Ферма

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. Безмятежные, свободные, Миру чуждые, холодные Звезды призрачных небес. К. Д. Бальмонт

Ивета

Я после обеда сидела у Марины, рассказала ей об утрешнем происшествии. При упоминании о Красотке Марина брезгливо поморщилась.

— Знаешь, я прекрасно понимаю, отчего она такая, понимаю, что по сути ее вины в этом нет, но выносить эту девицу могу с трудом.

И Корбан также скверно на нее реагировал. Странно, мне всегда казалось, что уж Марина точно одинаково хорошо ко всем относится. И тут такое признание!

— Так что с ней случилось? О каких неразрешимых проблемах, которые покрыли все ее выходки, все вздыхают? — Все еще под впечатлением от утренней атаки, я с трудом сдерживала раздражение. — Видимо, только я не в курсе.

— Ты с Георгом о ней не говорила? — спросила Марина, закончила с делами и с усталым вздохом опустилась в кресло.

Она все утро возилась с ранеными, на ферме для чего-то сколачивали огромные ящики, и все утро к Марине шли люди с мелкими травмами, в основном с занозами и глубокими царапинами, вроде мелочи, но даже позавтракать она не успела.

Я улыбнулась, разлила рябиновый чай по глиняным чашкам, придвинула к ней пирожки и присела за маленький столик напротив доктора. Пока Марина аккуратно пробовала выпечку, я поделилась:

— Это трудно объяснить, но мы с Георгом никогда не разговариваем. Только ругаемся, но в такие моменты он меня не слышит. А малейший аргумент в свою защиту с моей стороны или просто пояснение он воспринимает как дерзость, потому я в основном молчу, так всем спокойней.

— Ну, это понятно, сейчас ему можно угодить только полностью обесцветившись и слившись с атмосферой, чтоб он никого не видел, и не слышал. И ни малейшего своеволия! Ни-ни!.. — Усмехнулась она, подтягивая чашку к себе. — Ладно, ты прости его. Несмотря на гордый вид, он сейчас в ужасном состоянии. Вот он чуть оживет, поправится и тогда всем станет легче.

Я не стала громко выражать свое сомнение, что станет легче, (не с ним, точно). И в ответ только недоверчиво улыбнулась, пригубив чаю.

Марина насмешливым кивком оценила мое сдержанное молчание, но продолжила успокаивать:

— А насчет этой девицы, Красотки… По сути, ей все только рассказывают, что жизнь вокруг страшна и опасна, она сама ни с чем подобным толком не сталкивалась. Отсюда махровый эгоизм. Это она еще успокоилась, а то сначала, едва попала на ферму, строила козни в доме, ссорила Георга с Корбаном, очерняла их друг перед другом. Один раз пыталась убедить Георга, что Корбан ее изнасиловал. Но ей никто до этого не сказал, что после такого она тотчас стала бы упырем. Вирус в их крови тут же передал бы ей. После такого Корбан, понятное дело, ее невзлюбил. Ну, а Георг все понимает, но из-за того что она сирота, дочь друга, не наказывает ее.

— Тогда почему, после сегодняшнего происшествия он выселил ее из дома? — мягко возразила я, делая большой глоток горячего чаю.

— Выселил Красотку? Ужас, пропала ферма! С ее-то умением стравливать людей… Да еще слухи поползут… — Невозмутимая Марина на самом деле разволновалась.

— Что за слухи? — удивилась я, не донеся чашку до рта.

— Она везде разболтала, что жена Георгу. Теперь представь, что будут думать о вас с ним. Теперь ты автоматически становишься его женщиной в глазах жителей фермы.

— А если им сказать правду? — робко поинтересовалась я, пытаясь осмыслить размер проблемы. — Неужели и дальше все будут так думать?

Марина, рывком допив чай, невесело усмехнулась:

— Я как-то попыталась сообщить им о вирусе и его проявлениях в этом вопросе…

— И что? — растерянно спросила я, уже понимая, что ничего хорошего не услышу.

— Мне ответили, посмотри на Красотку, ей то ничего не сделалось, значит, бывает иначе. Эта версия и осталась в народе за основную.

— Вот оно как… — расстроенно отозвалась я. Это на самом деле очень неприятно. Мне подобное мнение не льстило. Ужас! Как я буду смотреть родителям своих учеников в глаза?

