Ферма

ГЛАВА ШЕСТАЯ. В историю трудно войти, но легко вляпат

Георг

— Закон подлости гласит, если в тот единственный раз, когда ты отступаешь от правил или нарушаешь свои принципы, и при этом может что-то случится, то оно обязательно случится, и в самом прескверном виде… — услышав последние новости о пожаре, проворчал сидевший на диване в моем кабинете Корбан.

— С принципами и правилами, это ты хорошо заметил… — со вздохом отозвался я, жестом выпроводив Семена. — Ладно, с пожаром все ясно, кукурузы не осталось, как и много чего другого… Но откуда в подвале на полу столько крови? Там что, коров резали?

Корбан измерил меня недовольным взглядом, но промолчал.

— Так ты знаешь, что там произошло? — настаивал на ответе я.

Корбан, наливая себе крови, раздраженно отозвался:

— Мне доложили, что была стычка с одноруким… Зря ты его взял. Я готов выкинуть его обратно в лес прямо сейчас!

Я раздраженно уточнил:

— С кем у него была стычка?

— С Аманом, и парой новичков… никак их имена не запомню.

— Тогда не жди, выкинь его прямо сейчас… — равнодушно отозвался я. — Еще раздора нам среди охраны не хватало… особенно в наше отсутствие.

Ивета, которая только собиралась идти к детям, заглянув перед занятиями в кабинет, постучав, открыла дверь и настороженно на нас посмотрела.

— Зайди... Чего ты хотела?

Она подошла к моему столу.

— Вас Милана только что искала, что-то опять случилось на ферме.

Я кивнул, продолжая просматривать записи.

Но подняв голову, заметил, что она все еще стоит перед моим столом. Это было необычно. Ивета старалась как можно реже появляться у меня перед глазами.

— Что случилось?

Девушка видимо для смелости вдохнула и с опаской поинтересовалась:

— О ком вы только что говорили? Кого вы хотите выкинуть в лес?

Какая ей разница? Совсем обнаглела! Я резко ответил:

— Вообще-то мои решения никого не касаются, тебя тем более!..

— Так кто это? — Упрямо повторила она.

— Никто из тех, кого ты знаешь, — отмахнулся я. — Иди уже, опоздаешь к детям!

Она резко развернулась и на самом деле куда-то спешно убежала.

Мы с Корбаном переглянулись. Что это было?

Корбан усмехнулся, он вообще такие выпады от девушек априори считал забавными, я в отличие от него невольно задумался: Ивета никогда не вела себя нагло или легкомысленно. И если бы у меня было больше времени, я бы может и расспросил ее подробно, но из-за пожара на ферме творился сущий бедлам, и ею заниматься было некогда.

Ивета

Я провела очередные занятия с детьми, и вернулась в дом. Все это время меня волновал вопрос, так о ком шла речь в разговоре Георга с Корбаном? Неужели о Жорже?

Спрашивать бесполезно, Георг не ответит. Если бы я уточнила, не однорукого ли они собрались выгнать? Он бы стал пытать меня откуда я его знаю… Тогда в любом случае пришлось бы рассказать о том, что произошло.

Но ведь есть большая вероятность, что утром мне просто показалось, что они говорили о нем… Я не могла пойти в подвалы, чтобы расспросить Жоржа, были ли у той стычки последствия. Ведь, если он собирался изгнать совсем другого воина, я бы просто подставилась под гнев и так взбешенного упыря…

Закончив с необходимыми делами, я привычно пошла к Красотке. Постучав в дверь, дождалась ее появления. Однако подруга впускать меня не спешила.

Она стояла в дверях, задумчиво накручивая на палец свои темные, блестящие волосы, собранные в хвост… Затем, словно что-то для себя решив, холодно произнесла:

— Вот ты, наконец, и здесь… Я уж почти заскучала, — многозначительно продолжила подруга после долгой паузы.

Вот и она не в духе. Я вздохнула:

— Если ты занята, я зайду позже.

Она задумчиво кивнула:

— Конечно, позже зайдешь. Ну да, тебе же всегда и везде рады. И Корбан, и Георг… Ты думала и я обрадуюсь? Буду вилять хвостом от радости?!

