Экипаж автобуса

Глава тринадцатая

— Вася, очнись, Васенька, ну, пожалуйста, — испуганный детский голос звучал, словно со дна колодца, тихо, но с отчётливым эхом.

Я некоторое время соображал, кого сейчас зовут, и стоит ли мне реагировать. В итоге решил, что стоит. Я медленно открыл глаза. Тусклый свет вызвал вспышку головной боли, но она быстро прошла. Светлые пятна перед глазами быстро обрели чёткость, и я смог различить заплаканную мордашку Анечки, склонившейся надо мной. Увидев, что я жив, она проглотила слёзы и улыбнулась.

— Я думала, ты умер.

— Я сам ещё не уверен, — ответил я, потом попытался встать, получилось со второй попытки. — Где мы?

— Не знаю, какой-то лес.

Это было и так понятно, лес, судя по обилию травянистых растений, лес тропический, здесь очень тепло и даже, как будто светлее. Над головой небо, привычное уже, серое небо со светлым пятнышком солнца. Как бы то ни было, а из подземелья мы выбрались. Теперь можно идти дальше.

— Где остальные?

— Не знаю, — ответила она, — я их не видела, последнее, что помню, это тех железных с топорами, а потом я сознание потеряла?

— Да, а мы ещё с одним типом поговорили, он, вроде как, самого Сумасшедшего друг, пусть ничего толком не сказал, но хоть из своего катакомбного царства выпустил. Там головоломка была, нужно было по кубикам прыгать. Кирилл спрыгнул с высоты, но тебя не удержал, а сам вниз скатился, я тебя подхватил, но за ними уже не успел.

— А мама?

— С ними, надеюсь, они тоже вышли, только в другом месте.

Девочка резко загрустила, видимо, не разделяла моих надежд. Теперь следовало определиться, что нам делать дальше? Я быстро перетряхнул свои запасы. Еды нет, воды тоже, есть оружие, которое, надеюсь, теперь будет действовать. Есть немного пороха, капсюли и пули, то есть, защитить себя смогу. Несколько коробков спичек и кусок мыла. И почти все деньги, у остальных осталась, максимум, пригоршня серебра. Впрочем, они кое-что насобирали в склепе, думаю, на первое время хватит.

Вынув револьверы, я заменил наколотые капсюли. Теперь стоит проверить, кроме того, если наши поблизости, они услышат выстрел. Прицелившись в ствол ближайшего дерева, я нажал на спуск. Верная машинка отозвалась громким выстрелом и облаком белого дыма. Пуля глубоко ушла в мягкий травянистый ствол. Некоторое время я сидел, напрягая слух. Надеялся услышать ответный выстрел, или, что ещё лучше, крик. Увы, никто не отозвался, в этом лесу были только мы двое.

— Нужно идти, — сказал я после долгого молчания.

— Куда? — девочка пребывала в прострации.

— Туда, где есть люди, и еда, и дороги. Мы поищем своих, но, если не найдём, отправимся на север сами. Там перешеек, очень узкий путь, там мы оставим им послание, а если они придут туда раньше, то они оставят его нам. Рано или поздно, но мы встретимся.

Версию эту я выдумывал на ходу. Но получилось неплохо, по крайней мере, она поверила. Неуверенно улыбнувшись, она вскочила с места и помогла встать мне самому. Осмотрев себя, я не нашёл серьёзных повреждений, только одежду изорвал, да ссадина на виске.

— Идти сможешь? — заботливо спросила Анечка.

Я кивнул, смогу, конечно, смогу. Нужно только направление выяснить. Часы показывали полдень, я определил направление и повернул на север. Теперь бы ещё людей найти.

Последнее оказалось задачей непростой. Следы пребывания человека имелись, например, в виде срубленных деревьев, костров, каких-то костей. Вот только где само поселение? Мы сейчас идём к нему? Или удаляемся? Или проходим мимо? Вот бы узнать.

