Эпикриз с переводом

Глава 17

"Манахай!" — пронеслось у меня в голове. — "Манахай позволять себе влюбляться в иномирного мужчину!"

Влюбляться?! Серьезно? Мое подсознание решило, что я начинаю влюбляться?

Я тут же, хоть и с трудом, остановила поцелуй и отстранилась от Кишана. Шагнула к стене и включила свет. И сделала это зря. Ведь, посмотрев в темные, ласкающие глаза панта, я опустила взгляд и уставилась на его губы. Манящие, вкусные… Мне опять захотелось их поцеловать.

Тряхнув головой, я наклонилась и подняла пакеты.

— Твои пироги. Там пейстры, рогалы с рисом и яйцом и ещё пироги с мясом гаяла, — я всучила пакеты Кишану. Он растерялся и непонимающе нахмурился. — Кстати, кто такие гаялы? — проявила я интерес и прошла мимо панта в сторону комнаты.

— Это дикие быки. У них вкусное сочное мясо, — ответил Кишан, когда мы зашли в комнату. — И очень дорогое. Сильно потратилась?

Я сняла с головы кападу, залезла в сумку и достала мешок с монетами. Положив его на стол, ответила с улыбкой:

— Вообще не потратилась. Владелец лавки обратился ко мне за помощью. Пироги дал в знак благодарности.

Кишан подошёл к столу, подхватил мешочек и подкинул его в воздухе. Потом почему-то фыркнул. Положил обратно мешок, рядом пакеты с пирогами.

— Есть будешь? Разогреть пироги? — заботливо предложила я. Пант вновь посмотрел на меня с непониманием. Его явно беспокоило то, что я веду себя как ни в чем не бывало. А как я должна себя вести? Вот как? Ну подумаешь — поцелуй! Что здесь такого?

— Разогрей, — кивнул Кишан.

Я тут же достала из пакетов несколько пирожков, сложила их в миску и отправила в микроволновку. Включила чайник. Спустя полминуты таймер прозвенел, и я достала из микроволновки теплые пирожки. Поставила миску на стол:

— Приятного аппетита.

Кишан сел, взял пирожок с мясом и начал интенсивно жевать. Я налила нам чаю и села напротив.

В комнате стояла тишина. И напряжение. Моя? Кишана? Или обоих? Черныш не смотрел на меня, я тоже сосредоточено изучала иномирный календарь на стене, делая вид, что высчитываю дни… Какие дни, ракшас побери! Две недели, которые мы должны прожить вместе? Не выгоню же я после этого Кишана!

— Ты чего не ешь? — даже как-то громко прозвучал вопрос панта.

— Не хочу, — махнула я рукой. Ведь, действительно, чувство голода пропало.

Кишан покачал головой. Съел ещё один пирог, на этот раз пейстры. А я, пока остывал чай, решила сходить в душ. Прихватила полотенце и направилась в ванную.

Натираясь мочалкой, я то и дело вспоминала наш поцелуй. Он не шел у меня из головы. Причем вспоминался так реально, словно меня опять целуют. Я даже почувствовала лёгкую припухлость на губах…

Ну нет! Будем считать, что этот поцелуй ничего не значит. Просто порыв. Кишан так выразил переживание за меня, а я благодарность за это самое переживание. Мы просто коснулись друг друга маленькой такой частью тела. Просто обменялись бактериями. И ничего больше!

С этими мыслями я надела халат, завязала его узлом и вышла из ванной.

Вернувшись в комнату, я первым делом достала из шкафа подушки и одеяла и побросала их на пол. Кишан наблюдал за мной с недовольством. Не хотел спать на полу? Надеется провести эту ночь в моей постели?

Закончив, я опять села за стол. Кишан покосился на вырез на моем халате, громко сглотнул и вдруг сказал:

— Я видел, что тебя провожал самец, — в его голосе я уловила ревностные нотки. Или показалось?

— Это мой пациент. Я встретила его у хоталя. Он сам вызвался меня проводить, — ответила я. Ракшас тебя дери! Ответила так, словно оправдываюсь! Да почему? Кто мне этот Кишан? — А тебе не следовало пялиться в окно. Мало ли кто мог ходить в округе! Тебя могли заметить.

