Егерь. Системный зверолов

Глава 9

Рыба для кошки Барута поймана, и теперь надо действовать.

Я подошёл к двери мастерской, сердце стучало чуть быстрее обычного.

Прислушался.

Изнутри доносилось только слабое дыхание — глубокое и спокойное — достаточно далеко от двери. Кошка всё ещё спала, и это было мне на руку, хоть и казалось странным — слишком уж долгий сон. Открывать дверь полностью — самоубийство. Один удар её зелёных когтей, и я останусь лежать с дырой в груди. Но оставить её голодной тоже нельзя. Я решил рискнуть, но с умом.

Присел на корточки, поставив ведро рядом. Вытащил двух окуньков, держа их за скользкие тела. Они были холодными, чешуя липла к пальцам. Я аккуратно приоткрыл дверь, ровно настолько, чтобы просунуть руку. Засов скрипнул, и я замер, чувствуя, как кровь пульсирует в висках.

Тишина. Кошка была далеко и не шевелилась.

Быстро бросил рыбин на пол мастерской — они шлёпнулись с влажным звуком, затем ещё двух и тут же захлопнул дверь, задвинув засов обратно. Сердце чуть колотилось, ладони вспотели, но я выдохнул с облегчением. Первый шаг сделан, можно расслабиться.

И тут…

БА-БАХ!!!

Тяжёлый удар сотряс дверь, словно кто-то швырнул в неё бревно. Я инстинктивно упёрся плечом в доски, чувствуя, как они дрожат под напором. Когти заскребли по дереву, звук был резким, как визг пилы, и я стиснул зубы, удерживая засов.

Мышцы плеча горели, пот стекал по шее, а в голове мелькнула мысль: «Только бы выдержала!». Дверь скрипела, но держалась.

И вдруг — тишина.

А затем — низкое, утробное мурлыканье, переходящее в чавканье. Кошка нашла рыбу. Я почувствовал, как напряжение отпускает, будто кто-то развязал тугой узел в груди. Мурлыканье было странным — не ласковым, а скорее довольным, как у зверя, который получил своё и пока не собирается рвать всё вокруг.

Я обошёл здание и осторожно подошёл к щели, в которую смотрел вчера. Затаив дыхание, подался ближе, чтобы заглянуть.

В полумраке мастерской мелькнула тень. Два жёлтых глаза смотрели прямо на меня. Её взгляд был неподвижным, будто она не просто видела меня, а изучала, взвешивала, решала, что со мной делать.

Я почувствовал, как по спине пробежал холод, а сердце громко стукнуло. Инстинкт кричал: «Отпрянь!» — и я чуть не дёрнулся назад, но что-то заставило застыть.

Татуировки в запястьях вновь начали пульсировать. Ощущение не исчезало — оно было живым, но непонятным, как шепот на незнакомом языке. Я покачал головой, пытаясь сосредоточиться. Может выйдет? Но тут же разочарованно выдохнул — ничего не изменилось, не приручить.

Кошка всё ещё смотрела, но теперь её уши чуть дрогнули, и она издала низкий, горловой рык. Звук был глубоким, вибрирующим, но она не бросилась к щели, не ударила лапой. Вместо этого медленно, грациозно поднялась, её полосатая шерсть блеснула в тусклом свете. Её мускулы напряглись под кожей, но движения были плавными, почти ленивыми. Она отвернулась от меня и шагнула вглубь мастерской.

И тут я увидел ведро. То самое, которое я занёс, когда точил серп. Оно стояло у верстака, чуть накренившись, и вода в нём слабо покачивалась, отражая свет. Я совсем забыл про него! Вода была чистой, с колодца — кошка подошла к ведру, её хвост лениво хлестнул по полу, подняв облачко пыли. Она наклонила голову, принюхалась, и я услышал тихое, осторожное хлюпанье. Язык мелькал быстро, почти не касаясь воды, а уши всё время шевелились, улавливая малейший звук.

Я медленно отступил от щели, испытав смесь облегчения и какого-то непонятного волнения. Татуировки больше не горели, но всё ещё ощущал их тепло, как будто они напоминали о себе. Покачал головой и усмехнулся, вытирая испарину тыльной стороной ладони:

— Ну и ну.

