Глава четырнадцатая

Потянулись спокойные дни. Здесь не было монстров, никто не пытался нас убить, никто не нанимал охотников за головами, мы просто жили в цивилизованном городе конца девятнадцатого века, пользуясь всеми благами этой цивилизации. Некоторым территориям этого странного мира относительно повезло, они перемещались по поверхности суши единым большим куском, размером с Францию, только сильно вытянутую, совершая весь цикл за два с половиной года. В промежутках между крайней северной и крайней южной точкой успевали выращивать урожай, а проблему выпаса скота решали за счёт перегона на северные и южные пастбища. В таком, относительно благополучном месте были созданы предпосылки для неторопливого прогресса. В числе прочего развивались и военные технологии. Война, как и многое другое, имела здесь цикличный характер, за полный цикл приходилось дважды мобилизовать всё мужское население, чтобы перекрыть несколько направлений. Их территория, большую часть времени ограждённая естественными препятствиями в виде гор и рек, в такие моменты открывалась для нашествий разнообразных дикарей, или даже относительно культурных народов, просто стоявших на более низкой стадии развития и желающих потрогать богатого соседа за вымя. Опасный период занимает около двух недель, после чего враги (настоящие и потенциальные) снова оказываются за горами и реками. При этом полной изоляции страны нет, торговля с цивилизованными территориями присутствует, хотя и весьма скромная, поскольку имеют место большие проблемы с путями сообщения. Сама же эта страна, именуемая Сильваной, опутана сетью железных дорог, здесь присутствует электрический телеграф, и даже изобретено воздухоплавание.

По этой причине, нам, людям, сильно испорченным цивилизацией, жилось здесь довольно неплохо. Вот только при этом мы не забывали о своей цели. Уже на второй день, разжившись двумя лошадьми, мы выехали за город, после довольно большого рейда по окрестностям, устроили открытый урок стрельбы из карабинов и револьверов. Анечка была способной ученицей, недостаток силы она компенсировала выучкой и желанием. Очень скоро все её пули стали лететь в то место, куда их отправляют.

Такие выезды происходили ежедневно, я определи срок в один месяц, если за это время не найдём своих, то отправимся в поход на север самостоятельно. Так, скорее всего, и будет, поскольку надежда с каждым днём уходила. Оставалось только думать, что они вышли очень далеко отсюда и отправились на север сами.

К концу третьей недели пребывания здесь, мы предприняли большой рейд на юг, там, как назло, не было крупных поселений в одном дне пути, пришлось добраться до постоялого двора, где мы и заночевали. Утром, уже собравшись уходить, я подошёл к хозяину заведения и, уже привычно, начал задавать вопросы:

— Я кое-кого ищу, вы не могли бы мне помочь?

Старик с нечесаной бородой, но в приличном костюме, скривился, словно откусил лимон, но ответил:

— Спрашивай, если были, я вспомню, я всех помню, кто заходит.

Я начал перечислять:

— Мужчина, худой, черноволосый, лет сорока, ещё старик, седой, с усами, ещё один огромный верзила с бородой, женщина с короткими волосами, ещё одна женщина, молодая и красивая, блондинка. Одеты они странно, возможно, с оружием.

Владелец гостиницы некоторое время размышлял, потом выдал вердикт:

— Этих я никогда не видел, но мне интересно, что такого они натворили, что их все так разыскивают.

Меня его слова удивили.

— Все? Кто-то ещё искал?

— Два дня назад приходил один. Странный тип, страшный даже, глаза такие… словно кожу с меня содрать хочет. Сам в каких-то лохмотьях, тощий и лысый, да ещё меч на поясе.

Меня обдало холодом.

— Он их искал?

— Да, только в списке был ещё молодой парень, худой и в кожаной куртке, да ещё девушка, — он прищурился в сторону Анечки, — молодая, лет шестнадцати.

— И? Что вы ему сказали?

