Экипаж автобуса

Глава тридцать четвёртая

Первым делом мы занялись раной Ивана Петровича. Крови вытекло уже немало, а что будет, когда стрела будет извлечена? Наконечник торчал с другой стороны, что немного облегчало нам работу, с помощью ножа нам удалось отрезать древко и отломить передний конец, а потом Кирилл, крепко взявшись за оперение, выдернул обломок. Инженер тихо застонал, но, в целом, перенёс операцию стойко. Теперь осталось остановить текущую ручьём кровь, место было очень неудобное, накладывать повязку не получалось, пришлось скатать из бинтов валики и уже ими зажать раны. А сверху, как смогли намотали бинты. Где-то в рюкзаке лежала убойная анестезия, но Петрович отказался, заявив, что боль он потерпит, а вот ясная голова ему пока ещё нужна.

Рана Анечки почти не кровоточила, она некоторое время подержала скомканный бинт, чтобы остановить кровь, после чего уверенно поднялась и предложила идти. Мы быстро нашли тропу, которая шла на юг, постепенно поднимаясь вверх, скоро земля под ногами перестала хлюпать, а потом и вовсе сменилась приличной каменистой тропинкой. Туман тоже стал редеть, а воздух уже не так вонял болотом. Погоня осталась где-то позади, а мы спокойно шагали по лесу. Нас окружали огромные деревья, под ногами шуршал ковёр из прошлогодних листьев, а вокруг стояла подозрительная тишина.

После боя стала накатывать апатия, хотелось прилечь и полежать, параллельно перекусив чем-нибудь сытным, но мысль о том, что впереди нас ждёт развязка и спасение, заставляла идти дальше, поминутно оглядываясь в поисках очередной подлянки от Сумасшедшего.

Храм Золотой Луны мы заметили поздно, мешали кроны деревьев, почти скрывавшие небо. Он мало отличался от Храма Солнца, тоже огромный массив камня, стоявший на огромной площадке, напоминающей аэродром, единственным отличием было то, что никакой арки для пропуска людей здесь не было, тут вообще никто не ходил, не было никакого намёка на дорогу, Храм стоял на огромном пятаке земли, со всех сторон окружённом лесами.

К воротам вели огромные ступени, рассчитанные на людей четырёхметрового роста, но это неважно, мы влезем, это не так сложно, особенно, если знать, что за этими воротами все наши мучения прекратятся. Но, как оказалось, мы плохо знали противника, да и Анечка под конец сплоховала. Засаду она почуяла, но только в последний момент, когда в нас уже полетели копья.

Большая часть пролетела впустую, одно Кирилл отбил мечом, ещё одно прилетело мне в голень правой ноги, пробив прочный сапог и вонзившись в кожу. Ещё одно вскользь задело по голове Варвару, подарив ей глубокий порез от левой скулы до уха. Наплевав на ранение, я открыл огонь, так же поступили и остальные, численность снова столкнулась с огневой мощью, их было много, человек пятьдесят, всё те же стражники из предыдущего храма. Видимо, они как-то обошли болото и, не надеясь на успех своих коллег, устроили засаду прямо в пункте назначения.

Пули большого калибра рвали живую плоть, куски которой разлетались при каждом попадании, но это никого не останавливало, они продолжали бежать на нас, размахивая оружием и истошно визжа.

Я отшвырнул пустой карабин, перезарядить точно не успею, револьверы сами прыгнули в руки, расстояние было в самый раз. Стоявший впереди и чуть правее Кирилл уже сошёлся в рукопашной схватке, размахивая мечом вокруг себя и не давая врагам приблизиться. Двенадцать патронов закончились быстро, на меня бежали двое, один нёс секиру, напоминающую оружие стрельцов, а второй держал в руках нечто, похожее на палицу.