Хорошо, она перекусила и попила, а мне нужно заняться своими делами. И для этого нужно закончить ловушку.

Прошёл в сарай, где вчера оставил её и уселся перед ней прямо на пол.

— Так, что тут у нас… — сказал хрипло и взял стебли «крапивы», как назвал неизвестную траву про себя. Сразу попробовал завязать ими собранные вчера прутья в квадрат. Узлы выходили неровными, стебли скользили, и каркас получался шатким. Я нахмурился, разглядывая своё творение.

— Это не клетка, а хлам, — буркнул, развязывая узлы. — Надо крепче.

Попробовал другой способ — сложил прутья крест-накрест, как решётку, и обвязал их стеблями, затягивая узлы посильнее. Серп пригодился, чтобы подрезать концы стеблей, но лезвие было неудобным для мелкой работы, и я пару раз чуть не порвал «верёвку».

Каркас вышел грубым, но крепким, размером с небольшую корзину — достаточно, чтобы горностай пролез.

Дверца.

Я сложил ещё несколько прутьев в прямоугольник, обвязав их стеблями. Крепить её было нечем — ни петель, ни проволоки. Я подумал о коре ивы, но она рвалась, когда я вчера пробовал её срезать.

— Ладно, без петель, — пробормотал под нос. — Дверца просто упадёт.

Пусть падает сверху вниз, как гильотина. Вырезал серпом два прута подлиннее, закрепил их по бокам проёма, чтобы дверца скользила между ними. Стебли заменили верёвки — я подвесил дверцу, привязав её к верхнему пруту.

Этот труд, пусть слегка и непривычный, приносил удовольствие — я занимался любимым делом. Да, приходится проявлять фантазию, не имея всего нужного под рукой, но это даже любопытнее. Сработает ли?

Теперь механизм.

Горностай должен задеть что-то внутри, чтобы дверца упала. Я нашёл у речки плоский камень ещё вчера — он был тяжёлый, но подъёмный. Привязал его к стеблям травы, подвесив над каркасом. Идея была простой: зверь заденет натянутый стебель внутри, камень упадёт, потянет «верёвку», и дверца захлопнется.

— Так-с, проверим, — сказал и потянул за стебель пальцем. Камень упал, но дверца застряла на полпути — прутья были неровными, цеплялись. Я нахмурился и громко выдохнул.

— Не то, — сказал, потирая виски. — Надо выровнять.

Подрезал серпом края прутьев, стараясь сделать их гладкими. Лезвие скользило, и я чуть не порезал палец. Пот стёк в глаза, жжение заставило зажмуриться. Вытер лицо рукавом и продолжил. Наконец, прутья стали ровнее. Снова проверил механизм — на этот раз дверца упала быстрее, но не до конца. Стебель растения растянулся под весом камня.

— Слишком слабый, — буркнул я с легким раздражением. — Нужен толще. Да что ж такое-то!

Пришлось возвращаться в огород, где срезал ещё несколько стеблей «крапивы», выбрав самые толстые. Они были жёсткими, почти как верёвки, но всё равно чуть липкими. Я заменил ими старую «верёвку», затянув узлы потуже. Проверил снова — камень упал, дверца захлопнулась с глухим стуком. Не идеально, но плотно. Ловушка была готова — грубая, угловатая, но рабочая.

— Для первого раза сойдёт, — пробормотал, откидываясь на стену сарая. Руки устали, но я сделал это!

Улыбнувшись результату, вышел из сарая — ведро с рыбой в одной руке, ловушка в другой.

Но в груди шевельнулась тревога.

Ольга.

Она бы не одобрила, узнав, что я иду в лес, да ещё за зверем. Её лицо всплыло в памяти. Но не могу я сидеть на месте, тем более, когда время поджимает! Надо доказать ей, что её сын может работать Звероловом и становиться кем-то в этом мире. Ловить и продавать питомцев, эволюционировать их! Знания, что скрываются в «Зверином кодексе» — важнее предрассудков Ольги, которая просто маниакально переживала за чудом ожившего сына.

Позже я поставлю её перед фактом. Она будет переживать, но должна понять.

