Ферма

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ. Последний поход — два ангела вперед. Один душу спасает, другой — тело бережет. «ЧИЖ»

Ивета

— Уходи скорее! Так будет правильно! — Выглядывая из-за угла в сторону ворвавшихся в подвал, шептал мне Лекка. — Укройся там, где говорила. А я их задержу… Лишь бы стену не снесли, тогда никто и ничего не успеет! — продолжал он, пытаясь убедить меня.

Я хмуро смотрела на него. Его надо отсюда увести, смысл стрелять в толпу из одного карабина? Героем хочет стать посмертно? Так теперь с этим все «в порядке», изворачиваться не успеешь.

— Их много, целая штурмовая группа, они хорошо вооружены, а ты один, только с карабином, без запаса патронов. Зачем эта бессмысленная смерть? Не глупи, Лекка! Пошли со мной пока есть время! Пока они в темноте рыскают по коридорам и комнатам. Здесь никто не выживет! Будешь ты воевать или нет. Соберем стариков и укроемся все вместе.

— Здесь никто не выживет? Я знаю. Но так хоть умру как человек. Я не хочу сбежать, чтобы после жить как червь, сам себя не уважая, — устало произнес Лекка после паузы. — А ты уходи… Быстрее!

Зачем это ему? Читать о таких глупых, но принципиальных рыцарях было интересно, но в жизни мне казалось, что это неверно. Но Лекка считал по-другому. Он молча снял с предохранителя карабин и начал прицеливаться. Укрывшись за углом, я затаила дыхание. Не успев передернуть затвор после выстрела, Лекка едва заметно улыбнулся:

— Один есть. Сейчас будет второй…

В темноте, где были напавшие на ферму солдаты, повисла тишина, словно они пытались понять, кто и откуда стреляет.

— Уходи! — Лекка ворчал, укоризненно качая головой. И вновь выглянул из-за угла. Тут в него попали. С искривленным от боли лицом, шатаясь, он с усилием выпрямился и, действуя одной рукой, продолжил стрелять во врага.

Его вновь ранили, Лекка со всхлипом втянул воздух.

— Беги ж ты! И прячься! — Во всю глотку прорычал он, срывающимся от напряжения голосом. В него опять попали, теперь в горло.

Лекка упал. Из темноты начали стрелять…

— Глупец… — шептала я, вытаскивая раненого без сознания из-под пуль. — Кому это было нужно!.. Дурень! Ты…

Факелы давно прогорели, я тянула его по темному коридору, пытаясь сообразить, где найти безопасное место. Из-за полной темноты подвала враги преследовать нас не спешили, уверенные в том, что нам некуда деваться. На этом наши плюсы кончились.

Моя проблема заключалась в том, что Лекка слишком большой, чтобы я самостоятельно могла с этим справиться. Но выбора не было.

Я не помнила как, не думала о пулях, не знаю, как преодолела ступени наверх… Помнила только то, что надо его вытащить. Выволокла во двор, утянула подальше от входа, благо новорожденная травка была покрыта росой и немного облегчала мне задачу.

Я упорно тянула его к стене.

Уже не слышала тяжелое дыхание Лекки, и не знала, жив он или нет. Кое-как уложив его на траве, сверху прислонила к стене две широкие доски, укрыв тело от взглядов со стороны.

— Лекка… Дождись меня… я приду, как смогу!

Когда я развернулась, то светлых рассветных лучах увидела, как отряд упырей входит в дом старенькой Златы… Раздался крик.

Они атаковали ферму с двух сторон. И где-то снесли стену… Значит, никто спастись не успеет.

Это конец!

Я успевала добежать до черного входа, куда должны были укрыться старики, но вспомнив о Красотке, кинулась к дому, торопясь предупредить хоть ее. Я была уверена, что она слышала выстрелы и звуки боя и теперь волновалась, ожидая помощи.

Ворвалась в дом, понимая, что мы еще успеем добраться до черного входа, я летела к ней как ненормальная. Через две секунды я громко застучала в ее дверь:

— Красотка, надо убегать… ферму атакуют. Быстрее, мы еще успеваем спрятаться!

Она высунулась в дверь, медленно покрутила головой вправо-влево. А заметив меня, с отвращением скривила губы:

— Ой, хватит тебе глупости болтать… Иди отсюда, подстилка хозяйская.

И захлопнула дверь.