— То же, что и тебе, выдумывать мне, что ли? Раз не было здесь таких, то и сказать нечего.

Я выдохнул, стараясь не показывать волнения.

— Спасибо вам, а теперь мы поедем.

Когда мы отъехали от постоялого двора на пару километров, я повернулся к Анечке и серьёзно сказал:

— День на сборы, и валим из города, мы здесь и так задержались, а нас ищут.

— А кто он? Этот, который ищет?

— Тот доктор, который тебя спасал, рассказал, что это самый опасный убийца на континенте, его услуги стоят дорого, я надеялся, что никто не станет нанимать его ради нас. Я ошибся. Чем быстрее мы свалим, тем целее будем. Будем надеяться, что он ещё не добрался до города и не выяснил, где мы живём.

— Добрался, — медленно проговорила Анечка, — я ведь чувствую кое-что, вот в последние два дня у меня чувство, словно кто-то на меня смотрит. Он в городе и он нас ищет, ты прав, нужно сваливать.

— Заберём вещи и выясним дорогу.

Она кивнула, мы поддали коням шенкелей и поскакали в обратном направлении.

— Слушай, а почему он сказал, что мне шестнадцать лет? — не к месту спросила Анечка, — мне только четырнадцать через месяц будет.

— Потому, что здесь, как и в нашем мире сто лет назад, взрослеют медленнее, поэтому ты внешне развита как местные шестнадцатилетние, физически, я имею в виду. В самый раз тебя замуж отдавать.

Она скорчила гримасу, потом подумала и выдала решение:

— Знаешь, а я согласна, давай, делай мне предложение, и пойдём в местную церковь. Всё равно спим вместе.

Когда я начал вынимать из штанов ремень, она прикрикнула на коня и рванула вперёд, показывая мне язык. Выпросит когда-нибудь.

До города добрались только к ночи, сдав коней на конюшню, вернулись к себе. В номер я заходил с опаской, вынув револьвер. Анечка стояла чуть дальше, вцепившись в пистолет двумя руками. Полученные уроки позволяли надеяться, что хоть меня не застрелит. Беглый осмотр показал, что здесь никого не было. Я зажёг светильник и тяжело присел на кровать.

— Может, не надо его так бояться? — спросила Анечка, присаживаясь рядом, — у нас оружие есть, отобьёмся.

— Даже если отобьёмся, застрелив его в городе, получим большие проблемы, здесь есть полиция, судьи и, если не ошибаюсь, виселица. Доказывать потом, что я не верблюд, совсем не хочется. В любом случае, нам уже пора уезжать. Завтра купим припасов и свалим.

— Мы маму так и не нашли, — напомнила она жалобно.

— Мама и остальные уже идут на север, мы их встретим по пути и присоединимся, — я старался говорить убедительно, хотя сам в это верил слабо.

— Правда? — спросила она с надеждой.

— Угу, — я дотянулся и погладил её по стриженой голове. — Ложись спать, ребёнок, завтра будет трудный день, а пистолет положи под подушку.

Ночью нас никто не тревожил, возможно, просто не знали о нашем возвращении. Утром, едва открыв глаза, я скомандовал ребёнку подъём и начал лихорадочно собирать вещи. Вообще, всё, что требовалось для путешествия, было уже куплено, нужно было только загрузить всё на лошадей и уходить. Третья лошадь, которую я купил неделю назад, пока содержалась в стойле. Её задача сводилась к перевозке мешков с вещами.

Вот только в последний момент я решил заглянуть в оружейный магазин и прикупить патронов. Их и так было несколько сотен, но много не бывает, уж лучше будут лишними.

— Что-то случилось? — спросил продавец, выкладывая на прилавок коробки с патронами.

— Нет, ничего не случилось, — я старался быть спокойным, — а что могло случиться?

— Вид у вас странный, — объяснил он.

— Просто я устал, — никакого более умного объяснения в голову не пришло.