Кошка… Что ж, пока посидит. А какие варианты? Открыть дверь и крикнуть «уходи»? Может и уйдёт, да только с парочкой моих конечностей — убежать ведь точно не успею. Нет, вот поймаю питомца, разблокирую «Кодекс», а там уже подумаю.

Я направился к лесу, но едва отдалился от деревни и спустился по склону, как услышал голоса. Знакомый, чуть хрипловатый смех Стёпы и ещё чей-то — звонкий, девичий.

Чёрт!

Я остановился и повернул голову. По тропинке, ведущей от деревни, шли трое: Стёпа, а с ним две девушки и три мужика с оружием.

Твою-то мать, ещё и с охраной?

Мужики были крепкие, в кожаных куртках, с мечами на поясах и луками за спинами. Их обветренные лица выражали скуку, но глаза цепко осматривали округу.

Один из них, с густой бородой, жевал травинку, другой поправлял ремень с ножнами. Третий, самый молодой, с редкими усиками, шёл чуть позади, держа лук наготове.

Я пригляделся к девушкам. Одна — высокая, с длинной светлой косой, перекинутой через плечо — Виолу легко было узнать.

Она шагала легко, будто гуляла по своему двору, а не по пыльной тропе. Рядом с ней — другая девушка, поменьше ростом, с короткими тёмными волосами, чуть растрёпанными ветром. Одежда на ней была попроще — рубаха, заправленная в штаны, и потёртые сапоги. Звали её, кажется, Вера, но я не был уверен — память Макса в таких вещах была дырявой.

Стёпа шёл чуть впереди, улыбка — шире, чем обычно.

Я сразу заметил, как он то и дело косится на Виолу, как его глаза задерживаются на ней чуть дольше, чем нужно. Любовный интерес, ясное дело. Эх, парень, на что ты рассчитываешь.

Внучка старосты, где её мир — это достаток и власть, а Стёпа — сын собирателя трав, парень из простой семьи.

Их миры не пересекутся, как бы он ни старался. Эта надменность в глазах девчонки слишком очевидна.

Но тогда почему они вместе?

Я перевёл взгляд на Веру, которая что-то весело рассказывала, размахивая руками. Её движения были живыми, а смех — заразительным. Возможно, через неё?

Мои уголки губ дёрнулись в улыбке. Вера мне понравилась — в ней была какая-то искренняя живость, крайне позитивная девчушка. Её веснушки делали лицо открытым, почти детским.

А это ещё что?

Из-за спины Виолы показалась тень — большая, грациозная, с горящими янтарными глазами. Зверь.

Её питомец.

Звериный кодекс: Информация о звере недоступна.

Эволюционный ранг: G .

Уровень зверя: 2.

Информационная панель была всё ещё была заблокирована, но вот уровень я видел — второй. А вот та кошка у меня в мастерской была девятого. Похоже, Виоле неслабо повезло, когда Барут получил свои раны. Иначе дуэль явно закончилась бы иначе.

Зверь безразлично смотрел на меня, сидя возле хозяйки.

Это был Звёздный Волк — Макс уже видел таких питомцев.

Его шерсть была тёмно-серой, с серебристыми прожилками, будто соткана из лунного света. Ростом мне по пояс, с мощными лапами. Когти, длинные и чуть изогнутые, а клыки, видневшиеся из-под приподнятой губы, были острыми, как иглы. Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Этот зверь был силён, не чета кошке Барута, конечно, но точно опасен.

Я оценивал обстановку лишь пару секунд, и лихорадочно соображал, как бы спрятаться от любопытных глаз, но потом отмёл эту мысль — просто не было возможности.

Если они идут в лес, это очень плохо. У меня нет времени, чтобы отказываться от поимки горностая. Нужно узнать какие у них планы.

— Макс! — Стёпа заметил меня, его лицо осветилось радостью. — Привет! Ты чего тут?

Я кивнул и махнул рукой.

— Привет, — ответил спокойно. — Дела кое-какие. А вы куда?

Виола посмотрела на меня и показательно сморщилась — её глаза скользнули по моему лицу, потом по ловушке в руке. Брови чуть приподнялись, и я почувствовал досаду — спрятать-то было негде!

— Эй, Зверолов-неудачник! — грубо рявкнула она.

