови можно учуять чуть ли не за километр, и был против варварского уничтожения драгоценной тары, на что Корбан резонно отозвался:

— Тебе нужны хорошие воины или нюхачи? Вскрывай пакеты сильнее, пусть соберутся все, кто близко, чтобы было из кого выбрать.

— Раз уж так все просто, в кружку бы перелил и не портил мне пакеты, — все еще ворчал я.

Корбан в раздражении только с досадой покачал головой.

Ну да, считает, что я мелочный, а я думаю о том, что еще немного и нам не в чем будет хранить кровь. Маленькой партией эти пластиковые емкости не закупить, а большую приобретать опасно, тут же здесь появятся любопытные и желающие поделиться.

Все пушки на стенах позади нас были настроены на опушку леса, но я приказал отключить их от автоматического режима и настроить на ручное управление. А за пультом оставил Кнута, кстати, одного из первых «новобранцев», тех самых, из леса. Толковый парень прижился у нас, и давно стал правой рукой Корбана.

К началу набора новичков все готово. Мы, кровь для победителей и отряд вооруженных охранников позади нас, который остался стоять на бетонной площадке у входа в подвалы, готовый в любой момент отразить нападение.

При появлении из леса первых отбросов, Корбан крикнул:

— Кто из вас победит, получит пакет с кровью!

Завязалась драка. Давно не питавшиеся отбросы были как никогда ослабевшими. Если долго не питаться, выцветают глаза, выпадают волосы, а кости становятся тоньше и слабее фарфора и при ударе рвутся как натянутая бумага. Конечно, в правильных условиях это постепенно исправлялось регулярным питанием, но я не хотел брать на содержание абы кого, кровь — это золото!

— Совсем слабые, — разочаровано наблюдая за вялой схваткой двух «бумажных вояк», заметил Корбан. — Кажется, зря мы это затеяли…

Я знал критерии отбора Корбана. Высокие, широкоплечие, здоровые физически… и агрессивные. Такие потом гибли пачками и все наши усилия привести их в нормальное состояние пропадали зря. Но Корбан был упрям, и я так и не смог убедить его подбирать охрану по другим параметрам.

Мой генерал уже кивнул одному здоровяку, раскидавшему половину отбросов и даже схватившему брошенный на песок пакет с кровью, показывая, что он нам подходит. У этого видимо с питанием было лучше, чем у остальных, раз глаза и весь вид соответствовали нормальному человеческому.

Мое внимание привлек однорукий белоглазый отброс, который, не шевелясь, несколько минут простоял у края леса. Затем, явно оценив обстановку и что-то про себя рассчитав, подошел и одним ударом свалил корбановского избранника, после чего с вызовом уставился на меня.

— Вот этого, однорукого, берем, — сухо заметил я, оглядываясь на Корбана.

Выражение лица моего генерала осталось неизменным, но у меня создалось впечатление, что он мысленно закатил глаза.

Я довольно хмыкнул. Ничего, я тебя тоже периодически придушить хочу, что поделать... потом отпускает. Но тут Корбан поднимающему с песка здоровяку дал знак и жестом показал на место около нас.

Теперь раздраженно вздохнул я. Ладно, пусть набирает себе здоровых идиотов, главное чтобы они его слушались. «Воины разные нужны, воины разные важны…» Переиначив детский стишок, я продолжал наблюдать за новыми отбросами, выползающими из леса на запах крови, причем «выползающие» зачастую отнюдь не метафорически.

Набрать хоть бы с десяток нормальных охранников…

Чтобы чуть отвлечься от скуки, — воины из атакующих друг друга отбросов были так себе, примерно, как из Иветы грузчик, — я повернулся к однорукому отбросу, и спросил:

— Как зовут?

— Георгом… — Я сухо кивнул. — Тезка значит… Ну, Жоржем будешь, чтоб не путали позже.

Обесцвеченный как попугай альбинос однорукий отброс из леса, теперь страж Стронтавской фермы, усмехнувшись, кивнул.

Корбан, наблюдавший за мной, следом спросил у здоровяка:

— А ты чьих будешь? Как хозяина звали?

— Гансом…

Мы с Корбаном озадачено переглянулись, кивком поощряя его говорить дальше.

