Ферма

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Знакомства продолжаются

Георг

Дабы не терять время, едва заметив, что критическое истощение отступило и Ивета начала поправляться, я отправил Милану все подготовить и собрать детей для будущих занятий. Еще неделю назад мы начали готовиться к новому этапу — школьному обучению, конечно в тех рамках, что мы могли себе позволить.

По словам Миланы будущих школьников около шестидесяти пяти человек. Все разновозрастные и мало привычные к интеллектуальным занятиям.

Мы стояли в большом амбаре, Милана отчитывалась о делах:

— …Я и говорю им, детей ваших грамоте научат, а они, «а зачем им это»? — продолжала ворчать Милана, ожидая пока одобрю будущий «класс» для занятий.

Я был уверен, что большинство негативных отзывов о моем нововведении в словесном отчете лично Миланины, так что слушал этот бубнеж в пол-уха, сейчас меня больше интересовала доска для занятий. Мыслей из чего ее сделать у меня не было, если только установить что-то вроде монитора, который лежал у меня на складе без дела, но сможет ли им управлять Ивета?

Так для себя ничего не решив, я кивнул недовольной Милане и вышел из амбара.

К моменту, когда Марина, осмотрев Ивету, дала добро на прогулки, я решил, что все готово. И вызвал Миланку к себе. Но вместо нее в мой кабинет, постучав, вошел Казимир, высокий темноволосый парень, младший сын, засидевшийся в холостяках. Стянув влажную шапку, он с недовольством на лице ждал, что я его замечу.

— А Казимир… Мама прислала? — Парень неохотно кивнул и окинул меня равнодушным взглядом. Раздраженно сминая в руках меховую шапку, он поклонился, но особого уважения я не заметил.

Отложив карандаш, я приказал Казимиру:

— Сейчас отведешь нашу учительницу в амбар. Это будет твоей обязанностью, отводить и приводить ее назад. Во время занятий будешь следить за поведением детей, в случае проблем спрошу с тебя.

— У меня что, своих дел нет, за ней таскаться? — разозлившись, фыркнул было Казимир, но тут в кабинет влетела Милана, которая, суетливо стукнув сына ладошкой по затылку, заставила его замолчать и склонить голову перед хозяином, нервно затараторила:

— Господин, не сердитесь, он это пошутил! Точно пошутил, какие у него могут быть дела! Да и зима ведь, все дела давно сделаны… — улыбалась она, часто кланяясь. — Шутит он так…

Казимир, с ожесточением во взгляде поклонился и, не скрывая злости, кивнул.

— Я так и понял, — холодно отозвался я, переведя внимание с Миланы на свои записи. — Итак… тебе, Казимир, все понятно? Если да, то приступай. Зайдешь за ней через час. — Я кивнул Казимиру в сторону комнаты Иветы. И тот, раздраженно поклонившись, вышел.

— Милана, ты знаешь что делать. — Сухо напомнил я.

Ощущая, что я не шучу, она поспешно уверила меня:

— Да-да, конечно, уже все готово. Не сомневайтесь, хозяин!

Я кивнул и продолжил писать.

Милана немного потопталась у двери, словно хотела сказать что-то еще, но я не поднял взгляд. Из-за болезни Иветы мои планы и так до предела отодвинулись и мне это очень не нравилось.

Ивета

Очнулась у себя в спальне. У кровати стояли мои кожаные тапочки, позабытые Корбаном еще вечером в кабинете, а так как добродушный генерал не разменивался на мелочи, и уже немного зная Георга, я не сомневалась, что именно дотошный хозяин позаботился об их возвращении.

Раздумывая о том, что испытывала вчера, меня не отпускала мысль, что до сих пор я словно не видела окружающих. Если Корбан меня немного удивил своим отношением, то хозяина фермы я вчера, по сути, впервые нормально рассмотрела.

Я не знала, чем подобную невнимательность можно объяснить, но решила в дальнейшем больше не допускать подобного.

Дверь открылась, и ко мне заглянул раздраженный хозяин:

— До вечера дрыхнуть собираешься? Быстро оделась и ко мне!

Я послушно кивнула, слезла с кровати и поторопилась выполнить приказ.

Когда я вошла в его кабинет, Георг уже сидел за своим столом. Заметив меня, он небрежно указал на диван и продолжил что-то просматривать у себя на мониторе.