От размышлений меня отвлёк звук. Не просто звук, а такой, от которого сердце забилось чаще. Мы как раз спускались с горы, когда над лесом пронёсся протяжный гудок паровоза. Мы с Анечкой переглянулись, после чего я выдохнул:

— Бежим.

И мы побежали. Спуск к железнодорожной линии, которая, кстати, имела две колеи, занял минуты две. Поезд был ещё довольно далеко, но мы его уже видели. Самый натуральный паровоз, с дымным хвостом и колёсами, окутанными облаками пара. За ним было несколько вагонов, но, как я понял, состав был грузовой. Это даже лучше. Не было смысла выяснять, куда этот поезд следует, в какой-то населённый пункт, где есть еда и ночлег. А оттуда уже можно начинать поиски.

Отступив на шаг от насыпи, чтобы не обдало паром, мы спокойно пропустили паровоз мимо, а сами приблизились к вагонам. Вот чему я учу будущее поколение? Впрочем, ребёнок и без меня был развитый. Когда приблизилась ручка, она ловко ухватилась за неё и запрыгнула на подножку. Я повторил тот же номер на следующем вагоне. Что перевозилось в поезде, осталось неизвестным, двери были закрыты замками и опечатаны, но это было и неважно, главное, что у нас есть транспорт.

Езда зацепом заняла около трёх часов, всё это время мы могли наблюдать одинаковый пейзаж. Местность, идущая под уклон. А в месте прохождения ветки — стёсанная каменная стена. Скорость наша не превышала тридцати-сорока километров в час. Когда уже начали уставать руки, я заметил, что Анечка впереди машет мне рукой, призывая посмотреть в указанном направлении. Мы въезжали в город. Настоящий город, почти современный, напоминающий картины викторианской Англии. Даже привычное тёмное небо напоминало промышленный смог.

— Прыгай! — крикнул я ей, вряд ли она услышала, но я показал ей личным примером, отпустил ручку и прыгнул, стараясь прыгать назад. Получилось плохо, ноги ударились о щебень, несколько шагов я пробежал, но на ногах каким-то чудом сумел удержаться. Анечке повезло меньше, о законах физики она имела довольно смутное представление, поэтому просто не подумала, что тело её движется со скоростью поезда. Прыгнула она в сторону, просто оттолкнувшись от вагона, естественно, приземлившись, сразу же полетела кубарем, рискуя сломать себе шею.

Когда я подбежал к ней, она сидела на земле, разглядывая ободранную руку, а второй рукой поправляла растрепавшиеся волосы. В остальном, кажется, всё было нормально. Аккуратно подняв её, я отряхнул грязь с одежды, и предложил идти дальше. Надо сказать, спрыгнули мы вовремя, через полкилометра поезд заходил в огороженный забором тупик, где за ним закрылись ворота. Выйти оттуда было бы не так просто.

Минут через пять мы уже шагали по оживлённым улицам, образ викторианской Англии стал ещё более явным, костюмы, дома, мальчики, продающие газеты, чистильщики обуви, конные экипажи на улицах. Прогресс был налицо.

— Я есть хочу, — заныла Анечка указывая на какое-то заведение с яркой вывеской, — там кафешка, пойдём?

— Ты лучше банк найди, чтобы деньги местные получить.

Банк мы обнаружили через полчаса, невыразительная конторка пот скромной вывеской. Войдя внутрь, я поймал первого попавшегося сотрудника и вкратце растолковал проблему. Он внимательно меня выслушал и кивнул на дверь.

— Обменять серебро? Это туда.

Усадив ребёнка на стул, я вошёл в указанную дверь. Там было классическое окошко, за которым сидел тощий мужик в пиджаке. Он, видимо, работает без выходных, не видя белого света. По крайней мере, бледно-жёлтый цвет его лица говорил именно об этом. Впрочем, дневной свет здесь — понятие относительное. Посмотрев на меня блёклыми, как у рыбы, глазами, он сразу перешёл к делу:

— У вас драгоценные металлы, которые вы хотели бы превратить в деньги, так?