Здоровяк, отпив крови, продолжил:

— Я потому сюда и пошел, мне ваш человек столько всего о Стронтавской ферме рассказывал. А на ферме никого не осталось, кого смогли поймать — угнали по проказу командира диких. Я сбежал и направился прямо сюда.. — Здоровяк, окинув однорукого раздраженным взглядом, замолчал.

— Черт! — тихо выругался Корбан.

Я был с ним полностью согласен. Значит, прихвостни архонта уже ничем не брезгуют. Ни Корбан, ни я, даже мысли не допускали, что ферма с уровнем охраны как у Ганса могла быть разграблена просто толпой отбросов или силами неугомонных соседей, если б такие и были.

— Проклятие! Времени у нас совсем не осталось! — Я был в отчаянии, нет, в бешенстве! Корбан понимающе кивнул:

— Надо стену усилить… Или хороших бойцов прикупить… — пробормотал он, задумчиво вручая мне список всех бойцов, который я уже недели две просил его составить.

Пробежался глазами по отчету и покачал головой. Какие бойцы, где их взять… Да и не написано на них, что они хоть что-то стоят. Так что с некоторым опозданием ответил:

— Нет, стену улучшать уже бессмысленно. Надо срочно топливо, патроны добыть. И книги.

— Не-е-е… ну лекарства, оружие, приборы, инструменты… это я понимаю, а книги-то зачем? — раздраженно спросил Корбан.

— Чтобы было, за что мозгам зацепиться, иначе первобытно общинный строй им обеспечен, — проворчал я.

Но все впустую, Корбан не одобрял мои методы подготовки задуманной операции.

К этому моменту остальные отбросы на опушке добили друг друга за остатки крови в пакете. Кроме первых двух мы подобрали еще шесть охранников и выдали им немного крови.

Закончив, вернулись в подвалы. Настроения, сегодня что-то делать, не было.

Я долго готовился, исполняя план пошагово, обдумывал дальнейшие задачи, затратил уйму сил, времени и средств, и это все могло в любой момент рухнуть, избери архонт себе в жертву ферму чуть севернее гансоновской…

— Ублюдки… как они не вовремя! — Судя по всему, Корбан, который шел по коридору следом, за мной сейчас думал о том же. Тут он оживился:

— А ты знал, что он не просто так назвал себя архонтом? В родном греческом языке оно имеет точное практическое значение, но славянских и прочих языках архонтом зовут злого духа-мироправителя, он же «князь мира сего», он же дьявол.

— Я понял, — раздраженно отмахнулся я от пояснений Корбана. — у этого, мать его, архонта, историческое или лингвистическое образование, и он решил выпендриться перед всеми своими, типа, знаниями.

— Ничего ты не понял… — устало вздохнул Корбан, сворачивая к себе. — Ладно, приходи ко мне вечером, и веточку-Иветочку приводи, будем фильмы смотреть. И чай пить… нам с тобой необходимо успокоиться и обдумать, что делать дальше.

Я достал из кармана ключ и остановился перед решеткой двери, ведущей на ферму:

— Твоя веточка-Иветочка, занята… Подругу себе завела, — раздраженно отозвался я, переводя пушки на пульте в автоматический режим. — Они теперь с Красоткой не разлей вода: ужинают вместе. И завтракают тоже.

— Серьезно? — насмешливо спросил Корбан, наблюдая за моими действиями.

Я в том же настрое кивнул.

— Днем с детьми занимается, а по вечерам к подруге ходит. В общем, некогда ей… живет полной жизнью.

Корбан удивленно развел руками:

— Серьезно? Занимается? И как? У нее же на руках ничего нет: ни книг, ни букварей, ни тетрадок… ни доски с мелом. Даже не представляю, как она пытается донести до детей всю эту, такую далекую от них казуистику.

— Последний раз, когда я к ним заглядывал, дети группками «ходили в гости» друг к другу и расхваливали свои буквы. Типа: «Я — К, такая важная буква, без меня вы не поедите каши…» — усмехнулся я, закончил с пультом и открыл замок на двери.