Стёпка поджал губы, а я недоумённо вскинул брови. Дерзкая девка.

— Такое видел, а? — она довольно усмехнулась и показала пальцем на своего зверя. — Небось поджилки затряслись? Слышала, как ты лёг в кроватку на два года, когда захотел такого.

— Видел и получше, — сухо ответил я и отвернулся. — Идите своей дорогой.

— Да как ты смеешь хамить мне⁈ Не поворачивайся ко мне спиной! — истерично завопила Виола.

Я стиснул зубы и медленно развернулся, но Вера схватила девчонку за плечо и что-то быстро зашептала.

— Что-то ещё? — спросил с безразличием. Меня начинало напрягать то, что трачу время впустую.

— Ничего, — закатила глаза Виола и махнула рукой. — Ты свободен, пока что! Хватит надоедать моему взгляду.

Я лишь усмехнулся над этой детской заносчивостью и шагнул к Стёпе, который озадаченно чесал затылок.

Вера тут же нахмурилась и вскинула руку, её лицо вмиг исказилось.

— Эй ты! Больной! Не подходи!

Вот вам и милая девочка с веснушками.

Однако волк Виолы тут же оскалился и зарычал, предупреждая о своих намерениях.

Я лишь усмехнулся и развёл руками в стороны.

— Да ладно, всего шаг сделал.

Мужики-охранники переглянулись.

— Предупреждаю, парень, — сказал один сиплым голосом. — Не вздумай приближаться! Староста дал всем чёткие указания. Он велел тебе не появляться в деревне!

— А я разве в деревне? — удивился я, но сделал шаг назад. Ни к чему раздражать людей с оружием. Да и биться с волком ведром не собирался.

— А ну-ка подождите! — властно рявкнула Виола и вскинула руку. Она прищурилась и сделала шаг вперёд.

— Это что, ловушка? Ты сам сделал? Впервые такое вижу. Использовал «телесник» как верёвку?

Ага, так вот как называется эта трава.

Я почувствовал, как кровь прилила к щекам. Не очень-то хотелось, чтобы кто-то знал о моих планах, но поделать было нечего. И что им ляпнуть?

Но прежде, чем я открыл рот, Виола рассмеялась, а Вера подхватила.

— Ха-ха-ха-ха! Эй, да вы гляньте! — внучка старосты карикатурно схватилась за плечо Стёпы. — Ну и недотёпа! «Телесником» связал, ха-ха-ха, беднота, даже верёвки нет⁈ Я уж подумала, ты на охоту, на которую тебе нельзя! А это… Одно слово, недотёпа!

Стёпка посмотрел на неё с осуждением.

— Да ладно вам, чего вы…

Чёрт. Похоже где-то я прокололся. Неужели ловушка не сработает на местного горностая? Я поджал губы, но заставил себя широко улыбнуться. Впрочем, если Виола не видит потенциала, считает, что клетка не сработает… Это даже хорошо.

— Да это так, для хозяйства. Птиц ловить, огород разоряют, — пожал я плечами.

Вера хмыкнула, но, кажется, поверила. Виола, отсмеявшись, посмотрела на меня острым взглядом. Я заметил, как её рука легла на пояс, где висела небольшая кожаная сумка, из которой торчала рукоять ножа.

— И зачем ты тогда здесь, если ловушка для каких-то там птиц? — хмыкнула внучка Ефима.

В этот момент я подумал о том, что передо мной, по большому счёту, всего лишь дети. Они так же слабо разбирались в ловушках, да и в опасную зону леса вряд ли ходили хоть раз.

Я не стал отвечать на вопрос:

— Стёп, отойдём, — сказал, кивнув в сторону. — Поговорить надо.

— Эй, нельзя! — рявкнул другой охранник. — Заболеешь!

— Не заболеет, — холодно сказала Виола. — Дедушка говорит, что хворь просто так не передаётся. Нужно часто находится рядом с этим… Простаком. Иди, Стёпа! Избавь нас от него побыстрее.