Бросив револьверы, я отпрыгнул назад, только так мне удалось избежать удара, который, по всем вводным, должен был снести мне голову. Когда они пробежали, раненый Петрович проскользнул мимо и подхватил револьверы, правильно, в рукопашной он сейчас ничего не сможет, а так хоть перезарядит. Чтобы не драться сразу с двумя, я откатился за деревья, новый удар пришёлся как раз в ствол, секира застряла, не так сильно, но достаточно, чтобы солдат потратил пару секунд на её вытаскивание. Мне хватило. Тесак доставать было долго, зато быстро получилось вынуть складной нож. Толстый сапог мог бы его спасти, но на ногах были сандалии из кожаных ремешков. Бритвенно острое лезвие перерезало ахиллесово сухожилие, тонко застонав, солдат свалился, едва не придавив меня. Готов.

Остался второй, который размахивал толстой дубиной, утыканной какими-то острыми предметами, вроде клыков зверя. К тому времени я поднялся на ноги и вынул тесак. Дрались почти на равных, он был гораздо крепче и тяжелее меня, но вот с выучкой в Храме было довольно посредственно. Я отбил два тяжёлых удара, достать его клинком не получилось, зато получилось ударить ногой в пах. Он сложился пополам, и я рубанул лезвием по голове. Жив, мёртв, уже не боец.

Немного поодаль Умар, подмяв под себя другого солдата, от души бил его кулаками по лицу. Бил так остервенело, что вместо головы у того уже образовалась сплошная кровавая маска. Здесь всё нормально.

Когда я снова выскочил на открытое место, раздались выстрелы. Иван Петрович, успев перезарядить револьверы, расстрелял тех, кто наседал на Кирилла. Неподалёку сидела Анечка и с каким-то ошарашенным видом перезаряжала дымящийся «Дерринджер». Победа? Победа.

Теперь считаем потери. Анечка цела. Ольга, умудрившаяся не только стрелять, но и зарезать одного из нападавших саблей, тоже не пострадала, если не считать огромного синяка на лице. Кириллу досталось неслабо. Он оттянул на себя большую часть врагов. Кирасу он давно не носил, а крепкая кожаная куртка была изодрана в лохмотья. Окровавленные лохмотья.

Варя сидела, вытирая рукавом кровь с лица. Ей, наверное, сейчас тяжелее всего. Красота, которой она привыкла гордиться и которая не померкла даже после стольких испытаний, теперь была перечёркнута уродливым шрамом, который, по-хорошему, следовало зашивать. Иван Петрович был относительно цел, только от резких движений его рана снова начала кровоточить, одежда спереди и сзади пропиталась кровью, он был бледен, но на ногах, вроде бы, стоял Умар тоже был в порядке, если не считать распухшей правой кисти, надо полагать, перелом.

Тут и я, наконец, обратил внимание на свою ногу. Рана была неглубокой, но кровоточила сильно, кровь хлюпала в сапоге, но выливать её я уже не стал. Короче, бойцы из нас теперь никакие, если предстоит новая схватка, лучше перезарядиться.

Кирилл разделся по пояс, продемонстрировав свою могучую фигуру, здесь, в мире Сумасшедшего он не потерял ни грамма мышечной массы, зато теперь вся эта масса была жестоко изрублена. Критических повреждений нет, разрезана только кожа, но разрезана глубоко и кровь продолжала течь.

Наскоро перебинтовавшись остатками бинтов и зарядив оружие, мы направились к Храму Золотой Луны. Шли медленно, Варя прижималась к Кириллу и тихо просила не бросать её, она ведь теперь уродина, а Кирилл прижимал её к себе и говорил, что никогда не бросит. Иван Петрович пошатывался на ходу, но пытался выглядеть бодрым.

— Анечка? — позвал я, — что там внутри?

— Там нас ждут, — ответила она тихо, — там путь домой и последнее испытание.

— Какое?

— Не знаю, но мы можем там погибнуть.