— И как ты думаешь? У нее получается? — Корбану обучение в таком стиле явно понравилось, а я про себя усмехнулся, — если ты в душе ботаник, то это навсегда!

Равнодушно пожал плечами:

— Сейчас ничего сказать нельзя. Играет с ними. Дети в восторге. Даже старшие… Пока младшие запоминают в каких словах есть их буквы, старшие пытаются из младших детей, изображающих буквы, составлять слова.

Если честно, я был доволен работой Иветы. С этой проблемой, — по сути, я выставил ее среди чиста поля и заставил выживать, — несмотря на то, что вначале девчонка пищала «не могу», она все же справилась.

— Весело… — вздохнул Корбан и, приоткрыв свою дверь, чуть тише добавил. — Лишь бы все не зря.

— А об этом мы поговорим сегодня вечером за фильмом. Сейчас иди, новобранцев пристраивай.

— Э-э-э, сам разберусь, не доставай советами! — раздраженно прошипел он.

Корбан терпеть не может, когда я указываю ему на очевидное.

— Так ты все решил ехать за топливом? Рискнем?

Я кивнул:

— Путь стал, болота замерзли… самое время. Да и выбора нет, обстоятельства припирают к стенке.

— А может это случайность? Ну… то, что ферму Ганса распотрошили? — начал было Корбан.

Я лишь с досадой отмахнулся:

— Не смеши меня, случайность… Случайности не случайны. Они рыщут где-то рядом. Чего себе лгать? Нам надо срочно найти топливо… займись этим.

Мой генерал задумчиво кивнул.

— Ладно, вечером жду у себя! — добавил Корбан и зашел к себе.

Мне надо было расспросить новичка с фермы Ганса подробнее, так что, захватив в своем кабинете новые пакеты с кровью, вновь спустился вниз.

Чуть позже, уже вечером, я прошел прямо к кабинету Корбана. И постучал.

Пропустив меня вперед, он ногой захлопнул за мной дверь, все это он проделал, что-то печатая на планшете.

— Топливо ищешь? — спросил я, краем глаза окинув монитор в его руках.

— Да… влез в городской канал связи, проверяю свежие запросы…

— Что-то есть? — поинтересовался я, садясь на диван.

— Не-е, было два предложения, но их быстро перехватили… Так что, если что из предложений поймаю, прыгаем в вездеход и летим за ним.

Корбан, наконец, вспомнил, зачем я здесь, и отложил планшет.

Он прошел к сейфу у стены, в котором стоял хрустальный графин с проспиртованной кровью. Корбан щедро налил ее в два бокала и передал один мне, второй взял себе.

Я с отвращением вдохнул аромат обработанной антикоагулянтом* густой кровавой жидкости и спросил:

— А крепче у тебя ничего нет?

Корбан миг помедлил, потом задумчиво кивнул и достал коньяк.

*Антикоагулянт – здесь, вещество, не дающее крови сворачиваться.

Ивета

Едва я вошла к Красотке, которая упорно не позволяла назваться себя иначе, как следом за мной в ее комнату влетела перепуганная Милана.

Комкая теплый серый платок в руке, она прямо завыла:

— Ой, девки… ужас-то какой! Что делается!! Там все горит, все-все… горит, пожар, а я не могу найти хозяина.

— Он у Корбана, — обернувшись, испуганно отозвалась я.

Милана приказала:

— Тогда беги к нему и веди их сюда, скажи, что горит склад с кукурузой! А мне некогда, я бегу к Маринке, там обожгло троих… — На бегу накидывая платок на голову Милана умчалась.

Я испугалась, но весь этот переполох только развеселил Красотку:

— Ой, суматошка-то какая… — Красотка весело посмотрела вслед убегающей Милане. — А бегает-то бабка как… так и антилопы от зависти вымрут.

— Пожар… как иначе. — Я быстро повернулась и пошла к двери. Сегодня Красотка обещала показать, как будет шить себе новое платье, но видимо опять ничего не получится. Теперь из-за меня.

Заметив, что я шагнула к двери, подруга возмутилась:

— Эй, а ты зачем ты туда идешь? Они и без тебя разберутся! Делать тебе, что ли, больше нечего, как помогать им!.. — Красотка явно обиделась на мое желание оставить ее. Я виновато покачала головой:

— Не могу. Извини.