— Ну да… Ладно, беги, покупай себе обновки. И поторопись, судя по всему, скоро погода окончательно испортится. Завтра вечером приходи, мы с тобой займемся азбукой, заодно почувствуешь себя в шкурке своих учеников, — усмехнулась Марина.

Я улыбнулась в ответ:

— Я не против.

— Да, скорее всего именно завтра я сообщу тебе кое-что очень важное, о чем никому, даже твоему любимому Жоржу говорить нельзя. Категорически!

— Марина… ну какой он любимый? — с укоризной протянула я. — Я к нему просто хорошо отношусь, как ко многим другим, к Саньке, например, которого очень уважаю.

— Ладно, верю-верю, видимо, я неудачно пошутила. — Она подмигнула, проводила меня к выходу и закрыла дверь.

По ярмарке я ходила одна. Там меня радостно встречали и счастливо приветствовали только мои ученики. По которым, я тоже соскучилась. Но, в общем, все получилось очень быстро и совсем невесело, одним словом скомкано, совсем не так, как я представляла себе вчера.

Не то, что я не хотела здесь погулять, очень хотела, и нога почти не беспокоила. Но постоянно ловила на себе холодные взгляды людей и чувствовала себя не в своей тарелке. Видимо, Красотка уже переселилась из дома в поселок, и теперь вся ферма в курсе тех изменений, о которых говорила Марина.

Особенно не копаясь в товаре, выбрала себе: длинный темно-синий сарафан, сотканный из какой-то травы, две длинные белые рубашки и пару туфель. Не торгуясь, заплатила серебром и торопливо ушла в дом, чувствуя спиной любопытные взгляды.

Ну что им докажешь, если даже Марине не поверили.

Вернувшись к себе, я бросила покупки на стол у окна, а сама устроилась с ногами на кровати, обняв колени.

— На самом деле… это все такие мелочи, ну серьезно! Пусть думают, что хотят… — устало прошептала я, но отчего-то досада не отпускала. И долго бессмысленно сидела, рассматривая сквозь окно серое тяжелое небо. Через полчаса с шумом хлынул ливень, закрыв все темнотой и потоками воды.

Георг

Марина обсыпала мои руки розовой, специальной сделанной для этого пудрой, мягко упрекая:

— Зря ты Ивету запугал, она на самом деле хорошая девочка. Благородная и добрая. Корбан мне рассказал, что ты ей тогда наговорил, запугал дурацкими страшилками, однако, она все равно поехала за тобой!

Я криво усмехнулся:

— В ней прекрасно уживается благодушие и благородство насаждаемое классиками, которые когда-то пытались из животного вырастить человека, и вполне себе сформировавшаяся ненависть к угнетателям.

— Ты хочешь сказать, что этим самым угнетателем в ее понимании выступаешь именно ты? — рассмеялась Марина.

Я уверено кивнул:

— Угу… он самый. Главный упырь. Страшный хозяин фермы.

Марина недовольно отмахнулась:

— Да ладно тебе наводить тень на плетень. Девочка жизнью рисковала, чтобы тебя спасти. И шум подняла, этих лентяев мобилизовала, а ты говоришь «ненависть». Пусть каждого так ненавидят, жизнью рискуя.

Чувствуя сильное жжение на коже, я тихо зашипел:

— Одно другому не мешает. Чтобы благородно спасти и защитить несчастное население фермы, она наступает себе на горло и организовывает мое спасение. Это весьма логично умещается в ее концепцию благородства и самопожертвования.

— Враги — зло большее, а ты, выходит, зло меньшее… — даже не протестуя против моих выводов, грустно вздохнула Марина.

— Вот именно! Об этом я говорю. Я иногда чувствую, как от нее искры летят, столько у нее ненависти к упырям. Не скажу, что не понимаю причины такого отношения, но это ничего не меняет. Она ненавидит нас как вид.

Марина отмахнулась:

— Я в ее возрасте тоже такой была. Все равно, Ивета — хорошая девочка.

— Чересчур… — с легким сарказмом отозвался я, опуская обработанную руку. — Ладно, проехали.

Минуту помолчав, методично принявшись за вторую ладонь, Марина усмехнулась.