— Писать буквы умеешь? — между делом поинтересовался он.

— Нет, мама учила, но я уже ничего не помню. — Оторвавшись от монитора, Георг посмотрел на меня задумчивым взглядом. Потом спросил:

— Хочешь научиться заново?

Подумав, я кивнула.

— Хорошо. Я позабочусь об этом, а пока… С сегодняшнего дня ты начинаешь учить детей читать. Я дам тебе бумагу, книги и все необходимое. В ближайшее время они должны освоить беглое чтение. Полностью!

Наверно, слушая его, я застыла с открытым ртом, так как при попытке вздохнуть челюсть захлопнулась с неприятным звуком.

— Но хозяин… — испуганно начала я.

— Я не люблю, когда мне противоречат… — холодно напомнил он. Его губы вытянулись в тонкую линию. На самом деле злится. И все же я рискнула воспротивиться:

— Но я не умею учить. С чего начинать… Нет… это… я не знаю!

— Тсс… Я помогу тебе. Заодно научу писать. Я буду учить тебя, ты детей. — Георг улыбнулся.

Я открыла рот, чтобы отказаться, но он пресек протесты одним взглядом:

— Сейчас тебя отведут тебя в амбар, где будут проходить занятия. Зимой там светло, тепло и чисто.

Молча кивнула. Георг удовлетворенно продолжил:

— Итак, Ивета, возьми в моем шкафу бумагу, карандаши и книги. Там еще есть коробка. В ней картинки с крупно напечатанными буквами. Они старые и потертые, но буквы на них еще хорошо видны. Начни пока с них, позже нарисуешь новые. Все ясно?

Нарисую?! Как?.. Признавая свое поражение, робко кивнула, в ужасе раздумывая, с чего начинать.

— Тепло одевайся, и выходи на крыльцо, сейчас за тобой придут. Казимир доставит тебя к амбару. Теперь он будет это делать каждый день. Все свои требования сообщай ему.

Ничего не осталось, как кивнуть и подчиниться.

Вернувшись к себе, натянула на себя теплый плащ, поверх него завернулась в подаренный Миланой платок, на ноги натянула еще одни теплые носки. И чувствуя, что силы на сегодня исчерпаны на сборы, устало побрела по лестнице к выходу.

Около двери никого еще не было, и я, прижав к себе полученную коробку с буквами, осталась стоять, рассматривая укрытую снегом землю.

Небо было в тучах, снег не блестел, мир, укрытый холодной пеленой спал. Даже редкие звуки его не будили. Спали высокие сосны, кусты укрытые снегом, расчищенные дорожки. Казалось, что дом позади меня тоже спит.

На миг я замерла, представляя, что здесь никого кроме меня нет…

— Хорошо как… — Я вдохнула ледяной воздух полной грудью. Мне тоже захотелось уснуть прямо здесь, не выбиваясь из общей гармонии.

Но вдруг рядом раздался раздраженный голос:

— Это тебя что ль, ущербную, мне водить теперь надо? — На тропинке стоял молодой мужчина. Еще раз меня оглядев, он с отвращением сплюнул.

— Чучело какое-то… Хуже не нашлось?

Привыкнув к более-менее вежливому, если не сказать заботливому отношению на этой ферме, я в удивлении повернулась к молодому человеку в распахнутой шубе, судя по ярко-синему цвету глаз, точно не упырю.

Дверь за моей спиной хлопнула и на каменное крыльцо, кутаясь в великолепную шаль, вышла Красотка, которая, как я понимала, услышала обращенные ко мне слова.

Насмешливо оглядев парня в черной лохматой шубе, она весело отозвалась:

— Кого я вижу! Казимирчик, несмотря на твою красоту девки-то не очень за Миланкиного мамсика замуж спешат, ты уж это… своими делами займись, красотулик ты наш писанный.

— Это мне никто из них не нужен, — буркнул Казимир и запахнул свою шубу.

— Ха-ха, обещала синица море выпить… — ехидно отозвалась Красотка, нахально подмигнув Казимиру.

В ответ он сквозь зубы зашипел что-то оскорбительное, типа "хозяйская подстилка"… и резко развернувшись, пошел по тропинке в сторону леса.