— Нет, я вообще об этом не думала. Я просто хотела тебя увидеть, поделиться новостями, и кое-что спросить, но...

Красотка меня буквально словесно атаковала:

— Именно, что не думала! Решила, что когда ты здесь появишься, я буду прыгать от радости?

Я через силу улыбнулась:

— Нет, прыгать от радости собиралась я, но раз ты против…

Решив, что-то подруга сегодня не в духе, я развернулась, чтобы уйти. Лучше потом помиримся и поговорим, но вдруг в коридоре появился Корбан и, игнорируя Красотку, радостно сообщил:

— У меня там кое-что для тебя припасено, Иветик-цветик. Придешь ко мне, я новый фильм достал.

Я из вежливости кивнула. Корбан улыбнулся и зашел в кабинет хозяина.

— Вот и вали отсюда, «цветик-пустоцветик»… его фильмы смотреть! — В бешенстве отозвалась Красотка и захлопнула передо мной дверь.

Чувствуя себя облитой грязью, пока шла к себе, не могла сдержать слез. Что сделала не так? Я с самого начала относилась к ней с некоторой нежностью, прощала оскорбительные замечания в свой адрес, принимая их за неловкие шутки, беспокоилась о ней, верила ее словам, ведь она стала моей подругой. Как мне казалось, настоящей.

Почему она так разозлилась из-за того, что я отсутствовала всего один вечер?!

Механически искупалась и легла в кровать. Но сна не было, только весьма нелегкий выбор.

Все же, — эта мысль не давала покоя, — неужели Жоржа выгнали?

Это было бы ужасно несправедливо! Я не знала, что делать. Идти и говорить, как все было, тем самым взять на себя всю вину за случившееся?.. Или немного выждать и через Корбана тихо выяснить, о ком в том разговоре шла речь?

Первое решение казалось правильным, но сложным, второе — малодушным, но более легким…

От тяжелых дум шла кругом голова, но милосердный сон сморил меня до того, как я успела хорошенько все обдумать.

Но на этом недоразумение с Красоткой не закончилось.

Через три дня, вечером после занятий меня вызвал к себе Георг.

Я пошла к нему, не успев даже выпутаться из теплых платков, в которых ходила по морозу. И хотя сегодня сильно потеплело, а на подтаявший снег даже опустился туман, теперь они спасали меня от промозглой сырости.

Пройдя по коридору, я подошла к двери кабинета. За ней было тихо. Потому войдя, я удивилась, увидев, что рядом с Георгом, на стуле, приставленном к хозяйскому столу, сидела Красотка, которая бессовестно проигнорировала мое «здрасте», сделав вид, будто меня вовсе не заметила.

Георг, уже злой как пес, негромко, но с явным раздражением сообщил:

— Тут кое-кто обиделся на тебя, говорит, что ты унесла ее украшения.

— Что? Не поняла… — Я тупо уставилась на Георга. — Куда унесла? Что унесла? О чем вы?

— Ой, не прикидывайся, что не поняла! — злобно прошипела Красотка. — Строит тут из себя тупую! Ты что, моих украшения не видела? Не надо «ля-ля», я помню, с какой жадностью ты их рассматривала!

На несколько минут я просто потеряла дар речи. Украшения? Рассматривала с жадностью? Что она имела в виду? Выдохнув, я ровным голосом отозвалась:

— Видимо, я точно тупая, раз не помню никаких украшений.

Тут в кабинет вошла Милана:

— Хозяин, звали?

— Нет… Да! — Одновременно отозвались Георг и Красотка, которая тут же добавила:

— Полюбуйся, Милана, воровку-то нашли… Сперла мои украшавочки!

Георг повернулся в ее сторону и холодно произнес:

— Заканчивай с этим… Этой фермы давно бы не было, если бы я так легко попадал на чьи-то манипуляции.

Однако слова хозяина Красотку абсолютно не смутили:

— Да мне плевать на твою ферму! Пусть эта дрянь вернет мне мои вещи! Ты понял?!

Горечь и боль в груди давили так… что было трудно дышать, но в тот момент я на миг обрадовалась, что никогда не брала ее одежду, которую она так щедро и постоянно мне предлагала. Правда, только потому, что ростом я была намного ниже и намного худее, чем Красотка. А шить я не умела, так что смысла принимать ее подарки не видела.