Когда я выходила, услышала гневное:

— Ну и дура!

От ее слов стало больно, но я успокаивала себя тем, что никогда особо умной себя не считала.

— Дура, так дура… — с горечью прошептала я, удаляясь от ее комнаты.

В кабинете Георга я ключ, который всегда лежал в вазочке на столе, и пошла вниз. Без ключа его не вызвать. Просто, если Корбан поставил фильм, то за пределами комнаты им ничего не слышно, и кричи не кричи, бесполезно.

Я спустилась к бетонным переходам, которые здесь все почему-то называли подвалом. Зажужжал моторчик, и оружие перед решетчатой дверью повернулось в мою сторону.

Это защита против упырей. Там стоит датчик, которые сверяет лица, проверяет пульс и температуру. На ферму можно входить только двоим упырям: хозяину и Корбану, остальных кровососущих пушка расстреляет на месте. Людям ничего не грозит.

Я открыла дверь, сделанную в виде толстой решетки, и вошла в подвал. Потом, вспомнив, как это делали Корбан с Георгом, тщательно закрыла дверь на ключ.

Пересекла коридор и, постучавшись, вошла к Корбану.

И обомлела.

Оба крепко спали. Корбан храпел, и не перестал этого делать, даже когда я потрясла его за руку. Потрогала Георга за плечо. Стукнула по руке. Но и он словно ничего не чувствовал.

Стала трясти сильнее. Но они не просыпались.

Я в отчаянии прокричала, тряся Георга за плечо:

— Проснитесь! Хозяин… Пожар! На ферме пожар, есть обожженные! Кукуруза ваша пропала…

Георг на половину открыл один глаз… но тут же вновь отключился.

— Проклятие какое-то! Да проснитесь же! — Но ничего не менялось. Корбан храпел, Георг спал как убитый.

Я вышла из комнаты, не зная, что предпринять. Там на ферме пожар и они нужны людям, ко всему, как оставить их здесь в таком беззащитном состоянии?! Вариант, что какой-то амбициозный охранник, из воинов Корбана, сюда забредет случайно и уничтожит старых хозяев, чтобы присвоить ферму себе. Я с таким сталкивалась пару раз в питомнике, который не раз таким образом переходил из рук в руки новым хозяевам.

— Да как же так… — прошептала я, — кого можно позвать на помощь? Ну почему все так не вовремя?!

Первым делом проверила: дверь комнаты Корбана не закрывалась. Ключа я не нашла. Осмотрела все плоские поверхности: стол, подлокотники, пол, на случай падения, — все, на что можно положить или уронить ключ. В карманы его комбинезона лезь и не стоило, они настроены только на движения владельца, даже если я приложу к датчикам его пальцы, карманы не откроются.

— Ну почему ключ, который всегда валялся без контроля, когда понадобился, просто исчез?! — простонала я. — И как вы могли… такая беспечность! Вот никогда не думала!.. — Я пнула спящего Георга. — … Что он может быть так беспечен!

Время шло, теперь речь шла уже не о пожаре, а самих хозяевах.

И тех, кто им может помочь… Кнут… один из тех, кому доверял Георг.

Но как его вызвать?

Я вышла из комнаты Корбана, прошла по бетонному коридору до угла… Может, кого-то попросить его привести?

Заглянула за угол, там никого не было.

— Эй, тут есть кто?

На мой негромкий вопрос из-за дальнего угла высунулась бритая голова одного из охранников.

Я вежливо кивнула и попросила:

— Вызовите, пожалуйста, Кнута, передайте, что его ждет Корбан.

Но обладатель лысой головы вместо того, чтобы отправиться за помощью, пошел ко мне. Уже на втором шагу стало ясно, что эту проблему так просто не решить.

Мне все это не нравилось, и я едва сдержалась, чтобы не сбежать, но усилием воли остановила себя на месте, все еще надеясь, что бритоголовый воин в зеленой одежде охраны просто хочет уточнить детали.