— Я осторожно, — бросил он, отодвинул миску с пирогами и глотнул чая. Я тоже отпила из кружки. — Я переживал. Не находил себе места, предполагая уже самое страшное. Подошёл к окну, и тут ты с этим самцом…

— Его зовут Ешан. И он, кстати, один из тех, кто дрался с тобой на Пардусовом поле. В тот день, между прочим, когда мы познакомились.

Пант задумался, а потом спросил:

— Багх?

— Да.

— Сильный соперник. Только плохо владеет техникой ведения боя. Открывается много, — черныш говорил воодушевленно, со знанием дела.

— А ты где этому научился?

— В детстве я был драчуном. Родному, да и двоюродным братьям от меня здорово доставалось. Я заигрывался и не чувствовал меры. И тогда отец решил направить мой запал в нужную сторону, нанял для меня сахеля — наставника, учителя по борьбе. Лучшего в Пантерии. И, как видишь, мне это пригодилось. Хоть было чем заработать на еду и проживание, — Кишан кивнул на свой мешок с монетами.

— Твой отец поступил мудро, — заметила я. — Мой тоже проявил подобную мудрость по отношению к моему брату. Он был шкодливым мальчишкой: крушил, ломал, носился как угорелый. И отец решил отдать Лешку в спорт, чтобы дисциплинировать его активность. Брат десять лет занимался баскетболом.

— Что такое баскетбол?

— Спорт такой. Игроки делятся на две команды, один мяч, которым играют руками и который они должны друг у друга отобрать, чтобы закинуть его в кольцо.

— Странная игра. У нас нет ничего похожего, — качнул головой Кишан. — А в мяч мы играем ногами.

— И мяч нужно забить в ворота? — уточнила я, Кишан кивнул. — Такой спорт у нас тоже есть. Футбол называется.

Пант улыбнулся и неожиданно спросил:

— У тебя хорошие отношения с отцом?

— Замечательные. Он тоже был врачом… Лекарем. Я осознанно пошла по его стопам.

— Он тобой, наверное, гордится?

— Думаю — да. И я очень гордилась им, — я выдержала паузу, чувствуя, как тоска проникает в сердце, выдохнула и добавила: — Моего папы, как и твоего, уже нет в живых.

— У нас с тобой много общего, — подметил Кишан и отпил чай. Поставив кружку на стол, он вдруг облизнулся. Я невольно облизнулась в ответ, уставившись на его губы. Представляя, как они впиваются сочным поцелуем в мои… Ласкают, трепетно, настойчиво. Провоцируют, требуют… Сердце участило пульс, пальцы заледенели и сильно сжали кружку…

Помешательство какое-то!

— Ракшас! — рявкнула я, поднимаясь с места. Подошла к окну.

Какого беса происходит? Я едва сдерживаю себя и свои инстинкты.

— Ты что? — удивлённо прозвучал голос Кишана, и спустя секунду горячие руки коснулись моих плеч. А я задрожала, чувствуя жгучую провокацию. Мое тело с ума сходит!

— Ничего, — я скинула ладонями руки панта и шагнула к столу. — Все, ты поел?

— Да.

— Тогда будем спать. Я устала, — и начала убирать со стола, а Кишан вновь приблизился, касаясь пальцами моих рук. Я дернулась, уставившись в черные глаза самца. Они смотрели вопросительно, я терялась под этим взглядом, засуетилась и уронила кружку на пол. Она не разбилась, но все равно было обидно… Всего лишь один поцелуй! Но что он со мной сделал!

— Алла, — нежно позвал меня Кишан. — Я… все-таки я спрошу. Не могу так.

— Ну спроси, — фыркнула я.

— Неужели наш поцелуй ничего для тебя не значит?

Меня как кипятком ошпарило. С ног до головы.

— А для тебя?

Да, не красиво отвечать вопросом на вопрос. И в данном случае даже нечестно. Однако Кишан, пусть немного возмущённо, но ответил:

— Вообще-то я просто так ни с кем не целуюсь.

— Я тоже, — брякнула я. Брякнула и тут же пожалела. Пант уставился в мое лицо, поводил по нему взглядом.