Я в бешенстве ударила в дверь кулаком:

— Я не шучу, побежали, надо успеть!.. Они уже успели добраться до людских домов и нашего подвала! У нас несколько минут!

Она вновь открыла.

— Неужели? Таки спасти меня пришла или опять поиздеваться? — с мрачной иронией поинтересовалась Красотка. — Пошла отсюда вон! — рявкнула она, и громко захлопнула дверь перед моим носом.

Я кинулась вниз, но около двери уже кто-то отдавал приказы:

— Сюда,— крикнул мужчина. — О подвале уже позаботились. Идите в дом. Проверьте все комнаты. Никого из мужчин в живых не оставлять!

Из дома теперь не выйти.

К Георгу не полезу, а то открою капсулу и не успею все вернуть на место, тогда погибнут все.

В панике понеслась по лестнице наверх к балкону, на котором Георг мне показывал атаку отбросов. Но здесь укрыться было негде, и я кинулась в техническую комнату через проход, с помощью которого меняли заряды пушек на стене, где за сеткой безопасности стояли большие ящики — трансформаторы для крупного электронного автоматического оружия, висевшего над входом.

Открыла защитную сетку и залезла внутрь, устроившись между большими ящиками, легла на пол. Кругом было полно мертвых мух, пыли и паутины.

Я четко услышала скрип обуви упыря, поднимающегося по лестнице…

У меня сразу похолодели руки, и сердце забилось так, будто готово выскочить из груди, его удары глухо отдавались в ушах. Вспотев от ужаса, я вжалась в стену, закрыв глаза…

Лежа на животе, между двумя большими ящиками-распределителями, смотрела на ботинки захватчика через сетку. Невольно приложив ухо к одному из них, слушала, как внутри гудит электричество. Благодаря напряжению, я наделась, что упырь моего дыхания не услышит.

Оглядев хозяйственное обустройство технической комнаты Георга, упырь заинтересованно присвистнул. И действительно, все оглядев, он крикнул своим:

— Здесь никого нет, — и пошел к лестнице. Оттуда я услышала разговор:

— Врет девка, кроме нее здесь никого! Нам и приказано взять ту, что в доме.

Послышался какой-то шум, потом раздался перепуганный вопль Красотки:

— Она там… да честно говорю! Я видела, как она поднималась к чердаку. Это она вам нужна! Не я! — После этого послышался топот нескольких пар ног.

«Вот сволочь!» — ругнулась я про себя, перекатываясь на спину и отползая в промежуток между большими железными ящиками.

Они шли сюда.

Меня обуял страх… Напуганная до полусмерти, я вжалась в стену и не сводила глаз с ворвавшихся упырей, чувствуя, как бешено колотится мое сердце…

Лицо покрылось холодным потом, руки дрожали. Упыри подошли к тому месту, где пряталась я.

Тут увидела их глаза. Даже раньше стоило мне о них просто вспомнить, как внутри все сжималось от ненависти и страха. Эти были голодными. Бесцветными и потому страшными. Давно таких не видела. Именно поэтому, общаясь с Георгом и Корбаном и их бойцами, я постоянно забывала, что они не люди. У упырей, которые не голодали, радужки глаз не теряли цвет. Здесь же были лютые звери. Голодные лютые звери.

Тот, что стоял ближе всех увидел меня. Я словно со стороны наблюдала, как его губы растягиваются в хищной улыбке, а мои глаза то и дело трусливо перебегают на большой нож в его руке.

Закрыла глаза, с усилием пытаясь сделать вздох, стараясь не паниковать.

Упырь резко распахнул сетку. Грубая рука в пластиковой перчатке схватила меня за волосы, от резкой боли я завизжала, брызнули слезы и, отталкивая его руками, пыталась зацепиться ногами за выступ ограды. Но он выдернул меня наружу. В гневе попыталась воткнуть ему в шею лекарство от вируса, но он грубо выкрутил мне руку за спину, вырвал и выкинул инъектор.

Я закричала от боли, вырываясь.

— Не думаю, что принц требовал найти эту чушку… — задумчиво произнес лысый упырь, стоявший рядом с тем, что схватил меня. — Та, первая, больше подходит. Может, ну ее… привезем ему ту, а эту оставим себе?

Вот этого момента я боялась больше смерти.

Я незаметно потянулась к ножу, мне неважно как, но живой я им не дамся!