Я лишь недоумённо смотрел на эту пигалицу. Она действительно пытается самоутвердиться за мой счёт? Других мыслей, зачем себя так вести, в голову не приходило. И что вообще творит её дед? Одним говорит, что хворь опасна, внучке — что действует со временем. Сделал из моей «болезни» фарс. Ефим явно заврался, но его высокое положение заставляло местных заглядывать ему в рот. Ладно, не буду подставлять Ирму и лезть в эту тему, по крайне мере сейчас.

Едва мы отдалились, сразу спросил у Стёпы:

— Не ожидал увидеть волка. Давно у неё такой питомец?

Он вылупился на меня, потирая затылок.

— Ты чего, Макс? Ах точно, твоя память… Так это. Месяц назад обряд Виола прошла и Звероловом стала, но пока только на словах, староста отказывается учить. Правда постарался и сразу ей прирученного волка отдал, но на этом всё.

— Понятно. Так куда идёте? И чего вы с охраной? — спросил я, переводя тему.

Стёпа махнул рукой в сторону леса.

— За травами, — сказал он. — Ефим папу попросил, но тот приболел, его Ганус лечит. Ну вот меня позвали. Девчонки захотели в безопасную зону, трав набрать. Я их веду, а отряд Фёдора…

Он кивнул на охранников:

— За нами староста прикрепил. Он Виолу даже в безопасную зону просто так не отпускает, всегда с охраной.

Я взглянул на мужиков, которые лениво переговаривались. Их мечи поблёскивали на солнце. Стандартная охрана для вылазки, судя по всему. Фёдором был самый огромный из этой троицы с серьёзным шрамом на щеке. Он говорил что-то остальным, показывая в мою сторону пальцем, и те послушно кивали.

Переваривая ответ Стёпки, почувствовал напряжение — они могут пойти туда, где я планирую ставить ловушку.

Могу ли я доверять парнишке? Вроде с Максом он всё-таки дружил крепко. Да, впрочем, и на меня впечатление произвёл хорошее. Нормальный парнишка, простенький, но не из гнилых. К сожалению, придётся пойти на осознанный риск. Если бы не кошка в мастерской, я может и развернулся бы домой, но сейчас…

— Я в лес иду, — сказал тихо, глядя Стёпе в глаза. — За зверем. Хочу поймать, и лучше, чтобы никто не видел. Понимаешь о чём толкую?

Стёпа присвистнул, его брови полезли на лоб.

— Ты серьёзно? — спросил он. — Макс… Староста узнает — тебе конец. Да и девчонки… Виола вон сразу побежит деду стучать. Хорошо, что у неё опыта Зверолова нет.

В груди шевельнулась досада, но я сдержался.

— Ну не тупи, Стёпка! Поэтому и рассказываю тебе, — ответил, понизив голос. — Отведи их в другую сторону. Мне надо в низину, к ручью, где ивы растут. Ты знаешь лес, сделай так, чтобы мы не пересеклись. Выручишь?

Стёпа почесал затылок, его лицо стало серьёзнее. Он посмотрел на девчонок, потом на меня, и кивнул.

— Ладно, — сказал он. — Я их поведу к поляне у старого дуба. Там трав полно, им хватит. Ты иди к ручью, но, Макс… осторожней. Если тебя спалят без разрешения…

Я кивнул и улыбнулся. Нормальный Стёпка парень, хоть и болтливый. Хлопнул его по плечу и кивнул:

— Справлюсь. Иди, не задерживай их.

Он с тревогой посмотрел на меня, на секунду замер, будто хотел что-то сказать, но передумал и пошёл обратно к группе. Я увидел, как Виола бросила на меня ещё один высокомерный взгляд, сделал вид, что иду домой и дождался, пока они не скрылись в лесу.

Пора и мне.

Я двинулся к безопасной зоне.

Ведро слегка постукивало о ногу, а ловушка в руке казалась слишком лёгкой, почти ненадёжной.

Но я заставил себя отбросить сомнения, несмотря на смех девчонок насчёт материала, который использовал.

Себе я доверял больше, хоть и сомневался выгорит ли. Всё-таки этот мир другой и поведение зверей разительно отличается. Взять хотя бы того же Звездного Волка. Сидит возле ноги восемнадцатилетней девчонки как верный пёс. А для остальных это всё в норме вещей.

Мотнул головой, сосредотачиваясь на главном.