Перекидав патроны в сумку, я отдал её Анечке и расплатился, заодно отдав все остатки бумажных денег, в дороге они не пригодятся. Когда уже пошли на выход, нам навстречу вышел мужик, звали его Олар, это был местный пьяница, которому я иногда давал монетку за выполнение мелких поручений. Сейчас он направлялся прямо ко мне, я уже открыл рот, чтобы послать его подальше, но он меня опередил:

— Господин Филин (уже выучили, как звать), я вам скажу кое-что, — голос его был тихим, видимо, информация не предназначалась для чужих ушей.

Взяв меня за локоть, он отошёл в сторону, чтобы нас не видел продавец и зашептал мне на ухо:

— Вас искала полиция, сам капитан Смоуд приходил, в гостиницу и в конюшни, я сказал ему, что вы за город выехали, а вечером вернётесь. Но в гостинице вас ждут, это точно.

Я сделал глубокий вдох. Обложили. Охотник за головами решил напрячь местных законников, пусть они тоже осложнят мне жизнь. Собственно, в гостинице мне делать нечего, лошади со мной и даже боезапас успели пополнить. Главное, чтобы в пути не нарваться. Собравшись с мыслями, я вынул горсть серебра и протянул её мужику.

— Спасибо тебе, Олар, возьми это и не говори никому, что видел меня.

— И вам спасибо, господин Филин, всего доброго. Если будете уходить, идите через квартал у реки, там дорога старая, но вы пройдёте, точно.

Ещё раз поблагодарив его, я схватил в охапку Анечку, и мы вместе выскочили на улицу. Рука сама потянулась к револьверу, но на улице не было никого, рабочий день в разгаре, бездельники, вроде Олара, были редкостью, самое время уносить ноги.

Не оставляло ощущение чужих глаз на затылке. Самовнушение? Или от ребёнка экстрасенсорикой заразился? Ребёнок, кстати, выглядел неважно, но расспрашивать сейчас некогда, вот за город выберемся, тогда и поговорим. Даже копыта конские своим грохотом раздражали, за каждым углом мерещилась погоня, приходилось сильно напрягаться, чтобы не начать стрелять.

Чувство это скоро отпустило, ближе к окраине города, когда стало ясно, что местный начальник полиции, капитан Смоуд, особой прыти в деле нашей поимки не проявил. Видимо, ему это особо и не требовалось, никаких преступлений здесь мы не совершали, а международные связи, насколько я понимаю, весьма слабы.

Каменные дома сменились деревянными лачугами, складами и помещениями для скота. Скоро пропали и они, быстро пересекая луг, мы уже видели перед собой полосу спасительного леса, за которым нас уже никто не догонит. Оглянувшись, я облегчённо вздохнул. Погони нет, вся нервотрёпка была совершенно напрасной. Окончательно отпустило тогда, когда въехали под деревья. Я повернулся к Анечке, чтобы сказать, что мы в безопасности. Одного взгляда на неё мне хватило, чтобы понять, что я неправ. Девочка была бледной, как стенка, губы её подрагивали, глаза испуганно бегали по сторонам.

— Он здесь, — сказала она, отвечая на мой взгляд, — он знал, что мы придём сюда и ждал нас, мы сами пришли к нему.

— Где? — в руках у меня были оба револьвера, страх не мешал сопротивляться.

— Ждёт нас впереди.

— Поворачиваем вправо и полный ход, — скомандовал я, — двигай.

Двинулись мы быстро, лошади, даже третья, используемая нами для перевозки грузов, заразились нашим страхом и были рады убраться отсюда подальше. Проскакали мы метров сто, когда с левой стороны мелькнула тёмная фигура, едва различимая в густом кустарнике. Я выстрелил туда, не особо надеясь на успех. Лошадь, уже приученная к выстрелам, никак не отреагировала.