Сглотнув, что-то мне совсем не нравился этот лысый упырь, я вежливо спросила:

— Как вас зовут? Мне надо знать о ком говорить Корбану…

Лысый на миг задержался, потом прибавил шаг:

— Аман… Зови меня так. — И нагло усмехнулся.

— Хорошо, Аман. Так ты пойдешь за Кнутом?

— А зачем тебе этот выскочка?

— Не мне… Это Корбан его зовет. Срочно.

— Так почему не по рации позвал? Зачем послал тебя? — уже открыто насмехался он.

Я нервно оглянулась, измеряя расстояние до двери… Закрытой двери. Открыть не успею. Потом повернулась и невозмутимо повторила Аману:

— На ферме сильный пожар. Я не знаю почему он без рации, может Корбан оставил ее в доме, может она разрядилась… Только знаю, что меня послали за Кнутом, так как Семен и прочие помощники хозяина сейчас заняты! Воду носят и пожар тушат.

Кажется, я привела ему все необходимые доводы, чтобы не сомневаться и пойти за Кнутом, но Аман меня словно не слышал.

— Еще раз, позови Кнута, это срочно! Потом сам будешь пояснять хозяину, почему он вовремя не пришел! — раздраженно напомнила я.

— О, теперь и хозяина приплела… — Лысый с ухмылкой сплюнул, остановившись прямо передо мной.

— Если ты не собирался помогать, то чего тратишь мое время? Им помощь нужна… — уж совсем другим тоном начала я.

Но вместо ответа Лысый, оскалив зубы как дикий зверь, резко схватил меня за шею.

Отступая, я сделала большой шаг назад, и уперлась в стену.

— Отпусти! — крикнула я, когда упырь начал перекрывать мне воздух.

— Нет уж… ты сама сюда пришла.

— Меня послали…, — прохрипела я, пытаясь оттянуть его руку от своего горла.

— Ах, ну и разбаловал свою скотину Георг! Хозяина не признаешь, с поручением посылаешь… За такую наглость надо ответ держать!.. — Проговаривая это сквозь зубы, он попытался расстегнуть комбинезон, который мог поддаться только мне.

— Ах, вот какими штучками вас наделяют… нет, нам такие раздать! — гневно дергая за молнию, прошипел Аман.

Кажется, наличие защитного комбинезона он добавил ко всем остальным моим «проступкам».

Но говорить я не могла, силы упыря и человека изначально не ровны, я ничего не могла сделать, даже хрипеть. Только судорожно вцепиться в его руку, чтобы он меня окончательно не придушил.

— Расстегивай его, давай!

Я из последних сил помотала головой: нет!

Он с насмешкой вывернул мою руку и подставил пальцы к датчику. Комбинезон ошибочно посчитал это моим движением и застежка молнии подалась.

От удушья и боли я начала терять сознание, сползая на бетон… Где-то рядом раздался холодный голос:

— Отойди от нее, не видишь, она тебя не хочет!

Лысый пропустил его предостережение мимо ушей и, продолжая расстегивать молнию до конца, фыркнул:

— И не надейся мне помещать, безрукий уродец. Это моя добыча! И вообще… Даже если эта девчонка тебе даст, ты сильно разочаруешься! Такая же доходяга как ты! — Он убрал руку с моего горла и ухмыльнулся мне в лицо:

— Хотел бы я посмотреть, как ты раздвинешь для меня эти тощие ножки!

— Аман… — Я, задыхаясь, оборвала его, в гневе оттолкнув ногами, — заткнись, урод!

Лысый, который от моего удара едва сдвинулся с места, довольно заржал:

— Какая храбрая! Ждешь, что твой хозяин кинется тебя защищать? Да разбежался, зачем ему такое уродище… А я не гордый, мне теперь всякая сойдет!

Пользуясь тем, что он отвлекся, я попыталась застегнуть молнию. Но он поймал мою руку еще на талии, сжав ее так, что затрещали кости. Я закричала от боли.

Тем временем неизвестный, с которым говорил лысый, подошел совсем близко и вдруг со всей силы ударил Амана ногой по голове. И это был не мой слабый удар: лысый по инерции отлетел и ударился лбом о бетонную стену коридора.

Тут я увидела, что мой защитник однорукий, очень истощенный упырь с белесыми глазами, как раз тот тип упырей, который я когда-то больше всего боялась и ненавидела.