Она произнесла это спокойно, видно было, что погибнуть она нисколько не боится, как, впрочем, и все мы. Только бы закончилось всё это.

По ступенькам поднимались долго, приходилось высоко поднимать ноги, чтобы сделать шаг. Здесь нашему взору предстали ворота. Не бронзовые, деревянные с красивой резьбой. К воротам было прикреплено кольцо из неизвестного белого металла, я взял его и постучал. Некоторое время ничего не происходило, потом одна створка медленно и со скрипом пошла вперёд. Мы вошли внутрь, здесь царил полумрак, разглядеть что-то удалось не сразу.

Мы находились в огромном зале, скудно освещённом большой люстрой, в которой сиротливо горели две или три свечи. В самой середине стоял стол, огромный пиршественный стол на полсотни персон. Сейчас он был пуст и даже не застелен скатертью. За столом сидел человек, одетый, как средневековый католический монах. Это был мужчина, на вид лет сорока с небольшим, лицо его было тонким и правильным, его украшала короткая курчавая борода, а длинные чёрные волосы были собраны сзади в хвост. В руках он держал чётки, состоявшие, как мне показалось, из драгоценных камней.

Увидев нас, он медленно и с достоинством поднялся и сделал приглашающий жест.

— Я вас приветствую в Храме Золотой Луны, имя моё вам ничего не скажет, можете звать меня Говорящий С Богами, это правильное название, ибо моя профессия — разговаривать с теми, кто сотворяет миры и разрушает их.

— Это отлично, — сказал я, присаживаясь на лавку, — но было бы лучше, если бы вы поговорили с нами, обычными людьми, и рассказали нам, что делать дальше?

— Это зависит от многого… — начал он.

— А покороче? — перебил я его, — нам, извините, совсем не интересен ход ваших мыслей, мы через многое прошли и сильно пострадали, поэтому просто скажите нам, что нужно пройти в третью дверь справа, постучать три раза ногой и крикнуть филином. Это будет лучше всего.

— Прошли. Пострадали. Это далеко не всё, — его тон постепенно переставал быть таким радушным, — пострадали не только вы, пострадало множество людей. Ваш путь сюда шёл по рекам крови и горам трупов, да и сейчас ваш меч в крови главного жреца Храма Солнца.

— И что? — спросил Кирилл сердито, надо полагать, ещё немного, и меч будет в крови главного жреца Храма Луны.

— То, что пришедшие в этот Храм должны заслужить право на выход, а вы…

— А не пошёл бы ты? — спросил Иван Петрович, — мы не просили нас сюда закидывать, мы не просили охотиться на нас, словно на диких зверей, мы не заставляли этого дурака, именуемого главным жрецом, резать людей на алтаре и ковыряться в их внутренностях, кто вы такие, чтобы обвинять нас? Вы сами заляпаны кровью по макушку.

— Хватит, — сказала Анечка, — товарищ Сумасшедший, давайте уже своё испытание, нечего болтать.

«Монах» с интересом посмотрел на неё.

— Я хорошо запоминаю сны, — объяснила девочка, — что дальше? Загадка?

— Нет, — он улыбнулся и покачал головой, глаза его подозрительно заблестели, — пусть будет другое.

Он разразился громоподобным смехом и исчез, а вместе с ним исчезли стол и люстра, в зале не стало дверей, а стены начали медленно сдвигаться. Через минуту нас раздавит, как в прессе.

— Это головоломка, — спокойно объяснила Анечка, — нам придётся быстро бегать, чтобы не быть раздавленными, а в конце мы либо погибнем, либо вернёмся домой.