Горностай — это «полезный» питомец, юркий, но не смертельно опасный. Максим бывал в безопасной зоне леса достаточно часто — его память подсказывала, где он их видел.

И это совпадало с моими знаниями. Зверьки часто бывают у ручья, любят рыбу и мелких грызунов. Вблизи воды охотятся на рыбу или лягушек.

Если поймаю, смогу продать или использовать для хозяйства. А главное — разблокирую кодекс. Это мой шанс понять, как всё работает.

— Ну привет, старый друг, — пробормотал я, улыбнулся и сделал ещё несколько шагов вперёд.

Лес встретил меня густым запахом смолы, прелой листвы и чего-то острого, почти металлического — след трав, которые росли только в этом мире. Уж слишком похоже на огнежар.

Деревья стояли плотно, их стволы, покрытые лишайником с голубоватым отливом, переплетались корнями, образуя естественные ловушки для неосторожного путника.

Густые и тёмные кроны сплетались так, что солнечный свет пробивался лишь пятнами. Он отбрасывал тени, которые двигались на мягкой лесной подстилке.

Я шёл медленно, выверяя каждый шаг. Замечал всё: сломанный стебель папоротника, слишком ровный, чтобы быть случайным, — кто-то прошёл здесь недавно, возможно, заяц или косуля. Следы когтей на коре неизвестного дерева, мелкие и частые, — белка, но слишком высоко, чтобы быть обычной. Может, это всё местные магические питомцы? До конца этого не знал, хоть и держал в уме, что в лесах водятся и простые звери. Я запоминал нужные места, фиксируя в голове проверить позже, когда будет время.

Под ногами хрустели ветки, но я ступал мягко, распределяя вес. Ветер шелестел в листве, принося слабый запах сырости и тины — ручей близко.

Где-то вдали щебетала птица, но её трель была странной, с низким гудящим подтоном — такое слышал впервые. Я остановился, прислушиваясь: звук шёл слева.

Мой разум цепко хватал каждую мелочь, как будто лес сам раскрывался передо мной, и я впитывал его, словно губка. Это было частью моей работы: видеть, слышать, запоминать. Каждый шорох, каждый след — это карта, которую я строил в голове без особых усилий.

Приблизился к ручью.

Здесь воздух становился прохладнее, влажнее, с лёгким привкусом ила. Журчание воды было мягким, успокаивающим, но я не дал себе расслабиться.

— Не теряй бдительности, — шепнул сам себе.

Ивы у ручья склонялись к воде, их ветви касались поверхности, создавая дрожащие круги. Я присмотрелся: на одной из ветвей висела тонкая нить паутины, но слишком ровная, с едва заметным свечением.

Вот это точно нечто магическое! Не паук… Или паук? Возможно, паутина какого-нибудь особенного мотылька? Сразу вспомнил укус, который сложил парня в кровать, и отошёл подальше, черт его знает, что тут водится. Пусть я и в безопасной зоне.

Присел у ручья, поставив ведро рядом. Провёл пальцами по влажной почве, ощущая её прохладу и липкость.

Подходит.

Горностаи, как и хорьки, любят такие места. Внимательно осмотрел землю: мелкие камешки, корешки, примятый мох. Ничего. Двинулся вдоль ручья, глаза скользили по траве, где местами она была примята. Следы? Возможно, но слишком старые, размытые росой, не то, что мне нужно.

У корней старой ивы, где земля была чуть суше, заметил то, что искал.

Едва видимый отпечаток: маленький, с чёткими когтями, четыре пальца. Хоть у зверьков пальцев пять, но рудиментарный слабо развит и не оставляет отпечатка в следах.

Горностай.

Присел, пальцы коснулись следа, и я почувствовал, как сердце стукнуло быстрее. Азарт Зверолова вспыхнул в груди — тропа найдена. Я осмотрелся: рядом был ещё один след, чуть свежее, ведущий к воде.

Он был здесь, возможно, вчера вечером. Значит вернётся. Я запомнил рисунок следов, их глубину, расстояние между ними — всё это отложилось в голове, как на странице книги.

Зверёк должен почувствовать запах рыбы и прийти.

Если его поведение схоже с тем, что я знал.

Начнём.