— Я уверена, что ты ошибаешься в отношении себя. Упырей она ненавидит, но о тебе думает по-другому… Что ты хороший, но просто отчего-то неправильно ее воспринимаешь.

— Серьезно?.. — уточнил я, удивленно подняв брови.

— Даже не сомневайся. А чего это ты вдруг так оживился? Мысль понравилась? — усмехнулась Марина, заканчивая возиться с моими руками.

Я безразлично пожал плечами:

— Забавно, если так…

— Ну-ну… — Марина ехидно прищурилась, но больше эту тему поднимать не стала.

После того как она ушла, я просто бесцельно слонялся по дому.

Руки, несмотря на лечебную пудру и прочие попытки их вылечить, все равно кровоточили и болели, не давая ни на чем сосредоточиться.

На улице быстро темнело. Прибежала Милана и отчиталась, что устроила Красотку в пустом домике у конюшни, в котором люди жили только летом.

Семен, явившийся в мой кабинет сразу после нее, сообщил, что они приступили к изготовлению последней партии больших ящиков. Скоро достанут запасы драгоценной соли и начнут забой скота. Хотя, чего хорошего можно получить от коровы или козы после такой длинной зимы? Им бы погулять по теплу, набрать силы на свежей травке, но время не ждет.

Вал срочных дел нарастал как снежный шар… Без Корбана я как без рук. И нет никого, кто мог бы его заменить хоть отдаленно. Марина нарасхват, хоть я ею полностью доволен, для командования охраной нужен кто-то пожестче, погрубее, из упырей. Но их подключать к Плану нельзя. В нем участвовали только мы с Корбаном.

По моему приказу лодки уже подогнали к берегу, все готово к переправке груза, вот только как везде лично успеть? И здесь проконтролировать, как идет подготовка, и там погрузку проконтролировать? Без Корбана…

Я устало присел у окна.

К ночи погода окончательно испортилась.

Надо сказать Милане, чтоб принесла Красотке несколько шкур и растопила печку… Может, сама догадается. У Семена забыл спросить, успели ли они убрать готовые ящики или теперь все намокнет.

Вдали оглушительно загрохотало… Первая гроза в этом году.

Я подошел к окну и вгляделся в небо…

Только я и гроза. В этом что-то было… Хотя нет, есть еще лучше: я, тишина и дождь.

Но тишины не предвиделось, и гроза наступала. Раскаты грома, словно волны накатывали один за другим, ливень то стихал, то наступал с новой силой и новыми вспышками молний...

Кто-то застонал.

Ивета? Я прошел по коридору к ее спальне.

Через плохо прикрытую дверь, увидел, что она сидит в углу кровати, закрыв ладонями лицо, сжавшись со своим одеялом в единый комочек.

С оглушительным треском, похожим на выстрел танка, где-то рядом с домом прогремел раскат грома, раскрашенный вспышкой молнии. Ивета вновь застонала, еще сильнее укрываясь в свои ладони.

Мне не хотелось ни с кем возиться, утешать, успокаивать, но надо было что-то делать. Идея пришла быстро. Обреченно вздохнув, я громко постучал в ее дверь.

Ивета нехотя сползла с кровати вместе с одеялом и настороженно выглянула наружу, явно не радуясь моему внезапному появлению.

— Если не спишь, бери свое одеяло и пошли к Корбану, будем фильмы смотреть. Все равно под такой грохот не уснуть.

Она миг раздумывала, потом с облегчением кивнула. Я тут же занудливо добавил:

— Теплые носки не забудь, я приказал больше в доме не топить.

Ивета вновь послушно кивнула и все также, в одеяле, молча полезла на полку шкафа за носками. Про себя я усмехнулся, всегда была бы такой послушной!

Я пропустил ее вперед. Мы быстро спустились и вышли из дома на улицу, где и попали под новую стадию грозы: раскат грома со вспышками молнии прозвучал почти над головой. Втянув голову в плечи, Ивета быстро юркнула в дверь, ведущую к подвалам.

Так боится грозы?

Когда мы добрались до комнаты Корбана и устроились перед экраном, идея о просмотре фильма уже не казалась мне столь досадной.

Я достал подушку и одеяло из шкафчика у стены, удобно устроился на диване и включил любимую коллекцию документальных фильмов Корбана. Ивета скромно присела рядом.