А потом произошло то, что в очередной раз напомнило нам, в каком мире мы находимся. Слова доктора, которые я успел подзабыть, живо всплыли в памяти. «Владеет магией» — эти слова пронеслись в голове с той же скоростью, с которой в нашу сторону нёсся красивый шар, состоящий из белого света.

Удар был почти бесшумным, я, по какому-то наитию, успел вытащить ноги из стремян. Лошадь упала замертво, точнее, упали все три, я откатился на три метра в сторону, а девочку придавило.

Несмотря на сильный удар, способность мыслить я не потерял. Револьверы сами прыгнули мне в руки, теперь нужно успеть застрелить его раньше, чем он приблизится.

Я увидел его первым, высокая тощая фигура, закутанная в бесформенный балахон. Он быстрым шагом шёл в нашу сторону, я вскинул оружие, намереваясь изрешетить наглеца, но не смог. Только что он был в тридцати метрах, и вдруг приблизился, оказавшись совсем рядом, причём, сбоку от линии огня. Я не успел повернуться, нога в тяжёлом сапоге совершила неуловимое движение, оба револьвера полетели в сторону, а я упал на спину, поскуливая от боли в руках.

Тяжёлая подошва надавила мне на грудь, острие длинного меча упёрлось в горло и начало медленно погружаться в плоть, струйка крови побежала по шее. Но боли я не чувствовал, сознание помутилось, когда я заглянул в его глаза. Большие, навыкате, серые глаза убийцы давили на мозг, заставляя извиваться от страшных мучений. Это и было настоящей пыткой, а меч, протыкающий горло, казался только дополнением.

— Где остальные? — голос был тихим, но в моей голове он отдавался ударами тяжёлого молота, — говори, и проживёшь дольше.

Люпус ощерился, демонстрируя два ряда кривых, но крепких зубов. Почему-то подумалось, что он ест человечину.

— Не знаю, — тихо просипел я, сталь уже подбиралась к артерии, ещё немного, и я уже ничего не скажу, но, видимо, этот вариант его тоже устраивал.

В глазах начало темнеть, облик сумасшедшего убийцы отпечатался в сознании, наподобие фотоснимка, всё, конец.

От падения в омут беспамятства меня спас выстрел. Давление на грудь немного ослабло, а клинок меча скользнул вбок, разрезая кожу на шее. Открыв глаза, я увидел, как убийца развернулся и молниеносным движением метнул назад нож. На спине его расплывалось бурое пятно крови. Одной рукой я дотянулся до револьвера, тот, как оказалось, улетел не так далеко. Оружие придало сил, направив ствол в широкую спину, я спустил курок, потом ещё и ещё. Когда все шесть пуль оказались в теле Люпуса, он пошатнулся и завалился набок. Глянув на него, я понял, что он, наконец-то, мёртв.

Но тело убитого охотника за головами меня интересовало мало. В нескольких метрах от нас лежала Анечка. Она сумела вылезти из-под лошади, оставив там один сапог, вытянула из чехла карабин и выстрелила убийце в спину. А теперь лежала на спине, из её груди торчала рукоять ножа, а на френче расплывалось пятно крови.

— Анечка! — крикнул я, подбегая к ней. Она открыла глаза.

— Больно, — сказала она и потянулась рукой к ножу.

— Не трогай! — остановил я её, — если нож вынуть, истечёшь кровью, нужно так оставить, сейчас найду доктора, там, наверное, лёгкое пробито.

— Ничего не пробито, — сказала она на удивление твёрдым голосом, — там неглубоко.

Я расстегнул её одежду и облегчённо вздохнул. За пазухой у неё лежала книга с длинным названием, содержавшая атлас окружающей местности, с указанием дорог и населённых пунктов, когда мы исследовали местность, она всегда таскала её с собой. Но ранение, тем не менее, имелось. Убийца был слишком силён, а нож очень острый. Клинок пробил книгу, толщина которой равнялась трём журналам «Плейбой» и вошёл в грудь девочки на пару сантиметров. Жизни её ничто не угрожало, но боль была неслабой, да и кровь текла обильно, пропитывая рубашку. Жизнь научила меня запасаться всем, в том числе и бинтами. Развязав седельную сумку, я вынул оттуда мешочек с медикаментами и перевязочным материалом.