— Да, серебро, — я протянул ему одну монету, — нужно обменять пару сотен таких монет на местную валюту.

— Давайте их сюда, — предложил он, доставая весы.

Я отсчитал двести монет и предал их в окошко, клерк долго возился с весами, уставив вторую чашу целой кучей разных гирь, потом стал считать на счётах, потом полез куда-то под стол, в итоге в его руках возникла пачка банкнот.

— Итого на триста девяносто шесть динаров, комиссия десять процентов, на руки получаете триста пятьдесят с мелочью, — он протянул мне пачку бумажек.

— Это — много? — спросил я, убирая деньги в карман.

— Чуть больше моей месячной зарплаты, — он натянуто улыбнулся, видимо, считал свою зарплату недостаточной.

С этими деньгами мы направились в упомянутую кафешку. В заведении было чисто, прилавки полны, а официанты вежливы. Пока я перечитывал меню, Анечка подозрительно озиралась по сторонам.

— Чего на меня все пялятся, — раздражённо сказала она, пробегая глазами по немногочисленным посетителям.

— Может быть, — я выглянул из-за тонкой книги, — здесь не принято девушкам ходить в мужском костюме.

С этими словами я многозначительно кивнул в сторону немолодой дамы, что в компании такого же немолодого кавалера устраивалась за столиком в дольнем углу.

— Я этот мешок надевать не буду, — прошипела девочка, сверкая глазами, — я и так эти уродские панталоны ношу, с кружевами, вот досюда.

Она показала на ноге место ниже колена.

— Не нравлюсь, — добавила она, — пусть не смотрят.

В целом, она была права, местная женская одежда, возможно, отвечала требованиям морали, но для наших дел была абсолютно непрактична. А гардероб обновить следует, а то мы так обносились, что скоро станут за нищих бродяг принимать.

Заказ принесли скоро, густой гуляш из баранины, бутерброды с сыром и ветчиной, а на десерт — булочки с джемом. Ели мы в последний раз давно, а нормальную еду — ещё давнее. Не особо обращая внимание на столовый этикет, мы, как два варвара набросились на принесённые порции. Минут через пять, когда тарелки были вычищены насухо, а бутерброды перестали существовать, двое бродяг отвалились от стола.

— Ещё что-то хочешь? — спросил я, лениво намазывая булочку джемом.

— Попить только, — ответила она, вытирая салфеткой жирные руки, — тут чай есть? Или кофе?

Чай у них нашёлся, более того, это был именно чай, а не один из многочисленных травяных эрзацев. Хотя, что я знаю об эрзацах и о том, какие травы растут в этом мире. Как бы то ни было, а напиток был отличным, под булочки и джем самое то. Отхлёбывая из чашки, я задумался о дальнейших действиях. Первое: нужно переодеться, одежда местных жителей довольно неплоха, вполне соответствует нашему времени, нужно только найти магазин готового платья и подобрать размер. Второе: оружие, окружающий мир вполне развит, чтобы иметь на вооружении современные образцы стрелкового оружия, нужно срочно обновить арсенал. Могут, правда, возникнуть проблемы. Что если стволы стоят очень дорого? Или их кому попало не продают? Третье: нужно раздобыть копытный транспорт и делать вылазки в окрестности города, это единственный шанс найти остальных. Запаса денег хватит, чтобы прожить несколько месяцев, но это неважно, цель у нас другая. Вот только для её исполнения следует собраться вместе.

— Идём за покупками? — предложил я.

— Угу, — она отчего-то отреагировала без энтузиазма, какая-то неправильная девочка.