— Пошли… — Хозяин поднялся и дернул равнодушно сидящую Красотку за локоть. — Пошли, покажешь мне…

Окинув меня неприязненным взглядом, Красотка нехотя поплелась за Георгом. Они вышли. В задумчивости я механически стянула верхний платок с головы и села на ближайший стул. Ноги не держали.

Милана, которая села на стул Красотки, повернулась ко мне и с неприязнью заметила:

— Ну ты девка и влипла… Зачем ты так? Воровать… Стыдоба-то какая… — старушка осуждающе покачала головой.

Разумно было пойти за Георгом, ведь скорее всего они пошли ко мне, проверять, куда я спрятала украшения. Заодно резко оборвать Милану, которая сейчас мне сильно напоминала Казимира, с его непонятной постоянной неприязнью и вечным презрением. Или наоборот, чтобы завоевать ее сочувствие, начать оправдываться и горячо уверять, что я тут не причем, и это простое недоразумение…

Но я молчала, наблюдая за развивающимися событиями, словно со стороны.

Милана продолжала рассуждать вслух:

— Даже, если та злая девка просто на тебя наболтала, тебя все равно сильно накажут… Хозяин воров ненавидит… Да и ночная кукушка всегда дневную перекует!

Понятия не имея, о каких кукушках идет речь, я промолчала. Наказания я боялась, но все это меркло на фоне того, что меня сейчас пугало… Я боялась, что мне больше доверять не будут, станут относиться настороженно и даже, если внешне это не покажут, про себя думать, что я воровка.

Тут в кабинет вошел Корбан.

Мое сердце на миг остановилось, затем понеслось как безумное.

В первый момент я вскочила от радости, но тут же опомнившись, села. Он мне не защитник. Он поверит Георгу, который слушает Красотку. А когда ему расскажут о моем мнимом воровстве, мне будет очень стыдно смотреть ему в глаза.

— А куда все делись? — оглядевшись, спросил он. — И ты чего такая обиженная сидишь? Давай я побью любого кто тебя обидел? А? — Он улыбнулся.

Всякий раз, как Корбан смотрел на меня с таким теплым вниманием, я отчего-то чувствовала себя обязанной ему и крайне этим смущалась. А сейчас я ненавидела обжигающую волну слез, что поднималась у меня в горле. Заплакать сейчас — значит, показать свою слабость, а этого я не хотела.

Но я сглотнула комок боли, и тихо спросила о том, что меня очень волновало до момента обвинения в воровстве:

— Корбан… прошу тебя, скажи, кого вы выгнали в лес?

Милана, тупо на меня взглянув, тут же заявила, сбив с толку собравшего ответить Корбана:

— Не бойся, тебя в лес не выгонят, ну может… выпорют немного…

— Корбан… ответь, прошу тебя…

Главный воин отозвался:

— Да не знаешь ты его. Из новичков, сутки не пробыл, драку устроил. Чуть не до смерти избил троих… Почему ты о нем спрашиваешь?

Не в силах остановить слезы, я всхлипывала от беспомощности, уткнувшись головой в ладони. Это было так подло с моей стороны, не сказать им сразу в чем дело… И чего я испугалась? Чего я не видела? Побоялась, что меня накажут? Словно меня никогда не били!

— Э, девка не плачь… Я пошутила насчет порки, так, для острастки сказала, чтобы ты впредь чужого не брала! — засуетилась вокруг Милана, вдруг меня пожалев.

— Лучше бы побили… — рыдала я, не в состоянии остановиться.

Корбан тоже принялся утешать:

— Ну, не плачь… терпеть не могу девичьи слезы! Ну, перестань… ты же такая спокойная и умная девочка…

Тут в кабинет вошли Георг с Красоткой.

Хозяин в бешенстве у меня спросил:

— Что ты тут устроила? Что за слезоразлив?!

— Эй… Не заводись, она просто расстроилась… — примирительно сказал Корбан, повернул голову и пристально посмотрел на друга.

— На жалость давит! — уверено и с отвращением заявила подруга.