— Хочешь чаю? Корбан всегда держал его для гостей. — Не открывая глаз от монитора, Ивета покачала головой, отказываясь от угощения.

Я повернулся к экрану и поймал себя на том, что смотрю эти осколки воспоминаний о нормальной жизни с не меньшим удовольствием, чем она. Девушка изумленно качала головой, при виде реки буквально кипящей от красной рыбы, пробивающейся против течения. И, распахнув глаза от избытка впечатлений, повернулась ко мне, когда увидела, что на берегу этой реки сидит маленький медвежонок, этакий неловкий увалень, который лениво хлопая по воде, цепляет когтями очередную рыбку.

— На самом деле так и было?

Я лениво отозвался:

— Почему было? Наверно где-то так все и осталось.

Она грустно вздохнула:

— Вот бы вживую увидеть…

Я рассмеялся:

— Угу, особенно медвежонка. Главное, успеть вовремя убраться, пока не пришла его мамочка.

— Это так опасно?

Я хмыкнул:

— Еще бы…

Документальный фильм закончился, и я включил новый.

Скучная третьесортная мелодрама отлично подошла для сна и очень скоро Ивета, завернутая в свое одеяло, теплым коконом сползла на мое плечо. Но сейчас отнести ее спальню, как в прошлый раз, я не мог, так что прикрыл ее своим одеялом и включил себе другой фильм. Но и этот мне не пошел.

Плохо зажившие ноги с пола обдавало холодом. Я устало вздохнул, и улегся на диван, пряча их под теплый меховой покров.

Вяло поглядывая одним глазом на экран, в качестве развлечения наблюдал за спящей девушкой. Ивета окончательно развалилась на мне, высвободила руку из одеяла и, прижавшись всем телом, положила руку мне на грудь.

Упырей она ненавидит, угу… я усмехнулся. Да меня она на грамм не боится. Ее пугает гроза, цепляют глупые шутки, все что угодно, кроме меня. Это почти оскорбительно, устроилась удобно, и беззаботно дряхнет рядом со страшным упырем.

Поймав себя на том, что улыбаюсь, прилег рядом…

Чертов вирус…

Ивета

Я приоткрыла один глаз, чтобы взглянуть на того, кто меня будит.

Георг…

В первый момент не сообразив, что к чему и как я тут оказалась, в ужасе отпрянула.

Что хорошего можно подумать. Полная темнота, чужое место, без намека на свет из окна, и… лицо хозяина надо мной. Как он здесь оказался? Мы что, спали вместе?!

Георг вновь недовольно потряс меня за плечо.

— Проснулась? Вставай и беги, сейчас Милана за тобой придет. Обещала до рассвета явиться.

Я в шоке подскочила, не зная в темноте, что делать и куда бежать.

Он опять заворчал:

— Ну куда ты без одеяла?! Там холодно. Забирай свое и топай в нем! Мне одного хватит. — Явно обрадовавшись тому, что места на диване стало больше, хозяин развернулся на другой бок и натянул свое одеяло на голову.

Наконец, я вспомнила, как пришли сюда, что смотрели фильмы о той жизни без вируса, и как Георг включил что-то скучное и малопонятное, потом я уснула. Видимо, он тоже.

Я с трудом в темноте нащупала свои тапочки, вытянула одеяло, а из-под мехового покрывала донеслось раздраженное:

— Иди быстрее, она ждать не будет!

— Иду… — Ага, а теперь он хочет спать, и ворчит, словно это я виновата, что надо вставать так рано!

Выскользнув сначала за дверь, потом из входа в подвалы, уже на улице, где было темно, холодно и очень сыро, заметила, что по тропинке к дому кто-то идет.

По длинной теплой куртке поняла — Милана.

Если она обнаружит меня где-то вне спальни, то все предыдущие слухи покажутся мне доброй сказкой. И оправдать конфуз в виде совместного пробуждения тем, что это просто нелепая случайность, не получится от слов «совсем и никогда».

Я влетела по лестнице вверх, скинула одеяло на кровать и, подхватив комбинезон, унеслась в ванную.

Когда Милана подошла к моей спальне, уже умытая и одетая, я выходила в коридор, потягиваясь и зевая. И в этом ничего наигранного не было, несмотря на умывание холодной водой, ужасно хотелось спать!