Первым пунктом была одежда. Пока шли до магазина, Анечка раз шесть повторила, что мешки эти она надевать не станет, лучше останется в своём. Своё у неё было довольно неплохое, вот только сильно поношенное, беготня по лесам и постоянные драки не способствуют сохранению одежды в целости, обувь она уже убила, рубашка зияла прорехами, а джинсы внизу свисали бахромой. И во что прикажете её переодеть?

Магазин был огромным, видимо, хозяин сожрал в конкурентной борьбе всех мелких лавочников и закусил портными-надомниками. Но нам это было на руку. Сам я переоделся быстро, нашёл хорошее бельё, штаны-галифе цвета хаки, крепкие сапоги с подковами, и вдобавок, неплохую шляпу, а в качестве верхней одежды приобрёл куртку из толстой кожи, под которую планировал надевать тонкий свитер.

— На Индиану Джонса похож, — ехидно сказала Анечка, когда я вертелся перед зеркалом, — только у него кнут есть и лицо умное.

— Почему мне так хочется дать тебе ремня? — спросил я задумчиво.

— Не знаю, — отозвалась она и юркнула между вешалками.

Настал черёд одевать ребёнка. Она уже набирала воздуха в грудь, чтобы в очередной раз заявить о «мешках», но мне пришла идея получше. Тут ведь есть одежда для мальчиков, что-то, что можно носить в походе. Мы снова пошли по рядам. Так, вот неплохие брюки, фигура у неё пока ещё не женских пропорций, поэтому налезло отлично, сапоги со шнуровкой, мягкие, но, вроде бы, прочные. Нашёлся и полувоенный френч без погон, который также пришёлся ей впору, пара рубашек под низ, ну и шляпа. Когда она вышла из кабинки, на меня смотрел готовый бойскаут, картину я дополнил цветным платком на шею. Вот только пол её по-прежнему бросался в глаза. Почесав затылок, я предложил:

— Давай тебя подстрижём.

— Как? — спросила она с подозрением, но сама идея, кажется, отторжения не вызвала.

— Под мальчика, чтобы волосы не торчали, потом отрастут, а пока будешь выглядеть парнем.

Она задумалась.

— Хорошо, а парикмахеры здесь есть?

— Вот бы узнать.

Парикмахеры нашлись, там же, на центральной улице, стояла огромная цирюльня, способная принимать, наверное, полсотни человек зараз. Понятно, что такого наплыва клиентов не было, поэтому мы легко нашли и места, и специалистов. У Анечки на голове было средней длины каре, которое она обычно заплетала в два куцых хвостика, всё это хранило следы давнего мелирования. Я на пальцах объяснил парикмахеру, чтобы сделал короткую мальчишескую стрижку. Толстый мужик с усами, как у Тараса Бульбы, важно кивнул и взялся за ножницы.

Самого меня требовалось побрить, за всё время нахождения в подземелье я брился один раз, никак не мог научиться пользоваться такой бритвой. Мной занялся другой специалист, молодой парень, худой и вертлявый. В руках его волшебным образом материализовалось полотенце, пропитанное горячей водой, которое он приложил мне к лицу, а сам тем временем начал взбивать помазком пену в небольшой фарфоровой чаше. Я следил за его движениями в зеркале, пытаясь запомнить порядок действий, потом ведь всё равно придётся делать это самому. Решив, что пены достаточно, он принялся намыливать мне лицо, мылил густо, поэтому я стал похож на деда мороза. Теперь настал черёд бритвы, взяв руки инструмент (я успел рассмотреть на лезвии какое-то заковыристое клеймо, фирма, местный Золинген), он несколько раз провёл лезвием по висевшему на стене кожаному ремню, после чего приступил к процессу.

Надо отдать должное его профессионализму, бритьё заняло пару минут, он нигде меня не порезал, стёр с лица остатки пены и, брызнув на ладони из флакона, начал намазывать мне щёки одеколоном. В зеркале можно было увидеть результат, чисто выбритая молодая физиономия.

— С волосами что-то будем делать? — спросил он.