Я поднялась и кинулась в ноги к Георгу:

— Я прошу, верните его назад! Это полностью моя вина! Я виновата в том, что он избил их… он просто заступился… А я струсила, и не сказала! Это все моя вина!

— О чем ты? — рявкнул вконец взбешенный хозяин.

— Она специально это устроила, чтобы ее за воровство не наказали, — не давая мне сказать, довольно завила Красотка. Милана тоже так решила, о чем поторопилась сообщить вслух.

В общем гвалте меня никто не слышал.

— Так… — прорычал Георг… — убирайтесь отсюда! Все! Пока я не придушил каждую!

Корбан напоследок погладил меня по голове, но, в общем, Георгу не противоречил, его тоже достал устроенный гвалт. Хотя от горечи я уже ничего не говорила, только, прикрыв ладонью рот, тихо плакала от отвращения к себе.

Захлопнув за нами дверь, Георг обезопасил себя от воплей Красотки, но я оказалась в самом центре скандала.

— Ах, ты воровайка! Как у тебя совести хватает смотреть мне в глаза! Вот любуйся, мы все украденное нашли в твоей комнате! — вопила Красотка. Раньше ее исковерканные словечки мне казались милыми, теперь я испытывала такое отвращение от них, что меня физически мутило от ее голоса.

— Да, да, давно что-то такое подозревала… — осуждающе сверля меня взглядом, вторила рядом Милана.

Я только медленно качала головой. Чувствуя себя словно в страшном сне. Еще немного, и проснусь, и весь этот ужас исчезнет, развеется как дым…

Но как же Жорж… это так несправедливо!

Я оттолкнула вопящую Красотку и, решительно распахнув двери, вернулась в кабинет.

— Чего тебе? — холодно поинтересовался Георг.

— Я прошу вас, верните Жоржа! Он пострадал из-за меня, это я виновата, что он подрался с Аманом. Если сомневаетесь, спросите Марину, она знает, она лечила его той ночью! Доктор знает, что он пострадал из-за меня!

— Я ни в чем не сомневаюсь, и никого слушать не стану! — раздраженно рявкнул хозяин, в то время как мышцы на его подбородке напряглись. — Мне просто надоело это выслушивать. И без вас проблем по горло!

Я в отчаянии взмолилась:

— Прошу вас, спасите его! Это не справедливо, он уже дважды пострадал из-за меня… Он там пропадет! Вы же не такой как остальные упыри! Прошу вас…

Георг в бешенстве отмахнулся:

— Не справедливо?! А чего ты ждала? Вселенской любви и счастья? Мне некогда, иди к себе!..

— Но хозяин, вы же не допустите этого? — с надеждой спросила я. — Прошу вас, помогите ему…

Георг, с отвращением отвернулся к окну и сквозь зубы прошипел:

— Совсем этот говорящий скот обнаглел! Мы не зря изначально охотились на людей, пили кровь и презирали вас как низший вид, служащий лишь источником пропитания. Я всего лишь добавил вас в отряд млекопитающих приносящих прибыль, и все! А они сели мне на голову!

Я в отчаянии покачала головой:

— Не верю, что все так плохо… Вы ухаживали за мной, кормили по часам, заботились… и не только обо мне. Вся ферма процветает благодаря вашим заботам.

Георг резко развернулся ко мне и агрессивно спросил:

— Ты знаешь, во сколько мне обошлась со всеми штрафами и взысканиями по неустойке? Это прохиндеи из питомника отправили на фермы явный брак! Я должен был отбить хоть часть вложений, а лекарство от твоей болезни в общем стоило мне пять здоровых мужиков. Мне было выгодней заняться тобой самостоятельно, чем оплачивать где-то его лабораторное синтезирование. Теперь ты приходишь и что-то требуешь! Знай свое место!

Все еще не веря, я в ужасе покачала головой. Но Георг продолжал:

— Меня не волнует, что ты там себе выдумала! Я хозяин и за подобную дерзость ты будешь наказана. Десять плетей и неделю хлеб и воду…

Корбан что-то тихо проворчал о перегибе, но вмешиваться и перебивать хозяина не стал.

— Хорошо. Наказывайте, как хотите… но я жду вашего решения о Жорже! — стиснув зубы, чтобы не разрыдаться, я строго на него посмотрела.