Сначала снял с неё одежду до пояса, девочка не возражала, тут не время и не место соблюдать приличия (справедливости ради, смотреть было особо не на что), потом крепко взялся за рукоять ножа и дёрнул. Оказалось, что вытащить его не так просто, пришлось напрячься, вызвав у неё громкий крик и фонтанчик крови, выплеснувшийся мне на руки. Нож я пока отбросил в сторону, а в рану плеснул спирта из фляжки, чем вызвал новый крик, она была слаба, но как-то умудрялась брыкаться.

Приложив к ране сложенный вчетверо бинт, я начал приматывать его другим бинтом, пропуская его в подмышках и вокруг шеи. Под конец моих усилий на груди девочки образовался плотный марлевый топик. Кровь сквозь бинты не пропиталась, значит, опасности нет. Запоздало подумал, что нож мог быть отравлен, для матёрого убийцы это было бы обычным делом, но тут я уже ничем не помогу. Немного простирнув одежду водой из большой фляги, я помог ей одеться. Тут кто-то прикоснулся ко мне сзади, отчего я едва не вскрикнул.

Этот кто-то оказался лошадью, которая только что лежала без чувств, а теперь, как ни в чём не бывало, стояла рядом и щипала траву. Ей здорово повезло, что револьвер мой был пуст, а второй ещё лежал в траве. Выдохнув, я стал помогать ребёнку встать. Она ослабела от потери крови, но сказала, что в седле удержится. Теперь бы отлежаться пару дней, да только места неподходящие, погоня может появиться в любой момент.

Уже усаживаясь на лошадь, я вспомнил о своей ране, порез на шее до сих пор кровоточил, пришлось плеснуть туда спирта и замотать платком. Рубашку потом постираю. Уже отъезжая, я бросил взгляд на мёртвого охотника за головами, он вёл себя странно, с момента смерти прошло всего минут сорок, а тело уже начало разлагаться, появились пятна тления, и распространялся отвратительный запах. Что-то тут не так.

— По крайней мере, он мёртв, — напомнил я, стараясь подбодрить девочку, — нам больше нечего бояться.

— Нет, — она покачала головой, — он жив и ещё вернётся.

— Как? — удивился я, показывая на труп.

— Не знаю, не могу объяснить, он далеко отсюда, но жив. Он вернётся. Обязательно. Но теперь я его знаю и почувствую издалека.

Оставалось только тяжело вздохнуть. Девочка редко ошибалась.

Дальше двигались медленно, чтобы не трясти раненую. Девочка крепко держала поводья, но временами стонала от боли. Обезболивающее у меня было, но беда в том, что анальгин здесь пока не изобрели, а давать опийную настойку ребёнку, пусть и раненому, чревато. Она просто с седла свалится. Пусть уже терпит, на ночь дам.

Уже приближался вечер, когда мы, неспешно двигаясь на север, подошли к мосту через небольшую реку. Её можно было перейти вброд, но зачем, если есть мост? А когда мы переправились на другую сторону, нас встретил голос из зарослей:

— Долго же вы добирались, — нам навстречу выехал местный шериф, капитан Смоуд, с револьвером в руках, а следом два его помощника с карабинами. — Или вы думали, что никто не запомнил, как вы выясняли дорогу на север? Кстати, ту книгу, по которой вы ориентируетесь, составлял я. Не было нужды гнаться за вами, когда можно просто прийти сюда и подождать. Василий Филин, вы арестованы, сдайте своё оружие и сойдите с коня.