Милана обернулась на шум:

— Э, что это такое, ты уже встала? Ну, ты девка — молодец, я думала тебя будить придется, а ты, во оно как… встала и умылась уже.

Я обреченно на нее посмотрела и с тоской вздохнула:

— Почему надо так рано? Темно же еще…

— А то, как же, милая. Надо хлеб испечь, и новое тесто на пироги поставить… это к тому, чтобы, когда все встали, хлебушек готовый был.

Я всегда любила утренние минуты, когда проснувшись, лежишь в тепле, предоставленная сама себе, зная, что еще есть время, чуть-чуть понежиться. Но теперь по прихоти этого «злодея», хозяина фермы, меня жестоко лишали этого маленького невинного удовольствия!

Сам-то небось спит!

Вдруг дверь в кабинет раскрылась и в коридор, словно мы его побеспокоили разговором, выглянул полностью одетый и умытый Георг, у которого, в отличие от меня, сна ни в одном глазу не было.

— А, вы уже идете? Ну, хорошо... молодцы.

Милана довольно кивнула, а я даже смотреть на него не хотела, чувствуя неприязнь и раздражение.

— Ну, раз ты готова, Ивета, идем?

Я кивнула ей и была вынуждена повернуться в сторону Георга, тем более, Милана у него спросила:

— А вам, хозяин чего так равно вставать приспичило? Спали бы себе и ладно…

— Не спиться… — При этом он посмотрел на меня так пристально, как если бы хотел сказать что-то неприятное, но в последний момент передумал.

— Идемте, а то не успеем все испечь к рассвету… — вдохнула я и обреченно побрела вниз.

Тут до меня дошло… А как он попал в свой кабинет? Как? Как умылся и оделся? Милана все это время была в доме, Георг не мог пройти мимо нее, однако она среагировала так, словно только его увидела.

Когда мы шли по тропинке к кухне, несмотря на темноту, вокруг пели птицы, умытый лес пах свежестью и весной. А когда мы оказались в кухне, я не просто смирилась с ранним пробуждением, а была просто очарована увиденным: полутемная кухня, свечка на столе, играющий в печи огонь, запах огня и хлебной закваски…

— Как хорошо здесь… — отозвалась я, когда выставив на стол все нужное, Милана показывала мне, как ставить тесто на хлеб.

— И не говори, девка. Сама люблю это время. Такая тишь, только птицы поют, да огонь в печи разговаривает — хорошо... А когда тесто испечется, какой запах будет!.. Вдохнешь — в жизнь не забудешь, — ловко вымешивая тесто в небольшой деревянной кадке, отозвалась она.

Поэтически настроенная Милана, еще одно откровение.

Я улыбнулась и кивнула. Мне, правда, все понравилось. Думаю, завтра приду сюда сама, и с удовольствием.

Пока мы готовили тесто на хлеб, я подносила воду, доливала ее, подсыпала муку, внимательно слушала советы Миланы, в общем, отдалась этому занятия со всем вниманием и удовольствием…

Потом мы вынули хлеб из печи. Надо ли говорить, что для меня он стал особенным?

— Красивый какой… — Моя наставница довольно кивнула.

Я помогала Милане укрыть чистой тканью разложенные по полкам караваи, когда она печально вздохнула:

— Ну, мне пора идти корову отводить. Казимир-то еще дрыхнет небось… Вот так девка, учись! Поздно рожать детей нельзя, хуже врага своим «жалением» дитя испортишь. То утром будить жалко, пусть послаще поспит; то надо отругать за шкодни, да жалко; то на поле послать, махнешь рукой и сама идешь все делать. А вырастает, одно сожаление от себя оставит. Ни по дому помочь, ни коровы отогнать, ни жену-помощницу в семью привести. Вот и подумай, старшие сыновья, их у нас шестеро, те, что родились, пока мы молодыми были, те с детства работали, как и мы с мужем, у них и дети, и внуки и дома на загляденье, а последыш Казимир… ох, и беспутный малый. — Она тяжело вздохнула. — Как отца не стало, сладу с ним нет. Раньше хоть отца слушал, а теперь совсем распоясался… — Она вновь печально махнула рукой.

Мы вышли из кухни.

Утреннее солнце светило так ярко, я невольно зажмурилась, выйдя наружу. И когда успело рассвести? Время пролетело незаметно.