Я задумался, волосы у меня ещё не так сильно отрасли, но вот в дальнем походе, когда нет возможности нормально помыться, они становятся проблемой. Некрасиво, но кому на меня любоваться?

— А можно их тоже сбрить? — спросил я в ответ.

— Разумеется, — парень широко улыбнулся и снова принялся точить бритву.

Пены ему хватило, намылив голову, он начал с противным скрежетом, скоблить кожу. Но, нужно сказать, что его профессионализм и тут не подвёл, через пять минут на месте нечесаных тёмных волос красовалась распаренная розовая лысина, которую он тоже сбрызнул одеколоном. Некоторое время я сидел перед зеркалом и вживался в образ. Неплохо, даже какой-то особый шик, можно и потом так же бриться. В этот момент сзади выплыла Анечка, пошлёпав меня по лысине ладошкой, она предъявила себя к осмотру. Стрижка «теннис» делала её окончательно похожей на мальчика. Бывают ведь мальчики с тонкими чертами лица и физически хлипкие. Вот и прекрасно, а фигура под мешковатым френчем почти не видна, вторичные половые признаки развиты слабо.

— Как тебе? — она повертелась перед зеркалом, волосы её стали гораздо темнее.

— Шляпу надень, — предложил я, — отлично, нужно тебе имя мужское придумать, пусть все думают, что ты мальчик.

— Извращение какое-то, — фыркнула она, но возражать не стала. — Куда дальше пойдём?

— В лабаз, за стволами, — объяснил я.

Упомянутый лабаз был также весьма обширным заведением, кроме оружия, холодного и огнестрельного, тут продавалась конская сбруя, фляги, бинокли, и много всякой мелочи, столь нужной в дальнем походе. Была тут и комиссионка, куда я направился первым делом.

— Такое купите? — спросил я у продавца, выложив на стол револьверы, — осторожно, заряжено.

— Вижу, что заряжено, — задумчиво проговорил продавец, бывший тощим высоким стариком с моноклем в глазу, — древность какая, но дюжину динаров за оба отдам, состояние хорошее, есть любители, которые такое покупают.

Получив несколько засаленных кредиток, я пошёл по рядам. Глаза разбегались от увиденного. Нет, пулемётов здесь не было, но были вполне достойные кавалерийские карабины с рычажной перезарядкой, вроде Спенсера. Были двустволки под унитарный патрон, были револьверы. У витрины с последними я задержался.

— Вот это, — я указал на самый продвинутый, на мой взгляд, образец, сильно напоминающий поделку Хореса Смита и Дэниела Вессона из моего мира, — покажите, пожалуйста.

Продавец вынул экземпляр из-под стекла и протянул его мне. Воровства тут не боялись. Обычно при этом рассказывают пространную лекцию о достоинствах данного вида оружия, но этот предпочёл мне самому убедиться. Итак. Калибр примерно тот же, что и в предыдущих. Сорок четвёртый, или его местный аналог. Патроны с закраиной, вот они, рядом лежат. Перезаряжается переламыванием вперёд, скобу я быстро отыскал и заглянул в барабан. Шесть патронов, ничего нового, а вот экстрактор очень порадовал. Закрыв барабан, я поднял револьвер и навёл на цель, в качестве цели выступал правый стеклянный глаз чучела совы за спиной продавца. Очень неплохо. Но главное я понял, когда нажал на спуск. Стреляет самовзводом. Беру! Сколько бы он ни стоил.

За револьвер он заломил цену в двадцать восемь динаров. Много? Сойдёт, деньги вторичны, сохранение своей шкуры куда дороже. Более того, я предложил продать два, а потом добавить ещё один. Мы ведь найдём своих, им пригодится. Потом настал черёд карабинов, взяли тоже три по двадцать шесть, потом изрядный запас патронов для того и другого. Калибр карабина был в полдюйма, прямо пушка, но дымный порох имеет свои недостатки. Потом взял себе ещё неплохой нож, простую финку с едва выступающей гардой и рукояткой из кожаных пятачков.