Не пытаясь разобраться в их отношениях, я спустилась с крыльца и пошла за ним, но потом повернулась и вдруг весело помахала Красотке. Она помахала мне в ответ.

Пройдя немного вперед Казимир не оборачиваясь, громко приказал:

— Чучело, я тебя ждать не собираюсь, иди быстрее!

С усилием прибавила шаг, хотя от слабости ноги уже дрожали. Неподвижность последних недель давала знать, я напряглась из последних сил, но вдруг подумала, а с чего мне его слушать?

Я остановилась, перевела дыхание и огляделась. И пораженно замерла.

Место то вокруг было просто сказочное! Рассматривая вдали выстроенные рядами деревянные домики, из труб которых уютно крутился дымок, перевела взгляд на темнеющий за ними лес и поляны, выстланные между нами белым пуховым покрывалом. Опушка темного леса, зима и тишина.

Чувство необыкновенного умиротворения вновь окружило меня. И я задумалась… Наверно именно в таком месте начинались все знакомые мне сказки. Именно здесь и оживали любимые «жил да был», «давным-давно», и…

— Эй, малахольная! Чего, как дура, на снег уставилась! Идем скорее! — Нервный провожатый вернулся за мной и прервал мои размышления.

Я улыбнулась, кивнула ему, и из последних сил послушно пошла следом.

Казимир настороженно ждал моего ответа, словно удара сзади, — это было видно по его напряженным плечам, — но я молчала. Так как давно и точно усвоила еще в питомнике, если хочешь победить в споре или конфликте, просто не вступай в него.

В лицо пахнуло ароматом сосновой хвои. Где-то рядом, совсем недалеко, кто-то жег смолистые дрова.

Мы обогнули холм, а за ним все мгновенно изменилось. Здесь укрытый от взоров стоял небольшой амбар, укутанный снегом до самой крыши. Перед ним носились дети.

Наблюдая, как они громко и весело играют, скатываясь с холма перед амбаром, кто на чем, вспомнила апатичных вялых насельников питомника.

У них столько свободы, жизни, развлечений… этих будет тяжело в чем-то заинтересовать.

Я вздохнула и на секунду закрыла глаза, понимая, как это все сложно. И страшно.

— Чего ты опять застыла?! — в бешенстве взвыл мой несчастный провожатый.

Тут кто-то из детей громко закричал:

— Учительница пришла!

Игнорируя Казимира с его бешенством, я повернулась к детям и, скрывая растерянность, не придумала ничего лучше, чем весело помахать им.

Детвора, побросав свои салазки, досочки и прочие средства для катания с горки, поспешно окружила меня.

Как их много!..

Все еще смущенно улыбаясь, я предложила:

— Давайте войдем вовнутрь, там наверняка натоплено.

Девочка, которая первая закричала про учительницу, тут же сообщила:

— Еще как! Это дед Семен полсосны спалил!

Я отозвалась:

— Большое ему спасибо.

Дети, окружив меня всей гурьбой, вошли внутрь. Казимир, который был почти у двери, едва успел распахнуть перед нами створки.

Несмотря на одно небольшое окно, амбар внутри оказался просторным и светлым.

В углу топилась большая печь, наполняя пространство слабеньким теплом. Пол был чисто выметен. У дальней стены в огромных ящиках обмазанных глиной, что-то лежало. Большая часть амбара была занята разномастными скамьями и скамейками.

Дети не сводили с меня любопытных глаз, так что осмотр амбара пришлось поспешно завершить.

— Вы пока раздевайтесь… — начала я, пока дети шумно отряхивались от снега, распутывая теплые платки, повернулась к Казимиру и спокойно сказала:

— Мне нужен стул. Сейчас. — В первый момент он хотел рявкнуть на меня в уже привычном грубом стиле, но я не сводила с него спокойного взгляда, добиваясь своего. В гневе стиснув зубы, Казимир куда-то вышел.

Мне сразу стало легче. Я расслабила свой платок, в который была укутана как в кокон, положила книги и коробку на ближайшую лавочку, повернулась к детям и тихо сказала:

— У меня небольшое затруднение и нужна ваша помощь…

Дети прекратили стягивать с себя промокшую одежду и почти все развернулись ко мне.

Они все хотели помочь. Я видела это в их взглядах. Потому, почувствовав облегчение, спокойно продолжила:

— У меня мало букв… потому придется выбирать одну на несколько человек.