— Ну, беги к себе, до своих уроков еще поспать успеешь… а мне пора, — улыбнулась Милана и быстро ушла по тропинке к дому.

Я вернулась к себе, перебирая впечатления.

Самое хорошее ощущение осталось от занятий с Миланой, а самое неловкое от прошедшей ночи. Конечно, что-то стерлось и уже не вызывала у меня спазмов стыда, как это было утром, но все равно до сих пор от этих воспоминаний было неприятно.

— Все, больше никаких фильмов… и ночных встреч! И вообще, каких либо встреч!.. — зареклась я.

Хоть теперь нормально искупалась и натянула на себя новую рубашку и сарафан. Я соскучилась по детям и в амбар на занятия шла как на праздник.

Казимир, заметив, что я выхожу из дома — полностью обернулся, сверкнув в мою сторону выразительным взглядом. Ого, вот это достижение, раньше он всячески делал вид, что меня вообще нет.

Приветствуя его, я вежливо кивнула, и прошла вперед по тропинке, как делала всегда. Однако на этот раз Казимир явно намерился со мной побеседовать:

— Я тебя не сразу узнал, — сообщил он, догоняя.

Жаль, что ему никто не рассказал, что нормальные отношения надо сразу строить. Если бы тогда, в самом начале, он повел себя чуть спокойнее, не говоря уже вежливее, я бы относилась к нему куда более дружелюбно, но теперь мне хотелось только одного, держаться от него на расстоянии. Так что я мило улыбнулась и кивнула, прибавив шаг. Казимир вновь остался позади.

— Ты мне так больше нравишься, без всех этих тряпок на голове, а то вечно ходишь закутанная в платки, как моль в коконе, — сообщив об этом, он рассмеялся.

— Я польщена, — сухо прокомментировала я, не оборачиваясь. Отсюда уже виднелся амбар, мне очень хотелось быстрее туда добраться. И вроде беседа была спокойной, да и ничего нового не происходило, однако я ощущала какую-то непонятную угрозу, исходящую от него.

— Ну, куда ты так торопишься! — Казимир резко схватил меня за плечо.

Я притормозила, закрыла глаза, выдохнула, потом спокойно отозвалась:

— Я тороплюсь. К детям. На занятия. Там наверно уже все собрались… — Сообщив это, я выскользнула из-под его руки и вновь быстро пошла по тропинке. Казимир, словно переваривая услышанное, остался на месте, я уже обрадовалась, что еще немного и войду в амбар к детям, но он снова догнал меня.

— Да подожди! Дети и без тебя посидят, с ними кто-то из родителей будет, приказ хозяина не оставлять их одних, а мне с тобой поговорить надо.

— Давай после уроков поговорим, хорошо? — вежливо улыбнулась я. — Мне на самом деле некогда.

— Давай без давай, — раздраженно отозвался Казимир, и потащил меня по траве в сторону от амбара.

Я несколько раз дернулась, вырываясь, но этого не помогло, он усилил нажим на предплечье, так что стало больно. Подтащил меня к какому-то строению, — сейчас я не могла даже понять куда, — и прижал спиной к стене, пытаясь обнять.

— Не трогай меня! — чуть не завизжала я, в бешенстве отталкивая его руку.

— А ты не вырывайся! Мне поговорить с тобой надо!

— Поговорить? Тогда убери руки!

— А не хочу! — Он притянул меня к себе и впился поцелуем. Я из-за всех сил толкнула его и, часто ударяя кулаками в грудь, попыталась вырваться. Но единственное, что получилось, сдвинуться немного вбок.

— Отстань! — прорычала я, едва не задохнувшись от омерзения.

— Сама виновата, я хотел только с тобой поговорить. Сегодня хотел прислать мать к хозяину, чтобы он отдал тебя мне в жены. Но теперь еще подумаю…

Я на миг потрясенно застыла, забыв дышать… Он подумает?! Подарочек, тоже мне!..

— Что?! Да ты хуже упырей, урод! Даже не вздумай присылать Милану, я никогда на такое не соглашусь!

— Да кто тебя спросит! — насмешливо фыркнул он, силой прижимая меня к себе.