Беготня для уставших и израненных людей не самое полезное занятие. Стены приближались, оставалось всего метра четыре, когда в полу открылся проход. Одновременно Кирилл бросил на пол вновь ожившую мышку, которая прыгнула в квадратный люк, размером метр на метр. Мы прыгнули следом, последним прыгал я, с трудом успев проскочить, закрывшийся люк едва не снёс мне голову. Несколько секунд ничего не происходило, потом каменный мешок, в котором мы оказались, внезапно вытянулся и стал длинным коридором, вдоль которого побежала мышка. Мы бросились следом, уже понятно было, что это не просто головоломка, это игра со смертью. Адреналин придавал сил.

Проход за нашей спиной стал смыкаться, зато впереди открылось две двери, мышка, секунду поразмыслив, побежала направо, хотя тот проход уже начинал закрываться. Проскочив следом, я оглянулся и бросил взгляд в левый проход, где в ту же секунду опустился потолок, будь мы там, уже бы погибли. Дальше мы оказались в жёлобе, а следом за нами покатился огромный каменный шар, здесь мышка ничем помочь не могла, но мы и сами сообразили, что нужно спрятаться в углублениях в стене.

Дальше был каменный мостик, поперёк которого качались маятники-топоры. Качались они с разной скоростью, поэтому предугадать было сложно, а позади нас мост начал потихоньку разрушаться, а обломки его падали в тёмную бездну. Пройти мы смогли, но потом просто попадали на пол. Иван Петрович был еле жив, лицо его было бледным, как у мертвеца, он хватал ртом воздух и никак не мог надышаться.

Следом нас ждало ещё несколько дверей, где следовало выбирать один проход или другой. Проблему выбора снимала мышка, но проходы закрывались всё быстрее, мы просто не успевали реагировать. Дальше было ещё хуже. Иван Петрович всё же потерял сознание, всего на миг, но этого хватило, чтобы упасть и на выйти в очередную дверь. Видя это, Умар кинулся обратно, вытолкнул инженера наружу, а следом кинулся сам. Увы, проход уже закрывался, оставались доли секунды, сам он успел проскочить, но правая рука осталась зажата. Точнее, даже не зажата, её просто расплющило, оставив культю до запястья. Умар побледнел, из обрубка брызнула струя алой крови. Нужно было двигаться вперёд, но если не наложить жгут, он умрёт раньше, чем всё закончится.

Кирилл передавил руку Умара чуть выше раны, кровоток замедлился, я вынул ремень и наскоро смастерил жгут, как когда-то учили в школе. Не знаю, насколько правильно получилось, но кровь уже не била фонтаном, а сочилась тонкими струйками, пока не иссякла совсем. Но и той кровопотери, что уже случилась, Умару хватило, выглядел он ещё хуже, чем Иван Петрович, был бледен и мелко дрожал.

Всё это мы продолжали делать на бегу, умудряясь следить за мышкой и поворачивать в правильные ходы. Иногда лабиринт давал нам передышку, но не более нескольких секунд. Не знаю, сколько времени длилось всё испытание. Может быть, час, или два. На часы смотреть было некогда. Наконец, мы скатились с каменной горки, мышка села впереди и замерла. Всё?

Но ничего не происходило. Ожидание было ещё мучительнее. Умар, прислонившись к стене, сполз вниз и отключился. Его придётся нести, у нас, конечно, есть Кирилл, но он и сам едва жив от потери крови и усталости.

— Дядя Умар, пожалуйста проснись? — со слезами просила Анечка, потом осмотрелась и объяснила, — он не выпускает нас, испытание пройдено, а он не выпускает, он ждёт смерти. Дядя Умар, проснись!

Поняв, что кричать бесполезно, она взяла его за голову и сжала виски ладонями, после чего закрыла глаза и погрузилась в себя. Прошло секунд тридцать, я уже начал переживать за обоих, но тут Умар открыл глаза и обвёл нас мутным взглядом.

— Не нужно было, — сказал он Анечке, — я ведь уже…

Дальнейшие его слова заглушил новый взрыв громоподобного хохота, каменный пол под нами исчез, и мы все начали падать вниз, в большое тёмное ничто, которое вскоре нас поглотило.