— Это как? — Кто-то спросил вслух, кто-то просто одарил меня удивленным взглядом.

Я улыбнулась.

— Если вы уже сложили мокрые платки и варежки на лавочку у печки, то подх…

Меня перебили:

— А у Славки все мокрое… — засмеялись они, потом загалдели: — И у меня… И у меня…

Я потеряно огляделась:

— Славка — это кто?

Ко мне со смехом подтолкнулись наверно самого маленького ученика закутанного в несколько платков.

Я тут же поняла размеры проблемы: до того как мы начнем просто изучать буквы мне придется каждого из них раздевать и нянчить. Но думать было некогда. Белокурый голубоглазый малыш промок, замер и уже собирался громко зареветь.

— Кто у нас тут самые старшие?

Бойкая девочка с тугими русыми косами, которая больше всех говорила со мной, тут же сообщила:

— Старших — хозяин не позвал. Сказал, что с ними надо отдельно заниматься. И они придут завтра.

Было не очень приятно узнавать об этом у детей, но я понимающе улыбнулась и, стянув со Славика платки и мокрую шубу, усадила греться у печки. Точнее хотела усадить, но он расплакался, пришлось взять мальчишку на руки.

— Все, мокрые и не очень, идите к печке, подтаскивайте лавочки сюда, здесь мы и начнем заниматься. — Заметив, что они хотят разместиться вплотную к печке, попросила: — Оставьте место для тех, кто будет сюда выходить и знакомиться…

Дети отодвинулись немного назад.

Согревая своими ладонями, красные от холода ручки Славки-ледышки, я продолжала:

— Я пока не знаю, как кого зовут. Но скоро познакомимся. А сегодня каждый из вас выберет одну букву.

— Хочу выбрать букву… — закричала русоволосая девочка с двумя косичками. За ней начали кричать остальные. Я на миг задумалась, мне после питомника было сложно привыкнуть к такой деятельной и энергичной малышне, но ничего не осталось, как отозваться:

— Очень рада, что вы мне помогаете… принесите мне коробку с буквами, пожалуйста. — Я обратилась к энергичной девочке в меховых штанах.

Та резко развернулась и радостно доставила коробку. Я покопалась и вынула оттуда картонку с нарисованной буквой «А».

— Я называю букву, а те… кому она понравилась, выходят сюда и берут ее у меня. Только два человека. Не торопитесь, букв много…

Я понимала, что это может только запутать их, но ничего более интересного пока в голову не пришло.

На первую букву согласились почти все, я отобрала двух детей, остальных вернула назад.

— Буква «Б»…

Дети уже поняли принцип и дальше дело пошло быстрее. Мы быстро разделили все буквы. Детей оказалось немного больше и к букве «А» пришлось добавить еще одного человека, Славика, который ничего не понял, но с радостью присоединился к беготне собратьев.

Дети весело называли вслух название букв, и концу распределения даже умудрялись обзывать друг друга А-ашками или Д-дешками.

Это было весело даже для меня, я громко со всеми смеялась и не заметила, как вернулся со стулом Казимир.

Он громко обрушил стул на пол, демонстрируя негодование, подхватил одну лавочку, отодвинул ее подальше к стене, лег, и, натянув что-то на глаза, собрался спать…

Ну-ну…

Я кивнула в благодарность за стул и с облегчением присела.

— Мы теперь знаем, как выглядят буквы… Теперь давайте знакомиться, заодно выяснять с какой буквы начинаются ваши имена. Итак, кто у нас под буквой «А» — как вас зовут?

Дети громко называли свои имена, а потом почти всегда правильно называли букву, с которой они начинались. Так как говорили все вместе, то несколько развитых детей, которые улавливали это сходу, помогали сориентироваться остальным. Тем самым никто не ошибался.

Были и затруднения, но только у меня. Я не знала правильного написания некоторых имен, тех, которые мне до этого не попадались в книгах, и называла похожий звук на свой страх и риск.

Когда дети все представились, заодно разобрались, я почувствовала как они устали.

Так что, попросив свою русоволосую помощницу Маринку, которую как она успела мне гордо рассказать, назвали в честь нашего доктора, собрать буквы в коробку, я попросила:

— Ребята, теперь я вам почитаю. Все садитесь как вам удобно.