Я в отчаянии забилась в его объятиях, не давая себя целовать, мотая головой и пытаясь вырваться. Казимир, казалось, веселился, бесстыдно шаря ладонями по спине, приподнимая сарафан и лез, куда только захотел. Я уже теряла остатки разума, когда вдруг все изменилось, Казимир отлетел в стену, ударился, и упал, потеряв сознание.

Несколько мгновений, тяжело дыша, я не могла прийти в себя от шока и осознать, что случилось, когда до меня дошло, что надо мной навис взбешенный Георг и пристально смотрит на меня.

В ужасе от происшедшего прошептала:

— Как мерзко… Я чувствую себя сейчас такой… — Он поднял руку, собираясь до меня дотронуться, я торопливо прибавила, отступая.

— Не трогайте меня! Прошу вас! — Опустив голову, я пыталась прийти в себя.

Георг молча подошел и склонился над Казимиром, разглядывая его лицо.

Когда он поднялся, тут же побелел как мел. Опершись ладонью в стену, внезапно пошатнулся и начал заваливаться влево.

Как я успела поймать его, сама не понимаю. И осталась стоять над бессознательным Казимиром с потерявшим сознание Георгом в руках, не зная, что делать.

Георг

Несмотря на все неудобства и тесноту эту ночь я, наконец, спал. Не помню, когда уснул, но просыпался только раз, когда Ивета, пытаясь выпутаться из одеяла, вытянула вторую руку и положила на меня. Это было неудобно, я сдвинул ее вбок и вновь уснул.

Проснулся от того, что притянул и обнял ее, целуя волосы и совершенно недвусмысленно собираясь продолжать… Я отпрянул и отодвинулся. Этого мне еще не хватало! Я беззвучно хмыкнул. Тронул девушку за плечо:

— Проснулась? Вставай и беги, сейчас Милана придет. Обещала до рассвета за тобой явиться.

Ивета, со сна пытаясь сообразить что происходит, с изумлением меня рассматривала.

Я поторопил ее еще раз и, освободив себе место, укрылся одеялом, намереваясь спать дальше.

За Иветой захлопнулась дверь.

Я полежал еще минут десять, чтобы окончательно осознать, что спать не хочу.

Вообще. Поднялся к себе. Наблюдая, как забавно раздражается на меня не выспавшаяся Ивета, проводил их с Миланой и сел за стол. Несмотря на то, что впервые после возвращения удалось выспаться, сил, как и раньше, не было. Это злило больше всего, я не привык сидеть без дела.

Едва рассвело, пришла Марина, которая три раза что-то измеряла в моей крови. Всматриваясь в результаты, она недовольно цокала языком, при этом качая головой, словно я уже при смерти,

— Что там? — недовольно поинтересовался я.

— Причину не знаю, уже не раз переливали кровь, но твоя не восстанавливается, — озабоченно отозвалась Марина, приступив к утомительной обработке кожи рук. — Любое напряжение, сразу потеряешь сознание и упадешь. Осторожно ходи по лестнице. Побольше спи… Я подумаю, что еще можно сделать с тобой.

Я промолчал. Смысл ей говорить, что спать вообще не могу. Сегодняшняя ночь не в счет. Но она сама спросила:

— Ты вообще спишь? Или все также? — Я молча отмахнулся. Она уже добавляла в питьевую кровь всевозможные травы для сна, эффекта не было.

— Как я поняла, все плохо… — устало вздохнула Марина.

Я вновь сухо кивнул. Мне ее версия, что дело в психологической травме, не нравилась. Терпеть не могу мозгокопателей и их бредни, и то, что теперь их днем с огнем не сыщешь, моего отношения к ним не меняло.

Марина, словно что-то для себя решив, присела на стул у дивана.

— Я подумаю и над этим. Что с ногами?

— Нормально.

Марина насмешливо фыркнула.

— С твоим составом крови?.. Очень сомневаюсь! Давай проверю…

Я вздохнул, стягивая короткие ботинки…

В итоге я освободился почти одновременно с Иветой. Слышал, как она купалась, как собиралась на занятия, как спустилась по лестнице и вышла из дома.

Подошел к окну, наблюдая. Увидел, как к ней возле дома подошел Казимир, как с каждым шагом Ивета пытается от него уклониться. Когда они пошли по тропинке, казалось еще немного, и она просто побежит.

Он что-то ей сказал, даже отсюда я видел, как она побледнела.

Тут Казимир дернул ее за руку и куда-то потащил.