— Остановись! Иначе я придушу вас обоих! И тебя, и его! — прорычал Георг, награждая меня тяжелым взглядом.

Я захлопнула рот, делая, как сказано. Он отвернулся и в бешенстве сквозь зубы процедил:

— Точно, на голову посадил! Вот мой ответ: Жорж останется в лесу, а ты сейчас идешь к себе, о дополнительном наказании мы поговорим позже.

Сломав меня морально, он резко распахнул дверь и взглядом показал мне на лестницу. Я кивнула и ушла к себе.

Мелкий дождь, сын внезапной оттепели, омывал окно моей комнаты, спускаясь тонкими струйками. Благородный, странный, умный хозяин, ни на кого нее похожий в своей заботе и доброте, оказался обыкновенным самодовольным торговцем-упырем, спасающим прибыль, а я унылой дурочкой выдумавшей себе невесть что…

Георг

— Они сегодня все взбесились что ли? Прибить готов… Всех!

Корбан недовольно покачал головой:

— А зря, надо было девчонку спокойно выслушать. Что же там такое произошло, что она готова унижено просить за однорукого. Это ведь не Красотка, Ивета для зрелищности рыдать не будет. Хотя кто ее знает…

Я устало отмахнулся, да уж, Красотка — та еще актриса. Сегодня для разнообразия выдумала историю с пропажей украшений, мается от нечего делать и достает окружающих своими затеями.

Корбан продолжал на нее ворчать:

— Так чего эта краля сюда пожаловала?! Скучно стало, развлечений ищет? И Миланку прихватила для солидности… вот же стерва. Завтра эти сороки наплетут селянам невесть что, и те детей больше на уроки к Ивете не отпустят…

— Это сейчас это не столь важно, — в душе соглашаясь с Корбаном, с досадой отмахнулся я, прерывая бессмысленный разговор. — Сегодня над северной стеной у леса сбили беспилотник. И как хитро запустили… из-за деревьев, прямо над стеной, — без специальной аппаратуры не заметишь.

— Вот, и до нас добрались… — Корбан устало покачал головой. — А я пришел сказать, что нашел топливо. Тут в сутках езды, на кровь меняют… в районе Старого города. Но как теперь ехать? Страшно ферму оставлять.

— А что делать? Будто у нас есть выбор! В любом случае, если это единственное предложение по топливу, нам только и остается ехать на свой страх и риск, пытаясь купить что есть. Может, если наберем топлива сколько нужно, тогда сразу все и закончим? — Да, я уступал свои позиции по книгам и лекарствам, которые раньше твердо отстаивал и до этого, и на такие зыбкие условия изменения нашего плана никогда не соглашался.

— А как же книги? — язвительно заметил Корбан.

Я повернулся к нему и устало спросил:

— У нас что, есть выбор? Если получится, достанем и книги и лекарство и что сможем найти необходимого. А если нет… успеть бы людей спасти!

— Ладно… Я бы на твоем месте Миланку предупредил, чтобы не болтала об Ивете много… На этом этапе занятия прекращать нельзя.

Я кивнул. Сейчас этим займусь.

Ивета

Я сидела на кровати с ногами, подтянув к себе колени, и бессмысленно смотрела в одну точку. Внутри меня будто все умерло. Даже стыд перед Жоржем. Я словно вновь оказалась в питомнике, где для меня главным и радостным событием была смерть.

По лестнице кто-то спускался. В мою дверь постучались. Это мог быть только Корбан. Ни Георг, ни Милана себя этим не утруждали.

Мне никого не хотелось видеть. Тем более слушать или говорить. И я знала, что если не отвечу, он входить не станет, но из уважения к нему пришлось отозваться.

— Входите.

Корбан вошел и сел на единственный стул.

— Веточка-Иветочка… Ты плачешь?

Я быстро вытерла щеки и отрицательно покачала головой. По сути, я давно уже не плакала. И слезы заметила только после его слов.

— Звать тебя посмотреть фильм сейчас бессмысленно. — Это был не вопрос. Я только молча кивнула, не желая говорить.

Горло болело от крика, и вообще было ощущение, что я долго и страшно кричала, в груди и выше все болело, словно горло было разворочено раскаленным ножом.