У Георга на полке в маленькой комнате на первом этаже гордо называемой библиотекой лежали три детские книги. Я их еще не знала, потому нежно раскрыла старенькую обложку и начала читать.

Детвора, наконец, расселась и замерла. Большинство из них слушали с неподдельным интересом. Кое-кто попросту уснул, как согревшийся Славка, который вскарабкался мне на руки и мгновенно задремал.

Я читала им про маленьких человечков где-то около часа. На улице начало темнеть, дети слушали как зачарованные, но пришлось возвращать их в реальность.

— Итак… Завтра наши буквы будут ходить в гости друг к другу и мы научим их хвастаться. — Идея дальнейшего обучения пришла в голову внезапно, я даже чувствовала себя воодушевленной. — А пока вы одевайтесь и бегите домой, а то родители буду волноваться.

— А вы нам завтра почитаете? — спросил до этого постоянно молчавший мальчик с длинными волосами, которые, однако, не делали его женственным.

— Конечно! А потом вы будете читать сами, когда хорошо с буквами познакомитесь…

Дети радостно переглянулись и с шумом, толкаясь и дразнясь, стали собираться. Искренне завидуя их энергичности, — я от усталости уже еле сидела, — помогла одеться Славику и проводила детей из амбара.

— И че ты тут детям наплела про человечков? Какие такие человечки? С детства детей врать учишь?!

Я повернулась к Казимиру, задумчиво его рассматривая.

Он продолжал ворчать:

— Чего расселась? Давай топай домой! Или на вторую смену к упырям не хочется?

Насчет второй смены я не поняла, подумав, неужели Милана ему не рассказала, что по ночам в доме никто не убирает.

И все же грубые слова требовали ответа.

Наградив Казимира более чем недоуменным взглядом, я сухо отозвалась.

— Никакого повода так говорить со мной я не давала. Если приказ хозяина тебя так утруждает, то сообщи ему об этом лично. Совершенно бесполезно срывать раздражение на мне! Я всего лишь, точно также как и ты, исполняю его приказ.

— Обхохочешься! Это чучело, оказывается, еще и отвечать умеет! — съязвил Казимир.

Сухо кивнула.

— Несомненно. А еще и думать. Буду рада, если и ты присоединишься к этому благородному занятию!

Казимир на миг опешил:

— Какому занятию?

— Думать, Казимир, думать! Прежде чем что-то сказать, надо подумать, — устало отозвался женский голос у входа.

Я обернулась. Это доктор в длинном меховом жилете, накинутом поверх длинного плаща, неслышно вошла в амбар. Марина, вызывала у меня неподдельное уважение. Улыбнувшись, я вскочила с единственного стула и предложила его ей.

Доктор кивнула и доброжелательно поинтересовалась:

— Ну и как прошло первое занятие?

Казимир замер, на месте, а потом довольно громко и очень раздраженно проворчал:

— Оживилась-то как… То от усталости умирает и стулья требует, то кому-то их отдает.

— Он переживает, что ты останешься без стула. Как это мило… — На губах доктора промелькнула многозначительная улыбка.

Я не стала ее разуверять или говорить, что она ошибается, тем более, что Казимир после ее слов, скрипя зубами, взвился как бешеный. Но доктор властным жестом прервала его, так и не начавшуюся речь:

— Я все поняла, Казимир, не шуми! Просто принеси сюда еще один стул!

Он, чуть ли не рыча, вылетел из амбара.

— Это всего лишь мебель, здесь полно скамеек, я найду, где сесть… — смущенно пробормотала я. — Как у вас дела, доктор?

— Ивета, я же просила называть меня по имени, — устало напомнила Марина.

— У меня язык не поворачивается звать вас по имени… — призналась я, сев рядом и напряженно сложив ладони на коленях.

Она рассмеялась:

— Ну все, теперь я точно чувствую себя старой и седой!

Но тут же опомнилась и обеспокоенно спросила.

— И да, я зашла спросить, ты сегодня обедала? А то я устрою нашему просветителю «веселый» вечер, еще вчера ты лежала, подняться не могла, а едва встала, так он тебя работой загрузил.

Вернувшийся со вторым стулом Казимир посмотрел на нее с недоумением.

В дом он провожал нас молча.

Я оставила книги и коробку в амбаре, так что с пустыми руками назад идти было легче. Да и доктор, подхватив под руку, почти на себе тащила меня в местах, где снегом перемело дорожки.