Черт, я мысленно ругнулся и выскочил из дома. Пришлось пробежаться.

Увидев, что творилось за пустующим сараем, в котором были ясли для новорожденного скота, я окончательно взбесился и почти не раздумывая врезал Казимиру в челюсть.

Внезапно в голове взорвалась вспышка. Кажется, уже в третий раз за неделю.

Кривясь от резкой боли в голове, склонился к упавшему Казимиру…

Ивета что-то говорила, но я уже ничего не слышал…

Очнулся, от того что прислонив к стене, и нервно теребя меня за плечо, Ивета отчаянно пытается привести меня в чувство.

— Хозяин… очнитесь! Я не могу отнести вас… Очнитесь!! — Я раскрыл глаза. Все кружилось...

— Хорошо, умоляю, только больше не сползайте под ноги… Я вас не подниму! — Я закрыл глаза.

Она в отчаянии вновь потрясла меня за плечи.

— Может вас посадить здесь, пока я за помощью сбегаю?

— Нет… — хрипло отозвался я, открывая глаза.

Девушка с облегчением вздохнула.

— Идти можете? Я помогу…

Вместо ответа я обнял ее и крепко прижал к себе.

Мой маленький верный человечек, с благородным сердцем! Обнимая ее, я понимал, что нарушил свой принцип, никого к себе не подпускать, которому был всегда предан. Мгновение неподвижности длилось недолго, до момента как она осознала, что мы находимся очень близко друг к другу, и смущенно отпрянула.

Я сделал вид, что просто опираюсь на ее плечи.

Мы медленно двинулись по тропинке, бросив Казимира валяться без сознания. Ивета, окинув его неприязненным взглядом, тихо вздохнула:

— Милана расстроится.

— Главное, чтобы я не расстроился, — с отвращением отозвался я.

Ивета посмотрев на меня пронизывающим взглядом, вдруг хмыкнула:

— Это точно. — Я усмехнулся.

Постоянно останавливаясь и давая отдохнуть, она отвела меня в амбар, где уже собрались ученики. И усадила на свой стул.

Меня окружили дети. Не сказать, что я был в восторге от этого. Да и демонстрировать малышне разбитую в кровь руку было неправильно.

Следя за девушкой, я оценил по достоинству полное отсутствие истерики. После пережитого она могла сказать, что не в состоянии вести занятия, что ненавидит все и вся, и прочее. Интересно, как возрастая в питомнике, она могла сохранить такую крепкую нервную систему.

Ивета, мягко сложив ладони у груди, весело сообщила:

— Ребята, хозяин сейчас проверит, как вы умеете читать. Потом тех, кто прочитал хорошо, он поставит в одну сторону, тех, кто не очень справился, в другую. Вам все понятно? Марина, пожалуйста, дай ребятам книгу о маленьких человечках.

Сейчас мне было не до их успехов, услышав ее слова, едва скрыл раздражение. Только поднял брови с наигранным изумлением. Она улыбалась и вела себя так, будто все нормально.

Распределив роли, Ивета повернулась ко мне и тихо сказала:

— Мне нужно найти Марину или хотя бы лекарство, чтобы помочь вам. — И коротко кивнула в сторону кровоточащей ладони.

Рядом со стулом показался Анджей, мальчишка десяти лет с пылающими щеками и светлыми взлохмаченными волосами, живущий с бабушкой, так как мама овдовела в двадцать лет и вновь вышла за кузнеца через четыре года. А тот чужого мальчишку терпеть не хотел. Новая семья по всем статьям вышла хорошая, но мальчишка, получилось, никому кроме бабушки стал не нужен.

Пока Ивета рассаживала детей и назначала последовательность чтения, он подошел ко мне и, не скрывая любопытства, спросил:

— А где вы руку так поцарапали?

— Тебе показать, где именно поцарапал? — насмешливо отозвался я. Анджея это немного смутило.

— Да не-е, я просто спросил. А теперь вы ее подорожником лечить будете? У меня бабушка всегда так мои раны лечит. Хотите, я его вам соберу? Я знаю, где вот такие огромные листья растут!

Я весело кивнул:

— Да, пожалуйста, собери. Самые большие и сочные.

Мальчишка засиял и выскочил на улицу под недоумевающим взглядом Иветы.