— Понимаю. Но, в общем, хотел расспросить тебя о Жорже. Что такое там произошло?

Я пожала плечами. Отстраненно размышляя над тем, а что, собственно, такого страшного случилось, что я развела столько шума? Упыри есть упыри. Они те, кого я ненавижу и всегда ненавидела. Просто теперь буду знать, что они, не меняя своих свойств, делятся на два вида: те, кто ведет себя откровенно, не скрывая своей упырячьей натуры, и те, кто прикидываются нормальными. Неизвестно кто из них хуже…

— Так ты мне расскажешь? — У Корбана явно кончилось терпение ждать моего ответа. — Я, конечно, просмотрю все данные с камер, но мне интересно услышать тебя.

— Лучше спросите Марину… — тихо через силу отозвалась я.

— И ее спрошу. Но боюсь тебя расстроить, Жоржа вернуть невозможно. Он ушел в лес, и где теперь его искать никто не знает.

Опять кивнула, отведя взгляд.

Корбан вздохнул и встал со стула.

— Ладно…вижу говорить ты сейчас не в настроении… — произнес он после паузы, — тогда позже все обсудим, хорошо?

Я подняла на него глаза, пытаясь понять, что он думает на самом деле.

Как относиться к Корбану, не знала. Я слышала, он был груб с охранниками. Он упырь, и во всем слушает Георга. Но в отношении меня и прочих женщин, проживающих на ферме, Корбан был добрым. Я даже не могла заставить себя на него злиться и ненавидеть, как остальных упырей.

Да, еще он всегда не любил и очевидно для всех игнорировал Красотку, но чем вызвано такое отношение, я не знала.

Я слезла с кровати и, провожая, тихо произнесла:

— Спасибо. — Это спасибо было за все: за понимание, поддержку, за попытки шутками развеять грусть, и за то, что не дал окончательно разочароваться в окружающем мире. — Спасибо…

Корбан устало улыбнулся и вышел.

После его визита мне отчего-то стало легче. От этого облегчения я вновь почувствовала себя виноватой. Тут надо запомнить происшедшее с Георгом как урок на всю жизнь и никогда не ослаблять своей ненависти и недоверия к упырям, а я…

Но обдумать я не успела, дверь распахнулась и в комнатку ворвалась Милана.

— Не спишь? А мне так за тебя досталось! — с порога возмущенно начала выговаривать она.

Я молча села на кровать с ногами и принялась возиться с одеялом, расправляя его. Злости на нее не было. Милана, по сути, добрая, просто не утруждает себя размышлениями. И идет вслед за своими эмоциями, как пушистое перекати-поле за ветром.

Но сейчас говорить ни с кем не хотелось, и я надеялась, что моя невнимательность поможет побыстрее закончить наше общение.

— Мне такого хозяин пообещал, если я расскажу кому о том, что здесь случилось! Вишь как! Заступается за тебя!

— Тогда не рассказывайте… — устало отозвалась я, мысленно покачав головой.

— Но как же… — потеряно отозвалась Милана. — Как же не рассказывать?

Такая мысль на самом деле ее потрясла. Если бы были силы, я бы улыбнулась. А так только покорно кивнула, и устало повторила:

— Тогда все им расскажите…

— Но он обещал сослать Казимира рубить лес за забором!.. — вскинулась она, словно я лично угрожала ее милой кровиночке.

— Тогда не знаю, расскажите только тем, кто не передаст ваш рассказ хозяину… — также безразлично отозвалась я. Только определяйтесь поскорее, я устала и ничего знать не хочу.

Когда Милана в расстроенных чувствах, наконец меня покинула, закрывая за ней дверь, я молилась о том, чтобы никого больше сюда не завело.

Я была Милане благодарна, это она ухаживала за мной, купала, носила еду, заботилась, как могла. Она простая и искренняя, хотя такое иногда сложно переносить, я на нее не злилась. В отличие от Георга, которого теперь воспринимала не иначе как образец упыря-лицемера, который не только пьет кровь в прямом смысле слова, но еще и наживается на людях, делая вид, что они его заботят.

К сожалению, жизнь быстро показала, что я была довольно сильно неправа.