— Тогда тебе не понравилось?

А вот тут я налилась краской. Ракшас! Вот как ему не стыдно задавать такие вопросы? И как я должна ответить? Соврать?

— Почему? Понравилось… — тихо ответила я, опуская глаза. Вот как подросток, ракшас тебя дери! — Ты хорошо целуешься…

Эх, зря я это сказала… Кишан взял меня за подбородок и поцеловал. Так быстро и просто. Его губы наступали, одна рука держала за лицо, другая придерживала за спину. Словно черныш боялся, что я вырвусь… Куда там! Я растворилась в поцелуе, положила ладони на широкую грудь. Даже глаза прикрыла, получая особенное удовольствие от происходящего. Да я так отвечала на томные ласки моих губ, как никогда! Как ни с кем. Как голодная, ненасытная самка. Внизу живота заныло, прося и умоляя о продолжении.

— Ты мне очень нравишься, меня к тебе тянет… — шепнул вдруг Кишан. — Ты станешь моей?

— Что? — не поняла я.

— В нашем мире так принято — в Великий Пост Дерга самец задаёт самке такой вопрос, когда хочет заняться с ней любовью…

— Ты хочешь заняться со мной любовью? — усмехнулась я.

— Да… Если ты не против…

Я засмеялась, Кишан удивленно на меня посмотрел:

— Извини. Просто в нашем мире как-то не принято спрашивать перед этим ничего подобного.

— А как же понять, что самка не против?

— Как? — усмехнулась я. — Да просто. Вот смотри, — я обняла Кишана плечи. — Ты тянешься ее поцеловать — и если она не против, она просто отвечает на поцелуй… — Кишан потянулся к моему лицу и осторожно поцеловал меня в губы. — Ты начинаешь её раздевать — и если она не против, то не останавливает тебя… — продолжила я, а пант торопливо развязал узел халата и скользнул руками по моим плечам. Шелковистая ткань упала к ногам, и я стояла перед пантом в одних кружевных трусиках. Глаза Кишана пробежалась по моему телу, изучая его оценивающим взглядом. Мне не было стыдно. Мне было приятно наблюдать за тем, как на меня смотрят. — Ты ласкаешь ее тело руками — и если она не против, то начинает ласкать тебя в ответ… — Кишан погладил меня по шее, опустился вниз, замирая рукой на напрягшейся груди. Чернявый пант и его немного стеснительные прикосновения вызвали во мне такую жгучую волну возбуждения, что я немного потеряла над собой контроль и в ответ провела пальцем по его твердому животу, но вовремя остановилась на резинке брюк и убрала руку. — Понял? — весело шепнула я ему на ушко, решив перевести все в шутку.

Да вот только поздно…

— Понял, — улыбнулся вдруг Кишан. — Ты не против… — и взяв меня на руки, резко шагнул к кровати и уложил меня на пушистое покрывало. Стянул с себя рубашку, лег рядом и принялся порывисто целовать мои губы.

И я вдруг поняла, что я действительно была не против. Я была очень даже за. Очень. И к ракшасу все!

Хочу.

Могу.

Буду.

Пант, между тем, ласкал мое тело руками. Да так ласкал! Точечно нажимая подушечками пальцев… Ощущения накрывали, тело рефлекторно содрогалось. Мои руки наглаживали мощную спину, царапая кожу ногтями. Кишан прорычал мне в рот и сильно сжал ладонью мою грудь. Бурная иннервация прокатилась по телу.

Это уже не возбуждение! Это уже неистовое желание. Желание, как сказал Кишан, заняться любовью.

Снимать брюки черныш не спешил. Он продолжать ласкать меня. И не только руками. Его нежные губы захватили в страстный плен сосок, лаская твердую горошину языком. Я охнула, свела до дрожи колени, чувствуя такой сильный прилив между ног. Запустила ладонь в густые черные волосы, поглаживая Кишана по голове в такт его ласкам…

Каришма! Вот что ты делаешь? Я уже полностью готова! Я уже хочу так, что ещё чуть-чуть — и я сама наброшусь на этого самца, рискуя потом получить обвинения в изнасиловании…

Черныш провел мокрую дорожку искусным языком вниз: по ребрам, животу. Лизнул пупок, продолжил спускаться ниже. Ловкие пальцы иномирного мужчины подцепили кружевной край трусиков и сняли их без сопротивления…

Но когда же, ракшас побери, ты разденешься сам?