Однако, несмотря на свой жалкий и очень истощенный вид, не давая Аману подняться, он несколько раз здорово ударил его ногой. Причем проделал это абсолютно хладнокровно, словно играя. Когда лысый потерял сознание, однорукий подошел ко мне. Я не успела даже испугаться, когда он поднял меня одной рукой.

— Пошли, я отведу тебя, тебе надо быстрее убраться отсюда.

— Да…

Я вытерла слезы и, шатаясь, пошла за ним, едва соображая.

Затянув молнию на горле, уже не считая комбинезон таким «умным», заблокировала ее.

— Меня зовут Ивета…

— Ладно… — равнодушно отозвался однорукий и пошел к дверям

— Спасибо… что помог, — выдохнула я, пытаясь говорить членораздельно, несмотря на то что меня до сих пор трясло. — Не ожидала… за твою помощь. Я имею в виду…

— Иди скорее… — вместо ответа угрюмо пробурчал однорукий, нетерпеливо оглядываясь.

Я кивнула, но все равно мы не успели.

К упавшему без сознания Аману подошли два упыря, судя по оборванной одежде, такие же новички, как и однорукий.

— Это ты? — оглядевшись и заметив нас, раздраженно воскликнул здоровяк с нормальными глазами.

— Я задержу их, — вместо ответа сквозь зубы отозвался однорукий. — А ты быстрее открывай дверь и уходи! Я не смогу за себя драться и тебя прикрывать!

С тоской поглядела на прикрытую дверь в комнату Корбана, вынула из кармана ключ и открыла решетку, выскользнув наружу.

Закрыв дверь, переживая за своего защитника, с тоской смотрела как однорукий, несмотря на увечье, уже сбил одного из нападавших с ног, пользуясь тремя целыми конечностями равноценно, как обезьяна. Но их было двое, и силы были явно не равны…

Ничего не осталось, как позвать на помощь того, кому я могу полностью доверять.

Я кинулась к Марине.

Наша доктор встретила меня без энтузиазма. После пожара ей принесли несколько обожженных человек. Все это время она всеми силами пыталась им помочь, а тут еще я с просьбой помочь упырю.

— Прошу тебя… — У меня не было сил даже рассказать ей о произошедшем. — Помоги…

Марина устало кивнула, положила в свою сумку что-то видимо необходимое и пошла за мной.

—… Понимаешь, они никакие… Я не смогла их разбудить. Хотела позвать Кнута, страшно их таких оставлять там… А он напал. А этот из новых, однорукий, он меня защитил… В общем, они его избивали, когда я побежала за тобой… Или он их, но однорукий уже был в крови, когда я выскочила за решетку… — Я не знаю, поняла ли Марина что-то из моих слов, но это было сказано из последних сил. Меня бил озноб. Я из последних сил тащилась за Мариной, которую только что сама торопила помочь тому обесцвеченному упырю.

Несмотря на изнеможение, я в очередной раз ей восхитилась. Она всегда шла навстречу тем, кто нуждался, несмотря на усталость, и не смотрела на лица, помогая всем, кто нуждался в ее помощи.

Заметив, что Марина несет с собой оружие, я спросила:

— Так все же что произошло с Георгом и Корбаном? Что за забытье?

Марина лениво пожала плечами.

— Спиртное, надо думать… Приняли как средство от напряжения… Последнее время у них мало что ладится. Но я не думала, что все настолько плохо.

— Я не поняла, что заставило их напиться? Или это постоянное занятие хозяев?

Марина озадачено покачала головой:

— Нет, точно не постоянное! Я столкнулась с подобным впервые, хотя живу здесь уже пятнадцать лет. Понимаешь… Георг с Корбаном готовят огромный проект. Огромный. Сколько я здесь живу, столько лет они шаг за шагом приближаются к исполнению задуманного, но вдруг все… теперь он под угрозой.

Видимо не желая раскрывать этот большой секрет, Марина скомкала свою фразу. Но все происходило на моих глазах, и я пыталась догадаться, что же здесь на самом деле происходит.