— А можно полюбопытствовать, в чём меня обвиняют? — спросил я, желая потянуть время. Оружие у меня есть, вот только оно спрятано, а у них в руках и направлено на меня.

— Думаю, вы это и сами знаете, — шериф широко улыбнулся, — но, если хотите, я вам расскажу. Обвиняетесь вы в разбое и убийствах. В городе Семиречье ваша банда похитила крупную сумму денег, что неопровержимо доказывают монеты, которые вы сдавали в банк. Там же были убиты стражники в количестве четырнадцати человек. Кроме того, вас подозревают в пособничестве дикарям, разорившим мирный город Маленький Камень и похищении лодки. Есть также обвинение в неизвестной ереси от церковников, но это по нашим законам преступлением не считается. Выдавать вас мы не станем, но за преступления придётся ответить здесь. Убийц и воров нигде не жалуют.

— Виселицей, — закончил я за него.

— Увы, убийство карается именно так. Впрочем, если вы поможете поймать ваших сообщников, вам может быть оказано снисхождение. Обещать ничего не стану, решать это не мне, но я обязательно попрошу судью.

— А не пошёл бы ты, козёл драный… — начала говорить за моей спиной Анечка, голос был слабый, но её намерения я понял, сейчас она вытащит пистолет и начнёт стрелять. Шансы есть, она позади, её не видно, возможно, успеет кого-то убить. А потом нас нашпигуют свинцом.

— Будем считать, что ваш мальчик бредит, — улыбка сползла с лица шерифа, — слезайте с коня и бросьте оружие, повторять не стану. Не пытайтесь сопротивляться, вы в меньшинстве.

— Уверен? — раздалось позади него, я даже подпрыгнул от радости, в голосе чувствовался лёгкий кавказский акцент.

Шериф побледнел и медленно повернул голову на голос. Его помощники по-прежнему держали меня под прицелом карабинов, но уверенности у них сильно поубавилось. В лицо шерифу смотрели стволы дробовика.

— Бросай свой наган, а то тебя долго собирать будут, — предложил Умар, выходя из-за кустов.

Шериф заколебался, но тут с другой стороны вышел Прокуда с винтовкой, направленной на одного из помощников.

— Господа, я противник насилия, но буду вынужден вас убить, если вы не подчинитесь.

Тот, что стоял слева начал опускать карабин, тут из-за моей спины выехала Анечка, прикладывая винтовку к плечу, а следом и я достал револьверы. Ситуация складывалась в нашу пользу.

— Вы за это заплатите, — прошипел шериф, бросая револьвер на землю.

— Только что условия диктовали вы, — напомнил я ему, — а теперь всё наоборот. Вы намеревались меня повесить, а я хочу всего лишь отобрать у вас лошадей и оружие, а самих отпустить. Но мне не нравится ваш тон, и я не хочу постоянно оглядываться назад, пожалуй, стоит сломать вам ноги, чтобы прыти поубавилось.

— Это запросто, — отозвался Кирилл, отбирая карабин у одного из помощников, — только скажи.

Мы быстро обезоружили всех троих, после чего раздели их до исподнего, вытряхнув у самого шерифа из рукава двуствольный Дерринджер. После этого связали им руки и ноги, а потом усадили под деревом.

— Вот это — моя доброта, — сказал я, втыкая в дерево нож Люпуса. Воткнул нарочно повыше, чтобы подольше доставали, потом будут добираться домой, что не так просто, когда идёшь босиком. Когда они вновь смогут нас преследовать, мы будем уже далеко.

Из чащи вышли остальные члены группы, Ольга кинулась обнимать Анечку, отчего та взвыла от боли. Но долго радоваться было нельзя, мы уселись на коней и отправились в путь. Нас снова было семь (Скип куда-то подевался), а коней только шесть. Пришлось Анечку посадить ко мне, благо, весила она немного. Зато можно было править лошадью самому, а ей дать возможность немного подремать, крепко обхватив меня руками.

Загрузка...