Будто бы прочитав эту мольбу в моих глазах, Кишан поднялся с кровати и начал медленно спускать штаны. Слегка извиваясь… Что это — брачный танец? Сначала мне показалось это забывным, но движения Кишана были завораживающими, особенно когда он, наконец, оголился и грациозно пополз на коленях по кровати. Я кокетливо хихикнула, погладила себя по животу, уставившись на возбужденное мужское достоинство. Не скажу, что он был огромным, но уж точно далеко не маленьким. Идеальным, как и размером, так и на вид.

Даже не знаю почему, но я встала на четвереньки и повернулась к самцу тыльной стороной. Но Кишан, видимо, решив, что первый наш раз должен быть с визуальным контактом, схватил меня за талию, уложил спиной на кровать. Согнул мои ноги в коленях, а затем накрыл своими руками мои ладони, прижимая их к кровати и… Нет, не вошёл. Поводил твердой, горячей головкой по изнывающему лону… Он… Он издевается, что ли? Я застонала. Долго, протяжно. Устремила свой слегка рассеянный взор в лицо черныша. На нем светилась довольная и даже наглая улыбка… А у меня появилось настойчивое желание ударить этого панта! И для этого я попыталась высвободить руки. Неудачно. Хватка у черныша сильная… Тогда я застонала ещё раз и толкнулась бедрами, пытаясь тем самым заставить Кишана уже совершить, наконец, долгожданное проникновение.

И тут в моем подсознании неожиданно проснулся медик. Защита! Как я могла забыть и не подумать раньше? Коробка с презервативами стоит в кабинете. Вроде близко, но я понимала, что ноги уже ватные и я не дойду.

— Кишан, — позвала я тихо. — Надо надеть защиту… — Он нахмурился, уставился на меня с непониманием. — На него надо надеть, чтобы все… без последствий.

— Я буду аккуратен, не волнуйся, — ответил он и, заметив сомнение в моих глазах, добавил: — Наши самцы умеют себя контролировать. Самки беременеют, только если их самцы этого хотят. Но и для этого у самки должны быть особенные дни… У тебя особенные?

— У меня?.. Эээ… Нет, — и только я это ответила, Кишан резко подался вперёд, беспрепятственно вошёл в нутро головкой и замер. Хоть мне и не было больно, но я сжалась внутри. Отчего Кишан ахнул и удивлённо на меня посмотрел. Плавно покинул и тут же вошёл, на этот раз глубже. А я снова сжалась и расслабилась… Сжалась и расслабилась… А пант опять ахнул. И начал двигаться. Часто, но не грубо. Потом чаще. И ещё чаще, сильно сжимая мои ладони и устремив взгляд в мои глаза. Я смотрела на черныша неотрывно, постанывая и покусывая губы. Как же хорошо! Каждая клеточка моего организма ликовала от процесса. Наслаждалась, благодарила… Удовольствие уже скользило на грани, но Кишану как-то удавалось им управлять во время, то замедляясь, то ускоряясь, то входя во всю длину, то не до конца…

В какой-то момент глаза панта начали менять форму и цвет, превращаясь в жёлтые глазища тендуа. А когда лицо панта начало покрываться черной шерстью, он запрокинул голову назад, словно едва сдерживая себя. Я на секунду испугалась, и этот испуг странным образом добавил остроты моим ощущениям. Бурно приближающаяся разрядка не заставила себя ждать, а получив ее, я громко и бесстыдно закричала, выгибаясь телом. Услышала в ответ звериный рык. Из моего тела вышли, живот тут же обогрела липкая жидкость. Мои затекшие ладони отпустили… И тут же я увидела большую когтистую лапу в размахе, а через секунду почувствовала обжигающую боль на бедре.

— Вот теперь на тебе настоящая метка, — тяжело дыша, произнес Кишан.

Я посмотрела на панта — он полностью принял человеческий облик, который выглядел сейчас умиротворённым донельзя.