Шагая рядом с доктором, повернув лицо к ней, робко спросила:

— Даже не представляю, что могло их так взволновать. Если только слухи, что отбросы разделались с Гансом и его фермой? Я не знаю, но мне не показалось, что он был близким другом хозяина.

Марина сухо кивнула:

— Очень хорошо понимаю это, именно, не представляешь. Ты права, дело не в Гансе. Дело в атаке на его ферму. Им нужно совсем немного времени, чтобы исполнить задуманное. Но теперь они реально могут не успеть.

Вроде она на все ответила, но вопросов стало еще больше, не желая дальше мучить доктора, я вздохнула:

— Ладно, сейчас нужно помочь тому упырю…

— Я помогу, а ты даже не заикайся перед Георгом, о том, что одна зашла в подвалы.

— Меня Корбан приглашал… — устало отозвалась я.

— Поверь, если хозяин прознает, что ты зашла туда одна, он и Корбану задаст. И тебе достанется.

Я покорно отозвалась:

— Хорошо, тогда ничего не скажу…

Мы подошли к кованой двери. Оружие над ним уже привычно повернулось в нашу сторону.

Доктор поежилась.

— Жуть какая… Так и не поймешь, что погиб от нелепого сбоя в программе… — невесело пробормотала Марина, напряженно провожая глазами пушку, пока я выглядывала в коридоре однорукого.

Заметив перед дверью распластанное однорукое тело в луже крови, я попыталась войти внутрь, но Марина меня удержала:

— Хватит глупостями заниматься! Просто позови его к двери.

— А если он мертв? — Я подняла на нее испуганные глаза.

— Не паникуй… дышит… Эй, новенький! Иди сюда… — негромко проговорила доктор. Однорукий действительно очнулся, и даже приподнял голову на ее зов.

— Нам туда входить без разрешения нельзя… подползи к двери, тогда я смогу тебе помочь.

— Кто ты? — едва слышно прошептал он.

— Я доктор. Меня позвала Ивета, она очень волновалась о тебе. И я не смогла ей отказать. — Устало улыбнулась Марина, заметив, что однорукий наблюдает за нами. Нетерпеливо протянув к нему руку, она устало добавила:

— Поверь, едва ты сюда подойдешь, я смогу помочь, и ты уйдешь отсюда на своих ногах. Поторопись, воин.

Однорукий упырь с трудом подполз к решетчатой двери и упал возле нее, окончательно потеряв сознание.

Марина достала из сумки нужные приспособления для переливания крови и лекарства. И подвесив на перекладину кованой двери пакет с кровью с воткнутыми длинными трубочками, вколола его упырю, добавив туда какое-то вещество.

— Через два часа будешь как огурчик… — поделилась она, пока я перевязывала рану на его руке. Так как с бинтами здесь было туго, я использовала свой платок.

Время шло, но он все не приходил в сознание… Я нетерпеливо прикоснулась к плечу однорукого…

Словно очнувшись, он вздрогнул, очнулся и приподнялся.

— Не так резко, игла выскользнет! — предупредила доктор, наблюдая за системой. — Еще один пакет и все смогут пойти спать!

Упырь, который на самом деле теперь выглядел куда лучше, послушно кивнул, не сводя с нас изучающего взгляда.

— Как тебя зовут, воин? — спросила она, увеличивая подачу крови.

— Хозяин приказал звать Жоржем… — равнодушно рассматривая серый бетонный потолок, отозвался упырь.

— Ясно. Меня зовут Марина, я здешний доктор. Ну, а с Иветой вы наверняка уже знакомы…

Он только кивнул, особенно не проявляя ни вежливости, ни дружелюбия.

Но я все же сочувственно ему улыбнулась.

Наконец процедура была закончена, Жорж медленно поднялся с пола, его рука слегка дрожала.

— Спасибо за помощь, доктор, не забуду, — на выдохе произнес он, слегка наклонив голову в мою сторону.

Марина молча кивнула в ответ, я еще раз ему улыбнулась, и помогла доктору встать и собрать вещи.

Жорж молча развернулся и ушел, как обещала Марина, на своих ногах.

Проводив Марину к ее дому, я бегом добежала к себе, все еще чувствую душащую руку Амана на своем горле.