Тот, что держал за волосы, в последний момент резко встряхнул меня в воздухе, так что я чуть не осталась без головы. Но, придя в себя, я вновь забарахталась, стараясь вырваться.

Тот, что держал меня, довольно отозвался:

— У него таких, как та дылда, как грязи под ногами. Эта поинтересней будет. Принц приказал ту, что в доме, значит, привезем обеих. Ясно? Я не хочу за нарушение приказа идти на корм каннибалам.

— Ну ты зануда… я же добра нам хотел… — Второй прозрачноглазый с ненавистью на меня посмотрел. И с алчностью. Не знаю, как ему удавалось это совмещать, но выглядело именно так.

Я замерла, не понимая, что за принц и зачем ему кто-то из дома Георга?

Вывернув руки за спину, толкая, меня почти снесли по лестнице вниз. Двигаться было невыносимо, вывернутое сочленение плеч ломило безумно.

Заплаканная Красотка стояла внизу под охраной трех бойцов.

Я прошипела ей гневное: «Дура!» и прошла мимо.

Нас повели через подвалы.

В конце, у самых ворот все было в крови, но трупов уже не было.

Наших охранников они добили. Лекку убили раньше. Стариков уничтожили. Никого кроме тех, кто сейчас спит в убежище, в живых не осталось.

Нас вывели наружу. Здесь у площадки перед воротами стояло много больших машин. Боевых, и просто для перевозок.

Связав нам руки, Красотку и меня закинули в багажник большого вездехода, похожего на тот, что был у Георга. Группа из пятнадцати бойцов погрузилась в него, другая группа села во второй вездеход, и мы поехали.

Чтобы не плакать, радуя упырей, я вдавливала ногти в кожу ладоней, физической болью отвлекаясь от боли куда более сильной. Той, что рвала грудь хуже медвежьих когтей.

Мы ехали долго.

Упыри всю дорогу веселились, вот только шутки у них были злые, они издевались друг над другом, а потом смеялись над тем, кому больно.

Красотка громко стонала, рыдая и сожалея, зачем она убежала с корабля, вызывая у меня дикое раздражение. Единственная радость — ее никто не слушал, видимо считая, что это нормально, что она просто ноет и жалуется.

Мы ехали уже сутки. Связанные руки совсем затекли и вызывали сильную боль. Губы полопались. За это время нас только раз выпускали в туалет. О еде или воде для пленниц никто не думал, хотя сомневаюсь, что в меня могло что-то влезть.

Я полностью ушла в себя, больше не в состоянии выносить упыриного гогота. Если это продлится еще немного, просто сойду с ума. И это будет освобождение! Потому, что как жить в этом мире после фермы Георга я не знала.

Весь этот период моей жизни на Сронтавской ферме, теперь казался мне частью какого-то безумного сна. Невероятного, странного, доброго и интересного настолько, что просыпаться не хотелось.

Георг, несмотря на все наши споры, показал мне, как это, быть человеком с чувствами и достоинством. Корбан, продемонстрировал, что вокруг много добрых людей, кем бы они изначально не казались. Марина — как можно быть по-настоящему сильной, среди тех, кто гораздо сильнее тебя, а Милана окружила опекой, научив заботиться о других. Лекка продемонстрировал благородство, показав, главное — уважать себя, не позволяя себе опуститься до трусости, подлости и самосожаления...

Они одарили меня бесценными дарами. Тем, что нужно, чтобы остаться человеком и не стать скотом. С одной стороны мне хотелось жить, с другой стороны малодушно сбежать в безумие или даже смерть, чтобы не чувствовать боли и забыть о страданиях.

Наконец к вечеру второго дня поездка закончилась. Из крошечного окошка багажника можно было видеть только бетон и кирпичную кладку большого здания, перед которыми остановились машины.

— Ну вот, мы и дома… — отозвался один из упырей, открывая дверь. Это был лысый, что предлагал меня взять себе, вручив принцу Красотку. Он выскочил из машины, открыл ключом ворота и распахнул створки, после чего машины въехали на территорию.

Там, в окружении охраны с каменными лицами, будто их кто-то слепил из неживой голубой глины, стоял уже известный мне упырь, беловолосый с мутными глазами. Старый знакомый Георга.