Оглядывая поле деятельности, почувствовал, как меня кто-то дёргает за рукав.

— Мне что-нибудь купи, — обиженным голосом потребовала она, словно была в отделе модной одежды или сотовых телефонов.

— Один карабин тебе, — сказал я, — револьвер хочешь?

— Прикинув в руке вес револьвера, она покачала головой. Я принялся рассматривать прилавок. Были тут ещё пистолеты, именуемые в нашем мире словом «Дерринджер», оружие последнего шанса, двуствольные и четырёхствольные. Выбрав понравившийся вариант, я протянул его Анечке.

— А как заряжать? — спросила она, разглядывая покупку.

Заряжалось это чудо техники точно так же, как и револьвер, переламыванием стволов вперёд, короткая рукоятка идеально подошла к её руке, четыре ствола были короткими, ни о какой дальнобойности речь не шла, только в упор.

— Берём?

Она кивнула.

Наши покупки сложили в большой мешок и посоветовали взять извозчика. Денег хватило впритык, осталось только на оплату номера, а банк был уже закрыт. В гостинице всё прошло быстро, нам выделили двухместный номер с удобствами, включающими сидячую ванну, куда мы моментально заселились, не забыв взять с собой всё барахло.

Я сбросил куртку и уселся на диван, выложив перед собой купленные стволы. С револьверами всё понятно, наспех зарядив один, я положил его рядом. Теперь карабины, пока я разбирался с механизмом перезарядки, Анечка собиралась в ванную.

— Если ты на эти стволы собрался онанировать, так и скажи, я выйду.

Я поперхнулся, а рука сама потянулась за ремнём.

— Слушай, ты, не по годам развитый ребёнок, тебе такие слова знать рано, пожалуй, ремня всыплю, чтобы забыла.

Она показала мне язык и скрылась за тонкой дверью ванной комнаты. Скоро там раздалось журчание воды. А я продолжил разбираться с карабинами. В трубчатый магазин вмещалось семь патронов, перезаряжались рычагом. Сами патроны были короткими и толстыми с безоболочечной пулей. В отличие от того самого карабина Спенсера, здесь не требовалось взводить курок для выстрела, при перезарядке он взводился сам, что уменьшало количество движений и увеличивало скорострельность. Отдача должна соответствовать удару копытом коня, но тут уж никуда не денешься, справлюсь. И ребёнок тоже справится. А завтра ещё купим лошадь и начнём уроки верховой езды.

Скоро появился ребёнок, распаренная, в мужском белье, но довольная. Кружевные панталоны она, скомкав, зашвырнула в угол.

— Ты не ругайся, но я всю воду вылила, не знала, что она кончается, теперь только холодная.

— Не помру, — устало ответил я, убирая оружие обратно в мешок, сильно хотелось спать, а ведь я ещё поужинать планировал, — ложись, что ли, я на полу себе постелю.

Кровать, действительно, была одна, вот я и решил, что лучше прилечь на полу во избежание… неважно, чего.

— Прекрати, — с улыбкой сказала она, укладываясь на кровать, — здесь ведь аэродром целый, поместимся, ты, вроде, не маньяк, да нас никто и не видит.

Она широко зевнула и начала вытаскивать из-под себя одеяло.

— Я на тебя не заявлю, да тут и некуда, — с улыбкой сказала она, забираясь под одеяло, — если не будешь храпеть и брыкаться.

Она хихикнула и улеглась спиной ко мне. Я некоторое время раздумывал, потом потянулся к газовому светильнику. Хотел его задуть, но вовремя сообразил, что так мы угорим, пришлось найти небольшой краник и повернуть его. Комната тотчас погрузилась в темноту, а я, плюнув на то, кто и что подумает, залез под одеяло. Заснул почти сразу.