На пороге хозяйского дома Марина оставила меня, сообщив, что завтра утром навестит и проверит. Казимир тем временем ушел, не прощаясь. Я даже не заметила, когда он исчез.

В общем, едва вечером я доползла по лестницы до своей комнаты, там меня ждал сюрприз.

Красотка.

Девушка явно не любила вежливые приветствия, так что, едва заметив меня, заявила:

— Слушай… ненавижу есть в одиночестве. Пошли ко мне…

Я стянула, наконец, свой платок с головы, избавилась от плаща, устало присела на кровать и наконец, ответила:

— Конечно, пойдем.

И Красотка утащила меня к себе.

Идти мне не хотелось, но она горела идеей совместного ужина, а у меня не было сил сопротивляться такому напору.

Миновав кабинет Георга, мы прошли дальше по коридору, и попали в ее покои. Красотка включила освещение и я огляделась. До этого никогда не была в ее комнате.

Стены были отделаны светлыми деревянными панелями, посреди комнаты стояли три больших дивана, накрытых шкурками как у ягнят, серыми с мелкими завитушками. На полу между ними лежала огромная светло-коричневая шкура с густым плотным мехом. Позади, у окна стоял стол, на котором валялись ножницы и разноцветные лоскутки ткани, железные штучки, которые я видела впервые в жизни.

В общем, мне здесь понравилось.

— А что это такое? — указывая на стол, спросила я.

— Это? Мое развлечение… от нечего делать, я шью, вяжу, — создаю шедевры…

— Это значит… создаешь такую одежду? — с недоумением уточнила я новое слово, взглядом показывая на красивый наряд девушки.

— Ага… одежду. — Судя по тону ей об этом говорить не хотелось. Хотя Красотка с энтузиазмом продолжила:

— Еще я сплетничаю с Миланой, издеваюсь над местными олухами и вывожу из себя хозяина этого богом проклятого местечка.

Я улыбнулась.

— С последним я сталкивалась…

Поправив свои отчего-то порыжевшие волосы, — еще вчера она была темноволосой, — Красотка мило улыбнулась:

— О Милане я тоже сплетничаю и буду с ней сплетничать о тебе, ты ведь не против? — Она одарила меня милым взглядом и изящно присела на соседний диван.

— Нет, не против... если ты мне покажешь, как это создавать шедевры, очень интересно посмотреть на это! — Мне нравилась ее непосредственность, и хотелось увидеть, чем таким таинственным она целыми днями занималась.

— О, значит, я зря тебя так долго игнорила… Ты не такая, как местные тупицы.

Я смутилась:

— Я мало кого из местных знаю, но тех, кого узнала, сложно назвать «тупицами».

— Вот именно, ты просто слишком мало знаешь местных, — довольным голосом подвела она итог.

Изучив мои волосы внимательным взглядом, она вдруг предложила:

— А давай мы сейчас поужинаем, а потом я приведу твою прическу в порядок? Ты же не обидишься, если я что-то испорчу? Да? — Красотка словно от нетерпения запрыгала на месте. Я с таким странным поведением сталкивалась впервые, так что секунду подумав, медленно отозвалась:

— Ладно. А ты мне расскажешь, как прическу можно испортить.

— Ну… сделать ее такой, как у тебя, — тут же весело отозвалась Красотка.

Я рассмеялась:

— Тогда нет проблем, порть конечно…

Она была сильной и властной с Георгом, но со мной Красотка избрала роль милого и искреннего ребенка. Это была игра. И все равно она мне нравилась.

Мы ужинали, болтали, смеялись, я была счастлива в ее компании. И очень надеялась, что ей со мной также хорошо.

В те дни мне становилось день ото дня лучше. Под наблюдением и лечением Марины появился какой-никакой аппетит, и, наконец, отменили многочисленные уколы. Я проводила уроки с детьми, словесно схватывалась с Казимиром, который то остывал в своей безосновательной ненависти ко мне, то вспыхивал вновь.

Георг и Корбан были постоянно чем-то заняты, так что с ними я почти не пересекалась, в общем, я впервые полноценно жила, дружила, трудилась, и мне уже стало казаться, что такая мирная и веселая жизнь будет у меня всегда…

Ох, если бы…