Они охотились за фермой почти год, пока не получили желаемого. Тот упырь, что меня поймал, вышел и отчитался перед мутноглазым:

— Генерал, мне приказано быстрее доставить ее принцу. Это его личный приказ!

Упырь, что сидел за рулем, наблюдая за отчетом бойца, у кого-то спросил:

— Чего он хочет? — Тот, что сидел рядом равнодушно отмахнулся. — Наш Марко развлекается… Теперь приказал привезти в целости и сохранности девку из господского дома с той фермы. А там их оказалось две, мы доставили обеих. Теперь не знают, какую именно нужно было.

— Вот у кого жизнь хорошая… — завистливо проворчал водитель. — Еды до хрена, баб в доме табун, а он еще собирает себе по фермам новеньких.

— Заткнись… у него и охраны много, быстро болтуну замена найдется… — рыкнул третий.

Все затихли.

Наконец к машине подошли два охранника и, распахнув двери, вытащили нас с Красоткой на гладкий асфальт.

Мы действительно оказались внутри большого двора перед огромным четырехэтажным домом. Впереди была мраморная лестница, ведущая к красивому входу с высокими дверями и охраной по сторонам. Из-за темноты я ничего особо рассмотреть не успела.

Нас под конвоем повели за мутноглазым упырем внутрь большого дома. По длинному коридору вели быстро, я кроме толп охраны ничего разглядеть не успевала.

В конце нас завели в большой зал. С колоннами и огромными картинам на стенах. Играла музыка, горело много света. В нем было полно красиво одетого народа, стоящего полукругом перед одним упырем, тем, что сидел.

Меня презрительно толкнули на пол, за крайнюю у входа колонну, выставив вперед Красотку. Упыри в зале затихли, ожидая реакции того, кто сидел в кресле.

Я подтянула ноги к себе, села прислонившись спиной к холодному мрамору колонны, и перевела дыхание. Меня полностью устраивало и очень радовало то, что я не вызывала интереса у присутствующих. Это все хорошо, но отсюда мало видно.

Беловолосый с мутными глазами почтительно поклонился тому, кто сидел в большом кресле и начал доклад. Тот, кто был здесь главным, не знаю, принц он или кто, но перед ним все склонялись, встал и направился к нам.

Красотка, словно оправилась от усталости и боли, встала ровно и красиво, гордо подняв голову, одарила его благородным, милым и немного кокетливым взором.

Я опустила голову, про себя надеясь, что меня он рассматривать не станет. В отличие от Красотки, я понимала, что мне ничье внимание не нужно. Но тот, кто шел к нам, проигнорировал ее и подошел к колонне, за которой на полу устроилась я.

— Они что, тобой полы мыли? — насмешливо поинтересовался он, с интересом разглядывая мой вид.

Мутноглазый который почтительно двигался за принцем, тихо оправдывался:

— Она до последнего сопротивлялась, ее тащили два бойца…

— Да кто бы сомневался, — очень знакомо хмыкнул главный.

Я медленно подняла взгляд.

Черные короткие волосы, черные глаза, смуглая кожа и… знакомое лицо.

Не может быть… Жорж? Он мило улыбался. И у него было две руки. Одну из них он протянул мне. Я застыла в шоке.

Жорж — тот самый злодей из элиты, намерившийся отобрать ферму у Георга? Это не укладывается у меня в голове!

— Принц… у нее руки грязные, запачкаетесь, — сочувственно прошептал кто-то рядом.

Действительно. Очень грязные!

Я по-хозяйски схватилась за его ладонь и, потянувшись, встала. Он по достоинству оценил мое усилие поделиться грязью, криво усмехнувшись.

— Что-то ты быстро перекрасился, загорел, да еще и рукой обзавелся… Чудеса какие-то… — скрывая гнев, усмехнулась я в ответ.

— A-а, вот так-то давно бы так!.. А то сидела как мумия… — Жорж расправил плечи и поправил шикарные шелковые манжеты на запястьях. Он просто лопался от удовольствия; улыбался девицам справа, улыбался гостям слева; даже охранникам у дверей перепал его ласковый взгляд.

Меня же уже крупно трясло от бешенства. Я была на грани! Сердце так сильно стучало о грудную клетку, словно ему было тесно в теплом пространстве.

— Темный властелин, типа, да? Ну ты и сволочь, Жорж!

Я шагнула вперед, чтобы ударить его… но потеряла сознание, так и не дотянувшись.

Конец первой части